Разные цветы, соответствуют разным глазам

      На протяжении дня, до самого вечера, мужчина занимался в додзё с разными возрастными группами детей – малыши от трех до шести лет, подростки от двенадцати до шестнадцати. Каждые приходят группами, к своему времени, и вместе со строгим тренером они проводят разминку и упражнения, после чего переходят к специальным приемам. Таких групп у него в день обычно по 2-3, с перерывами на отдых для самого Цзян Чена. Работа довольно напряженная, но за нее хорошо платят, так как его занятия по кунг-фу, старинному боевому искусству, являются довольно востребованными в городе. Что более интересно и не менее удивительно, на его специализированные уроки приходят дети вампиров. Да, именно дети вампиров, рожденные либо от союза с человеком, либо, что весьма редко, от союза двух вампиров. Они не такие бесплодные, какими их описывают, и размножение у них происходит не только через обращение людей, однако, они намного менее плодовитые. Другими словами, тяжело зачать ребенка с представителем вампиров. Из этого исходит следующий вывод: такие дети очень редки. А к нему ходят трое, двое из которых – братья-близнецы.       Иногда Цзян Чен задумывается, является ли кто-то из таких родителей живорожденным истинным вампиром. Просто проскальзывает мысль, не то чтобы ему на самом деле было настолько интересно. Но немного грела мысль, что, возможно, его додзё посещают весьма неоднозначные знаменитые личности в кругах вампиров. Своего рода пиар, раз уж живорожденные ходят к нему со своими отпрысками, разве это не показатель качества его работы?       Что до его отношения к вампирам в целом… Ко взрослым он относился настороженно. Даже временами аккуратно. Но никогда не боялся. Просто старался не связываться и долго не говорить, ввиду каких-то своих внутренних ощущений. Цзян Чен постоянно чувствовал себя более напряженным в их обществе. Однако с детьми вел себя так же, как и с остальными – человеческими. Не принижал, не завышал требования, обращался как полагается. Во-первых, ему не нужны неприятности. Во-вторых, он такой человек, который не станет обижать слабых и вести себя как идиот. В-третьих, он профессионал, а профессионалы преданы своему делу.       Когда-то давно его пригласили работать в это место по знакомству, старый тренер, который еще учил Цзян Чена, больше не мог научить его ничему новому, да и пора было уже выходить на пенсию. Поэтому старик положился на него и отдал свое додзё, подписав с ним контракт о том, что определенный процент от заработка Чена будет переходить бывшему тренеру. Мужчине это показалось не только справедливым, но и даже щедрым, так как столь популярное место почти задаром перешло к нему под управление. Здесь также существовала пара нюансов: с этим человеком у них были хорошие дружеские отношения; старика не раз пытались вытеснить с насиженного места, так как оно было достаточно прибыльным. Пытались всячески предлагать контракты, предлагали выплатить компенсацию, лишь бы съехали, грозились. Но управляющим стал Цзян Чен, и поток таких «предложений» иссяк как пересохшее русло реки. С ним мало кто хотел ссориться в виду его характера и приличных связей.       Видя плачевное положение и обстоятельства своего самого старательного и способного ученика, старик просто не смог сидеть сложа руки. Он жил только со своей женой, детей завести они так и не смогли, а оформлять опеку… Не решались. Поэтому ситуация Цзян Чена заставила их серьезно задуматься над многими вещами, так как молодой парень не был им чужим. Строгий, частенько угрюмый и чересчур серьезный, он всегда был добросовестным и никогда не обижал слабых. Рос честным и искренним, правда, с неизменно хмурым, холодным лицом из-за воспитания матери. В ходе принятия окончательного решения, старый тренер предложил брать иногда Цзян Лина в гости и самому приходить посидеть с ними и выпить чаю.       — Цзян Чен, — говорил ему старый тренер, произнося его личное имя, — ты сильный. Очень сильный. Но даже тебе нужен тот, кто сможет оказать тебе поддержку. Не отказывайся от помощи этих стариков. И тебе подмога, и нам радость. Ты ведь знаешь, мы всю жизнь хотели детей, но боги так и не подарили нам ни одного.       Мужчина положил свою морщинистую руку поверх ладони хмурого молодого парня. Тогда на его лице все еще была отчетливая тень печали, которую он прятал глубоко в себе. На самом деле, такого рода помощь в тот день, что внезапно свалилась на него, была не только кстати, но и частично облегчала его сердечную боль. Эти люди и правда собирались помогать ему. А у Цзян Лина будет дедушка и бабушка, пусть и не родные.       Тот разговор происходил в пустом додзё, перед тем, как они вместе решили заключить юридический контракт на передачу прав по управлению этим местом в руки Цзян Чена. И это было одним из самых верных решений в его жизни. Теперь, когда он навещал их и приводил племянника в гости к пожилой паре, старики так радовались и неизменно баловали мальчика. А-Лин был просто счастлив от такого количества внимания, ведь его дядя… был не таким эмоционально открытым, как эти двое взрослых. Ему этого не хватало, но мужчина ничего не мог поделать. Себя не переделаешь.

