~Обретение жизни~

      Их обступили с трёх сторон и как назло ни одной живой души и близко не проходило в той стороне. Кричи, не кричи, а помощи ждать неоткуда. — Детка не бойся, все будет хорошо, — это последнее, что услышала Лена, прежде чем ее разум начисто отключился. Она и испугаться не успела, как все тут же завертелось, будто в ускоренной съемке: вот она крепко держит Джеймса за руку, а вот уже один из бандитов, что был ближе к ней стал пытаться ее лапать и тянуть на себя. Баки тут же слегка оттеснил ее в сторону и со всего размаху двинул в челюсть громиле, от чего тот явно такого не ожидавший отлетел в сторону и на долю секунд выпал из поединка. Двое остальных сразу подхватившись начали нападать на Джеймса, нанося беспорядочные и порывистые удары, рассчитывая выбить его из сил, но на стороне юноши были приемущества в виде молодости, силы и быстрой реакции, поэтому ему ловко удавалось отбивать удары и уклоняться. Он слишком резко увернулся от удара в висок и из-за резкого движения, слетела с головы на землю фуражка, а уложенные волосы растрепались. Баки вел схватку так, чтобы быть в непосредственной близости от Лены и суметь защитить ее, но из-за бестолковой напористости этих двух верзил, он просто не успевал следить и за ней, отражая их удары. Лена же вскрикнула, когда тот третий вновь пошел на нее и стала отходить назад, но споткнулась, упав задницей на землю. Он тут же наклонился и потянул ее на себя взяв за воротник платья. — Н-нет…пусти меня! — слабые попытки вырваться ни к чему не привели и Лена не придумала ничего другого, кроме как воспользоваться шансом и ударить ногой обидчика между ног, благо тот был не большого ума и без всяких задних мыслей их и расставил. Он заорал и согнулся пополам, перед этим смачно хлестанув Лену по щеке с громким: — Дрянь! — Ей в тот миг показалось, будто у нее голова от шеи отделилась, таким сильным был удар и только чудом она не впечаталась носом в асфальт. Слезы мигом брызнули из глаз, а саму ее затрясло от боли и страха. Она видела, что Джеймс уже на пределе и с ума сходила не зная, как помочь. Лишь на не гнущихся ногах поднялась и игнорируя бешеный тремор во всем теле бездумно повисла на одном из бандитов сзади, надеясь его оттащить. Но куда ей против него и уже через мгновение он резко схватил ее чуть выше локтя и перекинул через свое плечо на асфальт. У нее искры из глаз и дыхание перехватило, благо успела вытянуть руку и сгруппироваться, чтобы не травмировать голову, а боль от содранных коленок маячила где то на периферии подсознания, не давая этому же сознанию уплыть в темноту. Уткнувшись лицом в асфальт, всхлипывая, шмыгая носом, вся в слезах, соплях и грязи она кляла свою беспомощность и бесполезность, не способность защитить себя и близкого человека в экстремальной ситуации. Баки увидев это взрыкнул, словно раненый волк и собрав все силы в кулак нападал еще жестче. Тут уж ни до чего, пусть хоть как будет, пусть свой последний вздох прям здесь испустит, но не раньше, чем отправит этих подонков следом. Он ощутил, как его ударили по внутренней стороне колена, сбивая с ног, но и не растерялся: перехватил руку, занесенную для удара и тут же вывернул в обратную сторону и пока один во всю вопил, вырубил рядом лежащим камнем второго, а третий было сначала и подошел, но как то приосанился, когда Баки встал на ноги и сжимая в руке камень тяжело произнес: — Подойдешь, убью. Богом клянусь — вид его был довольно устрашающим: встрепанные волосы, рассеченный висок, взгляд блестел гневом и возмездием, грудь тяжело вздымалась, а губы сомкнуты в прямую линию. Весь его вид говорил о том, что в случае чего рука у него не дрогнет. И никакой это не аффект, помутнение в патовой ситуации, игра адреналина или прочий бред, который ему могли бы инкрименировать, если эти отморозки пойдут