***
— Сообщи шехзаде, что я пришла. — Извините, госпожа, — виновато склонил голову стражник. — Но у повелителя сейчас Нурбахар-хатун. Девушка прикрыла глаза и глубоко вздохнула. Она почувствовала, что внутри что-то болезненно скручивается. Эсмахан сжала руки в кулаки так, что ногти оставили глубокие белые полумесяцы на ладонях. Похоже, что она только что испытала первый укол ревности. Эсмахан понимала, что это не правильно, ведь Мехмед любит Нурбахар и потому ревновать она не имела никакого права, но ведь любящему сердцу не прикажешь. Султанша попыталась успокоиться. В конце концов, Мехмед чётко дал ей понять, что им больше, чем друзьями не стать, поэтому ей в любом случае нужно избавиться от таких чувств как ревность, что бы не потерять из-за своих чувств эту дорогую дружбу. — Шехзаде сообщили о последних новостях? — Эсмахан разжала руки. — Конечно, госпожа, первым делом сообщили шехзаде. Эсмахан кивнула стражнику и поспешила удалиться прочь. Во всей этой суматохе со свадьбой девушка как-то и забыла про существование Нурбахар-хатун и о том, что она, вообще-то, носит под сердцем ребёнка шехзаде. И потому сейчас Эсмахан будто облили холодной водой. Кажется, что именно сейчас девушка начала понимать минусы брака с человеком, в которого ты безответно влюблена. Особенно если у этого человека есть целый гарем. Но в любом случае, для султанши такое положение было всяким лучше, чем быть замужем за тем, кто не мил сердцу, самым ярким примером для неё были её родители. Пусть Мехмед и не любит её, она постарается сделать всё, что бы сохранить между ними хотя бы дружеские отношения. Но как назло именно сейчас его поддерживает не Эсмахан, а его любимая Нурбахар. Хотя ведь не зря говорят, что любимый человек — это и друг, и возлюбленный, который будет с тобой и в горести, и в радости. Может Мехмеду сейчас вовсе и не нужна поддержка Эсмахан, ведь любимый человек простым своим присутствием может отлично поддержать. Из рассуждений султаншу отвлёк голос из гарема, к которому она как раз подходила, но в поле зрения наложниц ещё не попала, — Ты не можешь вести такие разговоры о Эсмахан-султан! Она — госпожа, ещё и жена шехзаде, какое тебе дело, что там говорят, не нужно распускать такие слухи! — Да тише ты! — донёсся более тихий голос, но Эсмахан хорошо слышала девушку, похоже, что они сидели почти у выхода. — Ничего я не распускаю! Это ты своим криком только внимание привлекаешь, — голос стал ещё тише, но юная госпожа всё равно могла различить его. — Я всего-то поделилась с тобой такой новостью, больше никому и не говорила! — Всё равно, — продолжала осуждать девушку её собеседница. — Даже если и узнала о чём-то — лучше молчать, а то мало ли кто услышит, потом действительно слухи могут пойти. Немного выглянув из своего укрытия, Эсмахан постаралась незаметно оглядеть беседующих девушек. Одна из них была блондинкой, она продолжала что-то шептать, поэтому Эсмахан сделала вывод, что она та, которая рассказала какую-то новость второй. Султанше, конечно, тоже стало интересно, что такого наложница узнала, что её подруга так рьяно её осуждала. Вторая девушка, с осуждением смотрящая на собеседницу, была с тёмными волосами. Решив, что именно она сможет всё объяснить, Эсмахан вышла из своего, так называемого, укрытия. Наложницы, заметившие госпожу, тут же встали со своих мест и поспешили поклониться. Другие же, что были заняты своим делом, заметили суматоху, а увидев её причину, тоже вскочили и поклонились. Эсмахан подошла к двум девушкам и обратилась к той, что с тёмными волосами, — Как тебя зовут? — Мирай, госпожа. — Мирай, — будто пробуя имя на вкус, Эсмахан кивнула. — Что ж, Мирай, следуй за мной, — заметив, что девушка испуганно на неё посмотрела, поспешила добавить: — Не бойся, идём.***
