Ручная работа

Конец октября в Сеуле знаменуется завывающими ветрами и холодным воздухом, пробирающим до мурашек. Оставлять открытым окно на целую ночь в такую погоду — что-то сродни самоубийству или, возможно, желанию превратить собственную квартиру в вытрезвитель. Минхо кутается в одеяло и соскальзывает с постели прямиком на ледяной пол, быстрыми перебежками достигая окна, чтобы закрыть его. То, что он должен был сделать вчерашним вечером, к слову. Возвращаться в постель нет смысла. Если Минхо не хочет опоздать на встречу с Верноном, то тем более. Он быстро принимает освежающий душ — на самом деле не такой уж и освежающий, но, учитывая его любовь к горячим ваннам, то можно и так сказать — и проверяет календарь, чтобы убедиться, что у него нет сегодня танцевальных классов. Минхо сосредоточенно пролистывает расписание, пока не натыкается на «массаж Хан Джисона!!! <3», отмеченное второго ноября. Он залпом осушает стакан воды и блокирует телефон, чувствуя, как текст, написанный им самим, задевает его эго. Он ждёт это второе ноября практически месяц — спору нет, Хан Джисон крайне востребован. Тяжело вклиниться в его график. Благо осталась всего одна неделя до их долгожданной встречи — Минхо категорически игнорирует тот факт, что для одного из них это сеанс массажа, а для другого — оплачиваемая работа. Ли покидает квартиру, чувствуя себя неуютно просто потому, что ему приходится выходить на улицу. Он угрюмо вбивает в GPS-навигатор адрес нужного кафе, в котором Вернон назначил ему встречу, и выезжает с парковки, включая радио лишь для фона. Минхо знал, что начал волноваться не просто так. Он, разумеется, всеми силами старался не накручивать себя, однако тот факт, что Вернон решил сообщить ему очередную новость не по телефону, а при встрече лицом к лицу, настораживал. Что ж, видимо, не зря. — Нет. — Послушай, у меня уже телефон разрывается от звонков и сообщений. — Всё равно. Мой ответ — нет. Вернон вздыхает. — Я не понимаю, почему ты отказываешься. В прошлый раз всё прошло отлично. — Я что, похож на учителя из школы искусств? Одно дело — дать мастер-класс, но регулярные занятия — это совершенно другое. Мне не нужен детский танцевальный кружок «Серпантин», с которым надо выезжать на конкурсы и получать сладкие призы. Все мои ученики прекрасно знают, чего они хотят, у них есть свои цели и своё дело. Взрослые люди, которые понимают, что такое профессиональный характер, смекаешь? Они сами выбрали меня в качестве учителя, сами записались. Занятия со мной — их решение полностью. Дети же идут по желанию родителей. Я не хочу возиться с ними и заниматься подобным дерьмом в принципе, — Минхо тяжело вздыхает и кладёт вилку на стол. Из-за разыгравшейся нервозности аппетит пропадает только так. — Во-первых, прекрати выдумывать. Минхо, не забывай, пожалуйста, что у тебя есть я. Ты не один в этом. Если бы я не знал, что мы не справимся вместе, то я бы не предлагал ничего подобного. Во-вторых, все условия диктуешь ты. Родители просто хотят, чтобы ты занимался с их детьми. Про конкурсы я впервые только сейчас услышал от тебя. — Вернон упрямо стоит на своём. — В-третьих, так называемый танцевальный кружок «Серпантин» принесёт тебе приличные деньги. Не ты ли хотел сменить машину? — У меня достаточно денег. Но, — Минхо выставляет палец вперёд. — Если у меня появится дополнительный заработок, который в любом случае уйдёт на восстановление нервных клеток, то я, честно говоря, не вижу в нём смысла. На мгновение подошедшая официантка прерывает их разговор, убирая со столика грязную посуду. Минхо даже за такой короткий промежуток времени успевает окунуться в собственные мысли. Всё снова упирается в деньги и только. Это единственная причина, по которой он вообще заставляет себя задуматься над тем, стоит ему соглашаться с Верноном или же нет. — Минхо, просто попробуй. Доверься сам себе, в конце концов. Ты можешь найти миллион причин, чтобы отказаться. Я это знаю. Но ещё я знаю, что ты отнекиваешься потому, что ты сомневаешься в себе. Ли прячет взгляд в тарелке. Ему не нравится говорить об этом. Никогда не нравилось. Ведь это так глупо. Когда Минхо танцует, он уверен в себе на все сто. Он, чёрт возьми, знает, насколько хорош. Но работа с людьми — это другое. Ему всегда кажется, что он может лучше, что он может по-другому, не так, а вот так, потому что вот так было бы лучше и какого чёрта он сразу это не понял — избавиться от такого зудения в голове не просто. Людям нужен результат. Даже