Каннам, Сеул
— Я ещё в прошлый раз говорил тебе, что стоит убрать услугу выезда на дом. Но ведь ты никогда не слушаешь, упрямая задница. Словно в подтверждение собственных слов, массажист с силой мнёт ягодицы Джисона, заставляя того постукивать ногой об стол. Он издаёт протяжные «ой-ой-ой» и «ай-ай-ай», возмущённо оглядываясь через плечо. — Чтоб тебя, Феликс. — Чтоб меня что? — уверенно ухмыляется парень, разминая поясницу Хана. Джисон не отвечает, лишь сдавленно что-то бурчит и хмурит брови, утыкаясь лбом в скрещенные руки. — За это хорошо платят. Феликс закатывает глаза. — Серьёзно, Джисон? У тебя клиентов жопой жуй. Я уверен, что сейчас, когда ты будешь работать только в салоне, денег меньше у тебя не станет. Хан открывает рот, чтобы возразить, но, вместо этого, громко стонет и ёрзает на столе, когда Феликс вновь массирует его ягодицы. — Да что с тобой? А точнее, — он задумывается. — С твоей задницей. С одной стороны, Джисон хочет ответить, с другой — он не уверен, что выдержит степень смущения, а это, очевидно, накроет его с головой. — Обычные… синяки. — Упал что ли? — с искренним беспокойством интересуется Феликс. Джисон морщится, качая головой. Ну, как сказать. — А чего тогда? — массажист хмурится, останавливаясь. — Я… Это не совсем синяки. В одно мгновение смятение на лице Феликса сменяется дерзкой ухмылкой. — Засосы что ли? — О боже. Не заставляй меня говорить об этом, — жалобно стонет Джисон. — О чём? О том, что твой бойфренд покусал тебя за задницу? Откровенно, если Хан скажет «нет», это будет ложь. Ну, что он может поделать с тем, что Минхо любит кусаться? А ему самому нравится, когда кусают. У них отличный тандем, не так ли? — Он не мой бойфренд. — Как скажешь, — Феликс закатывает глаза. — А вообще, мистер. О таком, — он тычет пальцем в пострадавшие ягодицы Хана. — Нужно предупреждать массажиста. Тебе ли не знать. Джисон лишь игнорирует замечание и вновь утыкается лбом в ладони, тяжело вздыхая. Он вообще не любитель разговаривать во время массажа — ему хочется полностью сконцентрироваться на ощущениях тела, расслабиться и волшебным образом восстановить нервы, укрепить ментальное здоровье и наполниться позитивом. Феликс же не позволяет ему это сделать, надоедая упрёками и откровенными расспросами. И, конечно, как бы Хан сейчас не возмущался — он знал это. Знал, что Феликс именно так и будет себя вести. Он всегда такой — ну, что поделать? Однако он был единственным в массажном салоне, с кем Джисон чувствовал себя комфортно. — Я не знал, что будет больно, — о, теперь он оправдывается. Феликс хохочет. — Тогда выскажи своему бойфренду. Пусть больше так не делает. — Как я могу сказать ему «больше так не делай» после того, как сам просил об этом ночью? На просьбу Феликса оставить его без подробностей, Джисон победно усмехается и, наконец, полностью расслабляется на столе, зная, что как минимум на некоторое время массажист принципиально не будет заводить разговор, не желая углубляться в чужую постельную жизнь. Есть одно «но». Раз уж разговор зашёл о той самой ночи, когда Хана покусали… Чёрт, теперь он просто не может не думать об этом. Это было приятно. Горячо и терпко — ещё совсем свежие воспоминания крутятся в голове, вспыхивая яркими картинками. На самом деле они не так часто спят друг с другом. Однако каждый раз, когда они проводят ночь вместе, Минхо любит брать по-крупному. Ему нравится пробовать разное: играться с позами, оценивать темп, тестировать презервативы, пропускающие тепло, и, конечно, кусаться. У Джисона, если он будет честен, есть одна догадка на этот счёт, но за неимением твёрдой уверенности он не спешит делать какие-либо выводы. Минхо хорош в постели. Ладно. Он в принципе чертовски хорош. К такому, как он, не страшно испытывать чувства. По крайней мере, в этом Джисон точно убеждён. — Интересно, если я включу массажный пистолет и направлю на твою задницу, насколько сильно ты будешь визжать?***
Сеульский снег мокрый, противный и раздражающий. Джисона, например, очень сильно раздражает. Разве для этого он старался над укладкой? Для того, чтобы ветер и липкий снег всё испортили? Хан практически бежит, пытаясь как можно быстрее оказаться в нужном месте, но его старания заканчиваются плачевно — он, сам того не замечая, с ярой скоростью и силой в шаге топает по грязной луже и застывает, глядя на небо. Он жмурится на секунду, прежде чем смириться с происходящим, открыть глаза и оценить катастрофу: уродливо заляпанные штаны и точно такие же загаженные светлые кроссовки. Джисон глубоко вздыхает. Отвратительно. Он гневно трясёт ногами, словно это хоть как-то поможет ему, и вскоре плюёт на всё это, продолжая идти. Хан едва не закатывает глаза, чувствуя как в кармане куртки вибрирует телефон, но в любом случае берёт трубку, бегло замечая «Гарам» на ярком экране. — Да? — Ты же не забыл, куда нужно идти? Я звоню, потому что вдруг вспомнила, что ты та ещё рыбка Дори. Джисон возмущённо пыхтит: — Конечно, я помню. Я буквально уже был там. — Хорошо. Кстати, можешь не благодарить за это, — Гарам смеётся. — Пардон? — массажист хмурится. — За что? — За встречу с твоим горячим принцем. Джисон усмехается, замечая знакомое здание и смягчая шаг. — Поверь, мне не нужен кто-то, кто будет организовывать с ним встречи. — Боже мой, какой самодовольный, — Хан точно знает, что