Тёмное сердце

Со своими желаниями стоило что-нибудь делать — Кадзуха не нашёл иного решения, кроме как прогуляться Чайным кварталом, а заодно снять напряжение. Пряный аромат уличных блюд распространялся вдоль инадзумских улиц. Мерцающие огоньки вечерних вывесок игриво подмигивали, отдавая яркими бликами в глазах. Забегаловки, торговые лавочки, ресторанчики: отовсюду слышался заливистый смех да непринуждённые беседы. Ветер был тихим. Мрачные тучи сгущались, закрывая собой потухающее красное небо. Каэдэхара остановился на мостике возле проходной беседки, обреченно вглядываясь в неторопливо бегущий ручей. Маленькие рыбки кои оживлённо кружились друг с другом в своём собственном замысловатом танце с опавшими цветами сакуры. Всё под контролем — успокаивал себя Каэдэхара. Ему обязательно полегчает, как только он выпустит пар и позволит себе расслабиться должным образом. Кадзуха не был дураком, чтобы не понять эти жалостные взгляды, полные мнимых надежд и безграничного обожания. То, как мальчишка смотрел на него, Каэдэхаре было до боли знакомо. Раньше он так же засматривался на своего близкого друга. Кадзуха влюбился с первого взгляда. И был предан этим чувствам ещё долгое время. Томо всегда умел создавать должное впечатление. Он выделялся среди всех, был открытым, честным и преданным своим убеждениям. Ему хотелось доверять, за ним следовали, к нему относились с почтением, прислушивались, с ним советовались. Он был незаменимым лидером… а Кадзуха маленькой блеклой тенью вдали. И пускай они были разными, Томо всё равно оставался близким ему человеком. Они сражались плечом к плечу, делили досуг, трапезу, а порой и место ночлега. Конечно, сейчас он осознавал всю никчемность своих навязчивых, непотребных просьб, искренних признаний и жадных намерений… однако, в глубине души Каэдэхара всё ещё желал, чтобы его чувства когда-нибудь оказались взаимными. Взглянуть на себя со стороны — то ещё жалкое зрелище. Черт возьми, Томо ведь тоже наблюдал за этим… испытывал то же, что и он. Он замечал и ничего не мог сделать. Каково это было? Стоило признать, Каэдэхара испытывал жалость. Мальчишка… был глуп и наивен. Привязался к первому же встречному, проявившему малейшее участие в его тусклой жизни, лишенной ярких красок и радостных эмоций. Возможно, он впервые ощутил собственную важность, почувствовал себя значимым, а потому особым вниманием самурая так дорожили. Мальчик ведь… ничего и не видал вовсе. Расспрашивал о таких обычных вещах, довольствовался скромными угощениями и не был привередой. Он не знал, был ли кто у мальчишки помимо Каэдэхары. Виделся ли он с кем? Куда подевалась семья? Почему был одинок? Впрочем, разве он мог получить все ответы? Ронин остановился у главного входа в «Саку» и потянул дверь на себя. Томо приволок его сюда впервые после признания. Кадзуха был так расстроен отказом, что не ел вовсе и совсем перестал спать. Конечно, друг хотел о нём позаботиться, отвлечь от переживаний, чтобы поддаться наслаждению, но идея казалась хорошей только до того момента, пока Каэдэхара не догадался об истинных намерениях Томо и конечной цели визита сего заведения. Разрыдавшись во весь голос, он забежал на верхний этаж, с тяжёлым хлопком заперев сёдзи. Кадзуха помнил, как всё тело тогда пробивало мелкой пугающей дрожью: он задыхался, хотелось кричать; но самурай лишь безмолвно съехал по стене на пол и, до крови искусав все губы, старался забыться. Как он мог поступить так с ним? Неужели для Томо признание — пустой звук? Зачем же он вёл так себя с ним? Ответа не находилось. Каэдэхара не