Нет никого более глухого, чем тот, кто не хочет слышать, И нет никого более слепого, чем тот, кто не хочет видеть.
Уже на первой минуте их поездки, которая, как рассчитывал Нил, будет безмолвной, раз Ники с ними нет, у Эндрю зазвонил телефон. Первые три секунды не реагировал абсолютно никто, но Нил заметил, как спустя уже десять секунд полного отсутствия реакции на раздражитель Эндрю, Кевин пихает его в бок. За что неминуемо получает болезненный тычок в плечо, но, видимо, добивается своего, потому что тот всё же берёт телефон из небольшого углубления между сидениями, суёт его в руки Кевину, пока сам одной рукой что-то то ли подкручивает, то ли щёлкает на правом наушнике, и только тогда забирает телефон у Кевина, принимая вызов. — Да. Пока что да, — почему-то Нил более чем уверен, в том, что звонит Эндрю Ники. — Er ist nicht vom Dach gesprungen, beruhige dich, — Нил морщится от такого едкого комментария, ещё и на другом языке, но теперь окончательно убеждается в том, что звонит именно Ники. Только он сбрасывает, сразу же помещает телефон в карман куртки, а сам снова что-то подкручивает на наушнике. Кажется, Нил ни разу не видел его без этих наушников. Он что, настолько меломан? Даже на минуту не может расстаться с музыкой? Даже во время разговора с Ники он не вытащил наушника из уха, лишь, судя по всему, убавил громкость. Насколько же громко у него должна долбить музыка, чтобы он не слышал даже такой громкий рингтон? Нилу не пришлось долго размышлять, потому что практически через минуту зазвонил телефон уже у Кевина. Тот быстро, в отличие от Эндрю, схватил телефон в руки и принял вызов. — Привет, Жан, — Нил скуксился. Тот говорил по-французски. — Да, конечно. Нет, совсем нет, — он презрительно фыркнул, но так манерно, так по-французски, что Нил невольно вздрогнул. — Ох, нет. Появился тут один, раздражающий до чёртиков, но способности определённо есть. Ты не понимаешь, у него есть будущее, Жан, — он страдальчески стонет. — Да пошёл ты! — добавил он громко по-английски, так, что Нил подскочил на месте. Эндрю же даже не шелохнулся, продолжая вести автомобиль и дальше, лишь глянул в зеркало заднего вида на Нила, встретился с ним глазами, пристально изучая того, и вернул взгляд на дорогу спустя три секунды, когда на светофоре загорелся зелёный. Нил не понял, что именно Эндрю хотел увидеть в его взгляде, но всё равно напрягся. Кевин зло засовывает телефон в карман своего пальто и откидывает голову на спинку сиденья. — Не дай бог ты не оправдаешь ожиданий, — Нил хочет было возмутиться. Какие такие ожидания? Чего он вообще от него хочет? Сам заставил ехать, ещё и претензии ему предъявляет. Вот только вовремя до него дошло, что сказал он это по-французски. До университета они доехали в тишине. Около часа назад здесь закончилась последняя пара студентов второй смены, поэтому здание полностью было в их распоряжении, а главное, одна аудитория. Стоит Кевину занять своё привычное место в центре нижней части помещения, как он быстро разворачивается и устремляет свой взгляд на Нила. — Почему ты пошёл на лингвиста, если мог пойти в струнные? — Он склоняет голову на бок. Эндрю в очередной раз что-то подкручивает на наушниках, и Нил, замечая это краем глаза, хочет в нервном порыве выдернуть их у него из ушей. В конце концов, сколько можно? Когда нужно — слушает, когда не нужно — делает вид, что не слышит. Нила до чёртиков это бесит. С таким невозможно оставаться начеку, никогда не знаешь, играет у него там музыка, или же нет, подслушивает он разговор, или же ему всё равно. — Хватит пялиться. Оба оборачиваются на подавшего голос Эндрю. Нил не смотрел на него прямо, но, похоже, тот смог заметить его взгляд. Тогда он переводит незаинтересованный взгляд на Кевина, кладя скрипку на один из столов. — А ты почему? — Терпеть не люблю предметы, связанные с историей музыки и прочей хернёй. Мне нравится играть, — Нил пожимает плечами. — А мне нравятся языки. — Какие, интересно, языки ты знаешь? — Эндрю смотрит на свой нож в руке, который тот, как Нил догадался, вытащил из повязки, спрятанной под рукавом куртки. Нил жмёт плечами, будто не замечая скрытой угрозы в словах Миньярда. — Испанский, немного. Пробовал как-то начинать учить японский, но дальше こんにちは так и не зашёл. Мне кажется, — он обращается уже к Кевину, — мы сюда не говорить о моих хобби пришли. Или я ошибаюсь? Кевин смотрит на него несколько секунд, бросает быстрый внимательный взгляд на Эндрю и подходит к своей скрипке, оставленной на одном из передних столов. — Мы здесь, чтобы я посмотрел, как ты играешь. На одном желании дальше перехода ты не пройдёшь, — Нил вскидывает бровь. — А кто сказал, что это всё вообще мне нужно? — Ты сам сказал, — Кевин жмёт плечами, вытаскивая скрипку из чехла, будто бы только что сказал самую очевидную в мире вещь. Нил ждёт объяснений, но получает лишь кивок на скрипку и ещё более путающее: — На заброшенной стройке. — Я ничего не говорил. — Она всё за тебя сказала. Нил переводит взгляд на скрипку, и смысл сказанного доходит до него спустя секунды три. Он усмехается. — Не думал, что ты настолько сентименталист. — К тому же, — добавляет он, — если бы ты действительно не хотел всего этого, то даже не поехал бы с нами. — Туше, — хмыкает Нил. Кевин подзывает его встать рядом, и он послушно спускается и сжимает смычок в руке, предчувствуя неладное. — Сыграй мне «К Элизе», — Кевин не знал, кем был его учитель, и был ли он вообще, но он полагался на то, что это произведение дают при обучении игре на скрипке почти всем. Что-то типа «собачьего вальса для скрипки», хотя, честно говоря, Кевина его играть на фортепиано так и не научили. Нил поднимает скрипку и касается