прямо сейчас его подруга закатывает глаза. — Не забудь про мою дочь, пока твой принц крадёт всё твоё внимание. И, к слову, ты опаздываешь. На это Джисон лишь недовольно ворчит и сбрасывает трубку, ещё раз оценивая свой внешний вид, разглядывая собственное отражение в зеркальных стенах здания при свете горящих фонарей. Откровенно говоря, так себе, но у Хана теперь нет ни выбора, ни выхода из этой ситуации. Он глубоко вздыхает и натягивает самую что ни на есть широкую улыбку, стараясь следовать когда-то вычитанному совету «пока ты не обращаешь на свои «недостатки» внимания, никто их не замечает». Грязные кроссовки и штаны определённо никакого отношения не имеют к так называемым недостаткам, однако легче от этого не становится. Джисон быстро юркает внутрь «Dance Genius Lab» и удивлённо вздёргивает брови, натыкаясь на режущую тишину. Он замирает на месте, сверяясь с часами и думая «неужели я так сильно опоздал?». Благо нет, не так сильно. Массажист неуверенно шагает вперёд, в сторону единственной открытой двери во всём коридоре, и по мере приближения начинает слышать тихие перешёптывания, различая в них голоса Минхо и Мунвон. — Можно я Вам заплету косички? — Может, лучше я тебе?.. — Но ведь плести косички мне не так интересно! Вы меня уже с ними видели, а я Вас — нет. Джисон тихо усмехается и заглядывает в студию, привлекая всё внимание к себе. Он мгновенно замечает сидящих на диване Минхо и Мунвон, вдобавок ковыряющуюся в волосах танцора. Глаза Минхо расширяются — очевидно, он не ожидал увидеть массажиста здесь. Джисон улыбается — он знает, что предстал сегодня в качестве сюрприза. Мунвон радостно подпрыгивает и несётся к нему навстречу, так по-детски доверчиво жмётся, наплевав на грязную и сырую одежду. Гарам, конечно, этого бы не оценила. — Хорошо выглядишь, — Минхо подрывается следом и подходит ближе, поджимая губы в немом ожидании. Мунвон скептично оглядывает Джисона. Обнять его — это, конечно, одно дело, но девочка ведь не слепа. Джисон кусает нижнюю губу. Он знает, что от его прежней укладки ничего не осталось, мокрые пряди волос липнут ко лбу, макияж, над которым он кропотливо работал, очевидно, растёкся, а про одежду вообще вспоминать не хочется. Однако Минхо безбожно лжёт и дарит эти красивые комплименты, что Джисону не остаётся ничего, кроме как верить ему. — Беги, переодевайся, красотка, — он направляет девочку и треплет её по голове, провожая взглядом. Минхо отходит в сторону, чтобы набрать холодной воды из кулера. Он выпрямляет широкие плечи и пьёт из пластикового стаканчика, точно глядя на Джисона. Хан неосознанно задерживает дыхание. — Почему не сказал, что придёшь? — Сюрприз, — Джисон пожимает плечами. Танцор подходит ближе. Его глаза светятся, когда он смотрит на Джисона, но вскоре этот чистый свет сменяется тёмным блеском, заставляющим кадык дёрнуться. — Хорошо выглядишь, — Минхо повторяется. — Ты уже говорил мне это. Хан небрежно пожимает плечами, и Ли качает головой, вмиг настигая его и прижимаясь вплотную. — Ты не понимаешь, — он разворачивает Джисона в сторону зеркал и просит взглянуть на собственное отражение. Да, Хан действительно не понимает: его плывущий макияж вокруг глаз, волосы, небрежно лежащие раздельными прядями, румяные от холода щёки и вечно согнутые внутрь стопы. Что Минхо здесь разглядел? — Даже если ты сам этого не видишь… Я бы тебя съел, Хан Джисон. Минхо, грудью прижимающийся к спине массажиста, наклоняется вперёд и оставляет мягкий поцелуй на горячей шее, прежде чем отстраниться — с минуты на минуту вернётся Мунвон. — Едем ко мне? Джисон хлопает глазами, словно выходя из транса, и без раздумий соглашается, кивая головой. Он догадывался, что Ли в любом случае не отпустит его просто так, но даже один процент сомнений «а что, если нет», зародившийся внутри, напрягал его. Что ж, теперь можно вздохнуть с облегчением. Минхо протягивает ему ладонь, и Джисон чувствует, как краснеет его шея, кажется, забывая обо всех своих волнениях. О грязных штанах тем более.***
— Вы используете органическое масло? — Да. — А оно увлажняет? — Да. — Антицеллюлитное? Джисон вынужденно улыбается. — Предлагаю Вам лично ознакомиться с составом массажного масла, которое предпочитают все мастера в нашем салоне, — он протягивает даме бутылёк. — Ладно, спасибо. Не нужно. Она, наконец, раздевается, несмотря на то, что сама у себя отняла уже часть оплаченного времени. Джисон моет руки, отворачиваясь от барышни, и тихо вздыхает, чувствуя покалывающую боль в висках. Он сбился со счёта числа клиентов на сегодня. Работать часами, успевая лишь приветствовать и провожать людей, лишь единожды прервавшись на обед по настойчивому зову Феликса — такое себе развлечение. Не всегда ему приходится проводить столько сеансов в день, но в связи с выходом двух массажистов на больничный появилась необходимость в том, чтобы раскидать часы между другими работниками. — Молодой человек, — женщина окликает его. — Могу я оставить нижнее бельё? Мне немного неудобно. Я привыкла быть с Минджу, но она, кажется, заболела. — Как Вам удобно. Но желательно расстегнуть верх, чтобы освободить спину. Она кивает, прежде чем добавить: — Не могли бы Вы поторопиться? Всё-таки время идёт. Джисон застывает в шаге от массажного стола и сдерживает себя от характерного вздоха, лёгким жестом приглашая даму