Солнце непременно взойдёт

Тёплые лучи проникали сквозь щели закрытых штор. Один лучик попал на лицо Эсмахан, отчего она недовольно поморщилась. Но солнце настойчиво продолжало щекотать нос девушки, потому ей пришлось открыть глаза. Воспоминания минувшей ночи нахлынули волной. Поначалу султанша подумала, что это был лишь сладостный сон. Сонный разум не сразу понял, что он находится явно не в своей комнате. Но когда, немного пробудившись, она это осознала, то в ту же секунду подскочила и приняла сидячее положение. Эсмахан побоялась поворачивать голову вправо, но при этом прекрасно понимала, что на второй половине кровати устроился Мехмед. Но всё же зажмурившись и собравшись с духом, девушка повернулась. Раскрыв глаза, она не сдержала удивлённого вздоха. Султанше попросту не верилось, что вчера это в самом деле была она. Постаравшись как можно медленнее встать с постели, Эсмахан облачилась в шёлковый халат, который предусмотрительно оставила Эмине-хатун. Дойдя до двери, испытывая некий дискомфорт от лёгкой боли внизу живота, девушка хотела открыть дверь, но голос Мехмеда заставил её буквально вздрогнуть и крепко схватиться за ручки двери. — Далеко собралась? Эсмахан, боясь даже шелохнуться, она будто приросла к своему месту. Щёки её уже были ярко красными, а сердце учащëнно билось, норовя выскочить из грудной клетки. — Ночью ты была смелее. Девушка слышала, что Мехмед встал с постели и, одевшись в шёлковую рубаху и штаны, подошёл к ней. Она чувствовала теплое дыхание на своём затылке, но по-прежнему боялась пошевелиться. Шехзаде взял её за руку и повернул к себе лицом. Тогда Эсмахан спрятала глаза в пол, не смея поднять свой взгляд на него. Но она почувствовала нежное прикосновение пальцев к своему подбородку, что заставило её поднять голову. Но всё ещё не желая смотреть на наследника, девушка отвела глаза к окну, лишь бы не встречаться с ним взглядами. Её щёки алели пуще прежнего, а сердце, ей казалось, упало и билось уже где-то в районе желудка. — Эсмахан, — прозвучал ласковый, но в тоже время требовательный голос Мехмеда. — Посмотри на меня. Усилием воли, она перевела взгляд на шехзаде. — Так то лучше, — он улыбнулся. — А теперь ответь на мой вопрос: куда ты собралась? — Я… — девушка запнулась. — Я хочу пойти обратно в свою комнату… — Зачем? — наследник в недоумении уставился на Эсмахан. — Просто. Мехмед пару секунд смотрел на неё, а потом заливисто засмеялся, что сначала вогнало девушку в краску, а потом заставило недовольно глядеть на шехзаде. — Что смешного? — Эсмахан оскорбленно сложила руки на груди, в миг забыв о своём смущении и пылая от негодования. — Ничего, — ответил Мехмед, всё ещё смеясь. Но чуть успокоившись, он продолжил: — Просто забавно, что вчера ты была буквально искусной соблазнительницей, забывшей о неловкости, а сегодня смущаешься, словно это и не ты была. Щеки девушки снова залились краской, будто и вправду вчерашняя она и сегодняшняя — это два разных человека. Увидев растерянность жены, Мехмед коснулся её плеча, — Всё нормально, Эсмахан. Давай лучше позавтракаем. Стража! — наследник дождался, когда слуга войдёт в покои. — Принесите нам завтрак. В ожидании еды, девушка не проронила ни слова. Она со слишком сильным любопытством осматривала стены, будто нет в этом мире ничего интереснее узоров, изображённых на них. На деле Эсмахан, конечно, думала совершенно не об этих узорах, которые и так видела сотню раз на дню. Ей не давали покоя, как ни странно, мысли о минувшей ночи. До этого события она покорно ждала того, когда же Мехмед наконец-то придёт к этому. Но теперь же, когда это произошло с лёгкой подачи её руки, Эсмахан была крайне смущена, а наследник же наоборот, чувствовал себя довольно комфортно. Придя к выводу, что она ощущает неловкость из-за того, что именно она испытывает чувства, а не он, девушка обернулась. Стражники как раз вносили завтрак, расставляя еду на стол. Эсмахан смущённо улыбнулась, на что Мехмед ухмыльнулся, и села на мягкую подушку. Пару минут молодые супруги молчали, но наследник решил прервать эту осязаемую тишину, — Ты хорошо себя чувствуешь? Девушка, глубоко вдохнув, подняла на него глаза, — Да, всё в порядке. Дальше молодые люди продолжили трапезу в тишине. Но молчание вновь было прервано. На этот раз стуком в дверь. После разрешения, в покои вошёл стражник, держа в руках металлический тубус, внутри которого, очевидно, было письмо, — Шехзаде, прибыло письмо из столицы. Мехмед жестом подозвал агу к себе. Тот отдал письмо наследнику и, поклонившись, поспешил удалиться. Глаза наследника быстро перескакивали с одной строчки на другую. По мере прочтения, его взгляд становился всё более и более восторженным, а под конец его губы украсила лучезарная улыбка. Он посмотрел на жену, готовый вот-вот закричать от счастья, — Эсмахан, отец вызывает меня, скоро мы отправимся в поход. — Я остаюсь здесь? — Нет, на это время ты и Нурбахар с сыном будете в Топкапы. Так мне будет спокойнее. Девушка счастливо улыбнулась. Это означало, что на время похода она будет подле матери, что, конечно, не могло не радовать юную госпожу. Но через мгновение её посетила одна мысль, отчего улыбка пропала, а красивое лицо девушки омрачило беспокойство. Мехмед отправляется в поход и Эсмахан понимала, что это явно не игрушки, всё предельно серьёзно. Она тревожно опустила глаза и нервно принялась рассматривать край стола, а её мысли перестали выстраиваться в логическую цепочку, безоговорочно уступая место панике. Шехзаде заметил метания девушки, потому обеспокоенно спросил, — Что такое? Ты не хочешь ехать? — Хочу, конечно, — она попыталась улыбнуться, но улыбка вышла натянутой. — Я очень скучаю по матушке. Но… Поход… Это же так опасно. Мехмед понимающе усмехнулся, — Тебе не стоит переживать, мы всегда будем под защитой охраны. — Да, я понимаю, — Эсмахан кивнула. — Но всё же это не отменяет того, что с тобой что-то может случиться… Поджав губы и помолчав какое-то мгновение, она заговорила, — Когда мы отправляемся? — Думаю через пару дней. — Хорошо, — юная госпожа встала из-за стола. — Мне нужно собрать кое-какие вещи, да и есть некоторые дела. Позвольте? Мехмед удивлённо взирал на девушку, ошарашенный официальным тоном. Она выжидающе смотрела на него, потому ему пришлось медленно кивнуть головой. Поклонившись, Эсмахан стремительно покинула покои, а на её душе надолго поселилась тревога.

