Летний лагерь

«Успокойся, Фурихата-кун, в этом нет ничего удивительного. Я всю неделю чувствовал себя слабо, но игнорировал это. Вот теперь и лежу)» Фурихата ничего не ответил. Акаши провёл пальцем по своему сообщению, ожидая ответа, но его так и не последовало. — Фурихата-кун не отвечает, — хмурится Акаши, — Я беспокоюсь, обычно его ответы приходят сразу, — он прокашлился. — За себя бы побеспокоился, — фыркнул Мибучи и раздражённо провёл карандашом по листу. Но Акаши волновался. Сейчас Фурихата-кун — его партнёр… И так не хочется что-то испортить. Пусть всё идёт медленно и почти ничего не поменялось, однако, он так боится оступиться. Фурихата раскрывается ему, подобно прекрасному бутону: и он так боиться сделать больно, повредить хоть один лепесток. И эта неуверенность… Пугает. Потому что Акаши всегда знает что делать, но не сейчас. Не сейчас, когда Фурихата не отвечает всего десять минут. Телефон начинает звонить, и Акаши снова выпутывается из липких мыслей. Он автоматично поднимает трубку, где слышит сухой, немного хриповатый голос: — Добро утро, Акаши-сама, — вежливый тон их охранника как всегда звучит излишне строго, — К вам посетитель. Представляется другом, Фурихата Коки. Что-то внутри радостно расплывается, тянет, и Акаши становится жарче: он теряется и какое-то время молчит, а затем поспешно отвечает: — Да-да, это ко мне. Впустите. Мибучи заинтересованно взглянул на взволновавшегося Акаши. Через несколько минут в дверь постучали, затем ручка повернулась. В комнату зашёл улыбающийся Фурихата с двумя пакетами. — Здравствуй, Акаши-кун! Прости, что без предупреждения… И долго. На самом деле, я приехал уже в десять, но я здесь первый раз, да и думал, что тебе такого взять… — Расслабься, Фурихата-кун, я рад, — Акаши улыбнулся и присел, — Не стоило так волноваться. Мибучи скептично изогнул бровь, после чего повернулся к гостю. — Ой! — взвигнул Фурихата, увидев вице-капитана Ракузана, — П-простите, Мибучи-кун, я вас не сразу заметил, — он поклонился. — Всё в порядке, Фурихата-кун, — лукаво улыбнулся Рео, — Рад видеть тебя. Фурихата присел на край кровати и приложил руку к чужому лбу. — Я сбил сутра температуру, всё хорошо, — улыбнулся Акаши, — Лучше расскажи, как ты сам. Мибучи демонстративно прочистил горло, после чего, взяв какую-то часть учебников, произнёс: — Если что, я у Котаро. Он в этих чертежах и фигурах, больше моего понимает, — и, подмигнув, вышел из комнаты. Акаши закатил глаза, но быстро забыл о своём соседе. — Я принёс твой любимый суп с тофу. А ещё чай и домашнюю выпечку… Хотя, она уже и остыла, — виновато пожал он плечами, — Чего бы тебе хоте… — Фурихата-кун, — он берёт его руку в свою, крепко, словно не веря в то, что сейчас он рядом, — Спасибо, что приехал. Фурихата покраснел и отвёл взгляд. Хотя они и состояли теперь в отношениях, переходить на новый уровень странно и немного некомфортно. Но Акаши сейчас это необходимо. Он легко целует его в лоб, и краснеет до кончиков ушей. — Не стоит, Фурихата-кун, — однако улыбка на губах говорит обратное, — Мне бы не хотелось, чтобы ты заразился. — Н-не переживай, Акаши-кун, — он поцеловал его руку, но уже смелее, — Это ведь просто простуда, верно? Акаши кивает и смотрит: легко, непринуждённо, молча. Тишина больше не смущает, и это, своего рода, тоже определённый шаг: когда хорошо и без слов. — Извините, — Мибучи заходит, а затем топчится на пороге. Из-за плеча выглядывает любопытное лицо Хаямы, — Я… Эм… Учебник по английскому забыл. — Вместе с Котаро? — раздражённо спросил Акаши. — Нет, я просто… Испугался один в комнате оставаться. Мибучи оглядывается на Котаро взглядом «отмазку тупее не придумал?», после чего виновато улыбается Акаши. — Расслабься, Акаши-кун, — Фурихата с лёгкой улыбкой пожал плечами, — Мне интересно познакомиться с твоими друзьями. Котаро и Рео выжидательно смотрят на капитана, после чего, устало выдохнув, он кивает им. В мгновение ока, оба садятся по-турецки у кровати Акаши и с интересом оглядывают Фурихату. Тому становится слегка неловко, из-за чего он сжимает ладонь Акаши чуть сильнее. Акаши сверкает глазами, и самые любопытные в комнате разом успокаиваются. — Фурихата-кун, — первый нарушает тишину Мибучи и откидывается на обе руки назад, — А ты знаешь, что отнял у меня любовь всей моей жизни? Сердце ухает вниз, а