Тёмное сердце

Опалённое ярко-красными цветами вечернее небо стремительно меркло, уступая ночи. Последние совсем слабые лучи солнца затухали за горизонтом. Сгущались сумерки. Громовая сакура занудливо шелестела листвой. Сегодня погода была тихой. Мальчишка устало вздохнул, падая на спину. Он сидел у самых ступенек, свесив ноги, и скучающе болтал ими в разные стороны. Трава едва касалась пальцев ног, покачивалась на тёплом ветру, мягко щекоча ступни. Он не мог сосредоточиться над чтением уже целый час, если не больше. Каэдэхара Кадзуха. Вот кто постоянно занимал его мысли. Прошло уже несколько дней после ухода самурая, а он всё думал о произошедшем, с неким томительным предвкушением дожидаясь их встречи… Впервые в жизни он находился к человеку так близко. Силён, молод и безумно красив — мальчишка был очарован невозмутимым образом самурая. Глаза выразительные, испытывающие, улыбка нежная, тёплая, тело крепкое, мужественное — совсем не как у него. И волосы эти: тонкие, шелковистые, они постоянно путались от безостановочных ворочаний на простынях и, впрочем, больше походили на гнездо, нежели что-нибудь аккуратное. Очень мягкие волосы. Как же он мог позволить ему умереть? Сердце человека так отчаянно билось — он слышал, черт возьми, чувствовал биение собственными пальцами. Сбивчивое, встревоженное и такое живое… Архонты, это не было сном! От этого холодело сознание, жгло, воспламенялось где-то в груди трепетным непонятным волнением. Могло ли подобное вообще случиться с ним? Должно быть, он сходил с ума. Мальчишка так и уснул прямо средь обучающих свитков и старинных исписанных книг. Столик усыпали лепестки сакуры, нежно-розовые и совсем маленькие, они кружились на ветру, спутывались в волосах и прятались в складках хаори, будто бы пытались сберечь тощее тело от оков нестрашного холодка. Его разбудил приглушенный шорох веток старой отоги. Кто знал, игрался ли ветерок, а может в хижину забрался кто-то ещё. Мальчишка навострил уши, пытаясь разобраться в звучании ночи. Слух его не подвёл. Кое-кто приоткрыл сёдзи, впуская прохладу. Половицы позади глухо скрипнули. К нему начинали приближаться. Он сосчитал всего пару тройку шагов, однако в один миг всё снова затихло. Можно было подумать, ему попросту показалось, но ощущение чужого присутствия никуда не девалось. Он знал: кое-то неизвестный находился позади, и этот кто-то дожидался момента, чтобы… чт-тобы… Чуть было не вздрогнув, когда его осторожно коснулись, мальчишка вздохнул непозволительно громко и задышал часто-часто. Пряди волос убрали со лба, он почувствовал, как нечаянно прохладные пальцы задели щеку, оставляя невесомый след тепла на кончиках губ. Его ресницы трепетно задрожали, он… он не ждал, что это будет приятно. К лицу кто-то склонился, хмыкнув: — Не спишь? Мальчик тут же дёрнулся, резко отскочив: — Ч-что?! Едва разлепив веки, всё еще не осознавая, кто именно стоял перед ним, он настороженно зажался в уголке, вглядываясь в расплывчатую фигуру. Тусклое освещение не позволяло должным образом разглядеть черты лица, однако чужой голос был знаком, поэтому мальчик всё же невольно расслабился. Он приподнялся, оправляя смятые ткани. — Прости, не хотел тебя разбудить, — ему неловко улыбнулись. Мальчишка уставился во тьму с непониманием. — Я вернулся. Обещал же отблагодарить. Не помнишь меня? Каэдэхара Кадзуха. — В-вернулся? Так быстро… Он и правда стоял перед ним. Мальчик снова оглядел самурая с ног до головы, подмечая пропажу яркого клёна с тёмных одежд — вот почему он сразу не узнал его. — Зачем пришёл? — Ты просто заинтересовал меня, поэтому я бы хотел познакомиться поближе, — пожав плечами, бездумно пробормотал самурай. — Б-ближе? — щеки мгновенно обдало жаром. Нельзя! — Э-это… это запрещено… — мальчик смущенно опустил голову. Как ему об этом сказать? — Запрещено? Это ещё почему? — удивился ронин. Ответа не прозвучало. Сказать было нечего. В самом деле, он не хотел бы показаться каким-то… придурком. — Забудь! В лицо ещё больше ударила краска. Он был ужасен, а всё из-за этого дурацкого самурая, который заставлял его грудь сжиматься от боли. Слишком… Невыносимо! В ней было болезненно-горячо. Противоречивое чувство... Свет в фонарике подрагивал и медленно затухал. Ветер проскальзывал сквозь щели, тревожа прохладой, отчего от сна не осталось и следа. Мальчишка закутался в одеялах сильнее и стал наблюдать за Кадзухой, не без искры интереса во взгляде. Самурай присел рядом, а затем вытащил какой-то большой странный свёрток. — Я… принёс