***

— Эсен, ты что-нибудь узнала? — Нурбахар сидела в общей комнате девушек и обеспокоенно смотрела на свою подругу. Служанка отрицательно покачала головой. Фаворитка шехзаде плотно сжала губы и принялась уже в который раз осматривать наложниц, пытаясь понять, кого же нет. Однако её попытки раз за разом терпели крах, так как она понимала, что во дворике есть все наложницы. Даже служанка Эсмахан, которая, почему-то, выглядела очень довольной. Сосредоточив свой взгляд на ней, Нурбахар стремительно поднялась со своего места, быстро преодолевая расстояние между ними и садясь рядом с ней, — Мирай, — фаворитка попыталась приветливо улыбнуться служанке супруги шехзаде, однако получилось у неё это, откровенно говоря, плохо. — Скажи-ка мне, кого Эсмахан-султан вчера послала в покои шехзаде? Мирай-хатун внимательно вгляделась в лицо новоиспечённой султанши. Она была крайне обеспокоена, а в её глазах чётко виднелась ревность, граничащая с бессилием. Самодовольно улыбнувшись, она состроила наигранно-сопереживающее лицо, — А что такое, Нурбахар? Переживаешь, что твоего любимого шехзаде могут увести? — Выбирай выражения! — девушка недовольно сверкнула глазами. — Не забывай, что ты разговариваешь с госпожой! Мирай громко рассмеялась, чем привлекла внимание других наложниц, — Всё, что тебя делает госпожой — это твой сын! Ты думаешь я забыла, как ты бессовестно очернила меня в глазах шехзаде? И после такого ты требуешь почтительного отношения к тебе? Нурбахар закатила глаза, а после грубо схватила девушку за локоть, — Твоё уважение мне не надобно. Просто скажи мне, кто в покоях Мехмеда? Уже утро, а девушка оттуда и не выходила. Что это за загадочная наложница? Даже девушки, что вчера танцевали, не знают кто там! Служанка Эсмахан, усмехнувшись, высвободила свой локоть из хватки фаворитки, — Никакая это не наложница. Придёт время, узнаешь, кто это По всему дворику разлился громкогласный голос евнуха, — Дорогу! Эсмахан-султан Хазрет Лири! — Или даже увидишь, — Мирай ухмыльнулась и встала, склонившись в поклоне. Нурбахар ошарашенно глядела в сторону прохода, из-за которого появилась Эсмахан. Но в следующую секунду, когда до неё дошло осознание, девушкой овладела настоящая ярость, она зло глядела на госпожу, желая прожечь в ней дыру. В тот момент Нурбахар так ненавидела её, что даже не встала для поклона. Остальные наложницы, в миг поняв что к чему, так же изумлённо исподлобья смотрели на султаншу. Не обращая внимания на взгляды гарема, Эсмахан стремительно прошла мимо, желая скорее очутиться в соей комнате. Мирай-хатун тут же отправилась за своей госпожой.