смычком струн, но даже одной ноты не вылетает из-под него, как вдруг он чувствует удар по ногам. — Кто тебя учил так стоять? — Кевин вскидывает бровь, когда Нил с выражением полного непонимания и обиды смотрит на него. — Меня вообще стоять не учили. — А зря, — Кевин смотрит на него и со вздохом поясняет: — В игре на инструменте стоя, как и в пении, важна правильная стойка. Встань, как ты стоишь, — Нил принял своё обычное положение, и Кевин сильно его толкнул в плечо, отчего Нил накренился, будто Пизанская башня, но не упал. — Видишь? А стой ты правильно, я бы даже на градус накренить тебя не смог. — Ты себя видел? У нас разница сантиметров в сорок, — он фыркает, очевидно оскорблённый таким резким замечанием и толчком. Кевина его упрёк ничуть не задевает, и тот преспокойно возвращается на свою позицию. — Музыкант должен стоять ровно на двух ногах, — его брови сведены, а сам он будто демонстрирует эту стойку. — Вес должен быть распределён на обе ноги равномерно. — А смысл? — Если ты стоишь ровно, — Кевин давит на середину его спины, из-за чего Нил рефлекторно выпрямляется банально для того, чтобы уйти от прикосновения, — то тратишь меньше сил и концентрации на сохранение равновесия, — он подпинывает ногу Нила своей, меняя её положение, из-за чего тот чуть не падает. — И дышать так тебе, — он поправляет его руку, касаясь предплечья, из-за чего Нил вздрагивает, — будет легче. Он делает несколько шагов в сторону, давая Нилу привыкнуть к такому положению. — Когда уровень твоей игры будет порядком выше, сможешь ходить по сцене для пущего эффекта, — Нил фыркает, но Кевин это игнорирует. — И хватит вести себя как загнанное животное. Не у меня нож. Нил снова замирает. Он не понимает, направленно это обвинение в его адрес, или всё же Эндрю, в повязках которого, как он знает, скрываются ножи. — Играй. Я хочу послушать твою игру.***
С утра Нил меньше всего хотел с кем-то говорить. Вечернее занятие с Кевином вымотало его настолько, что он не хотел контактировать с людьми ближайшие лет десять, и осознание того, что завтра придётся идти в университет на свою первую, спустя неделю после начала занятий, лекцию, ему не прельщало от слова совсем. Сет всё же неуместно пошутил, но Ники наградил его суровым взглядом. Не то чтобы Сет его боялся, но держался подальше от педиков, в силу чего лишний раз с Ники не связывался. После нервного и экспрессивного стука в дверь около неё моментально вырастает Ники и отпирает её. Нил понятия не имеет, откуда в нём появилась привычка всегда запирать дверь на замок, при том что за два месяца жизни здесь он ни разу не видел, чтобы к ним хоть кто-то врывался без стука, однако был очень благодарен ему за это, ведь демоны своего прошлого страстно желали иметь больше защиты, даже такой мнимой, как хлипкий замок на картонной двери в комнату общежития. Оба не ожидают увидеть за дверью Мэтта, но Нил в конце концов ничуть не удивляется появлению на пороге этого безумно доброго здоровяка. — Нил! Ты как? — он игнорирует Ники с первой же секунды, и, Нилу кажется, не отойди тот сам учтиво в сторону при его появлении, Мэтт снёс бы его хоть так. Он моментально подлетает к Нилу, сидящему на диване с кружкой кофе, и смотрит на него во все глаза. Не даёт вставить и слова, хотя видит, что Нил не торопится что-то говорить и сам, — Дэн сказала, что ты вернулся, и что, вроде как, выглядишь сносно, — он вскидывает бровь. — Почему ты не сказал, что отправляешься с этими чудовищами в Колумбию? Нил слышит презрительный фырк со стороны Ники и тихое «mistkerl». Он хочет было вставить, что Мэтт, по сути, оказался прав, а его беспокойство вполне оправдано, но вовремя придерживает язык, понимая, что Ники опять говорил по-немецки. Нил переводит взгляд на Мэтта. — Если бы я знал, что такое недоразумение может произойти, то обязательно бы сообщил заранее, — он выдавливает из себя слабую улыбку. Не то, чтобы на все сто процентов она оказывается натянутой и поддельной, всё же, что-то внутри Нила сворачивается в тугой узел от осознания того факта, что за него волновались. Волнение Ники не вызывало у него такого чувства, ему казалось, что то полностью состоит из чувства вины за содеянное перед Нилом. Он ненавидел чувство вины ни в других людях, ни в себе, и вызывать его ни у кого не хотел. Когда же кто-то испытывал вину из-за чего-то, связанного с ним, это ни капли не доставляло ему удовольствия. Порой ему кажется, что даже если её испытает сам Патрик ДиМаччио или Лола, то он безумно удивится, потому что, кажется, они вообще ничего не чувствуют, но это не доставит ему и капли удовольствия. Мэтт же волновался по причине, непонятной для Нила. Новое и неизвестное ему ранее чувство тревожило и одновременно заставляло почувствовать такой покой, какого он не чувствовал никогда ранее. Но Мэтт так быстро меняется в лице, что Нил рефлекторно напрягается. — Недоразумение?! Они споили тебя, Нил! — Ники хочет встрять в диалог, но Нил поднимает руку вверх в безмолвном жесте этого не делать. Он поражается тому, как тот беспрекословно выполняет его просьбы теперь. Неужели чувство вины настолько сильно? — Я в порядке, Мэтт. Меня никто не спаивал. Просто вышло так, что у меня непереносимость алкоголя, и даже малое его количество может на меня плохо повлиять, — он не говорил об антидепрессантах, и не говорил об аллергии, чтобы не врать, но и правду не говорить тоже. — Я поверил им, что алкоголя мне не подольют. Это моя оплошность, Мэтт, сейчас всё в порядке. — Нил, — он качает головой, но Мэтт всё же продолжает, — здесь нет твоей вины… — Вины нет. Есть оплошность. Я вообще не хочу, чтобы на ком-то в этой ситуации лежала вина, не люблю это чувство, — он едва заметно морщит нос, но надеется, что Ники, стоящий неподалёку, понимает, к кому конкретно адресовано обращение. Мэтт только тяжело вздыхает, глядя то ли с укором, то ли с неизвестно чем, на Нила. Тот спокойно выдерживает его взгляд и ничего не говорит, даже не шевелится. — Ладно, — сдаётся Бойд, — но, если что, нужна будет какая помощь или что-то типа того — говори. Ты же знаешь, я помогу, — он улыбается, и Нил не может не улыбнуться хотя бы слабо и блёкло в ответ. Он думает, что Мэтт имеет в виду то, что тот занимается боксом, и думает, что ему лучше не стоит знать, что в этом вопросе Нилу помощники пока не нужны.***
