#16_kisses

В голове — звенело, в висках — пухло, в горле — скребло. Юкичи нервно сглотнул слюну и сощурился от спазма. Недавнее ночное приключение, к сожалению, оставило на его здоровье свой след, но проявила себя болезнь с запозданием. — Домой идите. Вы совершенно не в форме, Фукудзава-доно, и не надо делать эту Вашу каменную физиономию. Плавали, знаем, — фыркнул Мори, сердитой фурией застывший в дверном проёме. — Я всё ещё в состоянии держать меч, говорить для этого не обязательно, — пробормотал телохранитель на выдохе: слова смазались, когда звуки зачиркали по гортани головками спичек, воспламенявшихся прямо на слизистой. Огай, обычно низкий и хрупкий, расправил спину и начал наступать на пришедшего, став словно выше себя-привычного и шире в плечах. Глаза его горели, пальцы угрожающе сжимались, карманы халата зловеще топорщились. Оторопевший Серебряный Волк инстинктивно шагнул назад и, запнувшись за порог, едва не полетел вниз с широкой лестницы, которая вела на второй этаж клиники, но коллега своевременно сцапал его за шарф и дёрнул обратно, елейно улыбаясь. — Вот как? Единственное место, куда Вы посмеете теперь пойти под моим началом, диван в ординаторской. Упаси Вас вся умершая родня хотя бы посмотреть в сторону выхода отсюда нынче, — пропел подпольный врач, уверенно отступая в комнату и таща согнувшегося мечника за собой. — Мори-сэнсэй, — прохрипел Юкичи, склонившийся под тяжестью давившего на позвонки медика. — Это... — Ваша реакция ни к чёрту. Если так хотите скончаться бесславно, пойдёмте в морг. Разденетесь, на стол заберётесь, и я займусь Вами. Не обещаю, что всё пройдёт быстро и безболезненно, — проурчал Огай, продолжая тянуть за концы слабо потрескивавшей ткани, — но до Вас хотя бы не доберутся враги. Юкичи насупился, стиснул зубы и, упрямо застыв посреди комнаты, посмотрел на коллегу. — Я могу позвонить отсюда перед тем, как останусь на диване? — выдохи остриём консервного ножа прокалывали жесть гортани с каждым слогом, и японская речь от этого приобретала немецкую рубленную жёсткость. — Сам справлюсь с этим. Уже застыли, куда ещё, — проворчал тот и исчез в коридоре. Сидевшая на высоком стуле в соседнем углу Элис ткнула игрушечного медведя выхолощенным шприцом в плюшевую ляжку — лапка вздрогнула вместе с Фукудзавой, наблюдавшим это. — Ринтаро — старый дурак, и ты туда же. Встретились, два сапога — пара, да оба на левую ногу надеты, — вздохнула способность, подперев щёки ладошками и уронив шприц. — Элис-тя-ян, ну это же наш гость, что ж ты так? — застенал вернувшийся с капельницей врач. — Мне и пятидесяти нет, какой же я старик? — Самый настоящий! Ты бухтишь, причитаешь, держишься в тепле, и из тебя вечно что-то сыплется: то пыль, то скальпели, то нитки от халата, — скрестила та худенькие ручки на груди. — И ты стонешь вовсе по-стариковски! Бе, старикан-таракан! От шума голова заболела ещё сильнее, телохранитель сощурился, сдерживая недостойный порыв вспомнить всё, чему учили наставники в додзё, и выскочить в окно. Под ехидным взглядом клиента мысль сбежать казалась унизительной и притягательной в равной степени. — Э-э-э-лис-т-я-я-н, — тоскливо затянул медик, собирая «пыточное приспособление» около Юкичи. — Помоги-ка мне лучше! Фукудзава-доно, Вы когда в последний раз прививки ставили? — Ещё до войны, — отрезал наёмник. Он озвучил факты: бытие наёмного убийцы, пусть и государственного, не располагало к посещению больниц, если честно. Почти. — Уж не потому ли, что иголок боитесь? — иронично отозвался Огай. — Ну же, поднимите