Чем Вино по вкусу

      Элеонора еле сдерживалась от того, чтобы не побежать со всех ног в Ритуальный зал.       — У тебя есть внучка..? Это ж когда Антонин успел..? Он же в комнате был!       Она спустилась в подземелья, подальше от мира сего, поглубже в землю, и дошла до небольшой двери с причудливой ручкой. Повернула её несколько раз по часовой стрелке — замок щёлкнул, и дверца отворилась.                                           * * *       Провести несложный ритуал не составило особого труда – уже через час всё было готово. Но где-то на середине процесса Элеонора будто очнулась ото сна, вздрогнув, и через несколько секунд выключила некоторые эмоции, несколько раз щёлкнув пальцами. Да, просто щёлкнув пальцами, но перед этим представив, будто собирает их в комок и тем самым щелчком уничтожает их...       Перед Элеонорой стоял довольно больших размеров котёл, наполненный полупрозрачной сероватой смесью.       — Apparere, neptis mea, ostende te. Cupio te et matrem tuam tueri, te apparere me? (прим. ав. перевод: «покажись, внученька, покажи себя. Я хочу защитить тебя и твою маму, ты предстанешь передо мной?») – приговаривала она, водя рукой над котлом.       Полминуты не происходило совершенно ничего. Ничегошеньки. Не было слышно даже привычного сквозняка, бравшегося из неоткуда.       У Элеоноры уже закралась мысль, что она сделала что-то не так, когда проводила ритуал, что практически невозможно, но тут, как по сигналу, помещение наполнилось тем самым ярким фиолетовым сиянием. Элеонора еле успела зажмурить глаза, но это снова оказалось бесполезным.       Но в этот раз кое-что отличается: да, тишина всё ещё нагнетала, но не было слышно даже бешеного сердцебиения от полученного адреналина или же сбившегося от неожиданности дыхания.       Зато через несколько секунд комната наполнилась пением: не простым, а ласковым пением русалки... Этот голос обволакивал, словно погружал в густой сладковатый сироп или кисель, был пропитан нежностью и любовью, долгожданным спокойствием и радостью одновременно. Захотелось всплакнуть и вздремнуть: хорошее настроение песни, очевидно, заразительно.       Хотя, чего она ожидала от песни русалки?       Стоп. В см..? Чт..?!       — Весьма содержательно, Элеонора, весьма содержательно. И что ты хочешь этим сказать?       Заткнись.       Элеонора резко открыла глаза и, не обращая внимания на яркий свет, который, казалось, не оставлял ни одного не освещённого уголка в комнате, подошла к котлу. Почудилось, будто красный и синий цвета по бокам борятся между собой за право первенства, но в итоге образуют новый цвет – фиолетовый: индиго – в середине, образуя что-то похожее на воронку, маленький водоворот.       Элеонора, не теряя ни секунды более, опустила голову в котёл и на подкорке сознания почувствовала, будто падает в пустоту.                                           * * *       Очутилась она в небольшой, довольно старой и пыльной библиотеке.       — Вот скажи мне честно, для чего это всё? – с ненавистью спрашивал незнакомый женский голос. – Для чего ты обманывал меня?       — А мне просто никто не давал, – без тени вины заговорил мужчина, голос которого походил на Антонина. – А ты такая легкомысленная, тебя легко было получить. Я даже не особо старался.       Элеонора прошла чуть вправо и обернулась – что и следовало ожидать: её он-мне-больше-не-сын стоял, выставив на показ свою внутреннюю часть левого предплечья, на котором красовалась чёрная метка Пожирателя Смерти. Антонин выглядел очень довольным собой.       — Ты издеваешься надо мной? – на вид девушке было лет девятнадцать, если не меньше. И сейчас заметно только совсем-совсем маленькое свечение в области её живота, видимое только Элеонорой.       