Войдя в свои покои и сев на тахту, Эсмахан посмотрела на девушку, — Скажи мне пожалуйста, что вы такого там обо мне обсуждали? — Простите, госпожа, — Мирай виновато смотрела на Эсмахан из-под ресниц. — Эсен лишь поделилась тем, что ей Нурбахар-хатун рассказала. Услышав это имя, Эсмахан нахмурилась, — Нурбахар? — Да, госпожа. Они с Эсен-хатун очень дружны последнее время, поэтому она именно ей и рассказала, — увидев, что Эсмахан всё ещё нахмуренно смотрела в стену, будто что-то обдумывая, наложница поспешила добавить: — Но вы не бойтесь, госпожа, ни Нурбахар, ни Эсен далеко не сплетницы. Могут разве что поделиться чем-то с близкими подругами. — Я понимаю, но что Эсен-хатун тебе рассказала? Не бойся, я слышала, что ты меня защищала, потому и хочу узнать это именно от тебя. Мирай хатун неловко переминалась. Было видно, что она не хотела подставлять близкую подругу. Но всё-таки она решила рассказать госпоже, — Эсен сказала, что, — девушка на секунду запнулась. — Сказала, что между вами с шехзаде не было ничего в брачную ночь. Эсмахан шокировано уставилась на девушку. Она понимала, что этот разговор был только между близкими подругами, тем более, что суть этого разговора правда, но Эсмахан не хотелось, что бы такое обсуждали. В конце концов, это гарем, тут даже у стен есть глаза и уши. — Госпожа, с вами всё хорошо? — послышался взволнованный голос хатун. Эсмахан с натянутой улыбкой кивнула. Немного переварив эту информацию, она снова посмотрела на Мирай. Эсмахан понравилось то, что эта наложница так отважно защищала её, пыталась осадить свою близкую подругу, что бы та не вела такие разговоры о госпоже даже в присутствии подруг. Таких девушек в гареме очень мало. Обычно наложницы только рады были пообсуждать членов династии. — Мирай, я очень довольна, что ты мне всё честно рассказала, не стала утаивать, — выждав паузу, Эсмахан продолжила: — Я хочу предложить тебе стать моей служанкой. Мирай-хатун широко распахнула глаза, будто застыла в немом шоке. — Ну-дк ты согласна? — Конечно, госпожа! — девушка быстро подбежала к Эсмахан и поцеловала её руку, после приложив ко лбу. — Для меня это честь! Эсмахан тепло улыбнулась хатун. Она не могла загадывать наперëд, потому не знала: будет ли она верной. Но то как Мирай повела себя вселяло надежду в султаншу. У Эсмахан никогда не было слуг, которые верны были только ей. Точнее она в них не нуждалась. Но сейчас всё изменилось, она теперь не та юная девочка, что днями напролёт проводила время в отцовской библиотеке. Она — жена шехзаде. Потому ей были попросту необходимы верные люди, проверенные временем. — Мирай, — Эсмахан готова была сообщить новой служанке её первое поручение. — Иди в гарем и скажи Нурбахар, когда она вернётся, что бы она пришла ко мне. Потом найди Эмине-хатун и скажи, что теперь ты служишь мне, она должна об этом знать. — Как прикажете, моя госпожа, — счастливо улыбаясь, наложница покинула покои Эсмахан. Практически сразу после Мирай, в покои вошла Асие-хатун, — Госпожа, как вы и просили, бумага и чернила. — Ах да, неси скорее. Удобно расположившись, Эсмахан принялась писать матери письмо: «Матушка, целую ваши достопочтенные руки. Уже около недели я живу в санджаке Амасьи. Хочу сказать, что дворец здесь очень красивый, но, конечно, не такой роскошный как дворец Топкапы. Я давно уже не маленькая девочка, но я так привыкла к спокойной обстановке во дворце Коньи, к беззаботному детству, что я проводила в библиотеке отца и за уроками, потому нынешняя жизнь мне кажется какой-то не реальной. Но я не жалуюсь, быть женой шехзаде Мехмеда для меня великая честь. Но сегодня нас потрясла новость об Ибрагиме-паше. Я молю Всевышнего, чтобы он послал Хатидже-султан как можно больше терпения и силы духа. Хоть я и не успела хорошо пообщаться с ней, я знаю как сильно она любила своего мужа. Надеюсь, что вскоре её раны заживут, если это возможно. Желаю Вам и всему двору Топкапы всего самого наилучшего» Ещё раз перечитав своё письмо, Эсмахан протянула его Асие. Поклонившись, девушка поспешила отдать его гонцу.***