помнил, как именно уснул — должно быть, устал. Ночью кто-то перенёс его на кровать и укрыл мягкими шёлковыми одеялами. Волосы нежно поглаживали, тихо шептали что-то успокаивающее, пока Кадзуха задыхался в слезах и умолял Томо остаться рядом, поклясться, что ни за что не бросит его, что они всегда будут вместе и… какая только чушь не сорвалась с его уст той злосчастной ночью… Ласковый тонкий голосок отвлёк от мыслей. Милая девушка, одета в традиционную юкату, расписанную цветочными узорами, вежливо улыбнулась, поприветствовав гостя в уважительном поклоне; гэта на высокой деревянной платформе делали её на голову выше Каэдэхары. Ему предложили напитки и подождать немного в Главном зале, пока не освободится подходящая комната наверху. Ответный уставший взгляд самурая поняли без лишних объяснений — его тут же оставили, указав верное направление. Кадзуха приоткрыл сёдзи, осматриваясь. С его последнего визита здесь немного изменилась обстановка: зал был по-прежнему небольшим, только освещение стало тусклее. Низкие столики, доверху заполнены угощениями, скрывались за роскошными полупрозрачными ширмами. У диванчиков крутились миловидные юноши. Стройные, худощавые, разодетые в открытые одежды, они разносили напитки с закусками и вели непринуждённые беседы, развлекая гостей. Взгляд Каэдэхары зацепился за самого низкого паренька: узкоплечего, темноволосого. Его тонкая талия была перевязана необычными золотистыми ремешками с замысловатыми завязками по бокам. Парень забрался на колени посетителя и кокетливо улыбался, о чем-то болтая. Не сложно было сделать вывод о примерной цене этого проститута, а потому Кадзуха удовлетворённо хмыкнул, выбрав себе достойного партнёра на эту ночь. Самурай подошёл ближе, жадно всматриваясь в шею и тонкие угловатые плечи. Тени от занавесок причудливыми узорами ложились на открытую спину, пятнали бледную кожу и почти невесомо окрашивали выступающие косточки позвонков. Тело вздрогнуло от неожиданного прикосновения: Кадзуха небрежно оцарапал кожу, дразняще обвёл контур острых лопаток, спустился ниже и крепко сжал талию, слегка потянув назад, тем самым заставляя паренька с удивлённым охом оторваться от клиента. — Отправляйся наверх и жди меня. Парнишка обернулся, с интересом изогнув брови. — Как прикажете, Господин. — Мнх! — чувствительный вход узко сжимался под тяжёлым давлением. — Г-господи-и-ин, медленнее! Парень уткнулся лицом в подушки, обессиленно простонав. — Разве ты не говорил, что растянут? Проклятье… — раздраженно прошипел Каэдэхара. — Не сжимайся! — рука резким шлепком огрела ягодицу, вновь вырывая жалобный скулёж у проститута. — Простите… — хрипели полушепотом. — Я-я… не ожидал… Ваш… Нгх! — грубый толчок выбил тихий судорожный вздох из дрожащих губ. — С-слишком большой… Парень надрывно застонал, пытаясь отстраниться, но Кадзуха одним движением притянул его назад, ещё больше насаживая неумелого проститута на член. Колечко мышц сладко содрогнулось, когда самурай надавил своим весом сильнее, заставляя парнишку шипеть и едва ли не скулить от боли. Дыхание спирало. Жар прибывал к лицу, слабо отдавая тягучими импульсами в висках. Каэдэхара замедлился на мгновение, хватаясь за талию и грубо впиваясь ноготками в нежную кожу. Он склонился к шее, почти невесомо касаясь губами россыпи крохотных родинок на плечах; вдохнул на полную грудь, ощущая насыщенный, немного резкий запах кедра, смешанный с чем-то упоительно сладким. Тело под ним напряглось и призывно выгнулось, подставляясь дразнящему давлению. — Мнх! Прошу… А-ах! — раздражающее хныканье сбилось удивлённым