Учебная неделя тянулась до одури долго, но Нил не то, чтобы жаловался. Почти каждый день Кевин ловил его на входе в общежитие или на его этаже, а иногда и в университете, чтобы напомнить про репетиции, на которых они толком ничего и не делали. Кевин играл свою партию, когда Нил приходил, и он знал, что тот готовится к очередному своему концерту или конкурсу, коих у него почти на каждый день недели. Нила не то чтобы всё это устраивало, и не то, чтобы он не умел говорить «нет». Просто где-то в глубине души он хотел верить словам Кевина, сказанным тогда даже не ему, о том, что у него может быть будущее. Что он может стать выдающимся музыкантом. Может, это была единственная вещь, насчёт которой Мэри не соврёт ему в итоге. У него никогда не было ни смысла, ни цели жить дальше. У него не было своих целей просыпаться с утра по будильнику и идти куда-то там, но он правда хотел, чтобы такая цель у него появилась. И он хватался за любые намёки на это с отчаянием утопающего, возводил мосты из пепла, снова и снова возвращался к тому, что навсегда пообещал себе забыть, как только появлялась надежда на то, что на этом мосту можно будет хоть немного зависнуть перед смертью. Большой концертный зал и сотни глаз, направленные на него. Вот то, к чему он идёт прямо сейчас, то, что может заставить его остаться. Поэтому он терпел упрёки и строптивость Кевина. Терпел все его замашки по поводу неправильного угла наклона скрипки, по поводу слишком неустойчиво стоящих ног, а на фырканья Нила «уж с такими родился» только отмахивался и ничего не отвечал, молчаливо вставая в свою обыденную позу. А ещё Нил соврёт, если скажет, что не понял, как важно для него возобновление терапии сейчас. Во время терапии ему не пришлось бы увеличивать дозу лекарств, и, соответственно, ему можно было не шарахаться алкоголя. Он выпил не так много, но его уже скосило, даже когда он вызвал рвоту и половину просто выблевал. Поэтому он решил всё же записаться на приём в частную клинику в Колумбии к той самой Бетси Добсон, которую ему посоветовала Анна-Мария. Больница оказалась больше, чем он рассчитывал, так что он даже чуть не опоздал. Правда, он учёл это заранее, поэтому и приехал на полчаса раньше. Кабинет Добсон располагался в отделении психиатрии и психологии, а где находится это отделение, Нил разобрался далеко не сразу. Приятная на вид женщина с завязанными в тугой низкий пучок волосами вышла из нужного Нилу кабинета вместе с невысокой беременной девушкой. Бетси проводила её до двери и попрощалась, пожелав удачных родов, а потом обернулась к Нилу. В радиусе трёх кабинетов не было ни людей, ни врачей, а взгляд Джостена был сосредоточен на ней. Они зацепились взглядами, но Нил и не думал отводить свой. — Нил Джостен, верно? — она чуть приподнимает брови. Он думает несколько секунд, примеряется взглядом, а потом кивает, тогда женщина отходит в сторону, раскрывая дверь в кабинет полностью, — Проходите. Нил заходит в просторный кабинет и осматривается. Впереди он видит кресло, а напротив него диван, всё по классике, как было и у его предыдущих врачей. Бетси мило улыбается ему и предлагает присесть на диван. — Можете сесть, как вам удобно, или лечь. Если хотите, можете походить по кабинету, я не возражаю, — она подходит к кофеварке и нажимает на несколько кнопок, пока Нил проходит и присаживается на диван, закинув ногу на ногу. — Как мне стоит к вам обращаться? — Нил. Лучше на «ты», — женщина улыбается. — Ко мне можешь обращаться, как нравится. — Остановлюсь на «мисс Добсон», — женщина мягко улыбается, чем отдалённо напоминает ему Анну-Марию, но эту ассоциацию он быстро отбрасывает, как что-то нежелательное. — Будешь чай или кофе, Нил? — Чай. — Есть ещё какао, если хочешь. — Остановлюсь на чае, — он склоняет голову на бок, изучая женщину, обернувшуюся к нему, взглядом. — Мне казалось, что врачебные кабинеты обычно бывают более… — Страшными? — Некомфортными, — поправляет он. — А в прошлых кабинетах тебе было некомфортно? — она достаёт одну чашку и смотрит на коробки с разными видами чаёв. По кабинету уже разносится запах кофе. — Не сказал бы. — Что ж, — она улыбается ему, бросая взгляд через плечо. — Надеюсь, здесь тебе будет комфортно. Нил скептично склоняет голову на бок и жмёт плечами. — Какой чай будешь? У меня есть белый, чёрный, зелёный, ещё ягодный… — Чёрный, обычный, — она слабо кивает и вытаскивает нужную упаковку. — Вы любите чай? — Нет, пью только кофе, — она кладёт пакетик в чашку и жестом спрашивает про сахар. Нил мотает головой. — Тогда зачем вам столько видов чая? Пытаетесь сделать всё ради комфорта клиентов? — обычный человек не мог бы различить в этом упрёк, но Нил знал, что она сможет. Он пристально наблюдает за её реакцией но, видимо, та решила делать вид, что всё в порядке. — Мне важен комфорт пациентов, но чай здесь появляется от моих коллег. Им дарят много подарков пациенты, и чай уже просто некуда девать, вот они и отдают его мне, — от того, как мягко она обошла упрёк, как чётко расчертила грань между понятиями «угождать» и «хотеть сделать