при учёте чужих способностей, давать какую-либо гарантию всё ещё тяжело. И, хорошо, с этим Минхо научился справляться — как-никак, но он всё же варится в этом деле довольно давно. Он с первых занятий доходчиво объясняет про приложение усилий и требование достаточного количества времени для получения того результата, который ученики требуют от самих себя. Опять же. Что делать с детьми? Неизвестно. Минхо загоняется в тупик. — Как много желающих разрывают твой телефон? — тихо интересуется он. — Двенадцать. С учётом того, что я поднял цену. Как знал, что ты не согласишься просто так. Ли вздыхает. Он искренне волнуется из-за этого. Ему хочется сказать, как бесполезны и глупы все эти переживания, ведь он, в конце концов, взрослый человек, но это так не работает. Принижать собственные проблемы — последнее, что ему нужно. — Я… не знаю. Мне нужно подумать. Вернон осторожно улыбается. — По крайней мере, мы избавились от этого твёрдого «нет».

***

Минхо до побеления костяшек сжимает планшет и напряжённо вчитывается в пересланные сообщения родителей, желающих записать своих детей на его танцевальные занятия, и вздрагивает от неожиданного телефонного звонка. Он хмурится, понимая, что это ни Вернон, ни Хёнджин, хотя они двое единственные из его знакомых, кто предпочитает звонить, а не писать. С менеджером Минхо переписывается буквально прямо сейчас — Вернон продолжает стоять на своём, накидывая причины, по которым Ли обязан сказать «да». Хёнджин, в свою очередь, не так давно звонил с целью поделиться всеми прелестями массажа Хегё. Ли поначалу даже не понял, о ком речь, благополучно вычеркнув массажистку из памяти. Минхо тяжело вздыхает, замечая номер отца, высветившийся на экране. Он поднимает руку, чтобы взять телефон и ответить, но, вместо этого, решает подождать. Если отец не перезвонит во второй раз, значит, звонок не так уж и важен — Минхо всегда действует по такому принципу. Ли постукивает пальцами по губам, чувствуя нарастающее раздражение внутри. Встроенный рингтон на телефоне начинает казаться просто невыносимым. — Да блять, — выругивается он, когда отец всё же делает вторую попытку дозвониться до него. Минхо принимает вызов и включает громкую связь, небрежно отбрасывая телефон и складывая руки на груди. Он невольно принимает защитную позу. Его никто не видит, никого нет рядом, но он всё равно делает это. — Минхо? — Да. — Что ты планируешь дарить Хёнбину и Аните на помолвку? Ах, вот оно что. Ни тебе «здравствуй, сынок», ни «как дела» — элементарная вежливость, казалось бы. Это, вроде как, признаки приличия — мужчина мог хотя бы притвориться, что ему не всё равно на младшего сына. Минхо закатывает глаза, ядовито усмехаясь. Несмотря на то, что это второй звонок, он всё такой же бесполезный. Ему стоит поменять правило и брать трубку после второй попытки дозвониться до него. Может, даже после третьей. По крайней мере, с родителями точно. — Разве помолвка не в декабре? — Да, в декабре. — Не рановато ли задумываться над подарком? Какими ангелами становятся родители, когда дело доходит до Хёнбина, — вау, это определённо нечто. За окном октябрь, а они уже вовсю готовятся к помолвке старшего сына. На которую Минхо, к слову, идти и не собирается. Может, вышлет круглую сумму в конверте с приписанным стихотворением — кто знает. Может, закажет букет цветов. Хотя, если и закажет, то исключительно для Аниты. Она, по крайней мере, не ведёт себя, как кусок говна, в отличие от её жениха. В любом случае, у него достаточно времени для того, чтобы придумать отмазку и выслать утешительный подарок. Конечно, им всем ведь будет так грустно, если он не придёт. Ли скалится, борясь с желанием бросить трубку. — Для того, чтобы выбрать достойный подарок, требуется время. Или ты решил как обычно?.. — Как обычно что? — сквозь зубы. Отец вздыхает. — Я просто хотел узнать, что ты подаришь брату. — Нет, ты не просто хотел узнать, что я подарю ему. Ты позвонил, чтобы проверить, что я не выбрал какое-нибудь дерьмо, не так ли, папа? — Минхо, следи за языком. Помолвка — важное событие в жизни Хёнбина. Твоя мама предложила объединиться, чтобы ты не напортачил с подарком. Таким образом, получится общий презент от нас троих. Разве это плохо? Минхо, не моргая, упирается пустым взглядом в стену. — Делайте, что хотите. Просто вышлите мне чек позже, — он сбрасывает трубку и зарывается пальцами в волосы. Минхо прав — никто не будет грустить, если он не придёт. Он лишь сделает одолжение всей своей семье.