охом — Каэдэхара медленно вошёл, кажется, задевая чувствительное местечко, и резко двинул бёдрами. Тихие постанывания и лёгкая дрожь хрупкого тела под ним туманили сознание. Горячее влажное нутро мягко обволакивало его плоть, трепетно пульсировало и вздрагивало, отзывчиво раскрываясь с каждым мощным толчком. — Ещё… — отчаянно простонали. — Прекращай своё нытье, иначе мне придётся заткнуть твой грязный рот своим членом. — Х-хочу… — слышится сбивчивое. — П-пожалуйс-ста… — требуют. Кадзуха хмыкает, спускается рукой ниже, изучающе оглаживает мягкие ягодицы и раздвигает половинки в стороны — краснеющее колечко мышц трепетно сжимается вокруг члена, а хлюпающая, вытекающая белёсая смазка выразительно пачкает бёдра. Каэдэхара слегка надавливает большим пальцем на разгоряченный опухший вход, растягивая, слышит отчаянный развязный стон и вбивается в тело сильнее. — Г-госпо-о-оди-и-ин! — жалостливо хнычут. — Ещё одно слово и я отделаю тебя так, что не сможешь ходить. — Мнх… — с досадой стонет парнишка, когда самурай вдруг отстраняется. Каэдэхара избавляется от верхних одежд и спешно скидывает хакама, едва ли не срывая застёжки. Всё было бы прекрасно, если бы вместо проститута ему не виделся мелкий бездельник. Похотливо выставляющий зад и покорно ожидающий своего наслаждения. Всё было бы прекрасно, не смей это недоразумение притронуться к его телу. Всё было бы… не позволь Кадзуха этому всему случиться. Проклятье. — Хочу Вас глубоко в себе, — тихий шепот и наглый взгляд бросает в сладкую дрожь. Самурай тяжело вздыхает, вытирая пот со лба. — Паршивец… — хрипит Каэдэхара и срывается. Кадзуха хватается за спутанные волосы — он представляет, что они густые и неимоверно длинные, оттягивает, заставляя наглеца опрокинуть голову назад и болезненно зашипеть. Самурай надавливает на талию, вынуждая изогнуться до хруста позвонков, и грубо толкается в тёплый вход. — Г-глу-убже… А-ах! — проститут удовлетворённо хнычет, вновь трепетно сжимаясь, за что и получает очередной шлепок по бедру. — Замолкни, — не сбиваясь с жестокого темпа рычит Каэдэхара, — сказал же… мне не нужно лишнее внимание… — парнишка не сдерживает взволнованный вскрик и крепче хватается за смятые простыни. Будто бы они помогут ему избежать наслаждения. — Быть может, тебе по душе, когда все слышат твои распутные стоны? — Кадзуха ласково проводит рукой по выступающим косточкам позвонка, грубо оттаскивает за взлохмаченный загривок и сжимает основание шеи. — Хочешь, чтобы все знали, кто тебя дерёт здесь до потери пульса? Вход отзывчиво сокращается: паренька всего едва ли не трусит от напряжения. — М-м… ещё, ещё… — слышатся невнятные мольбы. Каэдэхара неустанно толкается, с каждым разом срывая из дрожащих уст громкие пошлые стоны. — Ах! Я-я… с-скоро-о-о… Мнх! — едва ли не задыхаются от всхлипов. — Господин! — проститут измученно скулит, болезненно сжимаясь на члене, и ослаблено падает на одеяла. Тело под ним обмякает, но Кадзуха не останавливается. Под ним по-прежнему довольно хрипят и страстно выгибаются, его принимают по-настоящему жадно, глубоко, до ярких искр перед глазами и трепетного жжения в груди. Это не он, но оттого не менее сладко — врёт себе Каэдэхара. Вовсе не он. — Вы в порядке? — послышался хриплый шепот, и Кадзуха с громким хлопком сдвинул сёдзи, возвращаясь в комнату. Всё здесь пропахло спермой. Затхлый запах сырости смешался с едким ароматом шлюшьих духов и смазки. — Кажется, Вы не– — Умолкни, — Кадзуха резким движением выхватил из рук кленовые одеяния и начал надевать хаори. — Но я хочу сделать Господину