***

— Госпожа, всё хорошо? — служанка обеспокоенно смотрела в спину госпожи, боясь подойти ближе. — Шехзаде вас чем-то обидел? Вы кажетесь растроенной… Эсмахан покачала головой, будто говоря, что всё хорошо, но шмыгнувший нос с головой выдал её состояние. Поняв, что скрываться нет смысла, девушка разрыдалась и обесиленно опустилась на тахту, — Мирай, повелитель зовёт Мехмеда в столицу. Султан хочет, чтобы он участвовал в походе. Госпожа уронила голову в ладони, а её спина сотрясалась от рыданий. Жалостливо глядя на неё, наложница не выдержала и села рядом с султаншей, осторожно положила руку на её плечо, — Госпожа, я думаю вы зря переживаете. Наш повелитель столько раз был в походах и каждый раз он в целости и сохранности возвращался обратно домой. И я уверена, что он не допустит, что бы с его сыном что-то случилось. Подняв голову и вытерев скатывающуюся по щеке слезу, Эсмахан закивала головой, — Думаю, ты права. Что-то я совсем распереживалась. Но… Я всё равно боюсь, что с ним что-то может случиться. — И это нормально, но вероятность этого очень мала, ведь он шехзаде, потому его будут очень тщательно оберегать… Прошу, госпожа, не изводите себя раньше времени и не позволяйте плохим мыслям омрачать ваше счастье. Вы ведь счастливы после случившегося? — на губах Мирай заиграла ухмылка. Эсмахан тут же залилась краской, но её лицо, всё же, озарила смущённая улыбка.

***

Настал день отъезда семьи шехзаде во дворец Топкапы. Нурбахар уже сидела в карете с сыном и Эсен-хатун. — Эмине, пиши мне о делах гарема чаще! — Эсмахан в очередной раз напоминала это калфе. Султанша только сейчас поняла, насколько она привыкла к своей роли управляющей гарема. — Не переживайте, госпожа, поезжайте спокойно, я буду писать. — Ну в самом деле, Эсмахан, — стоящий чуть поодаль Мехмед, держащий лошадь за узду, стал возмущаться. — Эмине знает своё дело, будь спокойна. Девушка кивнула и, бросив последний взгляд в сторону дворца, направилась к своей карете, в которой её уже ждала Мирай. Вся свита тронулась в путь.

***

Во дворце Топкапы уже всё было готово к приезду шехзаде. Хюррем-султан устроила настоящий праздник в честь приезда любимого сына. Она приказала раздать в гареме сладости и щербет. Сидя в покоях хасеки рядом с матерью, Эсмахан чувствовала спокойствие на душе, которого в последние дни ей так не хватало. В центре комнаты восседала сама Хюррем-султан, рядом с ней устроилась её единственная дочь. Справа на подушках расположилась Нурбахар, держащая на руках маленького сына. Рядом с ней сидела Гюльфем-хатун, что с умилительной улыбкой смотрела на шехзаде Хасана, — Мне кажется, он очень похож на шехзаде Мехмеда. Я помню тот день, когда Хюррем-султан родила нашего шехзаде, а сейчас смотрю на шехзаде Хасана и будто вернулась в то время. Хасеки тепло улыбнулась, погружаясь в воспоминания. Она со всеми этими событиями в жизни и не заметила, как быстро пролетело время. Казалось, только недавно она держала на руках своего первенца, а теперь он и сам стал отцом. Будто почуствовав, что его обсуждают, в покои вошёл Мехмед. — Проходи, милый, — женщина указала сыну на место рядом с Михримах. — Повидал отца? — Да, матушка. Мы немного побеседовали о предстоящем походе, — на этих словах Эсмахан вздрогнула, но этого, к счастью, никто не заметил, кроме Шах-султан, но она не подала вида. — Матушка, вы простите, но я бы хотел пойти к себе, мы с отцом и братьями договорились пойти завтра утром в янычарский корпус. — Конечно, — хасеки кивнула, улыбаясь сыну. Мехмед подошёл к матери, поцеловал её руку, и, погладив сына за щёку и пожелав всем доброй ночи, покинул покои. Нурбахар поспешила тоже уйти, — Госпожа, позвольте, мы тоже с сыном пойдём. Хасан устал с дороги и хочет спать. Хюррем-султан кивнула девушке и та вышла из покоев, направляясь, конечно, не к себе. Эсмахан тоже это прекрасно поняла, потому в миг погрустнела. Но взяв себя в руки, она поспешила натянуть на лицо улыбку, не желая показывать свою слабость перед хасеки. — Мама, можно мы с Эсмахан тоже пойдём? — Михримах заметила перемены в настроении жены брата. — Хорошо, идите. Девушки встали и поспешили поклониться. — Матушка, я к вам позже зайду, — Эсмахан кивнула матери и направилась за Михримах к выходу из покоев.