рукав! Капельницу поставлю — как комарик укусит! К утру всё пройдёт. Я не колдун, но в медицинском себя на ноги ставил быстро, и Вас поставлю. — Сроду не видал таких огромных экземпляров, — проскрежетал мечник, отодвигаясь. — В прошлый раз Вы были гораздо сговорчивее, — Мори пытливо уставился на него. — Давайте же! Рука у меня лёгкая, Вы и сами знаете. Будет больно совсем чуть-чуть! Фукудзава отодвинулся ещё, но, покраснев от стыда, закатал ткань до плеча и отвернулся от Огая, оставив конечность ему на растерзание. Специфика работы на государство привела к тому, что он искренне возненавидел пытки, поскольку сталкивался с изувеченными телами, и иголки, как один из самых распространённых пыточных инструментов, заставляли желудок мечника сжиматься всего-навсего наличием рядом. По коже на сгибе локтя заскользила смоченная спиртом вата. Мори ситуация не удивляла совсем: среди преступников — бугаев на две головы выше бывшего военного — хватало дёргавшихся от малейшего дискомфорта садистов, а прививки и забор крови пугали примерно каждого третьего. Правда, обычно он их уговаривал сухим: «Хотите сгореть в горячке от гриппа или раздуться от гангрены? Будь по-Вашему, но на мою помощь не рассчитывайте». Невозмутимый Серебряный Волк, обнаживший брюхо, был чересчур уязвим, чтобы поступать с ним жестоко. — В-о-о-т, сразу бы так, умница. Поработайте кулаком, пожалуйста. Я найду вену, и Вы почти ничего не заметите, — продолжил медик, наблюдая за пришедшими в движение пальцами и переключаясь на проступавшие сосуды. — Элис-тян! — Ага! — раздалось звонкое девичье хихиканье прямо у виска провалившегося в свои мысли Фукудзавы, и немножко липкие от сахара губки девочки уткнулись в его щёку. Юкичи крупно вздрогнул, моментально развернувшись к способности и распахнув глаза, и только потом осознал, что его придерживают за второе плечо, а сбоку уже капает лекарство из подвешенной на крючок бутылки. Мори аккуратно перепроверил капельницу, убедившись, что всё в порядке, и довольно переглянулся со способностью. Телохранитель поджал губы и опустил голову. — Это было лишним, — уронил он в повисшую тишину, ощущавший, что со стыда пылают даже кончики ушей и кожа на груди. — Нет, не это, — покачала головой Элис. — А что тогда? — Юкичи смотрел только на левую руку, в сгибе которой стоял закреплённый пластырем катетер с голубоватыми крылышками, маленький и смешной по сравнению с той же катаной. — Это, — хихикнула девочка, и вторую скулу обожгло коротким суховатым поцелуем. К портившей жизнь заразе, кажется, добавились тахикардия и слабое удушье. Фукудзава так устал от всего этого, случившегося с ним за считанные дни, что даже орать не начал — закрыл горевшее лицо ладонями и затих. На спину опустилось знакомое больничное одеяло. — Ложитесь потихоньку. Вам стоит поспать, чтобы утром легче стало, — негромко произнёс Огай. Голос его звучал едва-едва разочарованно. — Всё равно мне ещё перечень пропавших медикаментов оформлять. Я тут, за столом. Чисто технически, поскольку мы никуда не идём сегодня, разрешаю Вам бросить справочник по анатомии в того, кто явится за мной. Хоть оба тома сразу, если что, но правой рукой. — Зачем Вы так со мной возитесь? — Юкичи говорил хрипло и тихо. Собственная речь казалась ему кривой, и Фукудзава искренне надеялся, что Мори не разобрал ни единого слова. — Ну, во-первых, я — эксцентричный доктор, по легенде Нацумэ-сэнсэя, а её нужно поддерживать, — пожал плечами хирург, — а во-вторых, я не привык задолжать кому-то. Настала Ваша очередь отдыхать.