Я в этом мире главный актëр

      Один мудрый человек как-то сказал: «Умирать надо с чистой душой, блестящей жопой и без долгов в кармане...»       Хозяйке этого тела не помешало бы последовать этому совету.       Женщину, конечно, было по-человечески жалко; муж, богатый и любящий, как-то невнятно умер на охоте, после чего она осталась одинокой вдовой с сыном за плечами. Как умер...? Вроде бы, медведь напал, или бобр укусил — что-то из этого.       После чего Лиленна — а именно так звали предыдущую владелицу тела, арендатором которой стала Ярослава — пустилась во все тяжкие. Кто-то после смерти дорогого человека будет плакать, кто-то пытаться жить дальше...       ...но Лиленна, видимо, посчитала понятия «скорбь» и «начать играть в азартные игры и проебать огромную сумму денег в долг» равнозначными.       А ведь, казалось бы, порядочная женщина.       Ярослава не знала, что там по чистоте души и жопы, но хозяйка тела, вероятно, решила стратегически съебать от долгов на тот свет, как раз в компанию мужа. А может быть, это была случайность — спросить то уже не у кого.       Она чувствовала с Лиленной духовную связь. Обоих соединил алкоголь и пищевое отравление. Не то, чем стоило бы гордиться, на самом деле. Студентка-лентяйка и мать-алкоголичка...       ... не удивительно, что Лукас не хотел идти с родной матушкой на контакт. Ни с первой, ни с второй.       Попищав, повизжав, поплакав и знатно ахуев Ярослава приняла мысль своего перерождения. Но факт того, что теперь она являлась мамой главного мужского интереса прочитанной новеллы, казался ну совсем абсурдным. Тот самый, который типа «Величайший маг» и «Чёрный псих», теперь её сын? Звучало это страшно или смешно, еще предстояло определиться. Во всяком случае точно НЕ правдоподобно.       Тем не менее, шестилетний Лукас, который шастал туда-сюда как дикий кот и бросал на нее презрительные взгляды был вполне себе реальным.       Находился он одновременно везде и нигде — чертовы фокусы с телепортацией! — но стоило только Ярославе начать подходить, так он сразу исчезал. Вот так вот просто — щëлк! И где его искать? Как вы отношения с новоявленным сыном налаживать предлагаете?!       В первый раз, став свидетелем внезапного перемещения, у неё случился микро-инсульт.       Во второй она почувствовала себя обманутой, или, как минимум, кинутой собственным ребёнком.       На десятый от мысли ловить дитë простыней или сачком для бабочек останавливал только здравый смысл... И отсутствие сачка.       Если бы однажды Лукас, в попытках избежать внезапного повышенного внимания матери к своей персоне, не телепортировался по ошибке на дерево и не застрял там, хрен знает, сколько бы ещё эти догонялки продлились. Правда, бегать за лестницей и снимать ребенка с дерева тоже было той ещё задачей. Но главное ведь результат, верно?       А ведь он тогда даже «спасибо» не сказал, зараза.       Но зато хотя бы больше не убегал — это уже можно считать победой.       Разговорить в первое время его не получалось. Ни на «Сынок, как дела?», ни на «Милый, сынуля, хочешь прогуляться со мной до города?» ответа не было. Игнор по всем фронтам.       [ Вы не можете написать сообщение абоненту «Лукас» — вы находитесь в его черном списке ]       Хатьфу.       Она держалась на одном только врожденном упрямстве, да и то уже еле сдерживалось от того, чтобы не дать ребенку поучительный подзатыльник. Только вот Ярослава знала, что после этого подзатыльника, скорее всего, умрет. Да и детей бить нельзя — все-таки понятия у неё имелись.       Благо, в конце концов, ребенок немного сдал позиции.       Видимо, маленького засранца забавило её упорство, и однажды на «...пойдешь со мной обедать, Лукас?» он ответил снисходительное «ладно».       Будь у неё календарь, она бы обвела этот день красным цветом. Трижды. А еще лучше, возвела в национальный праздник — настолько она была рада.       Со временем Ярослава выучила его привычки, поведение, и даже уловки, на которые он велся.       