…

      К окончанию первой половины дня мужчина принял душ в секции, переоделся и закрыл додзё, собираясь забрать Цзян Лина из садика, а после пройтись по магазинам. Леди он завел в квартиру после того, как отвел племянника, чтобы бедная собака не сходила тут с ума, поэтому он был один.       Вечерний теплый воздух обдувал его лицо и волосы, слегка растрёпанные и немного влажные. Было так хорошо и умиротворенно, что хотелось даже закурить как в старые добрые времена. Но его останавливало то, что запах останется на одежде, а Цзян Лин учует его и будет дуться. Он никогда не любил, когда дядя курил.       Мужчина остановился у дорожки, ведущей в парк. Несколько секунд он стоял вот так, полный размышлений, пока не двинулся дальше.       Все его умиротворение и покой смыло словно водой, когда он перешел порог двери садика. Было тиховато и его не встречал Цзян Лин, который обычно сидел на лавочке и покорно ждал дядю. Услышав мужской голос, а также несколько детских голосов, Цзян Чен был вынужден разуться и пройти дальше, чтобы заглянуть в раздевалку. Там ему предстала картина того, как какой-то незнакомый мужчина сидел на корточках, опираясь коленями в пол, перед его племянником, сидящим на низенькой скамейке. Он что-то говорил успокаивающим тоном, вытирая слезы со щек Лина, до того момента, пока не появился Ваньинь. Рядом с незнакомцем на ковре сидел милый мальчик с надутым и даже злым выражением лица, а на скамье рядом с А-Лином – другой мальчишка, держащий его за руку.       — Что происходит? – холодным тоном спросил дядя плачущего малыша.       В два больших шага, Чен преодолел расстояние до скамейки, садясь рядом с ребенком, оттесняя при этом незнакомца, которого оказывается видел сегодня утром. Он его узнал.       — Дядя… — шмыгнул А-Лин, размазывая по лицу слезы и сопли. Затем он потянулся к мужчине, чтобы обнять его за шею. Старший Цзян нахмурился, начиная решительно вытирать ему слезы одной рукой, а второй подхватывая на руки. Выпрямившись, он с затаенной яростью уставился на незнакомца и в его взгляде читалось, что, если ему не расскажут, что произошло прямо сейчас, под руку попадется этот человек перед ним. Возникло даже желание достать давно похороненный под кроватью кейс с пушкой, дабы пристрелить всех и каждого.       Мальчишки из-за суровости дяди Цзян Лина сразу же нырнули за спину к этому мужчине, вцепившись маленькими пальчиками в его брюки. Каждый раз, этот человек пугал их своим присутствием. Он казался им опасней любого сильного вампира. Но их друг очень любил своего дядю и много рассказывал о том, какой он хороший человек и души в нем не чает. И что он позволяет ему очень много и часто балует.       — Детский конфликт. И отсутствие воспитания, — с какой-то виноватой, извиняющейся улыбкой ответил ему незнакомец, — некоторые дети дразнили Цзян Лина за то, что у него нет мамы и папы, а есть только дядя. Цзынъи и Юань подрались с обидчиками. Сейчас с родителями тех детей разговаривает воспитатель.       Ваньинь плавно опускает взгляд, смотря на детей внизу. Значит, это те самые друзья его племянника?       Тем временем, незнакомец вздыхает, но не выглядит злым или сдерживающим гнев, как Цзян Чен. Его большая ладонь опускается на макушку сначала одного ребенка, затем другого, успокаивающе трепля по волосам.       — Мое имя Сичэнь. Лань Сичэнь. Я дядя этих двух сорванцов.       