***

Неделя протекает, откровенно говоря, ужасно: Минхо плохо спит, плохо ест и плохо контролирует собственные мыслительные процессы. Сомнения из-за детских танцевальных классов, глубокие обиды на родителей — всё это так не вовремя наваливается на него. Минхо заполняет свободное время, чем только может, делает всё, чтобы не оставаться наедине со своей головой. Со вторника по четверг проводит индивидуальные занятия, в пятницу Хёнджин вытаскивает его в магазин электроники — они даже успевают поругаться из-за пассивности Минхо, но быстро примиряются, что, впрочем, неудивительно. Тем же вечером Ли получает сообщение от Сынмина. От кого: Ким Сынмин Слышал, что завтра у тебя будет массаж от Джисона

Вроде того

От кого: Ким Сынмин: Веди себя прилично Минхо слабо улыбается, глядя в телефон. Он искренне ждал этого, поначалу едва не писался кипятком, отмечая проходящие дни в календаре. К сожалению, на данный момент он не располагает таким высоким энтузиазмом к их встрече. Нет, это неплохо, разумеется, даже здорово, наверное, но в связи с его ежедневными разочарованиями что-то внутри, очевидно, угасло. Хотя… Ли солжёт, если скажет, что совсем не ждёт этого. Суббота отличается от других дней: Минхо чувствует себя значительно хуже. На вечер планируется встреча с родителями малышни в студии. Ли решает попробовать и дать шанс самому себе при условии, что пока не будет ничего официального — что-то вроде демо-версии танцевальных классов. По крайней мере, так ему будет относительно легче — в любой момент можно помахать платочком и распрощаться. Именно поэтому он выдвигает следующие условия на собрании: — Таким образом, первые занятия будут проходить в форме мастер-классов. Это делается для того, чтобы обе стороны, то есть вы, родители, и я, преподаватель, вскоре смогли прийти к общему решению. Мастер-классы подразумевают под собой обязательный результат. Благодаря этому, вы сможете оценить мою работу и убедиться в том, что это нужно или не нужно вашему ребёнку. Как вы уже знаете, посещение для вас свободно. Если мы придём к общему соглашению, то, разумеется, будут организованы регулярные групповые танцевальные занятия. Впрочем, на этом у меня всё. Минхо спокойно выдыхает, чувствуя выступившую испарину на лбу, но на появившиеся вопросы родителей всё же умудряется отвечать с улыбкой. Вернон также подбадривает его одним лишь своим присутствием и выдаёт клиентам некоторые бланки для заполнения. Часть тяжеленного груза спадает с плеч Минхо в тот момент, когда родители благополучно покидают его студию, благодарно кланяясь. Он неловко кланяется в ответ, краснея от столь явного внимания и уважения к своей персоне. Это действительно удивляет — то, как люди воспринимают его. Хотя, опять же, это даёт некоторую уверенность, что является хорошим знаком. Вернон вздыхает, качая головой, и бубнит: — Серьёзно, мне кажется, некоторым из них вообще всё равно, что они отправляют своих детей на танцы. Они просто пускают на тебя слюни. — Плевать, пока их кошельки обеспечивают мне покупку новой машины, — хмыкает Минхо. Это, кстати, довольно расслабляет — то, как большинство из родителей готовы заглянуть к нему в рот и извернуться так, лишь бы их ребёнок начал ходить на занятия. Складывается впечатление, что ему не нужно даже напрягаться и уж тем более прикладывать массу усилий, чтобы удивить их. Он бездумно перебирает бланки, ознакамливаясь с именами детей. Ли вздёргивает брови, замечая одно знакомое среди остальных — Мунвон. Он поднимает взгляд и хмурится с осознанием того, что одна из присутствующих женщин вполне могла оказаться матерью Мунвон. И подругой Джисона. Минхо даже не может отрицать тот факт, что сразу задумывается о возможном появлении Хана в его студии вновь. Вернон отвлекает его, тихо напевая: — Меркантильный ты человек, Ли Минхо. Именно поэтому ты мне и нравишься. — Нет, тебе нравится то, что ты тоже получишь с этого деньги. — Справедливо.

