Люси и Роуг
На что были похожи их отношения не знали даже они сами. Абсолютно разные по своей природе. По своей магии. По своей натуре. По своему внутреннему я.Про ти во по лож но сти
Его магия, которая по своему началу является темной материей. Тень, которая конкурирует со светом, борется за лидерство каждый день, играет в салочки, пытаясь вырваться вперед. Её магия, которая по своей сути является светом. Сияние, которое затмевает все вокруг, даже тени, скрывающиеся в самых потайных уголках этой планеты. Его желание оставаться безэмоциональным в любой ситуации. Её умение улыбаться даже тогда, когда кажется, что сердце вот вот перестанет качать кровь и отправит тебя к праотцам. Парень, забывший, что такое мечтать. Девушка, чьи мечты легли рукописью на пергамент. Он — инь. Она — янь. Но разве у жизни может быть все настолько очевидно? И судьба когда-нибудь делилась своими планами? Трудно сказать, когда это началось. Жизнь была наполнена слишком большим количеством событий чтобы почувствовать сдвиг полюсов. Возможно это случилось на первых магических играх, когда беспокойный взгляд карих глаз, сканируя все вокруг, зацепился на холодный взгляд алых. Вероятно это могло произойти, когда судьба столкнула их будущее с их настоящим. Злодейка показала, что отношения между ними будут в будущем. Злодейка дала понять, что он будет не безразличен к ней. Не в традиционном смысле понятия «отношений», но кто говорил, что будет просто? А может это началось на войне? После победы над всеми демонами, драконами и прочей нечистью наступившее спокойствие было пугающим. Никто в этом не признавался, но многие с замиранием сердца прислушивались к тишине ночного Фиора, включали новости на приемнике громче положенного и обменивались сплетнями и слухами чаще обычного. Но ничего не происходило. И отголоски прошедших событий медленно, словно дымка рассеивающейся ночи, отступали на задворки памяти волшебников. Никто не забыл произошедшего, а костлявая ярко показала, что она рядом, что она может дышать вашим воздухом, не спрашивая разрешения. Кто-то учился жить без тревоги, а кто-то только начинал жить. Поэтому никто не удивился, когда на пороге гильдии появились Саблезубые. Фейри Тейл своим примером показали, что гильдия, даже самая сильная и дружная, может распасться, как карточный домик от малейшего дуновения ветра. Для Хвостатых этим ветром стала надвигающаяся война. Для Саблезубых Тигров этим ветром оказалось окончание войны. Было потеряно слишком много товарищей и гильдия, только только начинающая жить по принципу «один за всех и все за одного», сломалась под гнетом потерь. Баста. Погашен свет. Finita la commedia. Идти некуда. Все стадии отрицания и запоев пройдены, кулаки сбиты о стены и вот они, дуэт братьев — драконоубийц, стоят на пороге самой безбашенной во все времена гильдии. И было обидно, до скрежета зубов, что хвостатые, как в старые добрые, смогли жить дальше, похоронили чувство тревоги и страха, а они, когда-то самая величественная гильдия Фиора — нет, что они расползлись, как тараканы при свете лампы. Но после медленными волнами накатывало понимание, им хуже. Они воссоединились во время войны, они воевали и не знали, увидят ли они товарищей, которых не видели в год распада. К удивлению Роуга и Стинга их приняли быстро, казалось бы пытаясь ими закрыть те потери войны, но это было не так. Не раз сражаясь плечом к плечу было понятно, что хвостатые давно прониклись ими и были рады их присоединению в ряды гильдии. Было трудно во всем. Привыкнуть к ритму гильдии, живущей жизнью не то совы, не то жизнью жаворонка, потому что шум в окрестностях гильдии не прекращался ни на минуту. Смириться с новыми правилами, а некоторые из которых казались… необычными. Ненормальными. Чокнутыми. Кто придумал правило, которое запрещало пить меньше двух бокалов в праздник? Познакомиться с большим количеством людей, когда ты не хочешь видеть вообще никого вокруг, когда пик твоей социальной активности заканчивался на дежурном «доброе утро». Усмирить свой характер. То, что было нормальным для него, не было нормальным для них. То, что одобрялось ими, не понималось Роугом. Казалось, он сидит в телеге. А телега летит вниз с горы. А внизу — сумасшествие. А колеса крутились быстрее и быстрее, подгоняя разум к конечной, как ему казалось остановке. А тормоз предательски не попадался в поле его зрения. Но тормоз был в ее руках. В первый раз она остановила телегу просто своим появлением. Роуг выглядел как обычно: хмуро и отстраненно, но юные волшебницы гильдии решили, что что-то случилось и их долг, конечно же, разузнать почему же он такой именно сегодня. Они заискивающе заглядывали к нему в глаза, томно вздыхали, делая вид, что понимают, что у него на душе и невинно прикасались к его руке, спрашивая, почем Роуг — сан сегодня в таком печальном настроении. Сначала это было неловко. На третьей девушке стало некомфортно. На четвертой он начал закипать. Он пытался дочитать оставшиеся страницы его любимой книги, и был на том моменте, когда главный герой поднял ружье, как вновь услышал шаги за своей спиной. Тени пробежали по его телу от макушки к ногам