в полицию — он был в уме и рассудке, чтобы пойти на крайние меры для защиты жизни любимой и своей собственной. Но что то явно подсказывало ему, что не пойдут они в полицию, потому как это для них тоже чревато будет. Обидчик обошел его по дуге и растормошив приятеля они пошатываясь подхватили и третьего, что держался за голову, скрываясь затем в проулке. Джеймс бросил камень в сторону, на котором даже следа от крови на удивление не осталось, хотя ему показалось, что саданул он довольно-таки сильно. Хотя это и было не удивительно — сил он как то не рассчитывал и бил сразу и упреждающе, прям как и обучали. Многие наверное головой покачают, мол на простых, мирных людях этого практиковать нельзя и тому подобное, но позвольте, разве ж это люди? Нападать в темном переулке изподтишка. А если бы Лена одна шла в такое время? Конечно, Джеймс никогда такого не допускал, но а вдруг? Так что неет, тут правило пацифизма к ближнему не работает вообще никак. Не обращая внимания на рану и внешний вид, Баки подошел к уже сидящей на земле любимой и присел на одно колено, тут же осматривая ее: — Господи, лучик, ты цела? — он беспокойно бегал взглядом по ее лицу, накрыв ее щеки своими подрагивающими слегка ладонями, убирая слезы. Затем ощупал руками ее голову, крепко целуя в лоб: — Родная, не молчи. Как ты? Болит что нибудь? — Лена в ответ едва справлялась с эмоциями, водя грязной ладонью по щеке: — Д-да…я, да нормально, как на собаке заживет, блин коленки содрала и…гольфы перепачкала…мама заругает, — она вообще не понимала, что говорит и Джеймс взял ее за плечи, побуждая подняться: — Детка надо встать, а то застудишься. Не месяц май, — он придерживая ее за плечи помогает ей встать и она тут же обнимает его крепко за шею, тихонько подвывая и всхлипывая, все еще не до конца веря в то, что все закончилось. Но Баки наглядно показывает ей обратное, крепко сжав ее в ответ, придерживая за затылок и целуя в висок, зажмуриваясь: — Я с тобой, родная, все хорошо, — приговаривает он, вновь беря ее лицо в ладони и заглядывая в глаза, касаясь ее губ своими. — Баки, я же вся пыльная и слезливо-сопливая, — дрожащим голосом пролепетала она, как вдруг заметив рану у него на виске охнула: — Боже, у тебя кровь, — она едва протянула руку, но он ее перехватил и коснулся губами запястья, успокаивающе полуулыбаясь: — Не страшно, душа моя, — он вновь поцеловал ее прямо в центр запястья, примкнув губами к местечку, где ее пульс бился особенно часто и прикрыл глаза. А в голове одно: цела и невредима. Только это сейчас имело для него значение. — Ничего и слушать не желаю, — отчеканила Лена тем временем и нежно провела дрожащей ладошкой по его волосам, вырывая из его груди тихий, расслабленный выдох. — Нужно промыть рану. Идем у нас возле подъезда как раз есть кранчик с водой, чтоб цветы поливать, заодно в порядок себя приведем — Джеймс вновь коснулся ее губ своими и согласно кивнул: — Как скажешь, дорогая — он отыскал взглядом фуражку и подойдя, поднял ее, пока Лена плохо слушающимися руками проверяла сохранность своего самого ценного сокровища, чуть расстегнув платье и ощупывая конверт с письмом. Джеймс это заметил и подошел к ней: — Что ты делаешь, свет мой? — в одной руке он держал свою фуражку, а другую уже устроил на ее талии, мягко полуулыбаясь уголком губ. — Ох, на месте, слава богу, — со вздохом шмыгнула носом Лена и застегнув платье обратно, глянула на любимого: — Проверяю, на месте ли твое письмо, — она так же обняла его чуть выше поясницы, а Баки склонил голову на бок, прищурившись. — Мне удалось сохранить одно из последних твоих писем и теперь я тщательно его прячу, иногда перечитывая, — пояснила Лена, а Джеймс мягко прошептал: — Моё ты сокровище, я вновь и вновь убеждаюсь, что просто тебя не достоин — Лена качает головой в ответ: — Ты всего самого