Летний лагерь

— Коки, ты не против, если я сейчас приеду? Фурихата потирает глаза и смотрит на часы: глубокая ночь, без пятнадцати три. Сердце начинает стучать быстрее, а в висках уже пульсирует боль. — Что происходит, Сей? С тобой всё хорошо? Где ты сейчас? — Я объясню всё позже, но сейчас мне необходимо где-то переночевать, и до твоего дома мне идти ближе всего. — Идти?! В такой-то час?! — вскакивает Фурихата, — Где ты сейчас?! — Около первой остановки у дома. Не переживай, я… — Стой там, я сейчас закажу такси. Он сразу отключается и заказывает такси: благо, они работают круглосуточно. — Он приедет через пять минут и довезёт тебя. Прошу тебя, Сей, пока он не приедет, не клади трубку… Акаши слышит переживание в его голосе, и ему самому хочется, чтобы это было страшным сном. — Отец выгнал меня. Фурихате от этих слов, видимо, легче не становиться: в трубке виснет долгое молчание, прерываемое лишь учащённым дыханием. — Ч-что? — Такси приехало. Я буду через десять минут. Фурихата судорожно открывает шкаф и хватает первое, что попадается под руку, одеваясь на ходу. — Что происходит? — мама устало потирает глаза, — Если хочешь сбежать на какую-то вечеринку, то делать это лучше через окно… — Сей в беде. Лицо женщины в миг становится серьёзным. — Что? Сей? Ты имеешь ввиду Сейджуро? — Д-да… Он сейчас приедет, ему негде переночевать… Ты ведь не против? Фурихата-сан устало проводит руками по лицу. — Я не против, но, чёрт возьми, объясни мне, что происходит? — Я и сам не знаю, — выбегает из квартиры Фурихата и бежит во двор, куда должно приехать такси. Фурихата-сан надевает футболку и подходит к окну. В этой тьме не видно ничего, но она всё же разглядывает машину и выходящее из неё алое пятно. Она видит, как её сын вцепляется в него и тяжёло выдыхает, когда они наконец-то заходят в квартиру. — Здравствуйте, Фурихата-сама, — Акаши кланится, — Простите за беспокойство… — Всё в порядке, — она устало садится на диван, — Ты и так устал, иди отдохни. Объясните мне всё завтра. Они кивнули и развернулись к комнате. — Сынок, — Коки обернулся, — Не хочешь про футон спросить ради приличия? Фурихата густо краснеет и закусывает губу. Сейчас, когда его мама такая, разбуженная и растерянная, он не понимает, произносит она это в привычной шуточной манере или говорит серьёзно. — Я… — Иди уже. Коки закрывает дверь, а Акаши устало переодевается в любимую белую футболку. — Сегодня мы спим вместе, — смущённо произносит он и вдруг понимает, что эта малая из проблем, что вдруг навалилась. И, видимо, мама поняла это сразу. — Прости, Коки. Я не хотел этого. — Всё в порядке, ты же знаешь, — Фурихата устало сел на кровать, — Если не хочешь ничего объяснять, можешь этого не делать: что бы то ни было, я думаю, оно может подождать до утра. Акаши кивает, и они ложатся. Но никто не может уснуть: Акаши смотрит в потолок и устало обдумывает сегодняшний день. — Обними меня, Коки. Прошу. Фурихата слушается и сразу прижимается. Акаши жадно вдыхает запах его волос. Сердце Сейджуро бьётся сильно: Фурихата ощущает его стуки всем телом. — Прости меня, Коки. — Сей, прошу, успокойся: всё в порядке, слышишь? Акаши поворачивается к нему лицом и крепко сжимает его ладонь своими двумя. — Он нашёл твой альбом и выбросил его. Фурихате и самому становится больно, но он молчит. Молчит, а затем слегка улыбается: — Мы можем сделать новый, Сей. Это не проблема. Акаши горько улыбается. Оба ведь понимают, что проблема совсем не в этом. — Когда он узнал, он разозлился. Сказал, чтобы я разорвал наши отношения. Я сказал нет, но его это вовсе не смутило, и он пригрозил тем, что сам всё исправит, если этого не сделаю я. Так, я предложил ему партию в сёги, от которой зависела моя дальнейшая свобода. Акаши прикрыл глаза. Несколько секунд он молчал, чем заставил Фурихату изрядно понервничать. — И я победил, — слегка улыбнулся он, — Это партия была самой сложной в моей жизни, но я