***

— Шехзаде, к вам Нурбахар-хатун с шехзаде Хасаном пришла, — стража оповестила наследника о приходе фаворитки и сына. Он, хоть и не ожидал её прихода, всё же позволил ей войти. Когда она зашла, Мехмед стоял у зеркала, застёгивая пуговицы на белой рубахе. Нурбахар уложила уснувшего сына на кровать и подошла к возлюбленному со спины. Она положила свои ладони ему на плечи, после проскользила ими до его талии и крепко обняла его, поместив голову ему на плечо, — Я так соскучилась по тебе, — она смотрела Мехмеду в глаза через зеркало. — Мы давно не проводили времени вместе. Позволь хотя бы сегодня мы с сыном побудем рядом с тобой. Он не смог отказать её умоляющим глазам, потому лишь коротко кивнул, слегка улыбнувшись и повернувшись к ней лицом. — Знаешь, — она взяла его руки в свои. — Когда мы были там, в покоях госпожи, я смотрела на Михримах-султан, Эсмахан-султан, они сидели рядом своими матерями, беседовали. И мне стало так тоскливо. Когда меня забрали сюда, я понимала, что уже не увижу своих родителей. Но сейчас я даже не знаю, что с ними… Столько лет прошло. Мехмед приложил руку к щеке девушки, погладив её большим пальцем, — Зато сейчас у тебя есть сын, — и, на секунду замявшись, он продолжил: — есть я. Нурбахар улыбнулась и потянулась к нему за поцелуем. Он не стал отвергать девушку, отвечая ей. Оторвавшись от губ любимого, она обняла его и вновь положила голову ему на плечо. Девушка прикрыла глаза и счастливо улыбнулась, отпуская всю тяжесть с сердца, накопившуюся за последнее время. И находясь в объятиях Мехмеда, она почувствовала такую лёгкость, что ей хотелось смеяться. Оторвавшись друг от друга, они легли спать, уложив между собой их сына.

***

— Эсмахан! — Михримах тут же усадила подругу на тахту, как только они вошли в покои. — Мне столько тебе нужно рассказать! Темноволосая в недоумении смотрела на дочь султана, ожидая от неё объяснений такому поведению. — Ты же знаешь, что в столицу вернулся Малкочоглу Бали-бей? — Ну да, — Эсмахан кивнула головой. — Уже давно, насколько я знаю. До Амасьи дошли такие новости. Михримах активно закивала, а глаза её сияли. Эсмахан посетила одна догадка, но она боялась ошибиться. Но всё же девушка решила озвучить свои мысли, уж очень её настораживали горящие глаза подруги, — Он тебе нравится? Прикрыв глаза и широко улыбнувшись, госпожа кивнула, — Думаю, я ему тоже. Глаза дочери Шах-султан расширились и ошарашенно глядели на златовласую султаншу, — Михримах… Как? А… Хюррем-султан знает? — Эсмахан, ну ты как маленькая! Конечно не знает, тогда его бы уже не было в столице. — А как? — девушка вопросительно качнула головой. — Вы встречаетесь тайно? Михримах поджала губы, — Мы видимся только в саду, когда я выхожу гулять или иду за Селимом и Баязедом. Да и о чувствах я его не спрашивала, — но заметив недоумённый взгляд кузины, она поспешила добавить: — Но я вижу, что он ко мне не безразличен! — Я думаю, что вам всё-таки стоит разъяснить ваши отношения. А вдруг ты ошибаешься? — Эсмахан положила ладонь на руку подруги. — Нет, сейчас нельзя, — юная дочь султана покачала головой. — Матушка и так что-то подозревает. Эсмахан задумчиво отвела взгляд в сторону, пытаясь найти решение в ситуации Михримах и, кажется, что-то придумав, с улыбкой повернулась к девушке, — А напиши ему письмо. И отдай, например, тогда, когда он будет отправляться в поход. Скажешь Хюррем-султан, если вдруг заметит, что хочешь попросить оберегать братьев во время похода. Тогда уж точно никто не сможет перехватить это письмо, потому что ты отдашь его лично. — А это мысль, — Михримах, счастливо улыбаясь, посмотрела на подругу. — Точно! Так и сделаю! — чуть помолчав, она снова взглянула на Эсмахан, хитро усмехнувшись. — Как там у вас с Мехмедом дела? Столько времени прошло со дня вашей свадьбы, когда мне уже ждать племянников? — Михримах! — щёки темноволосой госпожи в миг заалели, а дочь султана звонко рассмеялась.