приятно… — самоуверенный тон заставил самурая раздраженно вздохнуть. — Ты– полувставшего члена коснулись, прежде чем Каэдхара успел что-нибудь предпринять, — Стой! — руки ловко обвили талию и притянули поближе. – Мнх! Кадзуха нахмурился, чувствуя небрежное прикосновение чужих губ на головке. Проститут вцепился за бёдра крепкой хваткой, не позволяя отстранить себя, даже когда самурай попытался оттянуть наглеца за волосы. Вот же… Парнишка целует чувственную кожу, умело водит языком по крохотным венкам, мягко надавливая; обхватывает член губами и резко насаживается, жадно сглатывая выделяющийся предэякулят. Из дрожащих уст Кадзухи вырывается требовательный стон, и он толкается навстречу, зарываясь в волосы рукой, в жалкой попытке сдержаться. Не получалось. Проститут отстраняется, поправляя выступающие пряди за ухо и по-блядски улыбается, облизывая вязкую стекающую жидкость с губ. Не отводя выжидающий взгляд. — Ублюдок… — шипит Каэдэхара, поддаваясь вперёд, и сильнее прижимает лицо к паху. Кожу щекочет удовлетворённый смешок. Член нежно целуют, парнишка ласково ведёт губами, слегка обхватывая головку. Лижет, проводит языком по стволу почти невесомо, иногда задевая чувствительную кожу зубами, и забирает в награду очередной прерывистый вздох. Черт. Черт. Черт. Всё, о чем Кадзуха сейчас действительно может думать, так это о нахальной шлюхе у своих ног: жадно насаживающейся ртом на его член, вбирающей целиком разгоряченную плоть и с удовольствием глотающей его… его… Всё, о чем Кадзуха сейчас действительно может думать, так это о чертовой шлюхе с его лицом. Этого не должно было произойти. Он правда сдерживался, он пытался... он не хотел срываться на этом мелком... он не должен был... он— Его довели до оргазма парочкой жалких прикосновений. Этот... неумёха. Позорище. Кадзуха прикрывает глаза, пытаясь избавиться от навязчивых мыслей. Самурай начинает самостоятельно вдалбливаться в рот, постепенно проникая в горло. Проститут слабо хрипит, подстраиваясь под беспорядочные толчки. Ногти царапают ягодицы, Кадзуха хмурится, слыша отрывистые всхлипы и собственное сбитое дыхание. Виски болезненно пульсируют. В груди стучит так громко, что отдает в ушах. Парнишка вдруг отстраняется, глотая воздух. Хватает за запястье, подставляя ладонь к щеке, и нежно улыбается, всматриваясь испытующим взглядом. Каэдэхара неосознанно ведёт пальцем по нижней губе, его руку целуют почти невесомо. Самурай тонет в тёмных глазах, зачарованно наблюдая за каждым волнующим действием. — Просто представьте… — тихий шепот обжигает теплом головку, — что делаете это с тем, кого желаете заполучить всем сердцем. Каэдэхара прерывисто выдыхает, чувствуя жар смыкающихся уст, и представляет: совсем не Томо, не его лучшего друга, с которым мечтал прожить весь свой остаток жизни, который был всегда рядом с ним, как и просил Кадзуха одной тёмной ночью — он видел немного размытую фигуру, склоняющуюся к его лицу, что прикрывала собой от проливного дождя. Он чувствовал осторожные, почти невесомые прикосновения к груди и сбивчивые вздохи, ласкающие щекоткой ладонь. Он слышал сиплое сопение под боком, ощущал мягкость волос на кончиках пальцев и совсем тихое беспокойное бормотание, отдающее трепетным жаром в плечо. Он видел тёмно-синие глаза, искрящие любопытством и искренней увлечённостью; его улыбка сияла ярче всех звёзд на небе, мордашка воспламенялась нежнейшем румянцем, а кончики ушей заливались оттенком зрелых закатников. Красиво. Будто бы тысяча фейерверков одновременно рассекли искрящими всполохами тёмное небо. И перед глазами только