Горячий чай

Ужин приготовить получилось на удивление быстро: рис с овощами и овощной салат не требовали много времени. Я разрезала помидор пополам и, задумавшись, не заметила, что увлеклась, порезав второй. Порция получилась больше, чем я могла съесть за раз. Досадливо посмотрев на помидорное крошево, решила, что часть оставлю на завтра. Не выбрасывать же продукты из-за того, что я задумалась и увлеклась. Мельком подумала, что огурец придётся нарезать весь, чтобы салат не стал помидорным. Пусть даже завтра он уже не будет таким вкусным, как сегодня. — Не помогло, — заявил мужской голос за моей спиной. Я вздрогнула и, обернувшись, запустила огурцом в незваного гостя. Кидаться чем-нибудь в моего соседа становилось традицией. Когда-то в детстве я запустила в него кунаем, но к счастью он успел уклониться. Мой сосед проворно поймал овощ в воздухе и направился ко мне. — Что? — недоуменно спросила я в ответ на его заявление. А сама подумала, что ему чудовищно повезло, что я выпустила нож из рук несколькими секундами раньше, чем он заговорил. Он не ответил, лишь подошёл ближе ко мне и вернул второй ингредиент салата на разделочную доску, а сам оперся о кухонную тумбу рядом со мной и, сложив руки на груди, посмотрел на меня. Я сделала вид, что не поняла, хотя, безусловно, догадалась, о чём он говорил. Лихо располовинив огурец, принялась его нарезать, не обращая внимания на соседа. Он некоторое время наблюдал за мной, не двигаясь, а потом вздохнул, отклеился от кухонной тумбы и, встав у меня за спиной, положил свои ладони поверх моих. — Ты неправильно режешь, — заявил Какаши и полностью перехватил инициативу в шинковке овоща. Я хотела вытащить свои руки и дать ему возможность сделать всё самому, но он удержал мои ладони в своих. — При нарезании кончик ножа не должен отрываться от доски, двигаясь вперёд-назад, — продолжил наставлять меня Хатаке, ловко орудуя ножом, зажатым в моих руках. Я настолько опешила от его наглости, что не могла толком ничего сделать, продолжая совместными усилиями кромсать огурец. Всё это очень напомнило мне тот день, когда я готовила нам чай у него на кухне. Тогда всё закончилось приходом Гая и моим бегством. Во что выльется приготовление салата я сказать была не готова. С одной стороны, его близость и прикосновения безумно волновали меня, с другой, я обещала себе больше не поддаваться на его чары. И, можно сказать, мне это отлично удавалось почти два месяца до сегодняшнего дня. В тот день, когда я сама запрыгнула к нему в постель, мне нужно было уходить на миссию, и к моему счастью она затянулась на три недели. Когда я вернулась, Какаши уже не было, видимо, тоже ушёл из деревни. И последние пять недель я жила так, как будто ничего и не было, но сегодня он, наконец-то, вернулся. — Попробуй сама, — Хатаке выпустил мои руки, но из-за спины не отошёл, что жутко меня напрягало. И дело было не только в том, что он мне очень нравился, но и в том, что стоять спиной к человеку, от которого не знаешь, что ожидать, то ещё удовольствие. Но рассудив, что убивать меня ему нет никакой причины, а тайну о наших с ним утренних развлечениях я унесу с собой в могилу, я сосредоточилась на злополучном огурце. Нож заскользил вперёд-назад так, как показал мне Хатаке, и на какое-то мгновение я даже забыла о присутствии своего соседа за моей спиной, радуясь тому как быстро и просто всё получается. Моё спокойствие длилось ровно до того, как я ощутила что мои волосы собрали и перекинули на левое плечо, а затем теплые мужские пальцы погладили меня, непроизвольно отодвинув лямку майки. Сердце забилось быстрее, я дернула плечом, пытаясь сбросить чужие пальцы, но это не остановило моего соседа. Его ладонь скользнула ниже к локтю, а затем, осмелев, обхватила мой бицепс и жадно сжала. Я убеждала себя, что он сейчас остановится и больше ничего не произойдёт, пока чуть не отрезала себе пальцы от того, что Какаши поцеловал меня туда, где минутой назад была лямка моей майки. Я отложила нож и попыталась обернуться, но он удержал меня за талию, не позволяя этого сделать. Он вернул свои руки к моим плечам и провел по ним вверх-вниз, как будто хотел убедиться, что они целы. — Не оборачивайся, — потребовал сосед, а когда я совсем уже собралась возмутиться, приблизился ко мне своим телом и медленно стал целовать основание шеи, поднимаясь вверх. Я