И чего он только, 46-летний мужик, полез к ней, 19-летней? Мог бы какую-нибудь проститутку заказать. Она дала б без проблем и подлизываться не нужно было бы. Или он настолько ничтожный, что даже шлюхи ему не дают?       — Вот именно.       — Нисколько, – нагло усмехнулся Антонин.       — Ты ещё скажи, что никогда меня не любил, – выплюнула незнакомка.       — Я тебя никогда не любил, Сивилла, – протянул он, словно маленькому непонятливому, раздражающему ребёнку. – Мне просто нужно было трахаться.       — Ты так свободно об этом говоришь, – она выпустила тихий, чуть нервный, но недовольный смешок, полный медленно нарастающей яростью.       — Ну, естественно. Я же мужчина, мне это свойственно, даже необходимо, чтобы удовлетворить себя, – Антонин пожал плечами. – А ты у нас такая ярая феминистка, что истерить сейчас начнёшь, да? – издевательски-сочувствующе спросил Антонин.       Господи, какой же он тупой... Неужели именно этот,.. индивид,.. был моим сыном?..       — Знаешь, я тоже в шоке, если тебя это утешит. Но, зато, мы убедились в том, что только его тупости хватит для того, чтобы украсть практически бесполезную рукоять кинжала, вместо клинка, который он, что в очередной раз доказывает его непроходимую тупоголовость, оставил воткнутым в труп.       Пиздец...       — Я тебе доказывать ничего не буду, сволочь, – сквозь зубы прорычала Сивилла, приготовив руку, чтобы было быстрее и удобнее доставать палочку.       — Ишь, как заговорила! Осторожней со мной, а-то могу и навалять! – уже менее "добродушно" предупредил мужчина.       Даже называть его таковым противно. Элеоноре хотелось ударить себя по лбу, закатив глаза.       — А я тебя не боюсь, псина, – прошипела она.       — Ты прекрасно знаешь, что я сильнее тебя!       — Ты сильнее физически, а это практически ничто в бою на палочках. Может ты и прекрасный дуэлянт, но в защитных заклинаниях мне нет равных. К тому же, если тебя это обрадует, я умнее, – быстро говорила Сивилла, слегка нервно усмехаясь. – И хитрее. А ты слишком деревянный. И ты прекрасно знаешь, что Шляпа хотела отправить меня на Слизерин, но для них я слишком легко отношусь к жизни.       По всей видимости, девушка или любит хорошенько поболтать, или же не умеет вовремя затыкать рот и из-за этого каждый раз отходит от темы. Хотя, может есть и другая причина. Беспокойство, например.       — Слишком легко и безответственно, – снисходительно согласился Антонин. – Ты слишком наивна.       — А это уже не твоё дело, ты так не считаешь?       — Какая-то ты слишком самоуверенная, – мужчина с отвращением скривил губы: ему надоели разговоры. – Давно не пиздили?       — С тебя пример беру, милый, – жеманно улыбнулась она, язвительно протянув.       У Антонина кончилось терпение, и он практически прогвоздил тело девушки к стене, находившейся за её спиной, своим весом. Элеонора вздрогнула, собираясь защитить девушку, но вовремя вспомнила, что это лишь ритуал (фактически, она находится в воспоминании), и они её не видят. Даже стало как-то жаль.       По всей видимости, недостаточно ему было ремней в детстве? Сергей, его отец, недостаточно потрепал его, хоть Элеонора и считает это ужасно неправильным: насилие над детьми?       Антонин подставил кончик палочку к горлу Сивиллы.       — Заткни свой хлебальник и слушай меня, – прошипел он. – Ты никто и звать тебя никак. Я тебя никогда не любил и не полюблю. Я тебя всего лишь использовал для своих утех, а ты и не достойна большего.       