принять лежачее положение. Он щедро льёт масло на ладони и осторожно начинает вести ладонями по телу женщины, подготавливая к массажу. Благо его действия и движения уже настолько отточены, что ему не приходится концентрироваться только на этом. Последнее, чего ему, конечно, не хватало сегодня — привередливая мадам, которая, кажется, всё ещё чем-то недовольна. И ведь она даже не последняя клиентка на сегодня. Последний — Минхо. Джисон был чертовски удивлён, когда увидел, что Ли с недавних пор решил записаться на массаж, заполнив графу своим именем едва ли не на каждый день. Хан, пусть и уставший, так или иначе, чувствует, как от предвкушения встречи что-то загорается внутри. Минхо теперь единственный клиент, — хотя Джисон не уверен, должен ли он продолжать так называть его — для которого всё ещё действует услуга «вызов на дом». Что самое любимое для Джисона в работе с Минхо — тело танцора. Дело в том, что Хан никогда в принципе и не обращает внимания на тела людей. Он часто замечает, что его стесняются. Хотя не столько клиенты стесняются его, сколько собственных тел. Порой это расстраивает — то, как люди относятся к самим себе. Хотел бы массажист сказать об этом каждому, сказать, что его не волнуют чужие тела и ему в принципе всё равно, кто и как выглядит, но, пожалуй, это было бы ещё более неуместно. Может, нет. Он, если честно, не уверен. С Минхо немного по-другому. Джисон знает его тело. Оттого и интереснее: он точно уверен, куда ему стоит надавить, где побольше приложить силы, а где просто пробежаться пальцами, и вуаля, Ли уже готов плавиться подобно маслу. Не стоит исключать тот факт, что каждый массаж с Минхо заканчивается тем, что танцор не может не крутиться на столе, ёрзая и желая более откровенных прикосновений. Ну а Джисон всегда даёт ему то, чего он хочет. — Мальчик, — барышня окликает его. — Как тебя зовут? Хан мысленно ругается. Ну, не любит он эти разговоры во время массажа: как и когда делают ему, так и тогда, когда делает он. — Джисон. — Джисон, — она смакует имя и слегка сдвигается на столе. — Могу я всё-таки снять бельё? Массажист слегка хмурится. — Э, да, пожалуйста, — он поднимает руки и слегка отходит, ненароком проверяя время. Осталось не более двадцати минут. Какое облегчение. Джисон замечает на себе взгляд. Он чувствует, как женщина смотрит точно на него, пока раздевается, и, о боже, это определённо неловко. Клиентка возвращается на стол, но не ложится на него как прежде, лишь садится, развернувшись передом к массажисту. — Джисон. Хан оборачивается. В голове его мелькает одно единственное желание. Пожалуйста, не говорите ничего странного. Я прошу. — Нравится? — женщина, до этого прикрывающая наготу, опускает руки и демонстрирует своё тело. — Простите? — Нравится? — Что нравится? — Джисон в секунде от того, чтобы убежать домой. — Я. Я тебе нравлюсь? Моё тело? Моя грудь? Хочешь?.. — она хватает его за руку с намерением предложить всю себя, но массажист, разумеется, сильнее. Джисон отшатывается, но мгновенно принимает невозмутимое выражение лица. — Предлагаю вернуться к массажу. — Мне наскучил твой массаж, мальчик. Хочешь, я тебе доплачу? — барышня настойчива. Джисон вздыхает. К такому он никогда не сможет привыкнуть. Люди вокруг продолжают сексуализировать массаж, и если мужчинам, работающим в салоне приходится сталкиваться с этим не так часто, то количество «недоразумений» среди клиентов, из раза в раз предлагающих секс или ещё что-то наподобие этого, у женщин определённо зашкаливает. Многие работницы надевают кольца, чтобы выдать их за обручальные, но и их наличие не всех, к сожалению, останавливает. — Это невозможно. Либо мы возвращаемся к массажу, либо заканчиваем. — Уверен? Джисон молчит, поскольку свой ответ он уже дал. И он не изменится. Женщина меняется в лице буквально через пару секунд. Она недовольно поджимает губы и поднимается со стола, чтобы начать одеваться. Джисон отворачивается — он всегда делает так, стараясь не смущать клиентов. Он не знает, помогает ли это, но хотя бы пытается. Джисон ждёт язвительное высказывание в свой адрес на прощание, но благо всё, что он слышит — хлопок дверью. Массажист вздыхает, прикрывая глаза и опираясь бедром на подоконник. Хуже привередливой мадам могла оказаться только привередливая мадам, желающая отхватить его член. Ах да, именно она только что отсюда и ушла. Джисон вздрагивает от внезапного стука в дверь. — Войдите. — Всё нормально? — Феликс просовывает голову в проём. — Дамочка вылетела от тебя с явным желанием кому-нибудь отгрызть голову. Джисон вздыхает. — Она сказала что-нибудь? — Нет. Просто ушла, — Феликс проходит внутрь, оглядывая друга. — Что-то случилось? Хан качает головой, подходя к раковине. Он смачивает руки, прежде чем с особым усердием начать их намыливать. — Недоразумение. Второй массажист понимающе тянет «м-м». Да, недоразумение. Именно так они и называют подобные инциденты в кругу мастеров салона. Феликс помогает убраться, и всё, на что хватает Джисона, — благодарная улыбка. — Вызвать тебе такси домой? — на это Хан отрицательно качает головой. — Не домой? Куда это ты намылился? — К Минхо. — О-о. Тогда береги свою задницу. Джисон фыркает, прежде чем тихо начать смеяться. Кажется, впервые за этот день. Они не спеша убирают рабочее место Джисона, прежде чем вместе выйти из