приятно», Нил даже невольно удивился. Только когда чашка с чаем оказывается у Нила в руке, Добсон позволяет себе присесть в кресло напротив. Нил отпивает чай и немного морщится от крепости заварки, но именно это ему сейчас и нужно. — О чём бы ты хотел поговорить, Нил? — она не предлагает начать с истории его болезни, не опирается на заметки от предыдущих врачей. Или пока не опирается? — Даже не знаю, — он скучающе откидывается на спинку дивана. — Кажется, я уже обо всём поговорил с предыдущими врачами. — О чём же вы говорили? Я не спрашиваю конкретные темы, но, может, области? — Добсон отпивает кофе. Нил скептически вскидывает бровь. — А вам разве не передали записи предыдущих врачей? — Передали, конечно, но по врачебной этике я не могу их читать без твоего позволения. Всё, что я видела, это справку с твоим диагнозом, чтобы понимать, с чем я работаю. Нил пристально на неё смотрит. Внутренний голос подсказывает не верить ей так просто, но чутьё говорит, что она вряд ли лжёт. — Мой предыдущий врач так не думал. — У всех разный подход к работе и разные принципы. — Почему я должен вам верить? — Ты не должен мне верить, Нил, — отвечает она, чуть погодя. — Вернее, я буду рада, если со временем у нас выстроятся доверительные отношения, но не верить мне в нашу первую встречу — твоё полное право. — Чудно, — он отпивает ещё немного чая и ставит кружку на стол перед собой, а потом откидывается на спинку дивана и кладёт руки на бедро рядом с коленом. — Потому что доверия у меня к вам пока нет. Бетси улыбается. Мягко и искренне, что совсем не характерно для реакции на то, что Нил ей только что сказал. — Может, начнём с медикаментозной стороны лечения? Ты пьёшь лекарства, Нил? — Да. Пью, — он достаёт рецепт из переднего кармана толстовки и протягивает его Добсон. Та сводит брови, глядя на него. — Напомни, пожалуйста, когда закончилась твоя терапия? — Она по-птичьи склоняет голову на бок. — Мне сказали, что уже больше года ты… — Да. Я подделывал рецепт, а дозу регулировал в зависимости от состояния, — Бетси внимательно на него смотрит, а потом снова переводит взгляд на него и снова на рецепт. — Вот как, — только и отвечает она, кладя рецепт на стол перед собой, однако Нил его больше не берёт. — Если хочешь, я могу написать тебе настоящий рецепт. Как твоё самочувствие после этих таблеток? Они тебе подходят? Нил жмёт плечами. — Дозировка там указана, я пью по ней, соблюдаю точное расписание по часам, — он неуверенно ведёт плечом. — Они не делают лучше без терапии, но на них я держусь в относительно нормальном состоянии. — А что бывает, когда ты пропускаешь таблетку? — Резкий откат. — Понятно, — только сейчас Нил обращает внимание на блокнот, лежащий у неё на коленях. — Хорошо, если считаешь нужным, пока придерживайся тех же дозировок, рецепт выдам в конце приёма, хуже тебе стать не должно, раз держишься так уже год, — она поднимает взгляд на него и улыбается. — Понаблюдаем за тобой. Нил смотрит на неё безэмоционально и даже не кивает. Они молчат около полминуты, как вдруг Добсон решает прервать тишину. — Нил, если не секрет, почему ты прервал терапию на год? — Он жмёт плечами, безучастно глядя в окно. — Не хотел впускать новых людей в свою жизнь, — он резко переводит взгляд на неё. — Кстати, слышали о недавней трагедии в Джорджии? — женщина смотрит на него непонимающе, вроде бы пытается что-то вспомнить, но не может. — Какой конкретно? — В округе Глинн, в Брунсвике, если не ошибаюсь, — он склоняет голову на бок. По лицу женщины не видно, что она понимает, о чём он, поэтому он поясняет с холодной сталью в голосе: — Трёх девушек поймали байкеры и пустили по кругу, а потом останки выбросили в море. Женщина чуть сводит брови. — Ты переживаешь из-за случившегося? — осторожно интересуется она. Нил пожимает плечами. — Не знаю, обычно люди испытывают печаль, когда слышат о подобном, — он смотрит на свои ногти. — Кажется, их ещё расчленили, или четвертовали, и продолжали насиловать… Наверное, той херни, которую они им подмешали, было недостаточно, — он резко поднимает глаза на Добсон, будто бы провинился перед матерью и только сейчас это понял. — Ничего, что я матерюсь? — Если тебе так будет комфортней, — будто игнорируя только что рассказанное, спокойно отвечает Добсон. — Скажи, Нил, ты действительно хочешь сейчас поговорить об этом? — Почему нет, — он жмёт плечами. — Это мой сеанс и моё время, — он резко меняет позу и подаётся вперёд, опираясь локтями на свои колени. — Скажите, мисс Добсон, что вы об этом думаете? — Я думаю, это ужасно, — немного помедлив с ответом, говорит она. — Вас назвали бы бесчувственной многие, кто вас услышал. — А ты? — Я? — Ты, Нил. Что ты думаешь по этому поводу? — Он жмёт плечами. — Говорят, они были очень открыто одеты, — он пренебрежительно отмахивается рукой. — Да ещё и согласились покататься с байкерами. Чем они вообще думали? — Наверное, они рассчитывали приятно провести время, — Нил мрачно усмехается. — Те ребята тоже. Он меняет положение тела на то, в котором находился до этого, и поднимает чашку чая. — А если бы ты был там, ты бы им помог, как думаешь? — Добсон тоже берёт свой кофе со стола. Нил заметил, что в течение всей беседы об этом случае она не вписала ни слова в свой блокнот. — Не знаю, — он небрежно жмёт плечами. — Спасение утопающих — дело рук самих утопающих, разве нет? — Как знать. Нил ощущает, что его сейчас вывернет наизнанку. Он ненавидит себя за то, что говорит, терпеть не может то, что произносит. Ему противно от самого себя, ведь он врёт, на самом деле он так не думает даже близко. Но он хочет вывести её из себя. Нил безумно любит доводить людей до ручки, чтобы посмотреть, какими они