немного еды, — в ответ непонимающе нахмурились. — Ты просто выглядишь таким худым, подумал, что ты очень мало ешь… Что за… Каков нахал! Мальчишка вдохнул побольше воздуха, чтобы как следует возмутиться, вот только не успел он и рот раскрыть толком, как приятный сладостный аромат в один миг лишил дара речи. Как же вкусно пахло! Восхитительный запах! — Вот, — свёрток бережно раскрыли. — Это вяленая рыба, попробуй. Принёс из города. Ещё теплая. — Хм… Вяленая рыба? Выглядело вкусно: румяная подсушенная рыбёшка, разделённая на маленькие ломтики, с янтарным золотистым оттенком, аккуратно разложенная. Кадзуха жестом подозвал к столу, а сам ухватил палочками небольшой кусок и мокнул… в какую-то подозрительно-странную жижу. — Ешь давай, пока ещё не остыло. Мальчишка не стал сдерживать желаний. Уверенно схватив палочки, он наколол несколько самых больших рыбьих кусочков на каждую по отдельности, крепко ухватился зубами и потянул на себя, тут же глотая. Кадзуха так и уставился на него, совсем позабыв, что еду положено жевать, а не попросту держать во рту. Не отрывая взгляда, он с нескрываемым интересом наблюдал за весьма забавным поведением. Мальчик правда был похож на маленького проголодавшегося зверька: посмотришь на чужую добычу — и руку откусят. Тем не менее, Каэдэхара и не подумывал насмехаться над ним. Мелкий всё же спас его — самурай не смел издеваться, ему просто хотелось, чтобы тот наелся вдоволь и как можно больше. Даже палочки отложил, пускай и сам был голоден до смерти. — Что такое? Два тёмных глаза настороженно заблестели. Мальчик облизнулся и убрал палочки. — Как давно ты не ел? Или тебе так понравилась рыба? Ненадолго повисла тишина. Кадзуха не сразу понял, что прозвучал достаточно грубо, не обдумав, что такое замечание сможет расстроить. Парнишка обиженно отвернулся, сжав плечи. — Мне… н-не понравилось! — зло процедили сквозь зубы. Каэдэхара удивлённо охнул, виновато склонив голову. — Вот как… Фонарь погасили. Кадзуха вышел на улицу, вдыхая бодрящий ночной холод, и прислушался к ветру. Было спокойно: листва слабо шелестела, где-то на окраине деревни неторопливо бежал маленький безымянный ручей. Каэдэхара сидел у ступеней, когда мальчишка важно подкрался, присев рядом. — Почему тебя ищет комиссия Тэнрё? Над ним издевались, не иначе. Кадзуха раздраженно опустил взгляд, сжав кулаки. — Не хочешь отвечать? Этот голос… этот убивающий взгляд… Его заставляли чувствовать себя виноватым. — Нет, — ответил ронин. — Тогда… что, если я выдам тебя? Вдруг ты соврал мне? — самурай ощутил, как задрожало чужое дыхание и краем губ улыбнулся. — Ты не сделаешь этого. — Это еще почему? — продырявили лоб с не абы каким осуждением. Каэдэхара не думал, что сможет когда-либо огорчить кого-то настолько… Во взгляде таилось столько всего, что от волнения схватило живот. Вероятно, это был голод, но всё же… Кадзуха не хотел оказаться чьим-либо врагом, а особенно человека с таким пугающим мерцанием в глазах. Словом, Каэдэхара предчувствовал, что запрыгнул в ловушку, поэтому предпочитал осторожничать, мало ли… — Не знаю, — зевнул Кадзуха. — Мне кажется, ты не способен на такое. Самурай откинулся на спину, широко раскинув руки в стороны. Так он дал знать, что на этот разговор сейчас не способен. Небо было чистым, его тьма была подавляющей, но это Кадзухе всегда нравилось — чувствовать себя незначительной частью одной большой композиции. — Здесь намного спокойнее, нежели в городе, — заметил самурай. — Ты здесь один живёшь? Ответом стало молчание. Мелкий вздрогнул, когда Каэдэхара вскинул голову так, чтобы заглянуть прямо в лицо, а затем угрюмо кивнул, вновь вжав краснеющий носик в коленки. — Ты чего? — удивился ронин. — Тебе холодно? Мальчишка сипло засопел, ещё больше съежившись от промозглого ветра: — А тебе что? У подножья горы Ёго погода всегда славилась своей переменностью. Гнев Сёгун настигал эти земли быстрее всего. И старая обветшалая хижина на самой окраине не спешила стать исключением, поэтому Каэдэхара не мог точно предугадать грянет ли гром, взойдёт ли красное солнце, однако… Скорее всего, ранним утром их настигнет гроза. И всё казалось бы проще, если б не одна незримая мелочь. Просто кое-что ещё не давало самураю покоя. Кое-чем ещё отличались места в окрестностях горы Ёго. Этим незначительным «кое-что» были ёкаи. Каэдэхара Кадзуха был странствующим самураем. Каэдэхара Кадзуха имел особенность ночевать где ни попадя, он часто просил пристанища в деревнях, у торговцев, а порой оставался