салона, встречая приятный холодный воздух. Снег сегодня не падает, лишь лежит скопившимися маленькими сугробами, что, скорее всего, через какое-то время растают и превратятся в кашу. Ну, а пока это не произошло, Хан позволяет себе насладиться вечерним видом, вдыхая полной грудью. Он проверяет телефон, замечая сообщения от Чанбина с вопросом «к кому идём на этих выходных?» и от Минхо с кучей сопливых смайликов, которые он отправляет только тогда, когда становится слишком требовательным до чьего-либо внимания. Ладно. Джисон и сам знает, что Минхо требователен только до его внимания. Он быстро прощается с Феликсом и прыгает в такси, окончательно расслабляясь в тёплом салоне автомобиля. Ли Минхо: Через пятнадцать минут начнётся какой-то выпуск про акул Так что тебе стоит поторопиться О боже, Джисон, ты опоздал Но обещаю, я буду внимательно смотреть, чтобы всё тебе пересказатьЕсли это выпуск про нападения акул, то увы, я его уже смотрел
Ли Минхо: То есть я сейчас намеренно травмировал себя, слушая про то, как акулы откусывают целые человеческие конечности? Тебе повезло, что ты нравишься мне, Хан Джисон, иначе я бы это просто так не оставил Из такси Джисон выпрыгивает с куда более жизнеутверждающим настроем, в отличие от того, что было на работе. Он неторопливо добирается до нужной квартиры и стучит в дверь, кусая губу в ожидании. Минхо встречает его в одних шортах, с влажными волосами и красной кожей. Он хватает полотенце, перекинутое через плечо и взъерошивает им и без того спутанные волосы, попутно успевая тянуть Хана за собой вглубь дома. — Проходи. Я не успевал по времени, поэтому просто решил пожарить мясо. Из сладкого… Чёрт, по-моему, у меня ничего нет, — Минхо ворчит, усаживая Джисона за барную стойку, и идёт дальше, проверяя содержимое холодильника. — А, нет. Есть. Мороженое со вкусом тирамису. Тебе, кажется, такое нравится. Массажист удивлённо хлопает глазами. Любит же Минхо ввести его в ступор. В Джисоне сейчас ведут борьбу две стороны: одна, которая пытается подобрать слова благодарности, и другая, в которой бурлит желание просто взять и зацеловать Ли. Решение находится само: Минхо просит Джисона переместиться на диван, накрывает стол на двоих, суетится и всё время что-то бормочет себе под нос, пока массажист наконец не берёт его за руку. Джисон мягко целует его, задерживается губами всего на пару секунд, словно замедляет время и передаёт немую просьбу не беспокоиться ни о чём. Минхо улыбается. Джисон чувствует, как с течением времени его плечи расслабляются, и, в конце концов, он позволяет себе выдохнуть после столь утомительного и долгого дня. О нём заботятся, его в любой момент готовы приласкать — Джисон это чувствует, он видит это своими глазами и вновь убеждается в том, что выбрать Минхо — правильно. Хан поворачивает голову, ощущая пристальный взгляд на себе. Танцор выглядит так, словно хочет что-то сказать, а если быть точнее, то он явно хочет сказать что-то непристойное, но вдруг застывает и широко распахивает глаза. — Ты хочешь переодеться? — Минхо оглядывает рабочую форму массажиста и хлопает ладонью по своему лицу. — Я должен был спросить раньше. Тебе, наверное, неудобно в рабочем. Хан хмурится. — Переодеться? На самом деле сменить одежду было бы как никогда кстати, однако Минхо всё ещё внесён в список клиентов на сегодня, а это значит, что для Джисона работа ещё не закончилась. — Почему бы и нет? — Минхо наклоняет голову. — Я думал, ты останешься на ночь. Джисон издаёт тихое «оу». — На ночь? — А что, Хан Джисон, — Минхо усмехается. — Ты приехал ко мне просто поужинать? Хан фыркает. — Ты тот, кто оплатил сеанс на сегодня. Тебе повезло, что ты нравишься мне, Ли Минхо, а то просто, чтобы ты знал, указанное тобой время практически истекло, — он кидает взгляд на настенные часы. Танцор хмурится, пока наконец не осознаёт сказанное. — А, ты об этом. Массаж. Точно, — он кусает губу. — В любом случае, одно твоё присутствие расслабляет меня и избавляет от напряжения. Так что пропустить один сеанс не так уж и страшно, верно? Джисон игнорирует то, как стремительно тепло подкрадывается к его щекам, и качает головой. — Ты серьёзно? — Вполне. — Подожди, но… В таком случае мне стоит вернуть тебе деньги. Минхо удивляет ещё больше: он тараторит «нет-нет-нет» и размахивает руками. — Давай лучше посмотрим на твоих акул. Этим вечером Джисон безукоризненно потакает танцору, хотя и сомневается в том, стоило ли вообще соглашаться с ним. Однако Минхо настойчив. Он довольно быстро и умело переводит тему, любезно предлагает свои шорты-бермуды и тонкую кофту с длинным рукавом, любуется Джисоном в своей одежде, хлопает по заднице, и, в конце концов, не оставляет ни единого шанса. Они нежатся в объятиях друг друга весь вечер, смотрят какой-то психоделический второсортный ужастик, много целуются и скользят ладонями по телам друг друга, практически не обращая внимания на фильм. Их интересует лишь то, как быстро побегут мурашки по коже от прикосновений и насколько сильно собьётся дыхание, если не отрываться друг от друга на протяжении нескольких минут. Перед сном два выпитых бокала хорошего вина служат не только действенным снотворным, но ещё и развязывают язык: Джисон, вот-вот готовый начать клевать носом, вдруг вспоминает о недоразумении, произошедшем на работе. Он рассказывает об