являются по своей натуре, какие они где-то там глубоко внутри, если их разозлить. Элисон всегда была такой, и даже если её разозлить, она не менялась. Она становилась просто злой. Есть же люди, которые меняют свой облик так, словно влезают в другую шкуру. И Нил хотел понять. Такая ли Добсон, не опасно ли ей раскрыть свои секреты, не опасно ли ей доверить себя самого… — Я думаю, девушкам в нашем мире сложно живётся, — она ставит чашку на стол. — Такое насилие в нашем мире стало какой-то нормой. — Да, знаю. Не понаслышке. Бетси будто игнорирует его слова, однако явно делает пометку у себя в голове. На это и расчёт. — Ты ведь моё мнение хотел услышать, верно? — Она снова улыбается. — Да. Мне было интересно. — А оно как-то повлияло на твоё собственное? — Не думаю. — Это хорошо, что у тебя есть своё мнение, — она всё ещё улыбается. Нил думает, о чём ещё может её спросить, чтобы расколоть этот панцирь отстранённости и непричастности, этот панцирь доброты. Она ему не то чтобы противна, но он просто не понимает как действовать с таким людьми. Чего они хотят? Чего добиваются? С агрессивными или угрюмыми легче, у них все намерения можно прочесть. — О чём бы ты ещё хотел поговорить, Нил? — тот жмёт плечами. — Даже не знаю. Добсон учтиво молчит минуту. — Мне стоит задать тебе какой-то вопрос, или ты хочешь помолчать? — Задавайте. — Хорошо, — она переворачивает листок в своём блокноте и молчит ещё несколько секунд, прежде чем спросить: — Скажи, Нил, ты ведь устроил мне проверку, верно? — он замирает, но быстро приходит в себя. Переводит безучастный взгляд на неё и жмёт плечами. — Может быть. — Ну как? Я прошла проверку? — она всё ещё улыбается. — Что вы знаете обо мне, — он снова опирается локтями о колени. Добсон жмёт плечами. — То, что тебя зовут Нил Джостен, тебе 19 лет, и у тебя клиническая депрессия. Он склоняет голову набок, но ничего более не говорит. Молчит с минуту, а потом косится на часы. До конца сеанса остались считанные минуты, и тогда он выпрямляется и снова смотрит в глаза Добсон. — Рецепт, — напоминает он, и Добсон кивает. Смотрит на часы и поднимается с кресла, отходя к столу, за которым и пишет рецепт. Он получает его в руки и просматривает листок, будто бы там может оказаться рецепт на таблетки от давления, и тогда поднимает на неё взгляд. — Как часто нам нужны будут консультации? Бетси расплывается в более широкой улыбке. Не победной, но явно искренне довольной. — Как ты посчитаешь нужным. Можем встречаться пока что раз в неделю, а там посмотрим, — Нил кивает, — Записать тебя на это же время в воскресенье? — Да, если можно, — Добсон кивает. — Надеюсь, мы сработаемся, Нил. Она проводит его до выхода из кабинета и осматривает коридор. Нил тоже невольно оглядывается, но, когда оба не находят нужного пациента, Бетси щурится. — До встречи, Нил, — обращается она к нему. — До свидания. Только дверь в кабинет психиаторши закрывается, а Нил оборачивается, чтобы дойти до лестницы, спуститься вниз и покинуть эту клинику, как он видит выходящего из-за поворота… Эндрю. Тот тоже его замечает и замирает, когда они встречаются глазами. Нил напуган, Эндрю же выходит из ступора гораздо быстрее и идёт по направлению к нему. — Мне начинает казаться, что ты меня преследуешь, — Нил атакует первым. — Да что ты, — Эндрю окидывает его непринуждённым взглядом. — А сам-то что забыл в отделении психиатрии? Удар ниже пояса. Но Нил неплохой актёр. — Правда? Отделение психиатрии? — Нил смотрит на бумажку в его руках, будто бы это записка для врача. — С этими больницами… Видимо, до хирурга я сегодня так и не дойду. — Хирург этажом выше в правом крыле, — он склоняет голову на бок и щурится, сложив руки на груди. — Что отрезать себе решил, Джостен? — Меня мама попросила съездить, — он жмёт плечами. — Самой ей ехать нет смысла, только список лекарств обновить, не хочу лишний раз её напрягать, — Эндрю ничего не говорит. Смотрит несколько секунд, а потом проходит мимо без слов. Нилу на телефон приходит уведомление, и он пользуется этим, чтобы посмотреть, куда направляется Эндрю, чтобы остановиться якобы для проверки телефона. За спиной он слышит звук открывающейся совсем рядом двери и уже знакомый голос, произнёсший «Здравствуй, Эндрю». Бетси Добсон. Он делает себе пометку в голове однажды разузнать его диагноз.***
От странности и неожиданности некоторых просьб Ники Нил вылетал так часто, что на этот раз почти даже не удивился его спонтанности. — Прости, куда с вами поехать? — он скептически вскидывает бровь, мол, ты не помнишь, что произошло всего несколько недель назад? Однако Ники прекрасно понимает этот взгляд и недоверие, поэтому выставляет руки в жесте «сдаюсь». — На этот раз никакого алкоголя, лично прослежу! — он неуверенно улыбается, но Нил не знает, чем именно вызвана эта неуверенность. — Нальём тебе газировки за мой счёт! — Ты правда думаешь, что после того, что было, я так просто соглашусь? — Нет, нет… Я понимаю, что теперь ты мне не доверяешь… ещё больше, но… Я правда хочу, чтобы ты был с нами рядом. Тем более, с Кевином вы уже неплохо спелись! — Ники, идея просто отвратная, — он тяжело вздыхает. — Тем более теперь. Я с Кевином каждый день вижусь, он и там достаточно мне на мозги капает, идея провести дни, когда его не будет, в его же компании, кажется мне слегка… — Он и слова не скажет об этом, обещаю! — Нил пристально на него смотрит. Он думает с минуту, прожигая Ники взглядом, и когда тот думает, что уже априори проиграл, Нил спрашивает: — Зачем тебе это? — Что «это»? — Ники внимательно смотрит на него в ответ. Оба молчат какое-то время, и Хэммику кажется эта тишина чертовски гнетущей. — Тогда взамен скажи своему кузену, чтобы больше не