Глава 12. Судьбоносный поединок
25 июня 2022 г. в 02:41
Вернувшись на Цинцзин в сумерках, Шэнь Цинцю посетовал на то, что не смог увидеть бой Лю Цингэ. О его победе ходили столь удивительные слухи, что поджилки юного заклинателя тряслись от страха. Даже если четверть из того, что он слышал, правда, этот юнец непобедим. Святые небеса, как же не повезёт тому, кто схлестнётся с Лю Цингэ в поединке! Очевидно, тот неспроста носил звание бога войны! Подобным признанием не одаривали недостойных. Даже Юэ Цинъюань о котором слагали легенды, сам величайший гений Цанцюн, участвовавший в сражении против императора демонов, не удостоился подобного прозвища!
Лю Цингэ поистине страшный противник! Настоящее чудовище!
Однако, его прекрасное лицо, суровое, строгое, ошеломительно красивое лицо привлекло внимание Шэнь Цинцю с первого взгляда. Каждый раз, видя его в толпе, ученик Цинцзин не мог отвести взгляда, проклиная Цю Цзяньло и собственную слабость. Любить мужчин, словно женщина... боги, какая унизительная участь! Разве подобное имеет смысл? Разве могут создать пару двое мужчин?!
Это пугало его, приводило в отчаяние. Шэнь Цинцю понимал, что навеки останется в одиночестве. Что никогда не позволит себе подобной привязанности. И разрастающееся в груди чувство к Лю Цингэ, такое трепетное и всеобъемлющее... словно золотой океан солнечного света, затопивший сердечный даньтянь, не находило выхода.
Шэнь Цинцю не осмеливался приблизиться к Лю Цингэ. За два года, что он был знаком с учеником Байчжань, юноши не перемолвились ни единым словом. Шэнь Цинцю бросало в жар от одного вида этого человека. Едва заметив знакомый силуэт, он никак не мог сдержать дрожь в пальцах. А однажды, пройдя так близко, что соприкоснулись рукава, едва не лишился самообладания.
Так странно... Видя, как непринужденно общаются с Лю Цингэ другие, Шэнь Цинцю не мог представить себя на их месте. И хотя он часто встречал ученика Байчжань в своих весенних снах, в самых постыдных и непристойных мечтах, при виде надменного лица сердце пропускало удар. Удушливый стыд заливал лицо густым румянцем, а язык прилипал к гортани.
Ах, да скажи ему Лю Цингэ хотя бы слово, несчастный юноша не смог бы ответить, ослеплённый, оглушённый собственным чувством! И слухи о победе этого бога войны в поединке лишь разожгло пламя в груди ученика Цинцзин.
Ложась в постель, Шэнь Цинцю представил улыбку Лю Цингэ, что не сходила с губ до самого окончания дня состязаний. По телу вмиг пробежала горячая дрожь, а в ушах зазвенело. Они встретились взглядом! Боги, он смог увидеть тёмные глаза цвета ночных небес под сенью длинных ресниц; густые тяжёлые брови и лёгкую суровую складку на лбу...
Шэнь Цинцю преследовал этот взгляд. Лю Цингэ словно впервые увидел его и теперь не думал отпускать свою жертву, пресекая постыдные мысли.
Подтянув колени к груди, ученик Цинцзин сжался в комок, прячась под ненадёжной защитой одеяла. Если бы этот бог войны узнал, что цветок Цанцюн мечтает о нём ночи напролёт, как бы поступил? Возненавидел? Окатил презрением и насмешками?
Шэнь Цинцю так боялся этого...
В прошлом Цю Цзяньло был жесток. Его слова жалили больнее плети! И сейчас, представив, что и Лю Цингэ будет относиться к нему... подобным образом, юноша оцепенел от ужаса.
С трудом протолкнув в горло тяжёлый ком дурноты, Шэнь Цинцю поклялся себе, что ученик Байчжань никогда не узнает о его чувствах! Пусть уж лучше между ними вспыхнет пламя ненависти!
В эту ночь ученик Цинцзин решил, что будет относиться к богу войны с надменным равнодушием и превосходством. В конце концов, он будущий второй лорд секты. А Лю Цингэ... Лю Цингэ всего лишь один из десяти тысяч учеников Байчжань. Рядовой воин, призванный защищать Цанцюн от опасности.