в старых заброшенных храмах, поэтому он как никто другой знал природу мистических духов. Те были готовы принять облик чего угодно ради быстрой наживы. Такой как он самурай бы многим пришёлся по вкусу. Каэдэхара знал это и постоянно держал ухо востро. Чутьё подсказывало, кое-что здесь точно было не так. — Могу я остаться тут ненадолго? — Это ещё почему? Мордашка недовольно скривилась. Стало быть, мелкий ждал, пока его наконец-то оставят, а тут — новость! Кадзуха понял, что вот его шанс, подключив всё своё обаяние. — Хочу согреть тебя своим теплом, — подмигнул самурай. — Ч-чего?! Мальчишка был готов его прихлопнуть на месте, однако почему-то испуганно заикался, не зная куда себя подевать. Его спина покрылась холодной испариной, а кончики пальцев начинали неметь. Он попытался издать какой-то неодобрительный звук, но его жалкий голос не был способен даже на это. Немного промолчав, мальчишка собрался с духом и сухо высказал: — Я думаю, ты сможешь остаться здесь, если достанешь ещё вяленой рыбы. Это не то, что он думал ответить. Воздух снаружи весь был пропитан свежим запахом цветения сакуры. Она пахла так сладко, что даже слегка мутнело в глазах. Однако всё же это было прекрасно. — Кадзуха… — он позвал осторожно. — М? Мальчишка сдвинул брови, тяжело вздохнул и придвинулся ближе, застенчиво вцепившись в рукав тёмной накидки: — Ты сказал, что достал её в городе… Каэдэхара наклонил голову к плечу, сосредоточенно всматриваясь в тёмный сумрачный блеск обворожительных глаз. — Разве рыба не водится в море? Пальцы робко смяли ткань. Выражение лица… было почти нечитаемым. — Это так, — кивнул самурай, — но я купил её у торговки в Инадзуме. Не плавает же она вяленой. Мальчик затих, задумавшись. — Почему? Здесь, как бы не старался, самурай не смог сдержать хохот. — Эй! Ты чего?! — озадаченно завопил мелкий, удивляясь столь откровенной реакции. — Что смешного? — Кадзуха сжался в клубок и только его плечи мелко содрогались, пока он смеялся. Мальчишке не спалось. Поначалу было холодно, а после стало так жарко… Простыня, безобразно смятая и влажная, была недовольна отброшена в сторону. Он проворочался некоторое время, потупил взгляд на слегка приоткрытые сёдзи — лунный свет едва-едва проникал сквозь узкую щель. Тень громовой сакуры понуро покачивалась на слабом ветру. Тишина была несносной. Мальчишка раздраженно вздохнул и поднялся. Он с самого начала не хотел делать этого. Пообещал себе, что не станет приближаться к Кадзухе и не посмеет потревожить сон спящего человека… Но его рука осторожно ухватилась за край дерева и сдвинула сёдзи к стене. Самурай сладко спал у ступеней, укрывшись одной лишь верхней накидкой. Сам он отказался спать в старой лачуге, сказав, что предпочитает свежий воздух, запаху плесени. И здесь было бы уместно с пинком под зад прогнать Кадзуху прочь, но он, правда, великодушно сдержался. Мелкий сел на колени, заинтересованно наклонив голову. Стоило напрячь спину, чтобы выгнуться и как следует рассмотреть чужое лицо. Скрытое взлохмаченными прядями, оно было едва заметным в тени. Мальчишка разочарованно нахмурился. — Подглядываешь? — прошептали внезапно. Мелкий удивлённо ахнул, упав на пол. — Это дурной тон, знаешь об этом? — Т-ты чего т-так внезапно?! Каэдэхара чуть приподнялся, блеснув взглядом: — Не забывай о том, что я самурай. Мой сон очень чуткий. Я могу услышать малейшее движение на очень большом расстоянии. — Правда, что ли? Мальчишка с восхищением придвинулся ближе. Как жаль, что Кадзуха не оценил любопытства, а только плюхнулся обратно, беспомощно засматриваясь на пошатнувшиеся кроны старого дерева. Вдалеке послышалось отдалённое рокотание грома. Похоже, море штормило. — Я пришёл сюда, потому что не мог уснуть, — непонятно зачем решил оправдаться мальчишка. — М-м… — задумчиво протянул самурай. — Нет! Не засыпай! — мелкий вдруг накинулся и встряхнул за плечи так сильно, что задвоилось в глазах. Каэдэхара готов был даже распрощаться с недавним ужином. — Слышишь?! Самурай недовольно уставился на непоседу, не зная, что предпринять. — И что же я должен сделать? — Не знаю… Мелкий загрустил, опустив голову. Он был похож на котёнка, которого оставили в грозу одного. — Вот, — Каэдэхара немного отодвинулся в сторону, скинув часть верхней одежды с плеча и тихо прошептал, зевая: — Ложись рядом. Мальчишка тут же просиял и резво запрыгнул за спину, утянув к себе все удобства, в виде кленовой верхней накидки. — Можешь спать возле меня, — вздохнул ронин. — Но только ни шороху!