этом Минхо и, видя, как тот раздражается, пожимает плечами, мол, такое в его практике не впервые, что, к слову, не меняет ситуацию, и Ли бесится лишь сильнее. — Значит ли, что эта барышня теперь в чёрном списке салона? Джисон поджимает губы. — Ну, не совсем. В качестве моей клиентки — да, ко мне она больше попасть не сможет. Однако всё зависит от Минджу, её постоянной массажистки, или от других мастеров. Если кто-то согласится её принять, конечно. Минхо вздыхает. И строго решает для самого себя: — Никому не позволю тебя обижать. Уже позже массажист засыпает, чувствуя, как его плечи осыпают мелкими поцелуями. С крепкими руками на талии. Без лишних мыслей. Пусть он так и не провёл сеанс массажа, но если Минхо не против, то всё в порядке, правда? Так Джисон и думал, пока это не начало повторяться. Поначалу Хан едва замечает — то, как Минхо завуалированно отказывается от массажа, ссылаясь на самые нелепые причины. Каждый раз, когда Хан приезжает к нему домой, его встречает горячий ужин, приготовленный горячим мужчиной, распростёртые объятия и… В общем, массаж от Джисона, очевидно, не ждут. В один из таких вечеров, когда Хан приезжает к танцору с раскладным массажный столом и сумкой, в которой были сложены крема и масла, Минхо, хлопая глазами, предлагает оставлять все эти «массажистские штучки» в салоне. На вопрос «почему?» он лишь жмёт плечами и стоит на своём, говоря о том, что его собственный диван вполне подойдёт для массажа, а Джисон, если ему будет неудобно стоять, может просто сесть его задницу. Им уже не впервые такое практиковать, верно? К слову, в следующий раз, когда Хан, пусть и с большим сомнением, но приезжает к Минхо буквально с пустыми руками, он не делает танцору массаж вообще. Ни на диване, ни на полу — нигде. Вместо этого, Джисона трахают навесу, и, по крайней мере, на одну ночь все вопросы точно ускользают из его головы. Но ненадолго. — Минхо, скажи мне, какого хрена? Ли напрягается и хмурит брови от внезапно строгого тона Хана. — Ты платишь мне за каждый вечер, что я провожу здесь. Но я так ни разу и не сделал тебе массаж. Так скажи мне, что, по-твоему, происходит? Минхо застенчиво улыбается, и, вау, такой реакции Джисон не ожидал точно. — Признаюсь, — он поднимает руки вверх. — Я хочу, чтобы ты чаще проводил время здесь. — Но ты же понимаешь, что для этого тебе не нужно платить мне? — Да, но таким образом я хотел разгрузить тебя от работы. Брови Джисона лезут на лоб. И сердце его стучит чуть сильнее. — Ха? Минхо опускает взгляд. — Некоторые из твоих клиентов на работе сводят меня с ума. Так почему бы мне не стать твоим постояльцем? Как я и говорил, одно твоё присутствие расслабляет меня. Да, я плачу за это деньги, но лишь потому, что я буквально занимаю твоё рабочее время. Ты мог бы провести ещё один сеанс в салоне, но, вместо этого, ты у меня дома. Я всегда жду тебя, — он держится уверенно, но его бегающий взгляд по лицу Джисона в поиске какой-либо реакции очевиден. — Меня это вполне устраивает, тебя, надеюсь, тоже. Прости, если ты против. Пожалуй, мне сразу стоило сказать о своих планах. Джисон качает головой. Всё это звучит, как самая сладкая сказка, конечно. Очень вкусно и прелестно. Отказаться от такого — сделать самого себя дураком. Однако чувство сомнения, подсказывающее ему, что согласие — не самое правильное решение, чешется внутри. — Ты идиот, Минхо, — массажист улыбается, в любом случае не скрывая благодарности. Он нежно льнёт к плечу и жмётся ближе, целуя в ложбинку между плечом и шеей. — Я подумаю над этим. Но давай договоримся об одном — говорить о таких вещах заранее. Минхо целует его в макушку. — Как скажешь, Джисон.***
«Мужички»
Чан: предупреждаю, что завтра не получится собраться у меня. Приезжают родители, а они засыпают где-то в шесть вечера, так что не думаю, что есть смысл приходить вообще Чан: кроме Джисона, конечно. Тебе надо прийти и забрать сладости, которые они привезли Джисон: я ща описаюсь от счастья Джисон: ждите меня сегодня после работы Сынмин: ну, насчёт собраться… условно можно было бы ко мне, но я планировал сегодня не задерживаться из-за завтрашней смены на работе Сынмин: так что, если у меня, то только при условии, что вы все в девять выметаетесь на улицу Чонин: иу Хёнджин: у меня есть предложение Хёнджин: квартира Минхо Чанбин: о как бы мне хотелось посмотреть на место, где Джисон всё время пропадает Джисон: ха-ха, тогда готовься подтирать слюну Чан: о! И мне бы хотелось посмотреть Хёнджин: Минхо, не делай вид, что ты не читаешь сообщения прямо сейчас Минхо: я читаю Хёнджин: ну наконец-то Минхо: и я отказываюсь Хёнджин: да бля Хёнджин: что, если я подговорю Джисона встать на мою сторону? У тебя не будет шансов Минхо: о боже Минхо: я подумаю Хёнджин: что и требовалось доказать Минхо: но Хёнджин: … Минхо: никто не уйдёт от меня, пока квартира не будет вылизана Хёнджин: без проблем, дружище. Зато теперь я понял, как тобой можно крутить Чан: это мило! Джисон: у меня есть вопрос Джисон: вы не против, если я приведу своего друга? Он давно хотел с вами познакомиться, и я думаю, что это хорошая возможность. Что думаете? Сынмин: у тебя есть друзья, кроме нас?.. Джисон: ха-ха Чан: мне кажется, все за! Но поскольку это квартира Минхо, последнее слово за ним, я полагаю? Минхо: странный вопрос. Пусть твой друг приходит, Джисон Джисон: славненько! Тогда я сейчас напишу ему и обрадую Хёнджин: мне надо знать его имя заранее, пока я трезвый, так что будь добр, Джисон, просвяти Джисон: его зовут Феликс***