победил, — он поцеловал ладонь Фурихаты, — Только его не устроила моя победа, и мы пришли к тому, с чего начали. Я молча вышел из кабинета и, собрав вещи, ушёл. Почувствовав на своих губах поцелуй, Акаши открыл глаза. — Ты всё сделал правильно, — он улыбнулся шире, — Потому что сделал то, что действительно хотел. То, что хотел. Акаши прижался к нему и резко вздрогнул, когда за дверью послышался звон посуды. — Не обращай внимания, — он улыбнулся, — Мама всегда готовит во время бессонницы. *** — Вот теперь я требую объяснений, — женщина сверкнула взглядом. Акаши виновато взглянул в её добрые глаза и синяки под ними. — Простите, Фурихата-сан. В этом лишь моя вина: отец не принял моего решения и принуждает к тому, чего я совсем не хотел. Женщина кивнула, намекая на то, что ей нужно чуть больше подробностей. — Мам, — вмешался Коки, коснувшись пальцами ладони Акаши, — Мы… Мы вместе. И именно этого не принял Акаши-сан. Фурихата-сан устало потеряла руками лицо. — Ты знаешь, что я никак не против ваших отношений, — начала женщина, — И если Сейджуро решит остаться, я буду только рада, — она перевела взгляд на него, — Но мне бы не хотелось, чтобы это решение негативно сказалось в первую очередь на тебе самом же. Я вижу, что этот неожиданный разрыв с отцом приносит тебе дискомфорт. Акаши слегка кивнул. Фурихата же неожиданно разозлился. — Это глупо, Сей! — Акаши удивлённо на него посмотрел: ни разу на его памяти Коки не говорил таким тоном. — Коки!.. — нахмурилась женщина, но тот не обратил на неё внимания. — Ты всегда жил как под колпаком, Сей! Словно птица в золотой клетке! Я помню, тебя в тот день, когда отец высказался насчёт твоей ухудшающейся успеваемости! Я помни твои глаза, и я не хочу больше видеть тебя таким! Акаши неожиданно окатил жар, который Фурихата выпускал из своих лёгких: видимо, Коки думал об этом очень давно, так как в его быстрой речи не было ни одной запинки. — Он гасит в тебе личность, Сей! Прошу тебя, не возвращайся к нему! — он обнял его и уткнулся носом в его шею, — Разве… — тихо, едва слышно добавил он, — Разве я не прав? Акаши погладил его по спине и столь же приглушенно ответил: — Прав. Коки оторвался от него, а затем просто уткнулся в тарелку, ничего больше не сказав. Фурихата-сан, всё ещё удивлённо разглядывая сына, все же произнесла: — Если это правда, тогда я настаиваю на том, чтобы ты остался, Сейджуро. Не волнуйся, всё необходимое мы купим сегодня же: я оставлю вам денег, пройдётесь по магазинам. Фурихата автоматично кивнул, и Акаши последовал его примеру. Завтрак окончился в тишине. *** — Коки. Летний ветерок потрепал его волосы. Фурихата обернулся на его голос, а Акаши сплёл их пальцы и предложил сесть на ближайшую скамейку у дома. Акаши притянул его к себе и вдыхал его запах, осознав, что именно он придаёт ему уверенности и расставляет мысли по местам. — Не уходи, пожалуйста, — хрипло произносит Фурихата, — Я… Не хочу, чтобы ты был несчастен. — Я уже давно всё решил, Коки, — тихо сказал он ему на ухо, поглаживая, словно успокаивая, — Просто… Акаши вдруг остановился. Коки выпрямился и взглянул в его глаза. В них плескалась неуверенность, не свойственная быстрому, цепкому Акаши. Фурихата обнял его, желая согреть, спрятать и успокоить, и Сейджуро не противился, удобно устроившись на его груди. — Я никогда не уверен в том, что касается отца. Фурихата поцеловал его в волосы. Как оказалось, Акаши нужна большая забота и поддержка, и это заставило Коки слегка улыбнуться. — Вот именно, Сей. Ты привык быть похожим на него, поэтому, тебе не привычно идти против его воли. Но поверь мне, — сказал он, обжигая дыханием его ухо, — Настоящий ты гораздо лучше. Акаши взглянул в его искренние, добрые глаза и улыбнулся, наконец-то расслабившись. *** Придя домой с покупками, их ждала мама, что приготовила для них обед, а также парочку настольных игр. Акаши с удивлением уставился на карты, которые Коки назвал