честно пыталась сопротивляться, но было слишком приятно, нежно и томяще. Когда Хатаке добрался поцелуями до места за моим ухом, я постыдно сдалась и, закрыв глаза, откинула голову на грудь соседа, позволяя себя целовать. — Я думал о тебе каждый день этой треклятой миссии, — его шепот обжег мне ухо, и я почувствовала как болезненно налилась моя грудь, требуя его прикосновений. — А ты думала обо мне? «Каждый день его треклятой миссии», то есть пока он был в деревне, его всё устраивало? Он продолжал неспешно целовать мою шею и, медленно спустив руку с плеча, огладил мою грудь и чувственно сжал. Я чуть не рухнула к его ногам, думая, что слукавила бы, ответив ему «нет». — Да. О, да, я сломала себе всю голову правильно ли я поступила, только вернуть ничего уже было нельзя. Я постаралась взять себя в руки и выпутаться из его объятий. — Я не сделаю ничего, чего ты не захочешь, — пообещал мне Какаши таким голосом, что я поняла, что ему тоже сейчас непросто, — Я смогу остановиться в любой момент. О, в этом я была уверена, а вот в том захочу ли останавливаться я — нет. Он выпускает меня из рук буквально на мгновение. Это идеальный шанс, чтобы сбежать, но я опять никуда не бегу. С тоской смотрю на салат, который сегодня, по-видимому, есть уже не буду и, ощущая странное напряжение во всем теле, жду, когда он снова прикоснется ко мне. Закрываю глаза и вспоминаю как мне было хорошо в его постели два месяца назад. Непроизвольно подаюсь назад, желая ощутить его тело, прикасающееся к моему. Слышу шуршание ткани, и на моих глазах снова повязан его хитай. Узел туго и нетерпеливо стягивается на затылке, больно выдергивая волосы. Он разворачивает меня к себе так стремительно, что у меня кружится голова, а затем медленно и тягуче целует меня. Я распаляюсь, как огонь от керосина, и целую его в ответ, покусывая его губы и царапаясь об его щетину. Он подхватывает меня за бедра, и я обхватываю его ногами, не разрывая поцелуй. Он переносит меня и усаживает на кухонный стол, затем подхватывает низ майки и тянет наверх, вынуждая поднять руки над головой. В следующее мгновение я замираю, зная, что он смотрит на меня. Пауза затягивается, и я испытываю желание прикрыться, но вместо этого просто начинаю ласкать себя сама, сжимая грудь и играя с соском. Я не вижу и не чувствую телом его реакцию, но, мне кажется, что ему нравится на меня смотреть. — Ты специально это делаешь? — его голос проседает перед последним словом, а я почти физически чувствую его взгляд на своей груди. — Я делаю то, что мне сейчас хочется делать, — почти грубо отрезаю я. — И для этого я тебе не нужен, — он умудряется утверждать, спрашивая, и всё ещё не прикасается ко мне. — Мне нужны определённые ощущения, и какая разница кто их мне дарит, — мы что ругаемся? Спорим о том кому и как меня трогать? Он хочет предъявить претензии за то, что я ласкаю саму себя? — Похоже ты прекрасно справляешься без меня, — он что обиделся на мои слова? К екаям этот хитай! Стягиваю повязку с глаз и, она остаётся на моей шее ожерельем. Я смотрю ему в лицо и вижу привычную маску. Волосы, не сдерживаемые хитаем рассыпались, торс призывно открыт, а он сам немного напряжен и озадачен. — Ты пришёл ко мне, приставал и в тот момент, когда я готова отдаться тебе, предъявляешь претензии за то, что я ласкаю себя? — даже не пытаюсь прикрыться, руки сжимаются в кулаки. Я злюсь, начиная думать, что он просто издевается. — Я этого не говорил. Где там моя майка? Желание закончить этот тупой разговор и уйти просто переполняет меня. Но это моя квартира, и уйти должен он. — Пошёл вон, — не сдерживаясь, говорю это резко и, делая вид, что мне всё равно, возвращаюсь к салату. Майка по-прежнему не находится. Приходится гордо резать огурец полуголой, как будто я делаю так всегда. — Мне не всё равно кто ласкает тебя. ЧТО? Что ты сейчас сказал, хренов козёл? — Что это значит? — я всё ещё враждебно настроена и, когда его ладони ложатся на мои плечи, раздраженно сбрасываю их, но он возвращает их обратно. — Ты сказала, что тебе всё равно, кто дарит тебе приятные ощущения. Мне — нет. Среди бешеного количества нецензурных слов, я пытаюсь найти самые приличные, чтобы объяснить ему. — Если ты не понял, то я имела в виду нас двоих, — нож в моей руке бешено стучит, кромсая огурец неровно, но сильно, — мне всё равно будешь ли ты меня ласкать