— Минхо… Ты не должен был. Джисон оглядывает накрытый стол, качая головой. — Я не знал, как мне стоит подготовиться, поэтому вот, — Минхо пожимает плечами. — Подготовиться? Чан обычно максимум покупает заранее выпивку. Чанбин приносит настолки. А у Сынмина вообще подготовка заканчивается на том, что он просто приходит. — Но здесь будет твой друг, и я подумал, что мне стоит сделать что-то особенное? — признаётся Ли, заставляя массажиста застыть на месте. В ответ Джисон не находит нужных слов. Это приятно. Это безумно приятно. Минхо всегда такой — слова утаивает, не говорит, но делает, заставляя Хана чувствовать себя окутанным заботой и вниманием. Заставляя чувствовать себя любимым. Минхо глядит на него исподлобья, хлопая ресницами и проницательно наблюдая за реакцией — он всегда так делает. Словно ему нужно знать, что он не ошибается и поступает правильно. И Джисон на реакцию не скупится: жадно обвивает шею руками и жмётся щекой к щеке, вдыхая едва заметный, но приятный и уже вполне хорошо знакомый запах дома. — Ты делаешь очень много для меня и моих друзей, — тихо шепчет он, словно в этой квартире есть ещё кто-то, помимо них двоих. — А всё, что я делаю для тебя, так это массаж. От которого ты и так в последнее время отказываешься. Ли усмехается. Он качает головой и откидывает её назад, прикрывая глаза, прежде чем упереться собственным лбом в чужой. — Если бы ты только знал, Джисон, — танцор целует нежно и медленно. Им нельзя пускаться во все тяжкие — скоро придут остальные. Минхо ведёт массажиста в свою спальню и, уже не спрашивая, вручает домашнюю одежду. Джисон мягко улыбается, глядя на чёрный пижамный комплект, который прежде лежал на постели — похоже, танцор подготовился основательно. — Это приглашение остаться на ночь? — Хан игриво вздёргивает бровь. — Может быть. Джисон переодевается и разглядывает себя в зеркале, замечая предательски красные щёки. Факт того, что только он и Минхо будут одеты в домашнее, выглядя как самая настоящая семейная парочка, встречающая гостей, чертовски смущает. И, возможно, вызывает привыкание. — Хорошо выглядишь. Забавно — то, как Минхо даже не пытается скрыть, что ему нравится видеть Джисона в своей одежде. — Определённо. И, кажется, у Чанбина будет отличный повод подразнить меня. Минхо фыркает, но буквально через секунду ойкает от раздавшегося стука в дверь. Он заглядывает в глазок. — К слову, а вот и он. Джисон закатывает глаза, встречая крайне довольного Чанбина, держащего пакет, гремящий бутылками. Он беспардонно лезет обниматься, стискивая каждого по очереди свободной рукой. От него приятно веет морозом и свежим парфюмом — всё ничего, если бы не снег, падающий прямо с его капюшона на шею мгновенно взвизгнувшего массажиста. — Ну что ж, — возомнивший себя критиком Чанбин оценивает квартиру Минхо, задумчивым взглядом скользя по каждой поверхности и с умным видом кивая головой, словно кому-то не всё равно на то, что он скажет в принципе. К слову, он даже успевает заглянуть в спальную комнату и прилечь на заправленную пледом постель, мгновенно утопая в мягкости матраса. — Недурно, Джисон, скажи? — Чанбин усмехается, глядя на друга, закатывающего глаза. — Тебе ли не знать. Массажист, не жалея силы, лупасит его подушкой. Чуть позже присоединяются остальные: Чан, с порога начинающий расхваливать Минхо за подготовленный стол, Хёнджин и Сынмин, встретившиеся на лестничной площадке и начавшие спорить из-за какой-то мелочи, и Чонин, со скромной улыбкой вручивший коробку с тортом Минхо. Феликс немного задерживается. И именно поэтому, как только он наконец приезжает, то прямо с порога рассыпается в извинениях, жалобно глядя на каждого. Джисон фыркает, подталкивая друга в спину. Феликс — очаровательный парень. Едва не мгновенно он находит язык с каждым, и это неудивительно. Он делает искренний комплимент накачанным рукам Чанбина, восхищается парфюмом Хёнджина, находит в Чане родственную душу, заводит разговор с Чонином и Сынмином и, вообразив себя отцом Джисона, жмёт руку Минхо, приговаривая «ах, тот самый». Хан пихает его локтём. — Что? Я что-то не так сказал? — Если ты хоть раз заставишь меня краснеть, — Джисон шепчет прямо на ухо Феликсу. — То готовься к мышечному защемлению в следующий раз, когда я буду делать тебе массаж. Чанбин, будучи самым нетерпеливым до того, чтобы опробовать каждое блюдо, тянет всех к столу и восхищённо потирает ладони. — Кто всё это приготовил? — искренне удивляется Феликс. Джисон гордо кивает в сторону Минхо. — Это так здорово! Наконец, мой друг, ты встретил того, кто будет готовить тебе. Ты же просто безнадёжен на кухне. Вместо того, чтобы театрально ахнуть и возмутиться, Хан лишь криво усмехается, складывая руки на груди. — Да. Минхо прекрасно готовит. — Что, даже лучше меня? — Феликс тычет Джисона в бок и тихо смеётся. Хан цокает, но в любом случае улыбается, пока не замирает, замечая настороженный взгляд тёмных глаз. За столом Джисону остаётся место напротив Минхо и вместе с этим по правую руку от Феликса. Чан заводит разговор, начиная издалека, рассказывая что-то о своих родителях, приехавших спустя долгое время. Практически все