его лицо. Наслаждение томной негой растекалось по всему телу, постепенно сменяясь усталостью. Каэдэхара расслабленно плюхнулся в шёлковые одеяла, глубоко вздохнул... и не заметил, как провалился в сон. Подул прохладный ветер, взлохматив волосы — листва отозвалась тихим шелестом. Каэдэхара остановился у ближайшей забегаловки. Запах был настолько сладок, что самурай просто не мог позволить себе пройти мимо. К тому же вчера ему так и не удалось поесть должным образом. Это был небольшой ресторанчик под открытым небом. Столики находились в тени здоровенной старой сакуры, поэтому, не смотря на подступающую жару, сидеть там было комфортно. Насыщенный аромат поджаристых специй туманил сознание. Якисоба было едва ли не самым популярным блюдом в подобных заведениях. Равномерно обжаренная лапша с запечённым мясом и овощами раскрывалась сладостно-острыми нотками на устах, отчего губы немного жгло. Кажется, будто бы даже лицо обдало мягким румянцем. — Вот Вы где, Каэдэхара-сан! — палочки чуть не выскользнули из руки. — Мы все Вас уже обыскались! Самурай резко обернулся, так и не успев подцепить ломтик моркови. — Горо? — светлые брови озадаченно выгнулись. — Что случилось? — Горо только вот подбежал ближе, всё ещё тяжело дышал и хватался за грудь, пытаясь привести дыхание в норму. — Э-это… — парень замялся, потупив взгляд, прежде чем из вздрогнувших губ выскользнуло тихое: — Томо… Кадзуха прерывисто выдохнул, сорвавшись с места. — Стойте! — прокричали вслед. — Куда же Вы?! — причитал Горо. — Погодите! — едва успели одёрнуть за рукав. — Чего ждать?! — Каэдэхара обернулся так резко, что паренёк неуклюже впечатался лицом прямиком в его грудь. — Я прождал уже предостаточно! Горо тут же отстранился, жалостно шмыгнув носом. Каэдэхара всё не мог успокоиться. Парень выглядел таким виноватым, что неволей можно было представить наихудшее, что только могло бы произойти. — С-сейчас… можете не торопиться. Завтра… — на мгновение затихли, видимо, всё ещё размышляя, стоит ли рассказывать о случившемся, — его будут судить. — Что?! Разве не ты говорил мне, что у нас полно времени? — в ужасе прошипел Кадзуха, чувствуя, как начинают дрожать кончики пальцев. — Э-это так… но… — ярко-голубые глаза пронзали насквозь. — Томо признался. Что? — Н-не может этого быть… — едва слышно сорвалось с уст. Он не мог сделать этого. Томо не мог… — Каэдэхара-сан… — порывисто окликнули. Обе руки сжали его напряженные плечи, слегка встряхнув. — Помощь уже прибыла. В скором времени… — Кадзуха пытался уловить каждое слово, что могло бы взрастить малейшую надежду на спасение, — мы обязательно поможем! Слышите? Губы будто бы онемели. Каэдэхара ничего не ответил. Сгущались сумерки. Ветер затих. На безоблачной пелене проявлялись звёзды. Самурай осторожно приоткрыл сёдзи. Под ногой скрипнули половицы. Кадзуха замер, прислушиваясь к тихому мерному дыханию — кажется, мальчишка уснул. Оставив кувшин на столике, Каэдэхара поспешил снять верхнюю накидку. Грудь вновь отозвалась позабытой болью: похоже, рана открылась. Кадзуха прикоснулся к повязкам — сошли бинты. — И пусть… — едва слышно прошептал он, тяжело вздохнув. За спиной послышалось шевеление, и самурай нервно прикусил губу. — …Кадзуха? Должно быть, зря понадеялся остаться незамеченным. — Ты вернулся? Кадзуха не был готов возвращаться. Ронин обернулся — мальчишка глядел на него пристально, не опуская взгляд. Отчего-то задрожали кончики пальцев. Каэдэхара чувствовал, как сбивается дыхание, а стоило всего лишь увидеть этого неумёху. — Выпьешь со мной? — А? Позади торопливо