лучшего достоин — она поглаживает его по плечу свободной рукой, а Джеймс без колебаний ей отвечает: — У меня есть ты и больше мне ничего в этой жизни не нужно. — ~ Они пришли к подъезду и Лена обнаружив, что в их окне на кухне горит свет, приложила палец к губам и держа любимого за руку завела в небольшой палисадничек, скрытый разросшимся кустом сирени и не видимый ни из одного из ее окон. Там то у стены и был кранчик, выведенный на улицу, чтоб летом цветы поливать было удобнее, а не таскаться с ведрами туда-обратно. — У тебя есть платок? — спросила она, тихонько включая воду. Джеймс кивнул и вытащив его из кармана брюк, отдал любимой. Она слегка намочила его, затем подошла и обняв его за плечо аккуратно начала стирать кровь у него с виска. Отчистив ее, она увидела, что ничего страшного на самом деле и небыло, но ничего с собой поделать не могла. Легкая дрожь все еще давала о себе знать на кончиках пальцев и Джеймс это чувствовал вместе с расслабляющими движениями мокрой ткани по виску. Он не сводил с нее трепетного взгляда и вновь мягко взял за запястье, невесомо касаясь его губами. Так многого сейчас хотелось, а в особенности вновь провести эту ночь под ее теплым боком и до самого раннего утра ее не отпускать. Именно поэтому, он и оттягивал момент прощания, лишь бы не расставаться так быстро. Но деваться, к сожалению некуда. Уже глубокая ночь, а ему уезжать утром, да и Лене выспаться надо, ведь с утра ей на учебу, а потом на работу. — Как ты себя чувствуешь? — спросила тем временем Лена, касаясь его губ и все всматриваясь в его рану. — Голова не болит? Не кружится? — Баки пожал плечами: — Нет, не переживай родная, я в порядке, — — Всего лишь царапина. До нашей свадьбы заживет. — мягко шепнул он ей и озорно чмокнул в губы. Он накрыл ее руку своей и на минуту задержал возле виска, пока она с полуулыбкой нежно водила платочком по небольшой ранке. — Так бы и стоял вот так, под твоей нежной, исцеляющей ручкой, — признался он, целуя ее руку и зачесав волосы назад, надел на голову фуражку, все так же немного сдвигая ее на бок в привычной залихватской манере. Затем взял у нее платочек и наклонился, чтобы его намочить. Лена тоже подошла и немного ополоснув лицо, поправила платок на плечах, приглаживая влажными ладонями все выбившиеся из косы прядки. А Баки тем временем вновь сел на одно колено и слегка приподняв подол ее платья стал тихонько смывать уже подсохшую кровь и грязь с ее содранных коленок. Легонько защипало и она закусила нижнюю губу, а Джеймс почувствовав это, тихонько, совсем невесомо коснулся губами ее коленных чашечек сначала одной, затем другой, целуя около ранок и тут же слегка дуя на них. Эти вот самые коленки от этой простой, заботливой ласки подогнулись, а табун мурашек не заставил себя долго ждать. Лена лишь глухо выдохнула и сглотнула, зажмурив глаза, а Джеймс будто чувствуя ее реакцию, вновь поводил платочком по ее коленям, а сам ненавязчиво так уже приподнимал платье выше и накрыв рукой ее бедро поцеловал внутреннюю его сторону. Каков же хитрец! Но мгновению было не суждено продлиться долго, потому что послышалась какая то возня возле подъезда, на поверку оказавшаяся шаркающей подступью старшего по подъезду, возмущающегося из-за того, что в такое позднее время, дверь еще открыта. Баки стал на ноги и оглянувшись через плечо произнес: — Уже тут как тут, — — Родная, тебе нужно поторопиться, а иначе не достучишься ни до кого потом, — он покачал головой и обнял ее за плечи. — И то верно, — кивнула Лена в ответ. — Спасибо тебе за этот вечер, любимая — с этими словами он накрыл ее губы своими и блаженно, облегченно выдохнул прямо в поцелуй. — Прошу тебя, будь осторожнее, когда будешь ходить домой этой дорогой в следующий раз, — произнес затем Баки. — А еще лучше, прямо с утра иди в полицию и заяви на