доёбывался до меня без повода, — Ники хмурится. — Какому из? — Нил застывает. Он не знает? Тогда может ли он действительно поверить, что та ситуация не была подстроена? Что Ники действительно просто хотел, чтобы Нил повеселился, хотя и сделал это настолько необдуманно? Значит ли это, что Эндрю просто воспользовался ситуацией? — Эндрю. Ники не успевает ничего сказать, как дверь в комнату открывается. Оба оборачиваются на вошедшего, и Нил ожидает увидеть Аарона, который уже не раз заходил за братом, чтобы позвать его куда-то, однако на пороге, облокотившись о дверной косяк, стоит именно Эндрю. Он в обычной одежде и лонгсливе с длинным рукавом, скрывающим повязки, если бы они были, но Нил, которому в прошлом частенько приходилось приноравливаться к среде и подстраиваться под людей, сразу понял, что это именно Эндрю. По положению тела, взгляду и молчаливости. И наушникам в ушах, которых, правда, с этого ракурса было почти не видно. — Какого хера ты ему там наговорил? — Нил переводит взгляд на Ники. Он зол и говорит это по-немецки, поэтому Эндрю переводит на него незаинтересованный в диалоге взгляд, но отвечает тоже по-немецки: — Кому? — Он сказал передать тебе, чтоб ты к нему не лез. Так что же? — Он вскидывает бровь, на что Эндрю переводит взгляд на Нила. Он понимает, о чём они говорят, но они об этом не знают. Поэтому он может состроить настороженное выражение лица и переводить взгляд то на него, то на Ники, будто не понимая. — Всё в порядке? — вклинивается он, спрашивая по-английски. Ники бросает на него беглый взгляд и снова смотрит на Эндрю. — Думаю, да. Верно, Эндрю? — тот лишь жмёт плечами. — Нам долго тебя ждать? — говорит он тоже на английском и указывает на запястье, где в теории могут находиться часы. — Время идёт, ты не молодеешь, Ники. — О, господь, дай мне сил, — он смотрит наверх, будто обращается к самому богу, а потом снова переводит взгляд на Эндрю. — Не меня, а нас, Нил едет с нами, — Джостен переводит взгляд на него, а Эндрю на Нила, вскинув бровь. — А вы, молодой человек, verhalten sich anständig! — Эндрю лишь жмёт плечами. — Ничего не могу обещать, — он пожимает плечами, уходя из комнаты. — У вас двенадцать минут, или остаётесь здесь. Ники лишь отмахивается от него, как от назойливой мухи. — Я не соглашался ехать, — гнёт свою линию Нил. — К тому же, я всё ещё не хочу оказаться прижатым к стенке. — Эндрю не из романтиков, скорее, сразу на полу окажешься, — Ники нервно усмехается, пытаясь такой шуткой разрядить обстановку, на которую Нил реагирует лишь тяжёлым укоризненным взглядом. — Ой, да ладно тебе, я пошутил! Думаю, если бы он так жаждал тебя допросить, сделал бы это в какую-нибудь из ваших репетиций, разве нет? Нилу кажутся правдивыми его слова. Эндрю вряд ли подпустил бы Нила настолько близко, если бы градус его недоверия был чуточку выше. Это не означало, что тот перестал видеть в нём угрозу, но явно означало то, что пока что он ему не навредит. Возможно, теперь он просто видел в нём новую игрушку Кевина, кто знает? — Я поеду на своей машине. — Что? Нил, да брось, — он снова поднимает руку вверх, останавливая Ники, пошедшего за ним в спальню. — Это просто гарант моего спокойствия. Я не прошу многого, — он находит в своей тумбе одежду, подходящую для клуба, и проходит мимо Ники, закрываясь в ванной. Ники приходится согласиться на это условие. В клубе музыка бьёт по ушам, но Нил знает, что на втором этаже тише. Вопреки этому, Ники утаскивает ребят к столику на первом этаже, а Эндрю без слов хватает его за край лонгслива и тащит к барной стойке. — Убедишься в безалкогольности своего напитка, вундеркинд, — Эндрю не усмехается, но усмешка слышится в его голосе. Нил фыркает. — Не называй меня так. Эндрю ничего не отвечает и просто ждёт, когда бармен подойдёт к ним, чтобы принять заказ. Газировку Нилу на этот раз подают в закрытой стеклянной бутылке. Вспоминая упрёк Эндрю при прошлой их встрече в клубе, он тянется, чтобы заплатить за себя самостоятельно, но Эндрю несильно бьёт его по руке и протягивает карточку, на которой, кажется, были инициалы Ники. — Раз вызвался, пусть платит. Не упускай лишний раз возможности, — Нил щурится, глядя на него, но послушно принимает бутылку и один из подносов, что полегче, чтобы помочь донести его до ребят. В разгар веселья Ники, уже напившийся и закинувшийся пакетиком веществ, возвращается за стол к Нилу и Кевину, который был трезвее всех на вид, хотя, кажется, выдул не меньше. — Нил, точно решил быть трезвее всех сегодня? — усмехается Ники, падая на стул рядом с Кевином и опрокидывая в себя ещё один коктейль. — А тебе точно не хватит? — скептично вскидывает бровь Нил. — Помрёшь ведь так. — Лучше помереть от водки, чем от скуки! — парирует Ники, смеясь, и уже собирается встать, как падает снова. — Кстати, Нил, не поищешь Эндрю? А то я его давно уже не видел. — А сам? — Я не уверен, что разгляжу его в таком состоянии, — он улыбается. — Ничего с ним не будет, — встревает Кевин, напоминая о своём существовании, и теперь Нилу кажется, что быть прижатым к полу Эндрю с приставленным к горлу ножом не так уж и плохо. — Ладно, — как-то слишком быстро встаёт и отвечает Нил, но оба парня не замечают в этом ничего странного, будучи пьяными. Нилу кажется, что он видел, как тот поднимался на второй этаж, поэтому сразу туда и идёт. В конце концов, народу там точно меньше, и уж лучше начнёт искать он именно оттуда, чем здесь, внизу. И Эндрю действительно оказывается наверху. Двери в туалет оказываются открытыми, и Нил видит стоящего в конце помещения Эндрю. Тот курит, открыв всего лишь одну форточку и стряхивая пепел в стоящую рядом на подоконнике пепельницу. — Покажись Ники, он тебя