закопошились, когда Кадзуха присел у столика и стал наполнять чаши саке. Перечить не стали — послушно уселись напротив и замерли в предвкушении. — Я-я… — вздрогнул голос. Алые глаза ярко блеснули, очертив сжатые в тонкую полоску уста. Мальчишка выпрямился подобно натянутой струне и закусил губу. Каэдэхара придвинул чашу вперёд и, не помедлив, опустошил собственную. Обжигающая горечь смешалась с мягкими фруктовыми нотками. На языке осело сладкое послевкусие. Парнишка шумно вздохнул и потянулся к напитку. — Ты хоть совершеннолетний? — не сдержался самурай. — Сколько тебе? — Не знаю. — Хм… — Кадзуха придвинулся, сосредоточенно всматриваясь в краснеющее лицо. — С виду не больше шестнадцати… — в ответ недовольно хмыкнули. — Не волнуйся ты так, я впервые попробовал сакэ, когда мне было пятнадцать… Мальчишка уставился недоверчиво, но всё же пригубил, забавно нахмурившись. — Ха… — теплом обожгло шею. — Нисколечко не опьянел. Уверен, что пьёшь впервые? — Кадзуха склонился чуть ближе, отчего запах алкоголя резче ударил в голову. — Кадзуха… — раздраженно прошипел мальчик. — Тебе стоит лечь спать. — А если я не хочу? Самурай вдруг придвинулся к лицу, засматриваясь на… его губы? Кажется, запылали даже кончики ушей. Волнующий холодок пробежался по спине. Мальчишка затаил дыхание, боясь пошевелиться. — Ты так жесток со мной, — прошептали с придыханием. — Правда? — неволей вырвалось. — Мгм, — утвердительно замурчали. Послышался прерывистый вздох, и Кадзуха вмиг поддался вперёд, утыкаясь губами в успешно выставленную вперёд ладонь. — Ч-что… Лицо мгновенно вспыхнуло. Мальчик замер, испуганно вглядываясь в прикрытые глаза и тут же вздрогнул, когда самурай поднял взгляд. Пронзительный. Испепеляющий. Опасный. Ладони нежно коснулись губами, мягко поцеловав. — Э-эй! — мальчишка изумлённо вскрикнул, брыкнувшись. Каэдэхара болезненно прижал запястье второй рукой, продолжая покрывать чувствительную кожу невесомыми поцелуями. — Т-ты чего?! — голос предательски дрожал. Послышался смешок. — П-прекрати! Щекотно! — взвизгнул мальчик, наконец отрывая ладонь. Дыхание спирало. В голове всё потяжелело. Мысли путались. Что он творит? Лёгким внезапным движением его столкнули на спину, выбивая весь воздух из груди. Кадзуха навис угрожающе, подобно хищнику, поймавшему свою желанную добычу. — В чем дело? Уже не такой смелый? — Отпусти! Он начинал злиться. — Я усну только после поцелуя на ночь! — потребовали. — Чего? — мальчишка непонимающе изогнул брови. — Какого ещё поцелуя?! Ложись скорее, пока мне не пришлось вышвырнуть тебя из дома! Казалось, вот-вот и вся переполняющая его буря эмоций сотрясёт небеса. — Вот уж… — обиженно протянули. Каэдэхара опустился на мальчика, всем своим весом прижимая упрямившееся тело к полу. — Говорил же, что ты жестокий, — уткнулись лицом в шею. — У тебя вообще есть сердце? — едва слышный шепот коснулся пылающих ушей, и мальчишка удивлённо вздрогнул. Кажется, близился рассвет. Он опустил взгляд: растрёпанные белёсые пряди мерно покачивались на прохладном ветерке. Кадзуха тихо сопел, нелепо уткнувшись носом в ключицы. Мальчик перевернул самурая на спину и укрыл простынями. Лицо немного нахмурилось, когда застёжку хаори осторожно отстегнули, а холодные тонкие пальцы ловко забрались под ткань, обводя края сошедших повязок и касаясь горячей груди. Биение сердца было едва ощутимым, поэтому пришлось склониться чуть ближе. Он положил голову на мерно вздымающуюся грудь и прислушался к спокойному стуку, устало прикрыв глаза. Сердце. Это всегда было его недоступным, неисполнимым маленьким желанием.