Спокойный голос обволакивает, немного притупляя гнев мужчины на обидчиков его ребенка. Он снова смотрит вниз, но уже не на детей, а на его руку. Если быть точнее – на тыльную ее сторону. Там он видит вполне знакомый ему знак принадлежности к клану – Гусу, – в виде облаков в ровном контуре круга. Один из крупнейших, если не из главнейших кланов среди вампиров.       «Старший клан, да?» – думает Ваньинь, поднимая взгляд на лицо Сичэня.       Тот выглядит довольно дружелюбно, понимая, что его оценивают. Он не скрывается, но и не выпячивает свою принадлежность к расе вампиров. Его кожа нормального, теплого оттенка, Чен бы сравнил ее с оттенком мёда. Ничего особенного, встретить клыкастого из Гусу не то, чтобы невозможно. Но в глазах дяди А-Лина добавилось холода.       — Я понял. Разберусь, — коротко отзывается он и, придерживая всхлипывающего племянника, слегка поклонился, — спасибо за помощь.       Он отходит в сторонку и тихо разговаривает с племянником. Их лбы соприкасаются, и мужчина мягко смотрит на ребенка, прямо ему в глаза, уверенно говоря какие-то слова. Лань Сичэнь хорошо это слышит, даже не заостряя внимания, улыбаясь двум мальчишкам у его ног и при этом поглядывая украдкой на семейство Цзян. В целом, как он думает, эти двое взаимодействуют и выглядят очень нежно, несмотря на явное недружелюбие этого человека к другим. Признаться честно, у него была мысль о том, что дядя А-Лина жесткий даже с ним. А оказалось, что малыш единственное существо, с которым Цзян Чен внимателен в принципе. В своем сердце Сичэнь ощутил даже какую-то неуместную не то ревность, не то зависть. И толику восхищения.       Взгляд старшего из Лань, ненавязчиво прошелся снизу-вверх по мужчине перед ним, останавливаясь на влажных волосах. Его ноздри едва заметно затрепетали. Он мог легко уловить запах мыла и шампуня, что доносился до него. Зрачки вампира сузились, фокус зрения, будто объектив камеры, сконцентрировался на капле влаги на ухе Цзян Чена. Сейчас она ползла словно в замедленной съемке для Сичэня, огибая хрящ и прячась за раковиной. Совершенно невольно его глаза опустились непозволительно низко, задерживаясь на шее. Он отчетливо слышал чуть ускоренное сердцебиение и видел пульсацию выступающей синей вены.       — Я накажу их. Всех до единого. Они на эти иски будут пахать всю свою жизнь. Не плачь, дядя со всеми разберется. Подожди меня пару минут здесь. Устрою им сейчас.       Цзян Лин шмыгнул носом и кивнул, послушно усаживаясь на скамейку, когда старший аккуратно посадил его. Стоило мужчине уйти, как к нему подбежали Цзынъи и Юань, облепляя с двух сторон.       — Не плачь, твой дядя страшный человек, взрослые точно его испугаются. — говорит Цзынъи.       — Он не такой пугающий, как вам кажется, — мягко добавил Сичэнь, — вас он точно не обидит. Давайте подождем дядю А-Лина и пойдем вместе, хорошо? А-Лин, ты говорил, что вы собираетесь в магазин, да?       Мужчина тут же увлек ребенка в ненавязчивый разговор, отвлекая от переживаний и слез. А также заглушая доносящиеся беспокойные голоса из детской комнаты. Ему это не мешало услышать все от и до, но детям не стоило развешивать ушки.       — Да. Дядя так сказал. — ответил малыш, окончательно вытирая слезы.       Юань неуклюже подтер сопельки своему другу личным платком, аккуратно складывая его и убирая в карман джинсового комбинезона. Потом постирает в ванной, как большой мальчик, ничего страшного. Отец его научил.       Лань Сичэнь улыбается немного шире, излучая доброту и заботу. Не фальшивую, а настоящую и искреннюю. Ему также важно это дитя, потому что он друг его племянников.       — Хочешь сходить вместе с Цзынъи и Юанем? Вы ведь еще не гуляли за пределами садика. Наверняка будет весело. — спрашивал он, положив теплую ладонь на макушку Цзян Лина.       — Плавда можно? – с надеждой спрашивает ребенок, косясь на друзей.       — Разве твой дядя не уступит тебе, если попросишь? – задает ответный вопрос Сичэнь.       Лин задумывается на какое-то время, потом не смело кивает. Дядя Чен и правда редко ему отказывает, к тому же, мальчик ведет себя хорошо и не капризничает много.       Тем временем, Цзян Чен негромко разговаривал с родителями тех отвратительных детей. И всем было крайне некомфортно от этого холодного голоса, который неторопливо распекал их на чем свет стоит. Чего уж говорить, никто не осмеливался долго смотреть ему в глаза, казалось, что этот человек может загрызть их как тигр и не оставить ни единого кусочка.       — … научите своих детей правильным вещам. А не тому, как пользоваться айфоном, – говорит он напоследок, открывая двери и выходя в коридор, бросая через плечо небрежное, — ждите через неделю иски.       Там его ждала все та же компания. Мужчина немного удивился, но в целом, не был против такого расклада. Возможно, этот вампир решил, что будет плохо оставить А-Лина одного дожидаться Цзян Чена.       Подойдя к скамейке, он собирался поднять на руки племянника, думая о том, чтобы сегодня побаловать его и понести всю дорогу таким образом, но мальчишка уперся.       — Дядя Чен, — говорит Цзян Лин, — мы можем пойти все вместе? – с надеждой спрашивает малыш.       Мужчина поднимает одну бровь.       — Вместе? С кем «вместе»? — спокойно спрашивает он, бросая косой взгляд на стоящего рядом вампира.       Что-то ему подсказывает, что его друзья не могли надоумить его. Сичэнь был невероятно спокоен, держа крошечную ладошку Цзынъи двумя пальцами, даже не пытаясь делать вид, что он не участвовал в этом маленьком фарсе. Как будто даже намекая взглядом, что это его идея. Теперь же встает закономерный вопрос – зачем?       «Вряд ли он ищет друзей» – думает Цзян Чен, подозрительно щуря глаза.       «Так значит, его детское имя Цзян Чен» - с чуть более широкой улыбкой, так, чтобы кончики клыков касались нижней губы, думает Лань Сичэнь.       — Юань, Цзынъи и дядя Си… Сичэнь. — слегка споткнулся, отвечая, ребенок.       Цзян Чен молча смотрел на А-Лина, размышляя. Малыши старшего Лань тоже замерли в ожидании. Конечно, в прогулке с друзьями не было ничего странного и предрассудительного, однако… Если бы не взрослый половозрелый вампир из знаменитого клана. Он напрягал мужчину. Ему бы не хотелось иметь каких-то близких знакомств… таких знакомств. Но ребенок сказал, что хочет совместную прогулку, он будет тираном, если не разрешит. У него просто на просто нет на это ни единого повода, чтобы дать отказ. Разумного повода. Сичэнь ведь не может оставить детей на Чена, да и было бы глупо такое предлагать. Как будто он специально избегает вампира и показывает свое неприятие.       —… хорошо, зайдем в твое любимое кафе, — соглашается он, опуская глаза, из-за чего его темные густые ресницы почти коснулись щек, — если дядя твоих друзей не против.       Цзян Лин начинает сиять от счастья, так как фраза про кафе становится словом-стимулом к настроению ребенка.       — Не против. — тут же отзывается Сичэнь.       Старший Лань мимолетно скользнул по щекам Цзян Чена взглядом, останавливаясь на лице А-Лина и улыбаясь ему и как бы без слов говоря: «вот видишь, он согласился». Мальчик тут же довольно и широко разулыбался в ответ.       — Я так и не представился, — говорил старший Цзян, поднимаясь с колен, — мое имя Цзян Ваньинь. Будем знакомы.