***

Через пару дней закончились приготовления и султан Сулейман объявил об отправке в поход. Первая часть пашей и янычар отправились ещё неделю назад. В то число входил и Лютфи-паша. Узнав об этом, Эсмахан очень расстроилась, так как не успела попрощаться с отцом. Сейчас девушка шла в покои султана, где уже собрались все члены его семьи. Пройдя один из поворотов, она встала, как вкопанная, так как её взору предстал её муж, о чём-то беседовавший с Бали-беем. Малкочоглу, увидев султаншу, поспешил поклониться и удалиться, дабы оставить супругов наедине. Эсмахан не знала, что говорить. Удивительно, но после той ночи она будто стала ещё сильнее смущаться общества Мехмеда, хотя до этого ожидала, что всё будет по другому. Поклонившись, она пошла дальше, но шехзаде решил составить ей компанию. В конце концов, они оба направлялись в одно и то же место. Тишина, воцарившаяся между ними, давила на уши и ему, и ей, потому, когда они уже почти дошли до покоев падишаха, Мехмед легонько взял девушку за руку, тем самым заставляя её остановиться. — Эсмахан, что происходит? — А что происходит? — она попыталась состроить наивно-непонимающее лицо, однако недовольный взгляд Мехмеда красноречиво сказал, что у неё это не получилось. — Не притворяйся глупой, всё ты прекрасно понимаешь, — он потёр переносицу. — У меня такое чувство, что ты избегаешь меня. Она прятала глаза, осматривая мраморные полы, — Просто… Мне немного неловко, да и я боюсь, что с тобой может что-то случиться. — Ну я же уже говорил, — наследник указательным пальцем приподнял подбородок девушки. — Даже там стража ни на секунду не отходит от меня. Не переживай, я обещаю тебе, я вернусь в целости и сохранности. Впервые за последнее время Эсмахан спокойно смотрела в глаза Мехмеда. Поддавшись чувствам, она обняла его, прижимаясь к груди, — Береги себя, прошу тебя, — она зажмурилась, боясь внезапной мысли, что пришла к ней в голову, однако поддавшись и этому порыву, она прошептала, но так, что он отчётливо мог услышать: — Я люблю тебя. Через секунду она вырвалась из его объятий, скрываясь в покоях султана и оставляя совершенно ошарашенного наследника в коридоре. Конечно, для него не новость, что Эсмахан испытывает к нему чувства, но он ни разу не слышал из её уст фразы — «Я люблю тебя». Эти слова оставили в его душе настоящую бурю. Его сердце забилось, отбивая очень быстрый ритм, а руки, почему-то, задрожали. Списав всё, на неожиданность, Мехмед, ослабив верхнюю пуговицу кафтана, вошёл в покои отца.

***

Бали-бей, ничего не подозревающий, зашёл в свою комнату, которая находилась рядом с покоями властелина мира. — Малкочоглу, — тишину окрасил звонкий девичий голос. Мужчина обернулся и его взору явилась Михримах-султан, что сидела у стола. Она встала, подойдя ближе к бею. — Госпожа? — Бали-бей вопросительно изогнул бровь. — Что вы тут делаете? Вас наверняка потерял ваш отец. — Да, я сейчас иду, — она достала из шелкового рукава свёрток и протянула его хранителю. — Прочтите это. Михримах, тепло улыбнувшись, развернулась и пошла к выходу. Однако, заколебавшись, она всё же повернулась и произнесла: — Берегите себя. Дочь султана вышла и поспешила в покои отца, пока её не хватились и не отправили на поиски.