Шэнь Цинцю имеет право быть высокомерным!
Эти мысли не позволили ему уснуть и на палочку благовоний. Они тревожили, волновали, отчего энергия никак не могла успокоиться, бурля и заполняя даньтянь. Если это не остановить, во время поединка Шэнь Цинцю может подвергнуться искажению ци...
Но как бы он мог прекратить подобное, если лицо Лю Цингэ беспрестанно всплывало перед глазами, стоило смежить веки?
Едва сквозь затянутое бумагой окно забрезжил рассвет, Шэнь Цинцю поднялся. Мучимый дурнотой, головной болью и плохим предчувствием, он на ватных ногах добрался до комнаты омовений и рухнул в бадью с водой.
После происшествия на Ваньцзянь больше никто не проявлял заботы о нём и юноша невольно чувствовал затаённую тоску. Он ведь был искренне привязан к Мэн-Мэн и Тан-эр... И от этого вина за смерть Цю Цзяньло, за то море огня, оставившее пепелище от дворца Цю, усугубляло его вину. Шэнь Цинцю был готов принять наказание от руки названной сестры. Боги, да предстань она перед ним с мечом, он бы пал на колени, готовый к смерти!
Шэнь Цинцю, всю жизнь проклинавший свой на редкость паскудный нрав, не мог простить себе смерти врага.
Впрочем, он никогда не думал, насколько несправедлив и жесток к самому себе.
Холодная вода приободрила и успокоила расходившиеся нервы. Высушив длинные шелковистые волосы, он скрепил их лентой. Боги, его совершеннолетие ещё далеко... Лишь спустя три года он сможет надеть гуань, многослойные драгоценные шелка и взять в руки веер...
По телу пробежала неприятная дрожь. То, к чему он стремился, слишком сильно напоминало ему образ Цю Цзяньло. Даже его собственное поведение во многом повторяло путь мастера... Так неужели Шэнь и впрямь... любил его?
Встряхнув головой, избавляясь от лишних мыслей, юноша, отказавшись от завтрака и выпив лишь пиалу чая, поспешил на Цюндин. Сегодня, в последний день состязаний ему предстоит скрестить мечи с избранником жребия. Шэнь Цинцю не смел задержаться или опоздать.
Однако, несмотря на то, что он прибыл раньше, у площадки уже образовалась изрядная толпа. Содрогнувшись от того, что ему предстоит преодолеть это человеческое море, Шэнь Цинцю остановился, пытаясь отыскать наиболее безопасный путь. И в этой сутолоке он невольно стал свидетелем разговора, укрепившего его в принятом ранее решении.
– Ты слышал о том, что шисюн с Ваньцзянь стал жертвой одержимого духом девятихвостой лисицы адепта Динцзю? – произнёс позади Шэнь Цинцю юношеский голос.
Судя по манере разговора, это был ученик Байчжань.
Однако, повернуться и взглянуть он не посмел. Спина под шёлковым халатом напряглась. Что они хотят обсудить? Неужели не видят, что перед ними Шэнь Цинцю?!
– Нападения?! – фыркнул второй. – Его шиди говорит, что был невольным свидетелем произошедшего. И это никак нельзя назвать насилием! Он намеренно не стал вмешиваться, боясь прервать бурное... эм... свидание!
Вокруг послышались сдержанные смешки.
– Он так стонал и извивался, что никак невозможно было предположить, будто это происходит без обоюдного согласия! – продолжил второй.
– Возможно, так воздействует аура духа? – несмело возразил знакомый голос. Шиди Му? И он здесь?
– Ах, ученику Цаньцао лучше знать! – усмехнулся первый.
– Отвратительно, – оборвал разговор строгий голос.
Шэнь Цинцю вздрогнул и невольно оглянулся. Он не ошибся – там и впрямь стоял Лю Цингэ.
– Шисюну мерзка подобная связь? – со скабрезной ухмылкой спросил первый ученик.
В ответ Лю Цингэ, размахнувшись, дал соученику подзатыльник.
Тот, согнувшись, охнул.
Лицо юного бога войны выражало столь искреннее отвращение, что Шэнь Цинцю невольно почувствовал дурноту. Значит, вот так Лю Цингэ будет смотреть на него, узнав страшную тайну, что он хранит в душе?
Этого нельзя допустить! Даже ненависть лучше!
