Последние дни Галактики

Раннее утро на Набу было хмурым и холодным. Небо, закрытое плотной пеленой серых туч, готово было в любую минуту пролиться дождём. Оно как будто бы едва сдерживало всеобщую скорбь, которую даже не пытался удержать в себе ни один из многочисленной толпы людей и гуманоидов, пришедших на семейное кладбище рода Наберри, желая проводить в последний путь всеобщую любимицу. Истинную дочь своего народа и верную его защитницу, что лежала сейчас в красивом гробу из редких пород дерева, украшенный резным орнаментом. Гроб был открытым, чтобы каждый желающий мог последний раз увидеть её, для этого гримерам пришлось постараться, чтобы она выглядела более менее пристойно. И теперь лежала на шёлковых синих подушках, заснув последним и вечным сном. Прекрасные тёмные волосы, которым искусственно придали живой блеск, были распущены и тщательно причесаны, лежали двумя волнами вдоль её плеч. Матово-бледное почти фарфоровое лицо имело выражение неестественного покоя, на губах застыла лёгкая улыбка. Лишь прямые черточки бровей и стрелы ресниц выделялись на нём отчётливо и ярко. Посмертный макияж скрывал синяки и ссадины на лице, а благодаря распущенным волосам не были видны страшные раны на голове. А закрытое белое платье не позволяло заметить поломанные ребра и швы по всему телу. Белый цвет оно имело потому, что Падме уходила в мир Силы незамужней девственницей, так гласили традиции. Но больше всего в гробу было цветов, по больше части белых лилий, которые так любила Падме. Большой букет из них держали её неподвижные руки, которые были сложены на груди. Этот букет вложили в них безутешные родители, что шли во главе траурной процессии, взявшись за руки, в мнимой поддержке, пряча глаза в насквозь мокрые платки, сил не было больше смотреть на погибшую дочь. Следом за ними шла Сола - старшая сестра Падме, в сопровождении мужа и дочерей, которые не смогли остаться дома в такой день. Семья должна была быть вместе и только от этого факта горе становиться пережить немного легче, это правило соблюдалось в семье Наберри не в одном поколении. Вот только если горе касалось гибели одного из членов их семьи это правило готово было дать сбой. По крайней мере сейчас никто из них был не готов признать эту потерю и глаза то и дело наполнялись слезами, грозясь к вечеру опухнуть и покраснеть. Но кого это волновало? Не было дела до внешнего вида и многочисленным коллегам сенатора Амидалы, что оставили свои дела для того, чтобы побыть с ней в последний день пребывания в их мире. Их длинная вереница стройной шеренгой двигалась за гробом, плавно подходя к семейной усыпальнице. В первых рядах члены Комитета лоялистов, которые вчера до поздней ночи не покидали сенат, продолжая обсуждение действующей ситуации и то, как быть дальше, вследствии того, что произошло. Райо старалась быть спокойной и уверенной в себе, но получалось не очень, но в основном все усилия уходили на то, чтобы удержать Бинкса в рамках приличия, что само по себе было сложной задачей. Потрясенный смертью верной приятельницы, в которую был по слухам влюблен, тот не утихал ни на секунду, громко всхлипывая и выкрикивая что-то не в меру эмоциональное, едва не разрывая на себе чёрный траурный балахон. Так же за похороны явились и некоторые представители Ордена джедаев, которые находились в дружбе с сенатором Амидалой. Конечно же, среди них были и Оби-Ван со своим падаваном, которого с большой неохотой отпустили из медкорпуса. На фоне сильного нервного потрясения у него началась горячка и всю ночь держалась высокая температура, которую сбили только к утру. Скайуокер до сих пор был ужасно бледен, лицо отливало зеленью, ровно так же, как после особенно крутого полёта. Только сейчас ни корабля, ни спидера рядом не наблюдалось, да и глаза не горели задором и бесшабашным весельем. Сейчас они будто потухли, отключив лампочку внутри себя и всякое выражение в них отсутствовало. Энакин едва стоял от слабости и его до сих пор бил озноб, но он тем не менее был здесь. Он не смог увидеть снова свою любимую при жизни, но будет с ней перед тем, как её душа навсегда уйдёт в лучший мир. Тот самый, где нет боли и страданий, где хорошо и светло, никто никого не обижает и не предаёт. Энакин старался верить, что это и вправду будет так и сейчас не отрывал глаз от мёртвого лица Падме, не в силах не представлять каким оно было ещё вчера и как близко была их встреча. Но ему так и не суждено будет узнать, что она думала о нём и испытывала ли к нему хоть часть той любви, которая умирала сейчас в его сердце в ужасных мучениях. Он стоял, а Кеноби крепко держал его за локоть, не позволяя упасть. Плюс ещё неугомонный Бинкс, заметив старого знакомого, бросился к нему наперерез, прежде, чем кто-то успел бы поймать его. Таким образом, в считанные секунды, гунган кинулся на шею Скайуокера и обхватив его руками, начал громко выкрикивать, обильно заливаясь слезами: - Эни! Эни! Твоя здесь! Твоя это видеть! Моя в ужасе! Моя страдать! Моя любить её! Энакин не стал отталкивать назойливого Джа-Джу, он был даже рад тому, что не он один так потрясён смертью Падме, а эти искренние слезы гунгана так же сделали свою дело и Скайуокер смог дать волю своим, выпуская острую душевную боль. Кеноби тоже не стал вмешиваться, он понимал, как это важно для Энакина, куда более, чем если бы он держал эмоции в себе, так он быстрее отойдёт и вернётся к нормальному состоянию. А сейчас пусть выплеснется и молча отошёл в сторону ждать своей очереди проститься с покойной и бросить на её гроб горсть земли. Когда же склеп был закрыт и процессия начала расходиться, чтобы затем встретиться в усадьбе Наберри за поминальным столом. Это будет ещё одним тяжким испытанием для измученной души влюблённого, увидеть своими глазами то место, где надеялся быть счастлив. Энакин готов был с первого взгляда полюбить планету Набу и уже сделал это в первый визит сюда только потому, что это была Её родина. То самое место, что навеки свяжет в его душе мысли о ней. Могло бы вызвать тысячи мыслей о том, как они могли бы быть здесь счастливы и как проводили бы время, а стало тем местом, где эти мечты умрут. Останутся навсегда, так и не сбывались, а тем, кто остался в этом мире придётся жить дальше, пускай это будет непросто, особенно поначалу. Оби-Ван знал об этом на собственным опыте и решил для себя помочь Энакину насколько это возможно и уже начал придумывать как.