оказываются вовлеченными в это, за исключением Феликса, Джисона, Минхо и, может быть, Чонина, не так давно присоединившегося к их компании в принципе. Минхо на Джисона совсем не смотрит. Хан периодически хмурится, замечая откровенное игнорирование своей персоны, и даже легко подталкивает танцора под столом, но в ответ получает лишь секундный беглый взгляд ничего не выражающих глаз. Феликс, сидящий рядом, часто смеётся, кладя голову на плечо массажиста, и кажется вполне спокойным, может быть, за исключением редких касаний, которые он передаёт Джисону, чтобы найти тактильную поддержку и убедиться, что у него здесь есть так называемая «подушка безопасности». Хан искренне рад видеть друга таким. Словно Феликс точно попал в свою среду обитания. Единственное, что оставляет Джисона в напряжении — Минхо. Минхо, его чёртовы надутые губы, тарабанящие по столу пальцы и сжатая челюсть. Очевидно, он на что-то обижен. Но, похоже, чтобы узнать, на что именно, Джисону придётся догадываться и тыкать пальцем в небо. В момент, когда Феликс делает комплимент готовке Минхо, а в ответ танцор посылает ему натянутую улыбку, едва удостоив взглядом, Хан еле сдерживается от того, чтобы не запустить мандарин прямо в его угрюмое лицо. Массажист отвлекается лишь тогда, когда его упоминает в разговоре Чанбин, смеющийся над шуткой Феликса: — А ты неплох! — говорит он. — Джисон, почему ты не познакомил нас раньше? Феликс отвечает за него, кладя ладонь на бедро. — Мы на самом деле не так уж близки, но- — Я бы не сказал. Минхо, кажется, впервые за этот вечер вкладывает свою лепту и тем самым заставляет Феликса издать тихое «оу». Массажист закрывает рот и осторожно смотрит на Джисона, пытаясь найти поддержу. Хан этого не замечает — он смотрит только на танцора и вздёргивает бровь с невысказанным вопросом «какого чёрта?». — Прошу прощения, — Ли с противным скрипом отодвигает стул, хмуря брови, и стремительно шагает в сторону кухни. Джисон подрывается за ним, ничего не говоря застывшим друзьям. Минхо — тот, кто должен объяснить своё поведение, а не он. На кухне Хан натыкается на напряжённую спину Ли, руками опирающегося на раковину и включившего воду, кажется, без какой-либо надобности. — Что с тобой такое? — Джисон останавливается в метре от него. Минхо не поворачивается, проводя ладонью по лицу. — Джисон, зачем ты пошёл за мной? — Поговорить, очевидно. Ты весь вечер игнорируешь меня. Даже не смотришь. Я что-то сделал не так? — массажист складывает руки на груди. — Потому что если да, то ты должен мне сказать об этом. — Всё в порядке. — Это не так. И не пытайся доказать мне обратное, — он твёрдо стоит на своём. — Что случилось? Почему ты так себя ведёшь? — и добавляет, чуть смягчившись: — Минхо, посмотри на меня. Танцор всё же разворачивается, угрюмо глядя из-под спадающей на глаза чёлки, и от одного его вида Джисон уже не кажется таким уверенным. Хотя он в любом случае выпытает всё то, что ему нужно. — Я не хочу говорить об этом прямо сейчас. — А когда ты предлагаешь? Когда все уйдут? Ну, и что по-твоему изменится? Нам и сейчас никто не мешает. Лучше разъяснить всё прямо сейчас, — Джисон взмахивает руками. — Это заставляет меня нервничать. — Твой друг тоже заставляет меня нервничать, — Минхо вскидывает голову, поджимая губы. — Пардон? — Кажется, вы довольно близки. — Само собой. Мы работаем вместе, — Хан прищуривается. — К чему ты ведёшь? Минхо открывает рот, чтобы что-то добавить, чтобы дать ответ, может быть, наконец более ясный, чем остальные, но прерывает себя и вздыхает, качая головой. Он рассеяно почёсывает заднюю часть шеи, а глаза его словно меркнут. Массажисту хочется заныть «ну нет же, нет-нет-нет». — Ты ревнуешь? — Да. О. Вот как. Честно говоря, Джисон не ожидал такого быстрого и непоколебимого ответа. — Но почему? И… к кому? К Феликсу? — Да, Джисон. Ты всё правильно понял, — Минхо глубоко вздыхает. Он выглядит так, словно в любую секунду готов начать обороняться и защищаться. Но разве Джисон на него нападает? — Я ревную тебя к нему, потому что… Потому что я не знаю. Это глупо. Прости меня. — Ты чувствуешь себя плохо из-за этого? — Не плохо. А отвратительно, — танцор криво усмехается. — Знаю, я не должен себя так вести. Джисон кусает губу, делая шаг вперёд. Признаться, ничего приятного в этом нет. Ему не нравится, когда его ревнуют, определённо. Но хуже этого лишь то, что самому Минхо ни каплей не легче. — Минхо, — массажист осторожно кладёт ладони на его плечи, мягко разминая напряжённые уже не от работы, а от нервов мышцы. — Я ведь единственный, кого Феликс хорошо знает здесь. Разумеется, он цепляется за меня как может. Но ещё пару таких встреч, и ты увидишь, как он будет липнуть к каждому. К тебе в том числе. Поверь мне. Минхо тихо вздыхает. Его глаза горько блестят, и Джисон пытается исправить это, прижимаясь собственными губами к чужим. В голове гудит: надо успокоить, заставить его чувствовать себя лучше и поцеловать. — Прости меня, — ещё раз шепчет Ли. Оставшееся время протекает в корне по-другому. Поначалу, конечно, это немного неловко — после их возвращения Минхо приходится извиняться, но только этим он и ограничивается, не желая что-либо объяснять. Чуть позже, когда атмосфера наконец становится привычной, танцор играется с Джисоном под столом — они пытаются наступить друг другу на