Например, Лукас никогда не отзывался, когда она звала его «сыном». Показательно отворачивался, кривил лицо или смотрел с укором. В такие моменты Ярослава чувствовала себя униженной.       «Шок контент — сын буллит мать и имеет совесть доводить её до самокопаний, читать продолжение в источнике...»       Зато вот «Молодой господин» — это да. Это за милу душу. Хотя и обычное «Лукас» в обращении для него было сносным. Гаденыш...       Вот так вот, подкупая лестью и сладостями — все дети одинаковые — она шажок за шажком продвигалась в таком нелегком деле, как налаживание отношений с внезапно привалившим сыном. Хотя, скорее, это напоминало выживание на минном поле.       После всего того, что ей пришлось пройти, выиграть в «сапëр» на старом бабушкином компьютере стало бы плëвой задачкой.       И если с сыном можно было хоть-как то разобраться, то с тем, что оставила после себя хозяйка тела...       Признаемся честно — Ярослава была хуëвым математиком. Даже полностью списав экзамен, она сумела провалить его. А потом и пересдачу. Но вот то, что Лиленна вообще не отдавала отчет своим тратам после смерти мужа, и что погасить долг без последствий было невозможно, стало ясно даже такой как она.       А в новелле ведь вела себя так скромненько; на сына не кричала, не возникала нигде, заикалась при разговорах... Вот где этот омут, в котором черти водятся. Благо, что Ярослава удачно попала в таймлайн, когда у Лукаса ещё не успел родиться брат. С двумя детьми было бы куда сложнее...       Решение продать все имущество, большую часть драгоценностей и вещей, а потом отправиться странствовать с девизом «решаем проблемы по ходу их поступления» было принято сразу.       Как говорил все тот же мудрый человек: «У меня нет проблем, а знаете почему? Потому что я ложу на них хуй когда они появляются!». Золотой был человек, золотой... Умные слова говорил.       Вся прислуга поведению и решениям своей хозяйки, конечно, удивилась. Если не сказать что прихуела с них. Все списали на сумасшествие после потери мужа, и грустно вздыхали, причитая... Или же крутили пальцем у виска — кому как предпочтительнее.       Организацией продажи дома она попросила заняться дворецкого, который, вроде как, был славным дядькой. Сказала, чтобы он исполнил её последнюю просьбу и помог с этим делом. Он, скрипя сердцем, и не узнавая перед собой ту госпожу, которой служил много лет, согласился. И слава богу (в которого она не верила) — пускай Ярослава и была по образованию риэлтором, но со здешними порядками продажи недвижимого имущества разбираться в одиночку не хотелось.       На все приготовления потребовалось полгода.       Прислугу постепенно пристраивали в другие дома (она проконтролировала, чтобы няне, которая подпортила психику её ребенку в новелле, достались не лучшие условия), драгоценности продавались на аукционах, а на дом со временем нашелся покупатель.       Ярослава сидела за столом из красного дерева, и прямо сейчас должна была завершить все росчерком пера. Подпись — начинается другая жизнь. Не самая легкая, конечно... Но лучше жить где-то в дали, поскромнее, чем в этом громадном поместье, но с долгами за душой.       Может, будь на её месте кто сообразительнее, то нашел хитровыебанный выход из ситуации. Отыскал алмазную шахту, исходя из единственной строчки во всей новелле, начал налаживать связи с высшим светом, отыграл долг... Но Ярослава такой не была. Ярослава всегда избегала трудностей, и была готова променять собственные гордость и репутацию на душевное спокойствие.       Поступила ли она безрассудно? Да. Можно ли было решить все иначе, без таких жертв? Наверное... Сожалела ли она? Нет.       Все-таки, пускай деньги и статус решают многое, а самую главную красноглазую ценность Ярослава была намерена забрать с собой. А что ещё нужно?       Перо легко скользнуло по бумаге, оставляя фамильную подпись «Кармир».       На этом моменте все пути назад были отсечены.