Тело Сивиллы покрылось едва заметным мурашками, словно она пыталась сдержать слёзы, но, несмотря на это, она незаметно приподняла руку и направила палочку на его живот, тут же произнося:       — Остолбеней! – Антонин отлетел к противоположной стене, его застали врасплох. – Экспеллиармус! – его палочка прилетела точно в левую руку Сивиллы. – Петрификус Тоталус! – и не успел мужчина встать, как тут же был поражён обездвиживающим заклятьем. – Ты думаешь, что знаешь мои слабые стороны? – негромко выдохнула Сивилла, присев перед ним на корточки. – Боюсь тебя разочаровать, но я не настолько глупа, как может показаться. Я знаю тебя как облупленного, а вот ты обо мне ничего. Не забывай об этом. А теперь скажи «прощай», – она встала, согнула ногу в колене и с треском сломала палочку, едва слышно чертыхнувшись от внезапной боли. Трещины древка чуть задымились, но быстро потухли и посерели.       Сивилла кинула остатки палочки ему в лицо, перешагнула через его неподвижное тело, кинув напоследок нечитаемый взгляд, и закатила глаза, захлопнув дверь.       Но тут же вернулась, пробормотав себе под нос «Чёрт. Чуть не забыла».       Она снова направила палочку на Антонина.       — Обливиэйт, – взмах и уже через несколько секунд мужчина не помнил ничего из того, что было хотя бы немного связано с ней. Сейчас же он лежал без сознания.       Вот теперь Сивилла сделала то, что хотела. Почти.       Она подошла к мужчине, взглянула на него с ненавистью и изуродовала его лицо тем, что первым под руку попалось. Да так, что на всю жизнь останется, потому что он ещё долго будет валятся здесь – по крайней мере она успеет прийти домой, который находился в маггловском Лондоне.       Ушла Сивилла на этот раз, просто тихо закрыв за собой дверь.                                           * * *       Следующее воспоминание было чуть получше, нежели предыдущее.       Элеонора снова ощутила, будто её засасывает в воронку, и уже через несколько секунд очутилась в какой-то неизвестной поликлинике. Сивилла лежала на кушетке под диагностирующими чарами.       — Да, я вижу ваши опасения подтвердились. Вы правда беременны, – сообщила колдомедик почти бесстрастным голосом.       Сивилла лишь тихо чертыхнулась и закрыла глаза руками.       — Драккл его задери, – негромко выругалась она, поджав губы. – И что мне теперь делать? Я не готова к такой ответственности.       — Можете сделать аборт, если недовольны этой новостью, если не хотите ребёнка или думаете, что не готовы.       — Ну, нет, – тут же протянула Сивилла, нахмурившись. Она не хочет убивать жизнь, случайно зародившуюся в ней. Даже несмотря на то, что она от ненавистного ей человека. Что-то подсказывало оставить.       — Тогда ничем не могу вам помочь, мисс Трелони, – целительница пожала плечами, сев за стол. – Могу только пожелать удачи вам и вашей малышке.       — Девочка? – с сомнением спросила девушка, что-то решая в своей голове. Ей было всё равно на пол ребёнка, но, услышав слова целительницы, внутри что-то щёлкнуло.       — Да, – коротко кивнула женщина в ответ, уже принявшись за какие-то бумаги.       — Спасибо... – глухо пробормотала Сивилла через некоторое время и, не торопясь, вышла из комнаты для осмотра.       Уже через несколько секунд она оказалась в Косом переулке, проходя мимо лавки Олливандера.                                           * * *       Элеонора будто очнулась ото сна и почти резко вынырнула из воспоминаний.       Итак, мать её внучки – Сивилла Трелони, 19-летняя девушка, не готовая к ответственности в виде ребёнка. По всей видимости, у неё очень хорошо развита интуиция, поэтому она решила оставить малышку, даже несмотря на то, что она от ненавистного ей человека. Живёт в Лондоне, значит, логично, что, скорее всего, и Антонин, принявший метку, там же (главное не попасться ему на глаза), учитывая тот факт, что страх-всея-Британии обитает в Англии. И когда Антонин успел себя пометить?       — Узнать про неё побольше?       Да.       И тут же фамильяр, который всё это время ходил за Элеонорой по пятам, испарился.