Настало время говорить...

      В голове Вани раздался жуткий крик, полный боли, который он уже единожды слышал, когда они с Мелиной сбегали из разрушенного дворца. Ауда схватила его за прижатые к голове руки, заставляя распахнуть глаза, смотря в них с нескрываемой злобой и болью. - Больно тебе, сука! Больно?! Ты это заслужил, нигде от тебя покоя нет...       С последними словами руки русалки задрожали, она сползла пол, отпустив руки опешившего Вани и горько зарыдала, заглушая своим криком шум ветра за окном. Парень перевел болезненный взгляд на два лежащих рядом трупа. Что бы ни было между ними, уже все закончилось, они ушли вместе, и парень очень надеялся, что в лучшее место. Он присел на пол, обнимая за плечи безутешную русалку, позволяя вцепиться себе в плечи острыми ногтями. Она заливала остатки его рубашки горькими слезами, и он сам еле сдерживался, чтобы не возопить от боли. Что-то в глубине души горевало по утраченному другу и в тоже время радовалось, что они наконец отдохнут, представляя, сколько они оба страдали, виня себя в произошедшем.       Они позволили им остаться рядом, так и не сумев расцепить сжатых в смертной судороге рук. Ауда тихо всхлипывала у окна, так и не решившись подойти к телу возлюбленной, стараясь даже не смотреть на нее. Единого взгляда хватало, чтобы снова начать заливаться слезами. Ваня осторожно подошел, вынул из шлевок ремня веревочку, на которой висел мешок с бляшками, залитый кровью, и стянул с пальца потухшее кольцо. Подошёл и протянул его безутешной русалке. Ауда взяла дрожащими пальцами маленькое потухшее солнце, прижимая его к себе, и крепко зажмурилась. Новая порция слез покатилась по щекам. Здраво рассудив, что девушка не в состоянии для разговоров, он тяжело вздохнул, натужно скрипнув, аккуратно поднял два тела и переложил их на старый диван, взметнув тучу пыли. За телами потянулась дорога подсыхающей крови, смешивающаяся между собой, образуя след закатного неба на старом полу. Парень смотрел с содроганием на два тела, горько тянуло где-то под сердцем. Дрожащей рукой он дотронулся до век усопших, опуская их. Если отойти подальше, складывалось ощущение, что они всего лишь спят, но навсегда. При соприкосновении с ними перед глазами Вани вспыхнуло что-то, сон ли, или воспоминание. Два рыжих ребенка, звонко смеясь, бежали по зеленому лугу, залитому солнцем. Глаза парня задрожали, он нежно улыбнулся этой иллюзии. Из глаз потекла слеза и он нехотя оторвал руки от смеженных век и вышел прочь из комнаты, давая русалке время попрощаться.       Парень выскользнул в коридор и оглянулся по сторонам, рассматривая посеревшие узоры на обоях. В оглушительной тишине стук подошвы по ламинату раздавался как гром среди ясного неба, из-за чего Ваня старался шагать медленнее, чтобы не было так громко. Почему-то одновременно хотелось с громким топотом пробежаться по коридору, лишь бы развеять эту кладбищенскую тишь, и в то же время, любой лишний звук казался оскорблением по отношению к недавно усопшим. Парень завернул за угол и попал в небольшую спаленку. Пол её был усеян осколками стекла, у сломанной детской кроватки лежала горстка пепла, слегка растормошенная ветром. Ваня осторожно перешагнул чей-то прах, положил руку на край кроватки, слегка потерев пальцами покрытое копотью дерево. На стене, рядом с кроваткой, был нарисован слегка облупившийся от времени дуб с так и не дорисованной кроной. Парень грустно обвел взглядом дерево, заприметив в его корнях теплое сияние. Отойдя от кроватки, он присел и начал вглядываться в трещины, которыми были украшены деревянные плинтуса. Отодрать их не составило труда, но свет исходил прямиком из стены, сквозь небольшую трещину. Покрутившись по комнате, Ваня так и не нашел ничего подходящего, чем можно было бы разломать стену. Выбравшись из комнаты, он вышел к повороту на кухню, но проход ему преградила выбитая дверь маленькой кладовой. Деревянное изделие намертво застыло в стене, мешая пройти. Парень заглянул в каморку. Из-за темноты создавалось ощущение, что помещение гораздо больше, чем на самом деле. Ваня с трудом нашарил выключатель на стене, щелкнул им, но ничего не произошло. Квартира была полностью обесточена. Тяжело вздохнув и кое-как совладав с собой, парень зажмурился, на ощупь пробираясь внутрь, шаря руками по полкам, сплошь залепленным паутиной и покрытым толстым слоем пыли. Ваня наткнулся пальцами на что-то мягкое, отозвавшееся противным чавканьем, и тут же вылетел вон, распахнув в ужасе глаза и чуть не споткнувшись на выходе об порожек. Мельком глянув на руку, парень в отчаянии затряс кистью, стараясь очистить ее от какой-то вонючей жижи темно-изумрудного цвета. На парня волнами накатывала истерика, он еле сдерживался, чтобы не начать в припадке биться головой об стену. Ваня зацепился руками за край, начиная отчаянно ее дергать, та отозвалась ему лишь противным скрипом опилок по бетону. Он взглянул за край с отчаяньем в глазах. Кухня оказалась самой нетронутой частью квартиры, практически ничего не пострадало, на столе остался