них. Ты ведь их запомнила? — — Приблизительно, — кивнула Лена, обнимая его. — Да, ты прав. Вот провожу тебя и первым делом пойду в полицию. — — Умница моя, — Джеймс напоследок целует ее в лоб и еще секунду пристально и проникновенно смотрит в глаза, пытается насладиться ею, напитаться, запомнить каждую ее черточку. — Жаль, что я не могу проводить тебя. Теперь вот переживать буду, — покачала головой Лена и вновь его обняла. Сердце никак не хотело отпускать родного и всячески противилось прощанию. Она готова была даже на улице остаться, лишь бы в его объятиях. — Не переживай солнышко, все будет хорошо. Бог бережет меня для тебя, — — Да и тебе выспаться нужно, к тому же, я боюсь как бы родители тебе выволочку не устроили за столь позднее возвращение — — Ничего, переживут. Сами меня на эту авантюру подрядили, вот пускай сами на себя и кручинятся. — фыркнула Лена в ответ. Затем обменявшись улыбками, они вновь обнялись и пока обнимались держась за руки, Лена как то так случайно взяла из ладони любимого его платок, да так с ним и убежала, успевая впорхнуть в подъезд в последний момент. — Ленка! Вот ть хабалка, ты время видела? А ну как на улице бы ночевать осталась?! — возгласы пожилого управдома утихли за уже закрывающейся дверью. ~ Джеймс дошел до своего дома минут за пятнадцать. Он шел не спеша, словно кадры из киноленты прокручивая в голове моменты их с Леной близости: поцелуи, объятия, прикосновения, взгляды…все эти сокровенные для него вещи сейчас как никогда согревали сердце и возродили из пепла душу. Теперь дышать было гораздо легче и грудь уже не сжимало от выматывающего чувства неизвестности и невыносимой тоски. Хотя он и понимал, что уже в скором времени они могут вернуться к нему, тугой удавкой сдавливая шею и тисками сжимая сердце, но в этот раз все будет по другому. В этот раз — уже осознанно и вполне естественно для любящих людей, им предстоит вынести разлуку в решающий, последний раз, чтобы уже быть вместе на всю жизнь. Несмотря ни на что. В этот раз — его будут ждать и это уже не изменится, никакие козни ему теперь не страшны. Его сердце с Леной останется и они обязательно найдут способ поддерживать связь друг с другом в обход всему и всем. С этими мыслями Баки вошел в квартиру и запер дверь. Снял фуражку с головы и повесил на крючок. В плане сборов у него было уже все готово, так как не разобранная сумка, все еще стояла в прихожей и в ней уже было все необходимое. Поэтому он лишь переоделся в домашнюю одежду, аккуратно повесил форму на вешалку и удостоверившись, что она в надлежащем виде пошел в ванную комнату принять быстрый душ. Он наскоро вымылся, почистил зубы, вышел из ванной и одев вновь домашнюю одежду состоящую из белой майки и штанов начал вытирать полотенцем мокрые волосы. Затем стоя перед маленьким зеркалом причесался и для надежности обработал царапину на виске антисептиком, немного морщась из-за пощипывания и ловя себя на том, что будь здесь его любимая кудесница, ему было бы вообще не больно. От мыслей о Лене, Джеймс улыбнулся и убрав пузырек на место вышел из ванной, погасив свет. Есть не хотелось, да и остатки прошедшего дня, вместе с сопутствующими событиями давали о себе знать, наливающимися тяжестью висками и общей усталостью. Поэтому он выключил в комнате свет и откинув покрывало лег в постель, перед этим открыв ящик прикроватной тумбочки и вытащив оттуда свой серебрянный крестик на шнурочке, лег обратно и прижал его к своим губам, тихонько шепча: — Умоляю, дай мне вернуться к ней живым, в ее объятия. Убереги ее от печалей, невзгод и горестей, не оставь в трудное время и направляй только по истинно-верному пути, — он с секунду помолчал и добавил: — Она верит в тебя, а значит верю и я. — Он убрал крестик под подушку и повернувшись на бок, моментально уснул без лишних мыслей и сновидений. ~