— Нурбахар-хатун! Разговаривавшая с Эсен-хатун фаворитка шехзаде обернулась на звук. Как оказалось, её окликнула Мирай. — Мирай! — Эсен облегчённо вздохнула. — Что тебе сказала госпожа? — Всё хорошо, даже лучше, чем можно было представить, — девушка всё так же счастливо улыбалась. — Нурбахар, тебя зовёт Эсмахан-султан. — Эсмахан-султан? — девушка удивилась. — А для чего? — Ну дк пойди и узнаешь, — съехидничала Мирай. Удивленная Нурбахар отправилась в покои султанши. Когда фаворитка шехзаде скрылась с поле зрения, Эсен ошарашенно посмотрела на подругу, — Что с тобой? Какая-то ты слишком счастливая. — Отныне я служу Эсмахан-султан! — Что?! — Эсен вскочила, как ошпаренная. — И ты ей рассказала?! — Ну разумеется, — Мирай кивнула. — Я считаю, что госпожа должна об этом знать, поскольку такие разговоры недопустимы. Да и для тебя это должно послужить уроком. Нурбахар-хатун поделилась с тобой, доверилась, а ты всё разболтала мне. — Но ведь ты моя подруга! — Да, — наложница горько усмехнулась. — Но, кажется, уже и не такая близкая, как Нурбахар. Вы тут уже и секретами друг другу делитесь. Однако такие разговоры о членах династии недопустимы. Не забывай, что это гарем, тут даже то, что ты произносишь шёпотом может превратиться в настоящий крик. — Мирай, я… — О, Эмине-хатун! — не желая больше слушать подругу, девушка подбежала к главной калфе. — Мне нужно вам кое-что сказать.***
Нурбахар поклонилась жене шехзаде. Она впервые видела её так близко. Наложница не хотела рассматривать девушку, однако время от времени она непроизвольно это делала. Нурбахар про себя отметила, что Эсмахан-султан очень красивая девушка, на секунду она даже испугалась, что шехзаде сможет забыть о своей любимой в пользу красавицы-жены, но тут же успокоилась, прекрасно понимая, что Мехмед любит только её. Эсмахан, в свою очередь, тоже рассматривала фаворитку шехзаде. Она заметила, что девушка была очень красивой, но в то же время нельзя было не отметить, что она была очень скромна. Эсмахан ожидала, что Нурбахар-хатун будет смотреть на неё с вызовом, всем своим видом показывая, кому на самом деле принадлежит шехзаде. Однако этого не было, лишь иногда девушка оглядывала её взглядом из-под опущенных ресниц. — Госпожа, вы звали меня? — Нурбахар нарушила нагнетающую тишину. — Да, звала, — Эсмахан попыталась улыбнуться, но у неё это, откровенно говоря, получилось плохо. — До меня дошли кое-какие известия, — выждав паузу, султанша продолжила: — Мне сказали, что их первоисточник — ты. — О чём вы, госпожа, я не понимаю. Эсмахан грустно усмехнулась. Ей совершенно не хотелось выяснять какие-либо отношения, но ей необходимо было поговорить с Нурбахар на эту тему, дабы в будущем предотвратить какие-либо недопонимания в свою сторону. — Ты сказала, что между мной и шехзаде ничего не было. Это так? Нурбахар побледнела, — Простите госпожа, но я об этом сказала лишь Эсен-хатун, больше никому ничего не говорила, — тяжело сглотнув, она немного подняла опущенную голову. — На следующий вечер, после вашей совместной ночи, шехзаде мне сказал, что вы очень хорошая собеседница и что вы успели обсудить очень многое, — глубоко вздохнув, девушка ещё немного подняла голову, уже смотря на Эсмахан, но всё ещё исподлобья: — Вы же понимаете, что я люблю шехзаде, поэтому такой новостью мне захотелось поделиться с подругой. Эсмахан прикрыла глаза, вдыхая воздух. Она явно не ожидала такую прямоту. Но она постаралась тут же взять себя в руки. Эсмахан не будет показывать перед ней свою слабость. — Да, я понимаю, только вот впредь я не хочу, что бы ты с кем-то обсуждала меня. — Я поняла вас, госпожа. — Можешь идти. Нурбахар-хатун поклонилась и поспешила скорее выйти из покоев.***
Весь остальной день Мирай-хатун провела в покоях Эсмахан-султан. Госпожа решила поближе познакомиться со своей служанкой. — Откуда ты родом, Мирай? И как тебя раньше звали? — Я родилась в Греции, там же и выросла. До того, как меня забрали в гарем, я звалась Кассиопеей. — Очень красивое имя, — Эсмахан улыбнулась. Только сейчас она осознавала: как ей всё это время не хватало близкой подруги и вот таких непринужденных бесед с ней. Девушка очень надеялась, что именно Мирай станет для неё такой подругой.***