уно, и внимательно вслушивался в правила игры. — Главное, успеть сказать уно, когда остаётся последняя карта, — улыбнулся Коки, — Иначе придётся брать ещё одну. — Понял. — Учти, — улыбнулась Фурихата-сан, — Реакция у меня мгновенная. Акаши улыбнулся в ответ и ответил на красную пятёрку красной шестёркой. Фурихата поменял цвет на жёлтый и обрадовал тем самым свою маму: — Уно! — сказала она и бросила все жёлтые карты с рук, оставив одну. Раздался звонок в дверь и, буркнув под нос о том, что кто-то развеял момент её триумфа, она отправилась в коридор. — Сейджуро. Голос отозвался не громко, но глубоко и холодно, отчего по спине Акаши пробежали мурашки. Словно зачарованный, на дрожащих ногах, он направился в коридор, где уже величаво стояла фигура отца. Коки пошёл за ним. Было до ужаса забавно наблюдать за Акаши старшим, что пафосно стоял посреди их скромного коридора. Пожалуй, не будь это Акаши, Коки бы засмеялся, но вместо этого в груди что-то сворачивалось в неприятный клубок, который непременно хотелось сплюнуть. — Здравствуй, отец. Фурихата вдруг увидел, что старший Акаши выше Сейджуро всего на два-три сантиметра, но многие прибавили бы ему роста исключительно из стати. Но что Коки унаследовал от мамы помимо внешности — так это обходить подобное высокомерие стороной. — Одевайся, Сейджуро. Мы отправляемся домой. Акаши автоматично дёрнулся, но Фурихата крепко вцепился в его руку и нахмурился, когда Сейджуро посмотрел на него. — Я… — он виновато оглянулся на Фурихату-сан, что сейчас не улыбалась, а лишь решительно смотрела на него. — Нет, — жёстко сказал Фурихата, словно отвечая на все его вопросы, в том числе и на «Я не хочу быть вам обузой». — Сейджуро, — повторил старший Акаши, младший снова дёрнулся. Несколько секунд коридор блуждал в напряжённой тишине, так, что слышалось дыхание каждого, кто в нём стоял. Неожиданно, Фурихата-сан рассмеялась. — Боже мой, Коки, спасибо твоей матери за то, что она не дрессировала тебя все эти годы. От этих слов стало неприятно где-то глубоко, и Сейджуро вдруг разозлился. В иной ситуации, не будь это Фурихата-сан, что сказала это, прожигая его уверенным взглядом, он разозлился бы именно на неё, но не сейчас, когда он понимает, почему она это сказала. — Я остаюсь, — сказал Акаши, не оставив от прежней неуверенности и следа. Фурихата улыбнулся, слегка ослабив хватку на его ладони, однако сам Акаши сжал его руку сильнее. Масаоми шагнул к нему, но перед ним тут же оказалась Фурихата-сан, сложив руки на груди. — Перестаньте топтаться по моему коридору и делать вид, будто меня и моего сына здесь нет также, как у вас уважения к вашему. Вы, кажется, прекрасно его слышали: он остаётся. Он сделал вид, что не обратил на неё внимания, однако и дальше не прошёл: отошёл к двери и внимательно смотрел в глаза сына, в которых не осталось прежней покорности. — Сейджуро, — совсем ледяной тон, который Акаши слышал впервые, прошёлся по его телу, — Если не вернёшься сегодня, можешь отречься от фамилии. Он не дёрнулся: только сильнее сжал руку Коки, которых обнял его за плечи. Масаоми долго стоял в дверях, продолжая заражать квартиру своим холодом. Но Акаши пригвоздился к месту намертво, и не побоялся показать отцу ту же непоколебимость. — Ты проиграл, Сейджуро, — сказал Масаоми и скрылся за дверью, которую Фурихата-сан поспешно закрыла. — Ну, наконец-то! Я думала эта глыба льда никогда не уйдёт! — Спасибо, Фурихата-сан, — Акаши поклонился, едва сдержав слёзы. — Ты чего? — растерянно улыбнулась женщина, потрепав его по волосам, — Будто я могла поступить по другому. Пошевеливайтесь лучше, там моя победа на носу! И ушла в гостиную, ничего более не сказав и прикрыв за собой дверь. Фурихата робко коснулся его плеча, а Акаши крепко вжался в него объятиями, жадно поглощая запах его кожи. Коки почувствовал, как футболка начала пропитываться влагой. Коки улыбнулся и погладил его по волосам. — Я люблю тебя, Сей.