Сглотнув горький противный ком, Шэнь Цинцю поспешил на террасу Золотого Дворца, пытаясь не думать о том, что ему довелось услышать.
Отвратительно... Лю Цингэ считает, что связь между двумя мужчинами отвратительна...
Это заставляло сердце Шэнь Цинцю болеть!
Финальный день состязаний принёс немало сюрпризов. Шэнь Цинцю сохранял ледяное равнодушие, наблюдая за битвой. Жребий решит, кто займёт двадцать четыре первых места в золотом списке сильнейших. И для этого придётся сражаться до полной победы.
Хотя, вот уже несколько лет его возглавлял Юэ Цинъюань, остальные места каждый год распределялись по-разному.
Юные ученики тянули жребий по старшинству пиков. Первым был будущий глава Цанцюн, которому предстояло сразиться с учеником Ваньцзянь. И пусть эти мастера магического оружия не владели особыми техниками боя, они мгновенно определяли слабость клинка, стоило скрестить мечи. Лишь оружие божественного уровня не имело изъянов. И таким клинком в Цанцюн владел только старший ученик Цюндин.
Поединок с Юэ Цинъюанем был неравным, бессмысленным, безнадёжным. Чтобы подбодрить противника, он даже не обнажал меч, используя только собственную ци. Но даже так был непобедим.
Противник не продержался и палочки благовоний. Поклонившись друг другу, юноши покинули боевую площадку.
Юэ Цинъюань, проходя мимо Шэнь Цинцю, ободряюще улыбнулся, словно говоря, что верит в него.
Не глядя на ряды участников, боясь встретить взгляд бога войны, старший ученик Цинцзин вынул из нефритовой шкатулки бамбуковую дощечку и продемонстрировал её остальным, с ужасом глядя на появляющиеся символы чужого имени.
Он задохнулся. Сжав дощечку так, что по светлому дереву пошла трещина, Шэнь Цинцю, на мгновение оглох от звона в ушах. С трудом взяв себя в руки и разогнав пелену тумана перед глазами, он произнёс сухим, хриплым голосом, оцарапавшим горло:
– Лю Цингэ.
По рядам зрителей прокатилась волна удивления. Лю Цингэ?! Этот хрупкий цветок будет сражаться с богом войны?! Да как такое возможно, ведь их силы несопоставимы!
Глаза цвета ночных небес были холодны, словно лёд. Равнодушно оглядев изящную фигуру противника, Лю Цингэ склонил голову в приветствии.
Пальцы Шэнь Цинцю, сжимающие меч до побелевших костяшек, дрожали. Сейчас, стоя напротив бога войны, чувствуя запах, присущий ему... терпкий, смолистый аромат прогретого солнцем дерева и металла, что ветер в насмешку швырнул в прекрасное юное лицо, ученик Цинцзин невольно залился румянцем.
Лю Цингэ нахмурился. Глаза гневно сверкнули под густыми бровями.
– Чего ты вдруг перепугался? – произнёс он так тихо, что никто, кроме Шэнь Цинцю не мог расслышать горьких слов. – Неужто слухи, что Лю считал клеветой, правдивы? Неужели старший ученик Цинцзин добился успеха лишь благодаря шисюну Юэ?
Вздрогнув, Шэнь Цинцю побледнел. От резкого всплеска ци над верхней губой вмиг выступила испарина. Да как он смеет унижать его подобной сплетней?! А Юэ Цинъюань?! Лю Цингэ в голову не пришло, что подобные слова оскорбительны для будущего главы Цанцюн?!
Клинок Сюя, лязгнув, покинул изысканные ножны, тут же полыхнув холодным голубым пламенем, высветившим руны.
– Адепты Байчжань не в меру болтливы, – прошипел ученик Цинцзин, сверкнув потемневшими от гнева глазами. – Вам бы стоило укоротить языки!
Лицо Лю Цингэ едва заметно дрогнуло. Он вовсе не считал этого человека врагом. И уж тем более не думал, что оскорбит его своей привычной варварской искренностью. Сцепив зубы, Лю Цингэ разозлился. Он ведь хотел, как лучше, но, очевидно, этот цветок Цинцзин и впрямь колюч и ядовит!
Его сердце ранила жестокая отповедь, а кровь стыла от яростного желания подпортить это надменное лицо!