***

Второе ноября начинается с нудного дождя, стучащего в окна. Минхо тихо усмехается, распахивая шторы. Выглядит так, словно небо сдаётся, вместо Ли, и оплакивает его издёрганную душу — сам он не позволит себе этого. Ни одна слеза не упадёт с его глаз. Только не из-за этого. Минхо открывает окна, впуская в квартиру сырой, но свежий воздух. Он отслеживает время по часам и проводит небольшую уборку в квартире, чтобы подготовиться к приходу Джисона. Он не знает, почему делает это. Каждый раз, когда дело доходит до Хана, Минхо невольно становится самцом-охотником, желающим произвести хорошее первое впечатление. Это, конечно, забавно. Однако Минхо не спешит удивляться. Что ж, он всегда с уважением относился ко всем своим партнёрам, так что ничего особенного в подобном, вроде как, нет. В любом случае, как бы Минхо не пытался убедить себя в том, что его сердце — как и было со всеми остальными — не лежит к Джисону, мысли о нём слишком настойчивы, чтобы игнорировать их. Пожалуй, и в этом есть свои плюсы — Минхо напрочь забывает о собственных проблемах. Он принимает быстрый душ, пользуется любимым спреем для тела и аккуратно причёсывается, натягивая на голое тело футболку и короткие шорты, которые — Минхо стопроцентно убеждён — привлекут внимание к его скульптурным ногам. Ли включает телевизор, чтобы отогнать от себя сомнительное и несколько навязчивое желание отсчитывать минуты до приезда Хана. Не то чтобы он против, но гордость, очевидно, не позволит опуститься так низко. Минхо бездумно пялится в экран. Он внимательно следит за рассказом долговязого мужчины, вещающего о мощности пищеварительных змеиных соков, и ненароком понимает, что подобное определённо понравилось бы Джисону. Ли хмурится с осознанием того, что это как-то чересчур — так зацикливаться на ком-то, кто является для него не более, чем очередным сексуальным желанием. Минхо вздрагивает от неожиданного дверного звонка и проверяет время, чувствуя, как что-то резко подпрыгивает в груди. Он поправляет скатавшиеся шорты и, наконец, спешит открыть дверь. — О. В этот раз ты сам меня встречаешь, — первое, что говорит Хан, проскальзывая внутрь квартиры. Ли недоумённо вздёргивает брови. — В прошлый раз тоже был я. Разве нет?.. — В прошлый раз меня сначала встретил твой пьяный угар, — тихо смеётся Джисон, самостоятельно проходя в гостиную. — А потом уже ты сам. Минхо неловко чешет затылок, не комментируя оскорбительное выражение в свою сторону. Отчасти это правда, так что он лучше промолчит. Процедура одна и та же, ничем не отличается от прошлого раза. Единственное, что замечает Минхо, — неожиданно приподнятое настроение Джисона и его новая рабочая форма сиреневого цвета. Ли, очевидно, не останавливает себя от того, чтобы облизать искусительную стройную фигуру взглядом. — Какие пожелания на этот раз? — интересуется Хан, раскладывая массажный стол. — Я просто хочу расслабиться. — Тогда раздевайся, — кивает Джисон и уходит в сторону ванной. В момент, когда он возвращается, Минхо уже лежит на массажном столе, готовый получать удовольствие от волшебных рук массажиста. — Кстати, — неожиданно начинает Ли. — Помнишь, ты рассказывал мне про неудачный случай с клиенткой? Тогда, в моей машине, — на это Хан утвердительно напевает, роясь в сумке. — Ты сказал, что обычно даётся выбор — раздеваться полностью или нет. Почему в первый раз ты заставил меня раздеться полностью? Джисон игриво вскидывает голову, смахивая чёлку со лба. — Мне пришлось ехать к тебе в свой выходной. Ты меня, признаться, очень выбесил. Поэтому я решил хотя бы таким способом смутить тебя. И, кстати, глядя на твоё лицо тогда, думаю, у меня получилось. Минхо возмущённо надувает щёки. — Между прочим, ты и сейчас заставил меня раздеться. — С