недоеденный хозяевами хлеб, покрывшийся обильным слоем плесени, на подоконнике стояла банка с зацветшей водой, накрытая полупрозрачной марлей. Ваня с остервенением потянул дверь на себя, стараясь прорваться в этот закуток мертвого спокойствия. Дверь заскрипела, рассохшееся дерево пошло трещинами, недовольно скрипя, пальцы парня покраснели от натуги. Но дерево не поддалось, дверь была сделана на славу. Ваня тяжело вдохнул, упершись лбом в дверь, по щекам потекли горькие слезы обиды. Резко развернувшись на пятках, Ваня взял ложку, которой всего час назад отбивался от змея, и со всей силы долбанул по двери. По ушам ударил оглушающий хруст дерева, и во все стороны взвилась пыль. Парень зажмурился, остервенело протирая глаза от древесной пыли. Перед глазами было очень мутно, их невыносимо щипало, но парень с трудом все же открыл глаза, усиленно моргая, со слезами прогоняя последние частички старого дерева. Ложка прорубила всего несколько сантиметров древесины, да там и осталась. На звуки борьбы с дверью подошла шатающаяся русалка. Прислонившись к косяку, девушка наблюдала истеричные попытки вынуть ложку из двери. В конце концов, она поддалась, и Ваня вместе с выскользнувшим куском металла завалился назад, едва не упав. Тихо вздохнув, русалка отодвинула парня от двери, дабы нерадивое дитятко ненароком не убилось об свою же истерию. Она достала из сумки на поясе большой охотничий нож и осторожно процарапала на двери круг из символов. Дверь под ее руками рассыпалась, обращаясь в пепел. С последней черточкой она медленно опустила нож вместе с упавшим на пол пеплом. После этого, развернувшись, русалка вышла прочь, не говоря ни слова. Ваня проводил ее взглядом, тяжело дыша, и прошел на кухню, оглядываясь в поисках чего-нибудь ценного. В старом серванте, бывшим когда-то белого цвета, нашлись спички и помятая газовая зажигалка. Попытки ее использовать успехом не увенчались, газа в ней уже давным-давно не осталось. Порывшись еще немного, он вытащил с холодильника упаковку невскрытых свечей. Недовольно фыркнув, фитилек таки загорелся, и Ваня, гордый собой, снова вошел в подсобку. Теплый слабый свет от свечки развеял все страхи и опасения, парень в темноте наткнулся на лопнувшую банку с какими-то соленьями, коих тут стояло превеликое множество. На верхних полках же, почти под самым потолком, торчали ручки чего-то отдаленно похожего на инструменты. Сходив за табуреткой, парень извлек с полки ящик инструментов. Выволакивая его наружу, несчастный весь исчихался, подняв столб пыли. На свету он вынул оттуда молоток и зубило, присел со своей находкой перед светящейся стеной и начал монотонно ее долбать, сантиметр за сантиметром отколупывая гипс.       Качество этой конкретной стены оставляло желать лучшего. Не особо широкий слой гипса прикрывал перекрытия из досок: гарантия качества, так сказать. Через пару часов кропотливой работы, весь пыльный и белый, Ваня доколупался до выдолбленного в досках углубления, в котором была спрятана мерцающая таинственным светом резная деревянная шкатулка. Разглядев это чудо искусства, парень восхищенно втянул воздух, и тут же закашлялся. Все же в воздухе все еще летала строительная пыль. Отбросив молоток и зубило, Ваня протянул руки к шкатулке и извлёк её на свет, не замечая обильное количество крови, стекающее по исцарапанным об края бетона пальцам. Ауда появилась в комнате всё так же бесшумно, интересуясь про себя, от чего "царевич", до этого мерно стучавший довольно долгое время, вдруг затих. Увидев, как парень извлекает на свет дивной красоты шкатулку, она осторожно подобралась поближе, присаживаясь рядом и заглядывая через плечо. На ящичке висел маленький золотистый замок, весело подмигивающий тем самым светом. Парень обернулся было, чтобы спросить о наличии каких-либо чар, способных это чудо открыть, но девушка молча взяла его за руку, где под кожей билась татуировка чужого сердца, и прижала к замку. Что-то внутри противно заскрежетало, и замок с тихим щелчком открылся. Оглядев повнимательнее шкатулку, они заметили маленький заводной ключик. Трясущимися руками парень постепенно закручивал золотое чудо, пока оно не начало прокручиваться в холостую. Он распахнул коробку. По комнате полилась тихая, чуть скрипучая музыка: в шкатулке оказалась импровизированная театральная сцена, на которой появлялись фигурки, выплывающие из потайного кармашка сзади. У всех фигур глаза были обозначены довольно абстрактно, крестиком подходящего цвета. Вот выплыл парень с золотистыми волосами, удерживая в руках меч, перед ним тут же появилась еще одна фигура с длинными черными волосами.. Картинки сменялись, показывая путешествие двух довольно странных людей, пока златовласый парень не оказался в комнате, очень похожей на ту, в которой Ванечке "посчастливилось" встретить Мелину впервые. Фигурка села, и в ту же секунду музыка стихла. Послышался тихий щелчок и открылся потайной ящик, внутри которого лежало блестящее яйцо, украшенное камнями, шитьем, золотыми и серебряными нитями, сверкая на разные лады...

***