Кривая ухмылка вспыхнула на тонких губах ученика Байчжань и, спустя мгновение, он бросился в атаку.
Шэнь Цинцю, засмотревшийся на прекрасный лик противника, не успел атаковать в ответ, с трудом защитив себя печатью. Однако, клинки, хотя и стояли на одном, небесном уровне, не были равны. Ведь мощь оружия зависит от того, каков ранг мечника. А в этом они отличались как земля и небо... И пусть ученик Цинцзин никогда бы не признал собственной слабости, Лю Цингэ был в разы сильней.
Золотистый барьер дал трещину. Тяжёлые капли пота, щекоча, катились по вискам Шэнь Цинцю. Он не мог позволить себе проиграть в первой же атаке!
Никогда!
Увернувшись, он рассеял собственный барьер, превратившийся в золотистую пыль. Взметнувшись, она рассыпалась, раня глаза Лю Цингэ.
Зрители ахнули. Приём был нечестным.
С трудом вздохнув, Шэнь Цинцю призвал все свои силы. Сюя в его руках загудел от переизбытка энергии. Взлетев над головой юнца, меч вмиг превратился в сотню сияющих смертоносных клинков, ринувшихся на врага по единому велению заклинателя.
Лю Цингэ выставил барьер. Однако атака доставила ему хлопот, заставив сцепить зубы. Богу войны пришлось напрячь силы, чтобы выстоять под сокрушительным ударом противника. Клинки, созданные энергией Шэнь Цинцю, ударяясь о барьер, теснили ученика Байчжань к краю боевой арены. Камень под его ногами, обладающий редкой прочностью, усиленной печатью, пошёл трещинами. С заалевших губ стекала густая струйка крови.
Отбив атаку, Лю Цингэ с удивлением взглянул в лицо ученика Цинцзин.
– Беру свои слова обратно, – произнёс он, стирая алые нити крови с белой нефритовой кожи изящного подбородка.
Шэнь Цинцю застыл, не в силах отвести глаз от его сильной ладони; от этих испачканных в крови тонких длинных пальцев, загрубевших от бесчисленных тренировок.
– Ты достойный противник, – добавил Лю Цингэ, расправляя широкие плечи. – И Лю больше не станет унижать тебя, щадя.
Лазурные глаза Шэнь Цинцю раскрылись, округлившись. В них проскользнул ужас перед нарастающей мощью следующей атаки – ученик Цинцзин не мог противостоять богу войны! Все свои силы он потратил на этот неудавшийся блицкриг. Он ведь знал, что Лю Цингэ – чудовище! Почему же не смог принять завуалированной помощи и проиграть с достоинством?!
Сглотнув, Шэнь Цинцю взмахом рукава окружил себя печатью, призывая ненастье. Боевую площадку вмиг затянуло чёрными тяжёлыми тучами. Противники, скрытые от глаз, погрузились в иллюзию.
Зрители возмущённо зароптали, требуя немедленно остановить бой. Разве подобное приемлемо?! Цанцюн – праведная секта! Она не использует грязных уловок Дворца Хуаньхуа!
Иллюзия – это обман!
Однако, глава Хэ, подняв руку, вернул тишину. Правила состязаний не запрещали использовать подобные методы.
Клубящиеся чёрные тучи скрыли арену. Лю Цингэ, оказавшись в сумраке, где то и дело сверкали молнии толщиной в его запястье, презрительно цокнул, меняя направление атаки.
Его меч небесного уровня носил гордое имя Чэнлуань. Взмах клинка, словно расправившая крылья священная птица, оставил след из сияющих белых перьев. Острые, опасные, как ножи, ринулись они к месту, где должен был находиться Шэнь Цинцю, скрытый иллюзией.
Разорванная мгла клочьями разлетелась прочь, обнажив пустую арену. Лю Цингэ скрипнул зубами, не понимая, как мог обмануться и мгновенно обернулся, наткнувшись взглядом на острие Сюя.
Шэнь Цинцю, задыхаясь, стоял позади. Кончик меча подрагивал в ослабевшей руке, а нежные, словно лепестки цветущей сливы губы окрасились алым. Он, очевидно, с трудом различал своего противника.
С отвращением проглотив солёную густую кровь, не позволив пролиться и капле, Шэнь Цинцю покачнулся, но смог устоять на ногах. Клинок Сюя, скользнув по плечу Лю Цингэ плашмя, не нанёс ран, однако, по-прежнему представлял опасность.