и закрыв глаза Чени пытался сосредоточиться, не дать магии вырваться злыми вихрями из него. Они приняли их в сложной ситуации, они приветливы, они… Однако вопроса, которого он ожидал не последовало. Но ему не могло послышаться, к нему точно кто-то подошел. Роуг открыл глаза и увидел перед собой Люси, которая сидела напротив и была поглощена процессом чтения так, будто находилась тут с самого начала. Секунда, десять, а он, как дурак продолжал смотреть на нее, ожидая подвоха, приготовив ответ на возможный вопрос, однако его не последовало. Вздох. Она опустила палец на страницу книги, а следом опустила книгу на стол и посмотрела на него, вопросительно подняв бровь. Ожидая от него чего-то. Чего он не понимал. Еще один вздох с её стороны и Роуг понял, что надо дышать. Почему он вообще про это забыл? — Это моё любимое место. Здесь лучше всего падает свет и нет такого сквозняка, как на той стороне, — взгляд ее переместился за спину Роуга, — и если ты закончил прожигать меня взглядом и у тебя нет никаких вопросов, то я хотела бы продолжить читать. Конечно же вопросов не было. Как и не было желания больше поднимать голову. Девушек, подходящих с расспросами тоже не было. Хартфилия не подняла головы, когда он закрыл книгу. Она не посмотрела на него, когда он хрустнул суставами шеи, лишь дернула бровью, будто прочла что-то неоднозначное. Не взглянула и в то время, когда он поднимался. Лишь бросила взгляд, когда он со Стингом направился к выходу. Лишь спустя время он понял, что больше ни разу не видел Люси за тем столом, хотя с книгой она появлялась гораздо чаще, чем без нее. Телега катилась медленнее. Следующий раз, когда тормоз дернул телегу произошел через три дня. Очередная попойка, неизвестно по какому поводу, от которой он не мог отказаться. Демоны, которые со скрипом открывали потаённые дверцы, с двойным остервенением тихо, но очень настойчиво портили ему настроение, когда в его организм попадало больше чем одна кружка алкоголя. Они шептали, что все то, что делает вовсе не его. Хихикали над тем, что он так и умрет девственником, нетронутым женской лаской. Яростно выли, когда мысли заходили о собственной никчемности. Разгоняли и без того мчащуюся телегу. Нужен воздух. Свежий. Ночной. Одинокий. Вероятно придется пройтись, так как наверняка перед гильдией кто-то лежит в отключке. Да. Пройтись Шаг, два, дойти до дверей. Открыть. Пятнадцать шагов, потом свернуть. Выйти. Увидеть блондинистую макушку, наблюдающую за звездами. Остановиться. Молчать. Она не повернула головы. — Знаешь, первое время мне было так тяжело в гильдии. Я чувствовала себя ужасно. Нет, ты не подумай, ребята чудесные. Дело в моем ощущении себя. Восемнадцать лет я жила под покровительством своего отца, воспитывалась для светского общества и предстоящего замужества, хоть и не желала этого. Я могла среди ночи рассказать о том, как подобрать вино к ужину и сколько раз нужно сложить салфетку так, чтобы она идеально смотрелась на тарелке — она хихикнула, — а потом, когда пришла сюда к ребятам, то мой мир пошатнулся. Все то, чему я училась восемнадцать лет, оказалось ненужным, а мне нужно было привыкать жить в их мире. Я всегда хотела совершенствовать свою магию, она чудесна. Но мои ключи забирались из раза в раз, а мне твердили, что леди это вовсе не нужно, а я должна сосредоточиться на другом, на важном. Но когда я первый раз столкнулась с противником и потерпела поражение, то мне было так стыдно, так обидно, что я несколько дней после не выходила из дома, не приходила в гильдию, думая, что все будут смеяться и говорить о том какая я неумеха. Когда я немного пришла в себя и заставила себя пойти в гильдию, то заходила я с таким колотящимся сердцем и с ожиданием того, что мне тут же покажут на выход. Этого, конечно, не произошло, но мое состояние еще некоторое время было пограничным. А когда из-за меня разгромили гильдию… Что ж, это до сих пор камнем лежит на моей душе. А я камнем лежала на депрессивном дне. Но мне помогли. И я сама себе помогла. А еще, Роуг, — это был первый раз, когда она обратилась к нему по имени, — за гильдией есть чудесное место, скрытое за старым дубом, оно мне помогало, когда было тяжело. А еще о нем действительно мало кто знает. Закончив свой монолог так же неожиданно, как она его начала, девушка вернулась в гильдию, не дождавшись слова в ответ. Место за гильдией оказалось действительно чудесным. А Роуг вспомнил, что у него есть лучший друг. И он сам. А на попойке, которая случилась через несколько дней, чертей, открывающих дверцы, стало в разы меньше. Тормоза, которые держала в руках ключница нажимались все чаще, как и становилось чаще их взаимодействие. Сами того не замечая волшебники начали проводить время вдвоем. Он провожал её до дома, она заваривала Роугу зеленый час с мелиссой. Она невесомо прикасалась к его спине, когда проходила в гильдии мимо него, чтобы показать, что она рядом, он дарил ей объятья, когда они оставались наедине. Он целовал ее с той нежностью, которую заслужила только Люси, она шептала о своих чувствах в моменты их уединения. Телега мчалась все тише и тише. Пока однажды не остановилась вовсе.