Легко потерять и невозможно забыть

Знаете это чувство, когда мысленно вы находитесь не в этом месте? Это чувство я познала очень хорошо после смерти Лоуренса. Везде, куда бы я ни пошла, там нет единственного, что бы меня держало в этом мире…там нет его. Я понимала, что жизнь нужно продолжать. Да черт, у меня даже не было возможности закончить её. Однажды, помню, я настолько устала, что выпила таблетки. Очень сильные болеуотоляющие. Какая ирония, я хотела заглушить моральную боль. И что в итоге? Желудок промыли вместе с мозгами и ахали, как же я осталась жива. Я знала, что не умру. Но призрачная надежда хотя бы увидеть его поселилась в моем сердце. Но ничто меня не брало. Я просто восставала из пепла, будто ничего и не было. И в один день я познала следующую стадию — смирение. Начала улыбаться незначительным вещам, на которые раньше бы и не обратила внимания. Я начала дышать по-другому, чувствуя, что мир не такой уж и плохой. Я стала думать, что Лоуренс со мной. Что он наблюдает за моими страданиями и ругает меня, переживает. А мне этого совсем не хотелось. Стоя у зеркала в ванной после прохладного душа, я оглядывала свое лицо. Свеженькое и будто совсем не измотанное. Лоуренс всегда удивлялся, как мне удаётся сохранить довольно молодое и нежное лицо, при этом не делая никаких процедур, не ходя по СПА салонам и не имея великолепных ген. Я отшучивалась и говорила, что он меня слишком любит, поэтому не замечает моих недостатков. На самом деле врать собственному мужу было очень сложно. Иногда до невозможности я хотела рассказать о моем проклятии, потому что иначе бессмертие не назовёшь. Да, ты можешь выучить миллионы иностранных языков, прочитать тонну разнообразных книг и познакомиться с большинством людей, но все будет не то, если рядом с тобой не будет того самого человека. Flashback 5 августа, 130 лет назад. Сегодня я надела лиловое приталенное платье выше колена, туфли-лодочки такого же цвета. Решила завить крупными волнами кудри и сделать нюдовый макияж. «Лоуренсу понравится...» пронеслось у меня в голове. На самом деле, я хотела нравится не только своему мужу. Я хотела нравится, в первую очередь, себе. Ведь то, как ты видишь себя, определённо также тебя видят и окружающие люди. Нахожусь в своих мыслях и не замечаю, как сзади ко мне подходит Лоуренс и обвивает своими крепкими руками мою хрупкую талию. — Моя красавица. Готова? — он вдыхает аромат моих волос и я улыбаюсь, прикрыв глаза. Мне нравится то, как он любит меня. Медленно киваю и поворчиваюсь к нему. Сталкиваюсь с его глазами и буквально утопаю в них. Лоуренс нагибает мою голову и целует в лоб. — Боюсь стереть всю эту красоту. — он поднимает брови, осматривая меня. Я смеюсь. Вскоре мы покидаем наш дом, отправляясь на важную встречу нашей жизни — встречу с Йоке и Фридрихом. Придя на встречу с ребятами, мы удивились тому, насколько они были живые. Ну, не в прямом смысле. Они смеялись и будто сияли изнутри, смотря на нас с Лоуренсом. Мы провели прекрасный вечер вместе. Эта встреча была первой после нашей разлуки. И мы очень соскучились друг по другу, обещали не пропадать. Вскоре мы узнали, что их не стало. Лоуренс успокаивал мою истерику, которая длилась месяцами. Каждый день. Я хотела обнять Фридриха и похвалить его великолепные навыки в пении. Таких добрых и мягких людей не должны забирать на небеса. Он ещё столько не успел сделать. А Йоке. Эта светлая девушка, готовая бойко прийти на помочь в любую минуту, или обвеять тебя комфортом...ушла из этого мира, оставив маленького сына. Мы с Лоуренсом приняли непростое решение забрать Бруно себе. Но мальчик не дожил до встречи с нами. Его убили немецкие солдаты. Расстреляли, когда он, плача над могилой матери, склонился и не заметил высоких дяденек в форме. Тогда моя зияющая дыра стала больше. Таких огромных размеров, что казалось, больше ничто не в силах причинить мне боль. Но когда меня оставил и Лоуренс...я отчаялась. Я надевала при людях каменную маску, а ночью не могла найти себе место на кровати без него. Никто не прижимал меня к себе и не успокаивал. А я ведь ещё не оправилась от смерти своих друзей. Спрашивала, поднимая взгляд в небо: за что? Почему я потеряла всех, кем дорожила? В ответ лишь получала грустно скатывающиеся холодные капли дождя. Наше время. Я обещала себе не плакать. Закрывала глаза и медленно считала до десяти. Я понимала, что так нельзя. Нельзя изводить себя воспоминаниями. Наш мозг и память — коварная штука. Вот ты вроде бы сидишь, спокойно и смиренно, как вдруг всё вокруг тебя переворачивается и навязчивые мысли проникают в самое сердце, оставляя там шрамы, на ещё не заживших ранах. Сегодня я решила прогуляться по Лондону — городу, в котором я поселилась относительно недавно. Мимо меня проносятся машины, пока я иду по мосту, смотря на синеватую воду. Решаюсь посмотреть поближе, облокатившись на перила моста. Совсем немного. Сзади меня кто-то хватает за руку и рывком поворачивает к себе. — Вы что творите? — возмущённо спрашиваю я. — Я считаю, не лучшая идея — свисать с моста на глазах у всех. Хотя бы ночи подождите, что — ли. Молодой мужчина, лет 30-ти, с насмешкой оглядывает меня. У него темно-зеленые глаза, каштановые кудрявые волосы, прямой нос и веснушки на лице. Он одет в классический пиджак. Приподнимаю бровь и фыркаю. — С кем я говорю, можно узнать? Хочу поставить его на место, но позже он произносит своё имя: — Лоуренс Баркли, к вашим услугам.