***

В покоях уже собралась вся султанская семья, в том числе и сам падишах. Оглядев каждого присутсвуещего, Мехмед заметил, что нет Михримах. Но через какое-то мгновение дверь открылась и показалась златовласая султанша. Эсмахан бросила ей короткий вопросительный взгляд. Поймав его, госпожа солнца и луны улыбнулась и коротко кивнула. Дочь Шах-султан облегчённо вздохнула. Михримах поспешила встать между тётей и Эсмахан, глубоко вздохнув и радуясь тому, что у неё, всё-таки, получилось написать и отдать письмо Бали-бею. Султан Сулейман попрощался с каждой женщиной из своей семьи и погладил маленького внука, который мирно спал на руках Нурбахар, и ободряюще потрепал Баязеда, которого не брали в поход. Сыновья падишаха так же подходили к матери, тете, сестре и прощались. Мехмед подошёл к своей жене. Им обоим тяжело было смотреть друг другу в глаза, но в то же время они понимали, что именно это им сейчас нужно больше всего. Вот такие простые переглядки, которые давали им уверенность в завтрашнем дне, потому что они знали, что так или иначе они есть друг друга, неважно в каком статусе, неважно на каком расстоянии, главное, что они чувствовали так необходимую друг для друга поддержку. Наследник прикоснулся к щеке Эсмахан, отчего она блаженно прикрыла глаза, ластясь. Чувствуя тепло её кожи, его сердце наполнялось какой-то необъяснимой для него нежностью. Одарив девушку последним тёплым взглядом, он подошёл к Нурбахар. Он поцеловал спящего сына в лоб, пригладив его темные волосики. Подняв взгляд на фаворитку, он улыбнулся и, приподняв её голову рукой, так же поцеловал девушку в лоб, — Береги сына. Нурбахар, счастливо улыбаясь, склонилась в поклоне, крепко прижимая Хасана к груди. Когда Мехмед отошёл чуть поодаль, она бросила в сторону Эсмахан гордый взгляд, на что султанша лишь закатила глаза. Хюррем-султан, наблюдавшая за этой картиной, по-доброму усмехнулась, вспоминая себя и Махидевран, которая сейчас находилась в Манисе, так как её сына в поход не вызывали. Вскоре султан Сулейман и шехзаде Мехмед и Селим покинули покои, направляясь в сад, где их уже ждали паши.

***

С момента, когда мужчины отправились в поход, прошло несколько недель. И не было ни дня, что бы Эсмахан не возносила Всевышнему молитвы о любимом. Все её мысли днями напролёт занимал только Мехмед. Порой она могла сидеть и рассуждать: что он сейчас делает, о чём думает. Порой её посещали и мрачные мысли, но она старалась их отгонять. Помимо переживаний о супруге, она так же беспокоилась и об отце, которого и вовсе не видела почти год. Но мама часто навещала её и говорила, что с Лютфи-пашой всё хорошо, так как он часто, раз в неделю, присылает Шах-султан письма. Один раз он и дочери написал, но в основном её делами он интересовался у её матери. Эсмахан тоже решила написать письмо супругу, уж слишком велико было её переживание. Она взяла перо и пергамент и принялась выводить слова своим красивым почерком: «Здравствуй, Мехмед. Я долго думала над тем, как же начать это письмо. Дорогой? Любимый? Уважаемый? Все эти слова, несомненно, подходят для выражения моих чувств и уважения к тебе, но я решила ограничиться простым приветствием. Честно признаться, я пишу это письмо, потому что очень переживаю за тебя. Да, я помню, ты просил этого не делать, но разве такое возможно? Даже если тебя будут охранять самые сильные люди мира — я всё равно буду беспокоиться о тебе. Ещё я поняла одну очень важную вещь: мне очень непривычно без тебя, за почти год нашего брака я так привыкла к тебе, к тому, что каждый день вижу твоё красивое лицо, к тому, что могу беседовать с тобой на абсолютно любую тему. Пусть это станет для тебя ещё одним стимулом для того, что бы вернуться обратно целым и невредимым. Вернуться к той, что искренне ждёт и молится о твоём скорейшем возвращении. Прошу тебя, пиши мне чаще, что бы я хоть на минуту находила покой в твоих строчках. Целую твои достопочтенные руки. Эсмахан» Ещё раз пробежавшись по строчкам глазами, она позвала Мирай-хатун, чтобы та как можно скорее отнесла это письмо гонцу. Только она хотела сесть за чтение, как к ней в покои вошла другая её служанка, Асие-хатун, — Госпожа, ваша матушка приглашает вас сегодня на ужин. — Только меня? — Эсмахан удивлённо посмотрела на наложницу. — Нет, Хюррем-султан и Михримах-султан тоже приглашены. — Хорошо, передай, что я приеду.