Эсмахан перед сном расчëсывала свои тёмные, как ночь, волосы. Она размышляла об уходящем дне, о том, что успело произойти. День действительно получился насыщенным. Положив гребешок на столик, она услышала как открылась дверь. Решив, что это пришла Мирай, возможно что-то забывшая, Эсмахан не стала оборачиваться, — Мирай, ты что-то забыла? Не услышав ответа, Эсмахан немного испугалась, потому быстро повернулась. Это была вовсе не служанка. Перед девушкой стоял шехзаде Мехмед. На секунду застыв, султанша тут же взяла себя в руки и склонилась в поклоне, хоть и гулко стучащее сердце говорило, что спокойствие только внешнее. — Мне сказали, что утром ты хотела меня видеть? — юноша подошёл поближе к девушке. Эсмахан лишь кивнула, ибо все слова вмиг вылетели из её головы. Они не виделись последние дни, поэтому она снова не могла привести свои взбушевавшиеся чувства в спокойствие. Но всё-таки ей пришлось их утихомирить. Дрожащим голосом, девушка произнесла, — Мне хотелось поддержать тебя… Мехмед понимающе кивнул головой. Наступила неловкая пауза. Эта тишина давила на Эсмахан, потому она поспешила её прервать, — Ты не собираешься поехать в столицу? — Я думал об этом, — наследник отвёл глаза в стену, а после снова вернул свой взгляд к девушке. — Но, мне кажется, это будет не очень уместным. Будет лучше, если останусь здесь. Как-никак, но Мустафа для Ибрагима-паши был превыше всех других шехзаде, потому присутствия брата в столице будет достаточно. Ни юноша, ни девушка не хотели поднимать разговор о том, какие причины подтолкнули султана на такое решение. В конце концов, слово падишаха — закон, и оно не подвергается никакому осуждению. — На самом деле я пришёл сюда из-за одной просьбы, — было видно, что Мехмеду было немного неловко говорить это своей новоиспеченной супруге, но, пересилив себя, он продолжил: — Мне кажется, пора сообщить всем о беременности Нурбахар. И вот снова этот укол ревности. Но поддаваться этому чувству нельзя. Нельзя! Только не в присутствии Мехмеда. — Я с ней уже обо всём поговорил, — Мехмед понял, что ответа на предыдущую реплику он не дождется, поэтому сразу поспешил продолжить свой рассказ. — Она просто попросит лекаршу её осмотреть. Эсмахан, прошу, устрой все нужные хлопоты в гареме. — Конечно, — девушка попыталась искренне улыбнуться ему. — Ну, тогда я, думаю, пойду, — Мехмед тоже тепло ей улыбнулся, — Спокойной ночи, Эсмахан. — Спокойной ночи. Шехзаде направился к двери. Когда он почти дотронулся до ручки, Эсмахан, сама того не ожидая, громко окликнула наследника, — Мехмед! Удивившись, шехзаде развернулся, — Да, что такое? — Эм, — Эсмахан правой рукой дотронулась до левого предплечья, будто таким образом пытаясь найти в себе силы говорить дальше. — Я бы хотела завтра на лошади покататься, не мог бы ты составить мне компанию? — Утром совет, потом надо выйти в город, нужно же узнать, что думают обо мне люди Амасьи, — Мехмед по доброму усмехнулся. — Но после, если не возникнет никак срочных дел, вполне можно и покататься. — Спасибо, — девушка неловко переминалась. — И… Будь тогда завтра осторожен в городе. — Конечно, не переживай, — наследник улыбнулся и отправился к двери, теперь уже точно выходя из покоев. Когда за шехзаде закрылась дверь, Эсмахан глубоко вздохнула. Она не понимала как смогла решиться на этот шаг, ведь такого она даже не планировала. Обычно девушка всегда слушала голос разума, и старалась делать так, как того велит мозг, однако сейчас сердце будто и вовсе существовало и принимало решения отдельно от неё. Возможно, Эсмахан попросту не хотела, что бы их с шехзаде разговор заканчивался на упоминании его фаворитки. Может она хотела, что бы перед сном Мехмед хоть немного подумал о самой Эсмахан. Не ясно… Да и что сейчас рассуждать, ведь что сделано — то сделано. Эсмахан подумала, что иногда стоит давать волю голосу сердца, ведь если бы не этот самый голос, никакой конной прогулки не было бы. Встряхнув головой, девушка поспешила лечь в кровать. Закрывая глаза и проваливаясь в сон, Эсмахан думала лишь об одном, — о предстоящей прогулке с шехзаде. И девушка умоляла небеса, что бы у Мехмеда не возникло никаких дел и они смогли бы провести время вдвоём.