ищет, — говорит Нил так громко, чтобы он услышал, но при этом спокойно. Эндрю же на это никак не реагирует, и Нилу кажется, что тот над ним просто издевается, поэтому переступает порог туалета. — Эндрю, — он увеличивает громкость голоса, проверяя, нет ли кого в кабинках, но все двери оказываются приоткрытыми, а кроме его голоса здесь вообще не слышно ни единого звука. — Эндрю, я серьёзно, — он подходит к нему со спины и кладёт руку ему на плечо, привлекая внимание, но Эндрю резко разворачивается и бьёт его под дых чем-то твёрдым, как понял Нил секундой позже, рукоятью ножа. Эндрю не шевелится, пока Нил корчится от боли. Удар у него сильный, быстрый и точный. Нил видит, как Эндрю опять подкручивает что-то у себя на наушниках, и это выводит его из себя. — Совсем кретин? — шипит он, выпрямляясь. Эндрю жмёт плечами. — Не нужно было красться. — Красться?! — кажется, Нил чувствует, как закипает. — Я трижды тебя позвал, прежде чем подойти, ты что, совсем глухой? Выражение лица Эндрю моментально меняется с отстранённого на нечитаемое, и только тяжёлый взгляд выдаёт то тяжёлое, что сейчас упало у него в груди. — А слуховые аппараты я по-твоему для красоты ношу? Нил замирает. В сознании проносятся воспоминания о том, как он постоянно регулировал что-то на «наушниках», как теперь стало понятно, регулировал громкость. Как у него телефон всегда был либо при нём и на вибрации, либо рядом и на полной громкости, чтобы мелодию вызова услышали за него. Нил понятия не имел, зачем он постоянно отключал слуховые аппараты, но мог предположить, что это для того, чтобы не слышать людей. Зная Эндрю, это предположение вполне могло бы оказаться правдой. Ему резко становится смешно. Смешно от своей глупости. Нил не замечает, как начинает тихо истерично смеяться, постоянно увеличивая громкость. Как только до него это доходит, и он видит нечитаемое выражение лица Эндрю, то только прикрывает рот рукой, но ничего не может с собой поделать. Просто не может остановиться. — Увидел что-то смешное, Джостен? — язвительно, но с поразительным спокойствием в голосе произносит Эндрю. Это не звучало как вопрос, скорее, как укор его нервозности, что совсем было нетипично для подобной ситуации. Не то чтобы Нил Джостен в своей жизни часто сталкивался с ситуациями, при которых ты называешь глухим глухого, а потом ещё и смеёшься будто бы над его глухотой, но что-то ему подсказывало, что в подобной ситуации такой человек как Эндрю должен реагировать немного иначе. Ему смешно от своей глупости и невнимательности. — Просто иногда, — он кое-как подавляет в себе тряску от нервного смеха, что пробивает его насквозь, — я оказываюсь полнейшим идиотом. — Иногда? — Эндрю вскидывает бровь, и только тогда Нил более или менее приходит в себя. — Прости, — он утирает слёзы, скопившиеся в уголках глаз. Его всё ещё трясёт, и это видно, особенно по его рукам. — Я не над тобой. — Это понятно, — он резко хватает Нила за запястье, из-за чего тот пугается и замирает. От нервной улыбки не остаётся и следа, а дрожь тела исчезает. Нил не знает, с этой целью он это сделал, или всё-таки с иной, вот только Миньярд отпускает его руку так же быстро, как и схватил. — Сегодня без ножа? Похвально. Пришёл-то зачем? — Тебя Ники ищет, — уже спокойно отвечает Нил. — Зачем, — не понимает Эндрю, доставая ещё одну сигарету, а Нил жмёт плечами. — Убедиться, что ты тут не откинулся, — Эндрю косится на него, но ничего не отвечает, прежде чем не поджигает сигарету и не делает первую затяжку. — Скажи ему, что я сдох, — Нил кивает спокойно для человека, которому только что предложил сообщить о смерти сам «умерший», но на самом деле ему было плевать, и он просто хотел свалить отсюда побыстрее. В голове всё ещё не укладывался факт глухоты Эндрю. Когда они только собирались выезжать, Ники сказал, что переночуют они в их доме в Колумбии, где мест хватит на всех, и Нил спокойно это принял, вот только он знал, что останется он не у них. Когда пришло время ехать домой, Нил резко схватился за телефон, как ошпаренный. — Да, слушаю, — он закрыл второе ухо рукой, чтобы сосредоточиться на голосе, доносящемся из динамиков. — Что? — на его лице отобразился ужас, и Ники замер, пытаясь понять по мимике Нила, что у него произошло. — Полчаса и я приеду. Жди, — он бросает трубку и поднимает взгляд на Хэммика. — Маме плохо. Она живёт здесь недалеко, я уеду к ней. Переночую там, или в больнице, если придётся госпитализировать, в общем, — он отмахивается рукой. — В общежитие возвращайтесь без меня. Неизвестно, насколько это затянется, — он бегло прощается с Ники и пулей вылетает из клуба. Ему никто не звонил. Анна-Мария в полном порядке. Вот только первоочерёдной причиной отказа поехать с ними в Колумбию изначально была консультация у Бетси Добсон, перенесённая на утро субботы, чтобы в следующий раз точно не пересечься там с Эндрю.***