***

Вечером Эсмахан вместе с Михримах и Хюррем-султан поехали во дворец Хатидже-султан, в котором сейчас живёт Шах-султан с Лютфи-пашой. Вскоре вся свита уже была на месте. В приёмной зале гостей уже ждали Шах и Афифе, — Добро пожаловать, проходите, присаживайтесь. Эсмахан счастливо улыбнулась матери и присела за стол рядом с ней. Произнеся молитву, женщины приступили к трапезе. — Милая, сейчас принесут твою любимую запечённую рыбу. Эсмахан улыбнулась точно, как в детстве. Шах султан потрепала дочь за плечо, прекрасно помня это выражение лица. Её дочь обожала это блюдо с самого детства. Одна из служанок зашла в залу, неся на подносе рыбу. Однако вместо удовольствия от аромата, который уже исходил, Эсмахан почувствовала лёгкое недомогание. Но стоило наложнице поставить блюдо на стол прямо перед девушкой, супруга шехзаде тут же подскочила и поспешила в уборную. Она сама не понимала, что происходит, но от запаха рыбы ей стало тошно. Когда её отпустило, она отдышалась и, приведя себя в порядок, вернулась обратно. Но стоило Эсмахан вновь почувствовать запах рыбы, ей снова стало дурно. Она попросила немедленно унести блюдо, дабы тошнота не поступила вновь. — Дорогая, что с тобой? — обеспокоенная Шах-султан приложила ладонь ко лбу дочери. — Не знаю, мама, вдруг стало дурно от запаха рыбы. — О Аллах, не заболела ли ты? — Хюррем взяла невестку за локоть и посадила её на тахту. — Афифе-хатун, пошли за лекарем. — Не стоит, госпожа… Хюррем жестом показала девушке, что лучше сейчас с ней не спорить. Через какое-то время пришла лекарша. Осмотрев Эсмахан, она пришла к выводу, — Повода для беспокойства нет. Госпожа просто ещё не освоилась к погоде здесь, такое часто бывает при смене места обитания, думаю через месяц-другой пройдёт. А пока, — она протянула какую-то баночку Шах-султан. — Раз в день пусть она пьет этот успокаивающий отвар. — Но такого раньше никогда не было, мы из Коньи в Топкапы приехали, всё было хорошо. И когда она в Амасью уехала тоже всё было хорошо, — Шах вопросительно посмотрела на лекаршу. — Просто раньше это не проявлялось, — женщина заверительно покачала головой. — Простите, но мне нужно идти, меня ждут на операции. Шах-султан кивнула и лекарша, поклонившись, покинула залу. После женщины вновь приступили к трапезе, но Эсмахан уже ничего не ела, так как после тошноты ей этого совсем не хотелось. Женщины беседовали о Хатидже-султан, как вдруг в залу вошёл Мерджан-ага, — Госпожа, Сюмбюль-ага пришёл, он срочно просит Хюррем-султан принять его. Говорит, что важные новости. Женщины тут же обеспокоенно переглянулись, а в сердце Эсмахан закралась тревога. Липкая, тянущаяся, распространяющая щупальцы по всему нутру. — Пусть войдёт, — Шах кивнула, разрешая евнуху войти. Семенящей походкой из-за двери появился Сюмбюль-ага. Поклонившись сестре султана, он сразу подошёл к Хюррем-султан и о чём-то сказал на самое ухо, потому присутствующие не могли ничего слышать. Хасеки, дослушав евнуха, тут же встала, на губах застыла неловкая полуулыбка. Афифе, Михримах и Эсмахан встали следом. — Госпожа, простите, я должна покинуть вас. — Что такое, Хюррем? — Шах тоже встала с мягкой подушки. — До завтра это не подождёт? — Дело очень срочное. — Матушка, я поеду с вами, — Михримах тут же подошла к матери, не желая отпускать её одну. Хасеки лишь кивнула и уже собиралась уходить, как её окликнул обеспокоенный голос Эсмахан: — Госпожа, случилось что-то серьёзное? Увидев явно читаемую тревогу на лице девушки, Хюррем поспешила её успокоить, — Не переживай, милая, тебе переживать ни о чём не стоит. Хасеки с дочерью покинули залу, оставляя за спинами озадаченных женщин. Шах присела на тахту, усаживая поглощённую тревогой дочь рядом. Афифе-хатун садиться не захотела, — Госпожа, вы простите меня, но я наверное тоже поеду. Не смогу уснуть, не узнав, что же случилось. — Я думаю повода для беспокойства нет, если бы было что-то серьёзное, Хюррем нам сказала бы. — А вдруг что-то случилось с шехзаде Баязедом или с Джихангиром? — хазнедар обеспокоенно смотрела на воспитанницу. — Нет, я так не могу, поеду. Шах-султан кивнула, — Хорошо, поезжай, может и правда что-то с шехзаде. Постарайся всё разузнать. — А если дурные вести из похода? — Эсмахан прикрыла глаза, не позволяя эмоциям завладеть ею. — Нет! — женщина взяла руку дочери в свою. — В таком случае Хюррем бы точно сказала, какой смысл утаивать. Успокойся, там наверняка что-то другое. Дверь вновь отворилась и к ним подошёл Мерджан-ага, держащий в руке металлический тубус. — Личный гонец Хатидже-султан прибыл. Привёз вот это, — ага протянул госпоже письмо. — Личный гонец? Что такое? — спросила Шах-султан, с какой-то странной интонацией. Эсмахан это явно уловила, но тревога не позволяла ей логически мыслить, оттого она не стала заострять на этом своё внимание. Глаза женщины забегали по строчкам, после чего она встала и возмущённо воскликнула, — Хатидже с ума сошла! — Госпожа, очень плохие новости? — Афифе, что ещё не успела уехать, выжидающе смотрела на Шах. — Она такое вытворяет! — она сокрушённо покачала головой. — Мустафу теперь начала подстрекать. Он выдвигается с войском в столицу. Эсмахан ошарашенно смотрела на письмо, которое по-прежнему находилось в руках матери. Она не могла поверить, что Мустафа готов был пойти на такое предательство. Неужели он воспользуется отсутствием отца для своих личных целей? — Госпожа, только вы можете это остановить, — взгляд хазнедар был ошарашенным. — А то очень много крови прольётся! — Успокойся, — Шах-султан, как всегда приняв холодное выражение, попыталась успокоить женщину. — Я сделаю всё, что в моих силах, но Хюррем об этом ни слова. Мы постараемся всё без шума. — Но как же так, мама? — Эсмахан неверяще посмотрела на мать. — Неужели вы собираетесь покрывать такое предательство? — Эсмахан, я понимаю, что ты переживаешь за своего мужа, но Мустафа тоже мой племянник, я хочу, прежде всего, всё выяснить, а потом уже можно решать, — женщина вновь повернулась к Афифе. — Помни, ни слова Хюррем. Хазнедар поклонилась и, недовольно качая головой, покинула залу. — Мама, тогда я тоже поеду во дворец. Я хочу знать, что за новости дошли Хюррем-султан, может в самом деле что-то ещё, — Эсмахан уже направилась к выходу, но её остановил властный голос матери: — Нет, стой! — она подошла к дочери. — Ты уж точно никуда не поедешь. Завтра утром мы с тобой вместе поедем во дворец. Понятно? — Понятно, — Эсмахан, нехотя, ответила. — Вот и отлично, а сейчас иди в спать.