чего бы? Я сказал тебе просто раздеться, а не раздеться полностью. Так что это только твоё решение. Я на него никак не влиял, — Хан невинно хлопает глазами. Вопреки сомнительному утверждению, Минхо решает не продолжать спор и уткнуться лицом в стол. В этот раз массажист вновь предлагает включить сопровождающую музыку на фон, и Минхо не отказывается, наслаждаясь плавным инструменталом, подобранным Ханом. Он слышит, как щёлкает крышечка, и чувствует травяной запах, но решает не наглеть и не настаивать на использовании абрикосового масла. Ли вздрагивает, чувствуя прохладу травяного масла, и замирает в ожидании чужих рук. Поначалу всё идёт хорошо. Даже очень: с прикосновением чужих рук Минхо мгновенно плавится, подобно маслу, и периодически издаёт тихие вздохи, когда Джисон давит на особо болезненные точки с крепким нажимом. Боже, это то, чего он ждал целый, чёрт возьми, месяц. За этот промежуток Минхо выжал всего себя как эмоционально, так и физически, но прямо сейчас, спустя всего несколько минут после прихода Джисона, он чувствует себя потрясающе: словно его кровоток улучшается, нервные клетки восстанавливаются, на подоконниках распускаются цветы в горшках, солнце светит, птицы поют и… да. Именно так — не меньше. И, ладно, пожалуй, нет никакого смысла в отрицании — Минхо всегда придерживается этого. Он знает и прекрасно понимает, что Джисон действует на него по-своему. В отличие от друзей, бывших партнёров… Здесь есть что-то, что заставляет Минхо чувствовать себя странно. Да, пусть будет так. Ему, конечно, не так комфортно, как с близкими, не та доверительная обстановка, нет-нет. Однако в присутствии Хана — иногда, кстати, и без него — Минхо не может не думать ни о чём другом, кроме него. Это дико. Это отвлекает. Благо Ли изворотливый. Он решает так: пока мысли о Джисоне отвлекают его от переживаний, ну и ладно. Очень даже практично. Минхо действительно успокаивается. Пока что-то не щёлкает внутри него. Его слух перестаёт концентрироваться на музыке. Вместо этого, Ли начинает вслушиваться в крайне редкие и такие тихие, но чертовски приятные вздохи Джисона. Зря. Это снова происходит. Минхо в панике кусает губу, чувствуя, как летит прямиком в водоворот с бешенной скоростью. Назад дороги нет. Прикосновения Джисона больше не такие расслабляющие — теперь Ли кажется, словно его обжигают. Он осторожно ёрзает и вздыхает, отказываясь мириться с происходящим. Но до разума докричаться уже невозможно — в голове красочно всплывают все те разы, когда Минхо был на грани возбуждения из-за Хана. Ли чувствует себя незрелым мальчишкой, не умеющим контролировать ситуацию и держать самого себя в руках. В какой-то степени это ощущается, как полный, мать его, стыд. И всё бы ничего, но- — Окей, — Хан хлопает в ладони. — Можешь переворачиваться. Кажется, каждая клеточка тела Минхо вспыхивает красным. Он не знает, возможно ли это вообще, но, похоже, что, блять, да. — Не могу, — бормочет он куда-то в стол. — М? — Я, — Минхо вздыхает. — Не. Могу. Ему кажется, что он сжимается в одну точку в ожидании хоть какой-то реакции со стороны Джисона. Проходят секунды, но для Минхо они ощущаются как полноценные часы, когда Хан, наконец, начинает говорить: — Переворачивайся, Минхо, — Ли слышит этот низкий голос и чувствует, как позорно подрагивает его ещё мягкий, но достаточно заведённый член. А дальше всё как в тумане. Минхо тяжело дышит и жмурится лишь на мгновение, прежде чем послушно перевернуться на спину и выставить всего себя напоказ. Его взгляд мгновенно цепляется за Джисона, такого красивого и такого, блять… ого. Хвататься за крупицы здравого смысла становится бессмысленно тогда, когда Хан уверенно залазит на Минхо, удобно устраиваясь на его коленях и не на секунду