После очередной репетиции, на которой Кевин рассказал о ближайших датах соревнований и концерта, на который тот может провести его в качестве выступающего, Нил возвращался в свою комнату выжатый, как лимон. Эндрю зачем-то нужно было зайти за Ники, а Кевин пошёл вместе с ним, поэтому в сторону их комнаты они направились втроём. Пока Нил хлопал по карманам, чтобы вспомнить, куда он засунул ключи, он услышал какой-то громкий звук, доносящийся из комнаты, поэтому замер. Он прислушался и понял, что внутри кто-то громко ссорится, поэтому побыстрее вытащил из кармана найденные ключи и влетел в комнату, пока Эндрю с Кевином не торопились зайти вслед за ним. Картина была привычной, но слишком резкой. Ссоры Сета и Ники стали обыденностью, привычной составляющей в жизни Нила Джостена, но иногда они доходили до своего апогея, так что разнимать их приходилось Нилу во имя сохранения собственной шкуры. И делал он это обычно молча, вставая между ними, но сегодня это определённо не сработало. Кевин и Эндрю, не впечатлённые зрелищем, стояли у дверей, Нил же понимал, что ему вот-вот прилетит по лицу, потому что Сет успокаиваться не собирался даже после того, как между ним и Ники возникла живая преграда. — Свали нахуй, Джостен, — шипит он сквозь зубы. У него покраснела щека, а у Ники кровь текла из носа, что определённо означало драку, которую они пропустили. Эндрю, похоже, заметив кровь, без слов прошёл мимо них на кухню, неторопливо роясь в аптечке. — Сразу же, как только вы успокоитесь, — он пытается сохранить ровный тон, что у него отлично выходит, ведь после репетиции сил на поддержание эмоций у него вообще не осталось. — Не лезь, куда не просят, Джостен, — Сет подходит к нему в несколько шагов и остаётся на расстоянии полуметра. — Не думай, что сможешь закрыть собой этого пидора… — Перестань его так называть, — градус гнева Нила растёт в геометрической прогрессии. Достаточно ситуации всего немного пойти не по его предугаданному сценарию, как агрессию резко становится всё сложнее контролировать. Учитывая то, сколько раз Сет за относительно недолгую жизнь с Нилом под одной крышей, высказывался гомофобно, а порой и необоснованно резко в адрес Ники, сейчас на клапан внутреннего гнева Нила давило очень и очень сильно. Эмоции невозможно долго подавлять, даже если ты делаешь это для того, чтобы не нажить себе проблем. Сет замирает, и на его лице отображается ехидная усмешка. Он ставит руки в боки и смотрит на Нила сверху вниз. — А что? За живое задел? — Нил не сразу понимает, на что тот намекает, но от осознания и тупости предположения Сета его распирает ещё сильнее, однако, он понимает, что сейчас это вовсе не выход. А отрицать что-то при Сете он не собирается и вовсе, даже если это действительно не так. — Нил, — Кевин резко вклинивается в перепалку, но Нил не переводит на него взгляд, не желая рушить зрительного контакта с рассвирепевшим Сетом. — Если он сломает тебе руку, не сможешь играть. Он даже горько усмехается. Понятно теперь, почему Кевин даже не пытался их утихомирить. Однако он снова обращается к Сету, отвечая на его вопрос и игнорируя Кевина: — Не люблю это слово. — Как жаль, может, ещё поебётесь с ним? — Он кивает в сторону Ники, на что Нил безэмоционально жмёт плечами. — Может быть. Не переживай, мы постараемся тебя не будить, — Сет резко вырастает совсем рядом с ним, и Нил не упускает возможности медленно склонить набок голову, глядя на него снизу вверх, и ответить: — Осторожно, Сет. А то я поверю статистике, говорящей о том, что большинство гомофобов обычно латентные. Неужели хочешь напроситься к нам… — Ах ты… Нил легко уворачивается от удара, и тут на подмогу приходит стоявший всё это время неподалёку Ники. Сету прилетает по предплечью, когда Нил вырубает его точным и резким ударом по шее. Ники ошарашенно смотрит на него, как и Кевин, выражение же лица Нила не показывает абсолютно ничего. Он спокойно укладывает Сета на диван, вокруг которого они с Ники всё это время и бегали, вплоть до их прихода. — Нил… — ошарашенно начинает Кевин, но не может подобрать слов. Он поднимает него голову и понимает, что тот может подумать. — Он не умер. К сожалению, — жмёт плечами Нил. — Просто поспит немного. Ему полезно. — Когда он очнётся, то убьёт тебя. Нил снова жмёт плечами. — Флаг ему в руки. Он поворачивается, чтобы пройти в спальню, и ловит на себе взгляд Ники. Тот смотрит на него одновременно восхищённо, одобрительно и испуганно. — Не смотри так на меня, я не ватный тампон, — он оборачивается в сторону кухни и видит Эндрю, стоящего в дверном проёме, соединяющем кухню и главную комнату, и безэмоционально, точно так же, как и Нил, смотрит на Сета. Джостен небрежно указывает рукой в сторону кухни и проходит мимо. — Иди, Эндрю, кажется, разобрал там аптечку. Нил хочет лечь спать пораньше, но ему не даёт покоя мысль о том, что Ники наверняка захочет поговорить. И лучше обсудить всё на берегу, чем тогда, когда он успеет себе чего-то там додумать. Они около получаса болтают о чём-то с Эндрю в главной комнате, как по урывкам фраз догадывается Нил, по-немецки, и после этого Ники сразу заходит в комнату. — Ты спишь? — Не-а. — Слушай, — он догадывался, что Ники перейдёт сразу к делу. Когда дело касается его любопытства, он чертовски лаконичен. — Ты не говорил, что гей. — Я и не гей, — он жмёт плечами. Ники хочет что-то сказать, но Нил прерывает его. — то, что я наговорил Сету, было спектаклем, ферштейн? Всем же хочется побесить Сета лишний раз, мне кажется, — когда на лице Ники мелькает понимающая улыбка, он продолжает: — Давай так, я не утверждаю о своей ориентации абсолютно ничего, потому что эта тема меня ни раньше, ни сейчас не волнует, я не утверждаю ни того, что мне нравятся парни, ни того, что мне нравятся девушки, но ты, — он указывает на него пальцем, — подкаты прекращаешь. Как тебе идея? — Почему это я такой особенный, — щурится Ники. — Просто потому, что ты единственный подкатываешь. Будет кто-то ещё — ему скажу так же. Мне не нужно это всё, меня это не интересует, — Ники молчит несколько секунд, а потом хмыкает и мечтательно улыбается ему. — И рядом спать — не значит переспать… — …Не отомстить — не значит всё забыть, да-да, я знаю, — Ники сначала удивлённо на него смотрит, а потом усмехается. — Ты становишься ёбаной копией Кевина Дэя, — Нил на это только жмёт плечами. 3 октября его ждёт первый конкурс в игре на скрипке, а 12 октября — первый концерт. Ему есть, к чему стремиться и чего ждать, большего он от жизни пока и не ждёт.