ноги, но вскоре прекращают, когда массажист больно ударяется коленом. Они практически не отрывают друг от друга взгляда, и Феликсу приходится пихать Джисона, чтобы вернуть его в реальность и заставить присоединиться к разговору. Такой расклад Хана вполне устраивает. Спустя ещё некоторое время, когда друзья постепенно начинают расходиться по домам, начиная от Сынмина, уехавшего ещё в половину девятого из-за завтрашней рабочей смены, до Чанбина, не желающего покидать квартиру с прекрасной спальней, Минхо и Джисон наконец остаются наедине. Они недолго разговаривают, больше целуются и пытаются наверстать упущенное сегодняшнего дня, но в любом случае массажист не оставляет Ли в покое, пока не убеждается в том, что теперь всё точно в порядке. Теперь, когда он весь во внимании танцора, окутан его заботой и лаской, всё на своих местах.***
Тринадцатое декабря подкрадывается незаметно. Благо у Джисона всё заранее схвачено и подготовлено, начиная с огромных букетов для молодожёнов, собранных на заказ, и заканчивая собственным ювелирно выглаженным костюмом: сегодня он планирует выглядеть не менее, чем шикарно. Важность сегодняшнего дня оседает на плечах массажиста дурной тяжестью. Да, это здорово — помолвка и всё такое, но это также означает и то, что Джисон встретится со всей семьёй Минхо сразу. Не то чтобы ему есть чего бояться — нет, определённо нет. Накануне танцор очень долго настаивал на том, что у Джисона нет причин волноваться от слова совсем. Начиная с того, что отношения Ли и его семьи — чистая формальность, и заканчивая… в принципе этим и заканчивая. Было бы славно, если бы этих людей действительно не волновала личная жизнь Минхо — может быть, это грубо, очень-очень грубо, но зато в таком случае сердце Джисона точно будет в покое. Тот факт, что его будут осматривать, оценивать, а потом, скорее всего, ещё и обсуждать, очевиден. Разумеется, это хоть и немного, но тревожит. Как бы Минхо не утешал Джисона, как бы Джисон сам себя не утешал — он не сможет вздохнуть с облегчением до того момента, пока наконец не встретится с семьёй Ли и не поймёт, что беспокоиться действительно не о чем. Время близится к пяти. За окном стремительно темнеет, и валит снегопад, что, кажется, так и норовит испортить Джисону укладку. В момент, когда массажист недовольно пыхтит и натягивает капюшон куртки на голову, чтобы попытаться спасти причёску, его телефон звонит, а на экране высвечивается «Будущий муж» (это произошло спонтанно — Чанбин планировал лишь проверить, что он по-прежнему записан у Джисона как самый высокий и красивый мужчина, но кто же знал, что он решит внести собственные поправки, изменив сухое «Ли Минхо» на «Будущий муж». Что ж, рука Хана так и не дрогнула, чтобы поменять это). Джисон проводит пальцем по экрану, отвечая на звонок, и извиняющимся голосом бормочет: — Я уже бегу. В ответ он получает терпеливое «Не спеши», но в любом случае спешит, хватает красный и белый букеты, едва не дрожащими от нервов руками запирает дверь и вызывает лифт, дёргая ногой в ожидании. На секунду он позволяет себе зарыться носом в один из душистых букетов и вдохнуть сладкий аромат цветов, словно останавливая время. Пусть всего на мгновение, но это успокаивает его. Выбегая из дома, Джисон успевает прочувствовать погоду на себе — холод пробивает до дрожи, а морозный ветер так и хлещет, раздавая пощёчины направо и налево. Массажист неприятно щурится, сквозь снег топая до нужного автомобиля. Он наклоняется к окну, прижимая букеты к себе, чтобы хоть как-то их защитить, и всем видом показывает, что ему нужна помощь. — Боюсь представить, сколько всё это стоило, — Минхо с сомнением косится на цветы, выходя из машины. — Я же говорил, что тебе не стоит тратиться. Джисон качает головой, мягко цокая. — Не переживай. Всё не так плохо. Для меня в цветочном всегда есть хорошая скидка, — он следит за тем, как Ли старательно возится с букетами, пытаясь аккуратно сложить их на сидении. Танцор выпрямляется, с хитрым прищуром глядя на Хана. — А ты значит там постоянный клиент? Много, кому даришь цветы? — Нет, — Джисон хмурится лишь на мгновение, прежде чем пожать плечами с лёгкой улыбкой на лице. — Мне просто очень нравятся живые цветы, поэтому я часто покупаю их домой. — Буду знать. Минхо одаривает его многозначительным взглядом, таким, что заставляет Джисона непроизвольно осознать одну вещь: теперь его дом однозначно будет оккупирован цветами. С подачи танцора, разумеется. Уже в автомобиле Джисон довольно елозит попой на сидении — похоже, Минхо специально включил подогрев заранее — и расслабляется всем телом. — Хёнбин и Анита, да? Минхо кивает головой. — Ты уверен, что простого «Поздравляю» будет достаточно? — Поверь, большего они и не захотят услышать. По крайней мере, от меня точно. Джисон поджимает губы, не решая продолжать говорить об этом. В принципе он и так знает достаточно для того, чтобы понимать одно — Минхо прав. Может быть, там и есть какие-то подводные камни, которые не замечает даже сам танцор, однако это его семья, его дело и полностью его решение. Хан, так или иначе, останется на его стороне. Ли сжимает его ладонь своей и тем самым привлекает к себе внимание. — Наша задача — съесть там как можно больше вкусной еды. Остальное не так важно. И если уж что-то пойдёт не так, я уведу тебя оттуда. Вот и всё.