~Обретение жизни~

      На часах было уже три часа ночи, но ни у Баки, ни у Лены сна не было ни в одном глазу. Да и какой уж там сон, когда не надышаться, не наглядеться, не нацеловаться. Джеймс и представить не мог, насколько сильно ему не хватало любимой рядом все это время. То есть представить то конечно мог, но до конца не осознавал. И вот только сейчас, только теперь, прижимая к груди свою родную красавицу, он смог наконец дышать. Чувствовать, ощущать, воспринимать все краски мира ни как серую, однообразную и чуждую ему субстанцию, а как часть своей жизни, дарящую только светлые мгновения и тепло. — Не устала, солнышко? — ласково прошептал он ей на ухо и тут же коснулся губами виска, прикрыв глаза. — Да разве я могу? — прошептала Лена в ответ, так же зажмурившись в попытке насладиться губами любимого вновь. Вспомнить, какого это — чувствовать его губы спустя целых семьдесят лет. Они уже переместились из-за стола на кушетку и теперь просто сидя обнимались, лаская друг-друга, вспоминая совместное прошлое. Джеймс не все помнил, но вместе с любимой постепенно восстанавливал по крупицам самые важные моменты своей жизни. Что-то припоминал он, что-то Лена, они вместе улыбались, вместе сокрушались вспоминая день отбытия Джеймса на фронт в сорок третьем, вместе вспоминали лодочную станцию, где работал Джеймс и пекарню Мерьем-ханым, где работала Лена. Она прижималась к теплой, крепкой груди любимого, склонив голову к его плечу, как всегда любила делать. Так она ощущала себя в безопасности, затем провела ладонью по его левой ключице, отчетливо чувствуя сталь протеза и кратко вздрогнула, судорожно прижимаясь губами к его щетинистой щеке. — Стив мне сказал, что ты погиб. — дрожащим шепотом залепетала она, подтянувшись повыше, чтобы видеть его глаза. — Упал с поезда в ущелье… — Джеймс накрыл ладонью ее щеку и прижался к ее губам своими. Сердце то замирало, то вновь пускалось в бешеный галоп, все внутри холодело лишь от одной мысли о том, через что Лена проходила все эти долгие годы. Он на грани паники целовал ее щеки, ее губы и глаза, пока она цепко вцепившись ему в плечи рванно всхлипывала. — Я так скучала, изнемогала без тебя и просто сходила с ума от мысли, что потеряла тебя навсегда. — челка съехала ей на лицо и Джеймс бережно сдвинул ее рукой, боже только ради того, чтобы видеть ее блестящие серые, такие невозможные глаза со слипшимися длинными ресничками. Ему казалось, что его сердце этого просто не выдержит. Слишком желанно, так необходимо, просто как воздух, как биение сердца. — Девочка моя, — шепчет он улыбаясь, но так и не выпуская ее из объятий. — Горлинка моя нежная, жизнь моя. — приговаривает ласково Баки, запустив пальцы в непривычно короткие волосы Лены. И зачем она их отстригла? — Поверь мне милая, я очень сильно жалел о том, что выжил, когда узнал…когда придя наконец в себя, после всех кошмаров Гидры — он на миг прервался, собираясь с силами. Лена же прижалась к его лбу своим и заключила лицо в свои ладони, пока он накрыв их своими, поочередно целовал ее запястья и ладони, роняя слезы на ее пальцы. — Когда понял, что тебя нет рядом. — договорил он и коснулся губами лба любимой. — Я не знаю что чувствовал Стив, когда пытался принять жизнь без Пегги, но у меня было ощущение, будто я умер во второй раз. — — Как же мне жить без моей красавицы, светлого ангела, что может исцелить меня от любой раны, любой хандры и душевной боли… — Как же жить без тебя? — сквозь слезы полуулыбнулся он, затем выдал: — Помнишь я просил тебя не обрезать своих прекрасных волос? — он вновь провел по волосам любимой ладонью, от чего та рассмеялась и неловко шмыгнула носом. — Это называется стрижка «пикси» — Баки в ответ улыбнулся, приподняв к верху бровь и качнул головой. — Что? Пытаюсь быть, как это сейчас говорят…в тренде. — для Лены все еще были в новинку все эти модные, слэнговые словечки, но она все же старалась не отставать от нового времени. Она подняла руку, показывая то самое помолвочное колечко с бирюзой на безымянном пальце. — Не изменилось и еще кое-что. — — Боже, детка. — Баки сморгнул и обхватив ее руку поцеловал. — С тех самых пор, как ты его надел, никому я за эти семьдесят лет не позволила его снять. — произнесла Лена ему в губы, пока он иступленно целовал около колечка, затем ее круглые, ярко выраженные костяшки. — Уж не серчай, но не смогла я выполнить того, что обещала тебе. Не смогла подпустить к себе чужого. Хранила любовь свою и тоску по тебе смиренно. В монастырь правда не ушла, да и не до этого было. — Лена закусила нижнюю губу, когда Джеймс поднял на нее взгляд. Вот теперь пришла пора открыть ему всю правду, но до того колотилось сердце от волнения, что она едва смогла взять себя в руки. — Дочку тогда еще маленькую поднимала, ради нее и жила видя в ней твое отражение. — на выдохе произнесла она, не сдерживая слез. Джеймс подумал, что наверное ослышался и даже головой мотнул, ероша волосы на затылке. — Чью? — прозвучало глупо, но в душе так призывно заныло и потянуло, что он чувствовал, что ответ лежит на поверхности. Чувствовал, но еще не мог поверить. Лена согласно кивнула на его немой вопрос и взяла за руки. — Нашу, Джеймс. — Баки подавился вздохом и сорванно всхлипнул. Новость ошеломила и обрадовала одновременно. Он не мог и слова вымолвить, лишь на миг прислонил живую ладонь ко лбу и выдохнув, с трудом уняв разволновавшееся сердце вновь взглянул на любимую не пряча слез. — О-она? — — Да родной, она жива и так же молода. — кивнула Лена. — Спасибо Говарду, да упокоит Аллах его душу. — Джеймса больно кольнуло прямо в грудь и он едва заметно вздрогнул. — Говард… Старк? — — Ну да. — вздохнула Лена. — Он… — договорить она не успела, так как провернулся ключ во входной двери. Лена и Джеймс синхронно повернули головы и уже в следующий миг, в прихожую вошла Гюнер, со словами: — Мам, я пришла. Прости что поздно, рейс прибыл с опозданием. — она так и застыла, не заперев дверь. Баки поднялся с кушетки, но с места сдвинуться уже не мог. Все тело словно свинцом налилось, а вибраниумный протез внезапно оказался слишком тяжелым. Но это все ерунда по сравнению с тем, как задрожали руки и защемило сердце, при виде ее. Дочка. Его. Родная. Господи, он будто сейчас видел пред собой Лену в юности. Конечно и свои черты он видел отчетливо, но в целом она была копией его дорогой Лены. — Любимый, это наша дочь — Гюнер Ребекка Барнс, рожденная в июне сорок пятого года. ~