~Обретение жизни~

      Дрожат колени, сердце выпрыгивает из груди, грозя её пробить, а на глазах наворачиваются слёзы. Господи, кровиночка родная, она такая красивая…даже не описать. Естественно, она больше похожа на Лену: те же длинные, красивые волосы, круглые щёчки и большие невозможно выразительные глаза. От него были пожалуй лишь нос, цвет глаз, ямочки на щёчках и телосложение. Ну, ещё цвет волос. Его дочка, его девочка. Джеймс до сих пор не мог поверить, ведь получалось, что ей сейчас должно быть семьдесят шесть лет. Ему даже спрашивать не нужно было, как и когда, он прекрасно помнил их с Леной последнюю встречу в Англии, в ноябре сорок четвёртого и быстро сопоставил в голове все факты. Получалось, что Лена родила ровно через семь месяцев после его предполагаемой гибели и за два месяца до окончания войны. И от этого было в сто крат больнее. Пока он почти девяносто лет был марионеткой Гидры, у него подрастала дочка, а его невеста все эти годы в одиночку справлялась со всем, претерпевая должно быть голод, недостатки и лишения. Ведь на что было жить бедной студентке, получающей за работу в пекарне сущие копейки, а с грудной малышкой на руках тем более. Разламывалась голова, язык прилип к нёбу, но Баки всё же на ватных ногах подошёл к дочери, что наощупь захлопнула дверь на лестничную клетку, только и глядев на него слезящимися глазами, осматривая каждую его чёрточку, каждую морщинку на лице. Для неё это тоже было и шоком и огромной радостью. Обрести наконец папу, которого все эти бесконечно долгие годы ждала, зная его лишь по одной единственной сохранившейся фотографии. Губы дрожали, внутри всё горело и рвалось в крепкие папины объятия, но она не решалась, понимая что для него это потрясение ничуть ни меньшее — узнать что у него есть дочь семидесяти шести лет, выглядевшая на все тридцать. Потому она машинально сняла с плеча сумку и положила на пол, делая такие же неуверенные шажки к нему. Лена наблюдавшая за ними, тоже поднялась с кушетки вытирая рукавом толстовки слёзы. Баки подойдя ближе сморгнул слёзы и протянув руку, коснулся живой ладонью щеки Гюнер. Девушка тихонько вздрогнула и всхлипнула, поддаваясь вперёд и не сводя с него глаз. Вот он какой, красивый, статный, такой степенный, и…боже, как две капли воды они были с ним похожи. — Родная, моя девочка. — приговаривает он, поглаживая её по щеке, затем по волосам и вновь по щеке. — Я так мечтал о дочке, так хотел, встретив твою маму в далёком сорок третьем году, очень хотел чтобы именно она стала матерью моих детей. — он полуулыбнулся сквозь слёзы. — Я даже ей этого не говорил. — он почувствовав как Лена обняла его сзади, глубоко вздохнул. Он чувствовал, что она тоже улыбается и роняет слезинки, только тогда осознав, что его жизнь действительно к нему вернулась. — Детка, я не знаю, сможешь ли ты меня простить, но я клянусь что сделаю для этого всё. — с этими словами Джеймс притянул дочь к себе и крепко обнял, зарываясь носом в копну её тёмно-смольных волос. Он рванно всхлипнул, уже не сдерживая слёз, а Гюнер цепко обхватила его за плечи, пролепетала: — Папа, папочка мой, родной. Тебе незачто просить прощения, нет на тебе вины передо мной. Я только благодарю Аллаха, что он воссоединил нас, вернул тебя нам с мамой. — она крепко зажмурилась, тушь потекла с глаз, крупные градины слёз катились по щекам, но она упорно не обращала на это внимание. Она звонко поцеловала его в шею, тут же уткнувшись в неё носом, пока сам Баки исступленно целовал её в волосы и в висок, не отпуская ни на миг. Перед глазами плыло из-за слёз и переизбытка эмоций, но он всё продолжал шептать ей о любви. — Папа, родной мой. — сердце заходилось в бешеном ритме от этих долгожданных, благословенных слов из уст своего ребёнка и неважно, что тому ребёнку за семьдесят. Ничто так не лечит израненное сердце, как эти заветные слова. — Я так по тебе скучала, так ждала тебя. Всегда засыпала только с твоей фотографией рядышком. — Так грустно было, так холодно и плохо без тебя. — Баки слегка отстранил от себя дочь и заключил в ладони её лицо. — Ангел мой, моя любовь. Я всегда буду рядом с тобой и клянусь, мы наверстаем всё то время, что упустили. — — Вы с мамой- всё, что у меня есть и я никому не позволю больше разлучить нас. Никогда. — Мы всегда теперь будем вместе. — Джеймс поцеловал дочку в лоб и повернувшись к Лене, встал пред ней на колени, прижавшись губами к её рукам. — Жизнь моя, спасибо тебе за такое счастье. — За нашу Ласточку. Лена в слезах опустилась рядом и они крепко обнявшись сидели прямо на полу, пока к ним не присоединилась и Гюнер, обняв их обоих. ***