***

В эту ночь Эсмахан очень плохо спала. Стоило ей прикрыть глаза, как перед глазами вставали самые страшные кошмары, от которых она вскакивала в холодном поту. Кое-как дождавшись утра, она сразу же отправилась к матери, дабы немедленно отправиться во дворец. Шах-султан, конечно, хотела осадить дочь, но, видя её состояние, она согласилась ехать без промедлений. Приехав во дворец, они встретили Гюльфем, которая так же изъявила желание навестить Хюррем-султан. Как только они вошли в покои, Эсмахан, наспех поклонившись, хотела расспросить хасеки, но, увидев взгляд матери, стушевалась, тем самым позволяя ей самой обо всём разузнать. — Госпожа, хорошо, что вы приехали, я сама хотела за вами посылать, — рыжеволосая султанша, прикрыв глаза, глубоко вздохнула. — Очень срочные новости. Сердце Эсмахан тут же сжалось от этих слов. Она выжидающе смотрела на хасеки, ожидая её дальнейших слов. — Кажется я знаю, в чём дело, — Шах-султан кивнула. — Я ещё раньше об этом узнала, поэтому и уехала тогда от вас. — А что происходит? — ни о чём не осведомлённая Гюльфем-хатун переводида взгляд с одной госпожи на другую. — Гюльфем-хатун, я объясню тебе, — Хюррем-султан с некой ноткой разочарования во взгляде обратилась к бывшей наложнице султана. — Шехзаде Мустафа идёт сюда, что бы захватить трон! Женщина неверяще смотрела на госпожу и отрицательно качала головой, — Быть не может, исключено! Шехзаде никогда не пойдёт на такой шаг! — Гюльфем-хатун, повелитель попал в засаду! — Эсмахан глубоко вздохнула, будто в этот миг у неё выбили весь воздух из лёгких Именно этих слов она боялась больше всего. Она прикрыла глаза, стараясь сохранять самообладание. Тем временем хасеки продолжила: — Он ранен, Мустафа воспользовался этим! — Подожди, что ты сказала? Повелитель ранен, это правда? — Эсмахан сквозь гудящие звуки услышала голос матери. Девушка подняла голову, дабы окончательно не поддаться отчаянию. — Мустафа-паша ещё проверяет это, но до столицы дошли такие вести. И я не знаю, что с Мехмедом и с Селимом, — произнесла Хюррем-султан дрожащим голосом. После этих слов госпожи Эсмахан полностью перестала что-либо слышать, в её глазах помутнело, превращая реальность в одну размазанную цветную массу. Её будто ударили отбойным молотком. Самый главный её страх сбылся. Она почувствовала как земля уходит из-под ног. Понимая, что она проваливается в беспамятство, Эсмахан схватила мать за рукав. Последнее, что она помнит, это руки матери, что бережно схватили падающее тело дочери. После, она отключилась.