или это сделаю я сама. Мне в любом случае будет приятно. С последним словом опускаю нож на доску с такой силой, что сама этому пугаюсь. — И если ты, — разворачиваюсь к нему и в порыве гнева упираю нож ему под подбородок. Его спокойствию можно только позавидовать, — думаешь, что я позволю прикасаться к себе кому-то кроме тебя, ты ошибаешься. — В прошлый раз ты согласилась с моими доводами, хотя изначально была против, — он произносит это пока нож впивается в его кожу. Он игнорирует кровь, которая бежит по его шее, а я завороженно наблюдаю за алой струйкой. — Вот именно, — психую я, не без усилий отрывая взгляд от его крови и не понимая, почему она так притягивает меня. — Твои доводы. ТВОИ. Ключевой момент это ТЫ! Я вырываюсь из его рук и в бешенстве шагаю вдоль стола туда и обратно, проясняя ситуацию до конца. — Я согласилась, потому что ТЫ этого хотел. Потому что ТЫ просил. Потому что тогда, на празднике, я хотела признаться, что влюблена в ТЕБЯ, а ТЫ не захотел меня выслушать. Видишь, здесь везде только ты и никого другого. Высказавшись, я почувствовала себя усталой и позволила себе опуститься на пол возле холодильника, прижимаясь к нему спиной. — Я удовлетворила твоё любопытство? — я прижала колени к груди и, опустив на них подбородок, посмотрела на соседа снизу вверх. — Можешь проваливать. И больше никогда ко мне не приближайся. Я вполне справлюсь со всем сама без чьей-либо помощи. Мне стало жалко себя от осознания, что сейчас он просто уйдёт и никогда не вернётся. А я буду сутками напролёт прожигать глазами нашу общую стену и наш общий балкон, пытаясь понять что он делает и увидеть его хоть мельком. Я опустила лицо в колени, не желая смотреть, как единственный в моей жизни любимый человек уходит, потому что я прогнала его, зная, что он не чувствует ко мне даже трети тех чувств, что чувствую к нему я. — Я не выслушал тебя только потому, что надеялся, что между нами всё только физическое, — он опустился на пол рядом со мной. — я думал, что всё пройдёт, если не обращать внимания. Переболит, перехочется. Но чем больше был с тобой, тем больше понимал, что не пройдёт. Он вздохнул, я ожидала продолжения. — Особенно это чувствовалось на наших совместных тренировках, — я фыркнула. Да уж, тренировки были классными. — Когда я понял, что не в состоянии закончить тренировку так, чтобы ты не оказалась подо мной, на мне, прижатой ко мне, я испугался. Я хотел тебя, и это становилось помешательством. Я старался не думать, снять напряжение, но твоего появления было достаточно, чтобы доказать, что мои попытки ничего не стоят. И я решился пригласить тебя на чай и предложить то, чего нам обоим, как я знал из тренировок, хотелось. Признаться, я был удивлён, что ты согласилась. Я надеялся, что одного раза будет достаточно. Но не помогло. Я отчаянно пыталась не улыбаться. И пусть это было не признанием в любви, меня очень порадовали его слова. Все эти месяцы я мучилась не одна. — Я постоянно думал о тебе последние месяцы и понял, что мне мало твоего тела, я хочу тебя всю. Я скучал по твоим прикосновениям, по твоей улыбке, по твоим глазам, по тому как ты дёргаешься при моем появлении, — он сделал паузу и продолжил. — Мне не нравится даже мысль о том, что ты можешь получать удовольствие с кем-то другим. Какаши закончил говорить и ожидал от меня реакции. — Глупо думать, что мне нужен кто-то, кроме тебя, — повторила я свои мысли ему и посмотрела на него, не выпуская из рук коленей и не отрывая от них подбородка. Он сидел рядом со мной, откинув голову на холодильник, отчего его точеный подбородок резко выделялся на фоне моей темной кухни своей белизной. Какаши, не опуская головы, смотрел на меня из-под полуопущенных век. Я поразилась видом его обнажённой кожи лица. На щеках неровными пятнами проступала щетина, тонкие губы лукаво изогнуты, прямой нос вздернут. Им можно было любоваться как произведением искусства. Только небрежно отросшая щетина на щеках, подбородке и над верхней губой давала надежду на то, что этот красавчик живой человек. Он вытянул руку, приглашая меня в свои объятья. Я тут же поднырнула под неё, прижимаясь к Какаши всем телом. Он крепче прижал меня к себе и поцеловал в макушку. Я закрыла глаза и почувствовала как впервые за долгое время расслабилось моё тело, ощущая на себе объятья человека, который был сильнее и опытнее