не давая усомниться в стойкости массажного стола. — Ну что, красавчик, такой расклад тебя устраивает? А то, кажется, ты устал меня ждать. Всё, что может сделать Минхо, — кивнуть, отчаянно дыша. Он вцепляется в ляжки Джисона, оглаживая их. И, чёрт, как бы ни была прекрасна эта сиреневая форма, как горячо она не смотрелась бы на массажисте — её нужно снять. — Джисон, я- Ему не дают сказать и слова. Минхо распахивает рот на звучном вдохе и пальцами впивается в ноги Хана, когда тот бессовестно, не давая ни секунды на подготовку, хватает Ли за член своими скользкими руками. Минхо сжимает челюсть, не отводя взгляда от Джисона. Просто чёртово нечто. — О, хорошо, да? Я так нравлюсь тебе, что каждый раз ты просто не можешь устоять, — все эти разговоры безумно кружат голову. Джисон хорош: он шепчет комплименты, ускоряется в нужный момент, иногда сжимает и гладит, доводя Минхо, при этом орудуя только своими руками. Ли толкается бёдрами навстречу, чувствуя, как Хан непроизвольно подпрыгивает в такт за счёт его движений — что-то вроде лёгкой имитации секса. Боже, это только подливает бензина в огонь. Дыхание Минхо сбивается в момент, когда Джисон наклоняется вперёд, едва не сталкиваясь собственным носом с носом Ли. Минхо удерживает его за талию, крепко обнимая, и слегка приподнимается, чтобы, наконец, поцеловать, но Джисон отстраняется, не позволяя дотронуться до собственных губ. Ах, это так разочаровывает. Минхо едва не дуется, но Хан не даёт ему времени на обиды и давит большим пальцем на чувствительную головку. Ли охает, сдерживая себя от стонов, и крепко впивается пальцами в тонкую талию массажиста, шипя сквозь зубы: — Быстрее, — направляет он. — Вот так. Джисон не дразнит и делает так, как просит Минхо, умело водя кулаком. Одной ладонью он упирается в грудь Ли, с усмешкой сжимая, и прикусывает нижнюю губу — зрелище. — У тебя хороший член, — не без удовольствия комментирует массажист. Минхо слаб до таких безобразных фраз. Он так слаб, что без какого-либо предупреждения пачкает ладонь Хана, выгибает спину, хмуря брови и быстро моргая. Голова пуста, вся кровь отлила к промежности. Минхо слегка дрожит, но всё же приходит в себя, чтобы обратить внимание на Хана. Он хочет предложить себя, свою руку помощи, но растерянно приоткрывает рот, наблюдая за тем, как массажист немедленно соскальзывает с его колен на пол и уходит в ванную, оставляя Минхо наедине с собой. Ли тяжело ступает на пол и натягивает шорты, не заботясь о чистоте прямо сейчас. Он стирает сперму с живота футболкой и поднимает голову, когда Джисон возвращается в гостиную и начинает собирать массажный стол. — Что насчёт тебя?.. — хрипло выдаёт Минхо. Хан поворачивается к нему, стряхивая волосы с лица. — Нет необходимости. Времени нет, а у меня ещё есть клиент сегодня, — говорит он. — В любом случае, мне нужно домой. Придётся сменить костюм. Минхо, неловко почёсывая грудь, оглядывает сиреневую форму, замечая масляные пятна. Когда Джисон, собранный и готовый идти, стоит в коридоре, Минхо ничего не хочет, кроме как поцеловать этого парня. Его лишили этой прелести, и он не может не расстраиваться. Чувствуя себя полностью удовлетворённым, для хорошего финала ему не хватает только этого. — До встречи, — прощается Джисон и выпрыгивает за порог, лишая Минхо желанной возможности. Ли падает на диван, запрокидывая голову на спинку. Он рассматривает потолок, прокручивая в голове то, что только что произошло, и запоминая каждую, мать его, деталь. Это было хорошо. Так хорошо, что Минхо даже не смог понять в моменте, насколько чувствительным он стал от прикосновений Хана. Весь вечер он слоняется по квартире с мыслями о сидящем на его коленях Джисоне и впервые за всю неделю, наконец, засыпает спокойно.