Глаза бога войны сверкнули гневом. Сжав обнажённой рукой меч противника, он ранил ладонь и позволил своей крови стекать вдоль пламенеющего голубоватого клинка.
Шэнь Цинцю болезненно охнул и, согнувшись, рухнул на колени. Чужая кровь, дарованная, словно жертва, Сюя, смутила ци Шэнь Цинцю. Энергия, взметнувшись, изранила тугие струны меридианов.
Не в силах вдохнуть, ученик Цинцзин, побелев, с укором взглянул в лицо Лю Цингэ.
С приоткрытых губ хлынула кровь. Однако, теряя сознания, тот успел обвинить юного ученика Байчжань в подлости.
– Ты... использовал жертвенный дар? Какой грязный... поступок... – прошептал Шэнь Цинцю, падая на залитую кровью площадку.
– Да кто бы говорил! – оправдываясь, стиснул кулаки тот.
Иллюзия рассеялась, открыв взору поверженного Шэнь Цинцю и ослабевшего Лю Цингэ в изорванных одеждах.
По рядам зрителей прокатился удивлённый вздох, затем повисла тишина. Никто не смел произнести и слова, не понимая, что произошло.
– Шиди? – испуганно произнёс Юэ Цинъюань в звонкой тишине внезапно охрипшим голосом, устремляясь к арене.
Верхняя губа главы Цанцюн гневно дёрнулась. Он не терпел слабости своего ученика; этого страха, что затапливал глаза Юэ Цинъюаня, стоило Шэнь Цинцю получить даже царапину!
Однако, когда рядом, не скрывая тревоги, поднялся лорд Динцзю, спеша на помощь израненному юноше, Хэ Цзюньлун оцепенел, чувствуя, как по его коже ползёт дрожь.
Что происходит? Как мог этот великий бессмертный, ещё вчера сыпавший обвинениями в адрес мальчишки, поддаться тревоге?!
Отстранив Юэ Цинъюаня, Юн Фэйюй подхватил раненого юношу на руки и, призвав свой легендарный меч, помчался к Цаньцао.
Лю Цингэ яростно сплюнул кровь и уставился в лицо главы секты.
– Глава Хэ, разве не время назвать победителя? – спросил он с плохо скрываемой злостью.
Тот, придя в себя, кивнул и, дождавшись, пока побледневший Юэ Цинъюань займёт место за его спиной, громко объявил победителя.
Лю Цингэ дрожал от ярости, не понимая, как получилось, что его победа обернулась столь оглушительным поражением?! Шэнь Цинцю не невинный беззащитный младенец! Он сам вышел на арену! Разве Лю не дал ему возможности проиграть с честью?! Но нет, этот щенок решил, что бог войны проявил слабость! Больше всего в этом мире Лю Цингэ ненавидел тех, кто не может себя защитить! Шэнь Цинцю должен быть на равных! Иначе зачем соглашался на этот бой?!
Так почему тогда в глазах других бог войны видел упрёк, словно победитель состязаний внезапно стал убийцей?!
Это будило в его душе свирепый гнев!
Обведя присутствующих тяжёлым взглядом, Лю Цингэ вздрогнул, когда на его плечо опустилась рука лорда Байчжань. Эта молчаливая поддержка приободрила героя.
Глава Хэ жаждал остановить состязания, однако лорды пиков, чьи ученики ещё не участвовали в битвах, воспротивились. Никому не было дела до раненого Шэнь Цинцю.
Лорд Цинцзин в ответ пожал плечами. Шань Цзюньси тревожился за мальчишку. Он талантлив. Было бы неприятно потерять его до того, как юнец принесёт славу своему пику!
Поднявшись, он поклонился остальным и отправился на Цаньцао, ступив на свой меч.
Лю Цингэ скрипнул зубами, видя столь трогательное беспокойство. Неужели все лорды так тревожатся за своих личных учеников?
Юэ Цинъюань проводил взглядом тающий вдали силуэт и стиснув кулаки, нахмурился. Больше всего сейчас он хотел мчаться следом. Однако, ответственность старшего ученика секты, на плечах которого лежат заботы о других, не позволили ему поступить опрометчиво.
Отправив талисман соученикам с Цаньцао, Юэ Цинъюань принялся ждать новостей.