меня и который даже своими прикосновениями обещал защитить меня от чего угодно в этом мире. Наверно, это было счастье — быть рядом с любимым человеком и думать, что твои чувства не так уж и безответны. Я обхватила его руками и прижалась плотнее. Через некоторое время его дыхание стало глубоким, и я поняла, что он заснул. Он, вероятно, так устал на своей миссии, но пришёл ко мне, и мы поругались, а потом помирились. Я улыбнулась. Ему нужно отдохнуть. Принять душ и поспать. — Какаши, — я поцеловала его в грудь и тихо позвала. — Ммм, — промычал он в ответ и тут же проснулся. Он был идеально обученным шиноби, который реагировал на любой раздражитель и был готов вступить в драку, даже будучи очень усталым. — Прими душ, поужинаем и ляжешь спать, — предложила я ему, пытаясь выпутаться из его рук. — Глупо спать на полу, когда есть кровать. Он мельком оценил обстановку, нехотя выпустил меня из объятий и позволил встать, оставшись сидеть на полу. К моему удивлению моя майка обнаружилась на холодильнике. Я натянула её, чтобы не смущаться перед соседом, который продолжал спать у меня на полу. Я наклонилась к нему и взяла его подбородок своими пальцами. Он вздрогнул, сбрасывая остатки сна. — Иди в душ, — мягко потребовала я и чмокнула его в губы. Он ухватил меня за руку и притянул к себе, делая поцелуй взрослым. — В душ, — повторила я ему, разрывая поцелуй. Он кивнул и скрылся в ванной. Я заглянула к нему через пару минут, чтобы оставить чистое полотенце. Какаши стоял под душем и прижимался лбом к кафелю как будто в полудреме. Я окинула его голое мокрое тело жадным взглядом и почувствовала как пересохло в горле. Нужно было уходить как можно быстрее. Моё вожделение вполне могло подождать пока мой прекрасный сосед отдохнёт после долгой миссии. Мне кажется, мои суставы заскрипели, когда я насильно заставила себя отвернуться от Какаши и выйти из ванной. Ему нужен отдых а мне глоток воздуха, чтобы снизить желание. Я вышла на балкон и устроилась с ногами на довольно широкой доске, прикрепленной кем-то поверх разделяющих два балкона перил. Прохладный вечерний воздух остудил моё тело. Я откинула голову на стену и закрыла глаза, отгоняя образ голого соседа из мыслей. — Не сиди на холоде, уже не лето, — строгий голос Хатаке заставил меня подпрыгнуть. А когда я увидела его стоящим рядом со мной, мокрого и в одном полотенце, то покачнулась и, потеряв равновесие, начала заваливаться назад на балкон соседа. Он дёрнул меня за руку к себе, и я перестала падать, устойчиво усевшись перед ним. — И долго ты собираешься так на меня реагировать? — он подошёл ближе и встал вплотную ко мне. — Я не могу это контролировать, — я спрыгнула с импровизированного сидения, но Какаши не посторонился, из-за чего низ моего живота скользнул по тугому узлу его полотенца. Он положил ладонь мне на талию, затолкнув в комнату, и, войдя следом за мной, закрыл балконную дверь. — С этим надо что-то делать. Не хочу, чтобы люди думали, что я заставляю тебя встречаться со мной. — Заставляешь встречаться? — ошалело переспросила я. Он непонимающе на меня посмотрел. По его мнению, он, видимо, не сказал ничего такого. — Так обычно говорят о людях, которые живут вместе, — пояснил мне Какаши как маленькому ребёнку. «Живут вместе». Я не повторила это вслух только потому, что Хатаке подумал бы, что мой мозг выпал из моего тела на его балкон пару минут назад. От того как стремительно развились наши с ним отношения от простого секса до живут вместе за какой-то час, я офигела. — Надеюсь, это не гендзюцу, — ляпнула я. Какаши уставился на меня, а потом засмеялся и прижал меня к себе. — Ты так часто о нём говоришь, что может нам стоит как-нибудь его попробовать? — предложил мой потенциальный сожитель и подмигнул мне шаринганом. Язык не поворачивался назвать его моим парнем. Да, и парнем он в общем-то не был. Он был мужчиной, мужчиной моей мечты. — Не думала, что ты можешь для этого использовать шаринган. Какаши загадочно улыбнулся: — Помнится, что для того, чтобы ты подумала о генджитсу, мне даже печати складывать не пришлось. Я засмеялась и толкнула Хатаке в бок. Плевать, если это генджитсу или сон, лишь бы они никогда не заканчивались. Какаши спустил руку на мою талию и теснее придвинул меня к себе, я прижалась к нему абсолютно счастливая и беззаботная. — Пойдём ужинать. Я жутко проголодался.