ладонь, которой он держит Акаши, потеет до неприязни. Комната погружается в какую-то бесконечную, пусть и секундную тишину. За это время Коки успевает подумать о том, что ближе к Акаши, пожалуй, в Ракузан никого и нет: Мибучи всегда рядом. И Рео ведь… Совсем другой. Лёгкий, с живой грациозностью, не говоря уже о физических показателях. Может, если бы он не влез… — Придурок, ты смутил его, — Котаро ударил Рео в живот, — Не обращай внимания, Фурихата-кун: это давно было, да и несерьёзно: у этого идиота, каждые три дня «новая любовь» жизни. — Ну, что ты так, Котаро-чан, — надул губы Мибучи, — Я лишь хотел сказать, что взамен ты должен меня кое с кем познакомить, — подмигнул Рео. Но Фурихата, кажется, уже ничего не слышал. — И этот кое-кто из твоей команды, понимаешь? — улыбается Мибучи. Акаши не совсем нравится это задумчивое, слегка грустное выражение на лице партнёра. Но, заметив его взгляд, Фурихата улыбается: всё в порядке. — И с кем же, Мибучи-кун? — отвечает он. — С Шинджи Коганеем, — подпрыгивает Рео с блестящими глазами, — Он такой милашка… Я был бы не против с ним сходить куда-нибудь. — Не ломай семпаю жизнь, ладно? — усмехается Котаро. Но Фурихата улавливает всё лишь краем сознания: — Ага. И Акаши не вытерпивает: взглядом просит товарищей выйти, и те послушно, под таким же глупым предлогом, уходят. А Акаши забывает про простуду и обнимает Фурихату. В ответ он получает прохладу и тихо спрашивает: — Фурихата-кун, всё в порядке? Карие глаза смотрят с какой-то горечью, отчего сердце сжимается в тисках. — Да, я просто… — Прошу, будь со мной честен, — на ухо шепчет он, и Фурихата вздрагивает, краснеет сильнее, но молчит. — Понимаешь… Просто мы… Фурихата медлит с ответом, пытаясь привести слова в форму, в которой они звучали бы не так жалко. Да, на фоне Поколения чудес и Некоронованных королей, у каждого обычного — такого, как он, — комплексы появляются сами собой, но всё же, это было немного другое. Другое, хотя бы потому, что Акаши выбрал его, но ведь мог передумать или зло пошутить, потому что его, неприметного, бледного, вполне легко забыть в силе и красоте таких, как Рео Мибучи. И если Фурихата оступится… Вдруг Рео не шутил? И это странно, потому что… Всю эту неделю он говорил себе, что совсем не готов к отношениям с Акаши, ведь они едва считали себя друзьями недавно. А сейчас он… Ревнует? Нет, скорее ощущает чужое превосходство над собой. — Фурихата-кун. Императорский тон. Фурихата вздрагивает и просит себя сказать хоть что-то: даже соврать. И в тоже время, это не лучшая идея, верно? Акаши ведь видит насквозь, чувствует его ложь, возможно, даже каждую эмоцию, плещущуюся в сознании. — Прости, Акаши-кун… Просто твои друзья, — он глубоко вздыхает, проводя пальцами по волосам, — Они же другие, понимаешь? Акаши сводит брови, утыкается носом в его макушку. Фурихата же не знает, нужны ли ему ещё какие-то слова, или он всё понял из этих, но в итоге жалеет, что всё же не соврал. Ведь Акаши болеет, и лучше бы ему не волноваться. — П-прости, Акаши-кун, — выдыхает он, — Со мной бывает такое. Просто они такие… Другие, и ты… А я ведь просто… Акаши губами прижимается к его виску и Фурихата краснеет, замолкает. — Фурихата-кун, ты ревнуешь? Фурихата пылает. Может, всё же отдалённо, но это можно назвать ревностью. — Н-немного, Акаши-кун. Акаши улыбается. — Зря. И Фурихата чувствует, как Акаши дрожит. Только, кажется, не от простуды, а от сдерживаемого смеха, отчего становится совсем, совсем неловко. Остаток дня проходит в тишине: Акаши лежит с прикрытыми глазами, сжимая руку Фурихаты. Сам же он продолжает плавать в весьма неприятных мыслях, разглядывая лицо Акаши. — В-вот блин, уже пол пятого, — произносит он, глядя на часы, — У меня билет на шесть. Акаши приподнимается и целует его в щёку, забывая о простуде и страхе заразить. После, он легонько целует руку Фурихаты и прижимает её к щеке, широко улыбнувшись. — Обещай, что оставишь эти глупые мысли, ладно? А этот придурок у меня получит на тренировке. Впервые за вечер Фурихате становится смешно: то, как просто в его голосе сочетаются ласковые и грозные ноты. Он издаёт тихий смешок и целует его в лоб. — Спасибо, Акаши-кун. Выздоравливай. Акаши провожает его взглядом до самой двери, и как только она закрывается, чувствует, как на душе начинает тоскливо скребеть.