Сирень в холодном снегу

Этим вечером было прохладнее, чем обычно, сразу видно — осень во всей своей красе. Люмин натянула берет на голову и ускорила немного шаг. Она немного волнуется, хотя такое редко происходит перед встречей с ним. Но на этот раз Виктор пригласил девушку к себе домой. Она уже бывала у него дома, один раз, чаще всего они гуляли где-то в округе городка в ночное время, когда тот был свободен от работы. Ей немного неловко от того сколько вкладывает этот человек в их общение и дружбу, ощущение, будто она чем-то ему должна, но со временем такие мысли стали беспокоить всё меньше и меньше. Дома и так её никто не ждёт, остальным она и так не нужна… лишь ему одному. У Виктора идеально получилось сделать так, чтобы Люмин чувствовала себя особенной. Они так общаются уже почти два месяца, а девушка почти ничего не знает о нём. Он всегда много и интересно рассказывает, а по сути и содержанию чуть больше чем ничего. Блондинка подходит к двери и стучится, и ей тут же открывают. — Добрый вечер. Виктор встретил её в своём любимом шерстяном свитере и мягкой улыбкой на лице. Глаза как всегда блестят интересом и меланхолией, платиновые волосы зачёсаны назад, рука изящно приглашает школьницу войти внутрь. — Ты пришла вовремя, чай уже заварился. Как только блондинка вошла, мужчина тут же закрыл дверь и последовал за ней. Дом обустроен очень прилично, но не богато или вычурно. Мебель совсем не новая, но ухоженная, всё выполнено в тёмных и холодных тонах, и всё же присутствует некая атмосфера комфорта и уюта. В воздухе витает запах корицы и яблок, значит, тут что-то пекли. Люмин сняла куртку и берет, Виктор уложил это аккуратно на вешалку, улыбнулся и показал на стол на гостиной. Люмин также подметила как вокруг тихо, почти что безжизненно, ни звука животных, машин, людей, это из-за такого расположения дома. И пусть она уже бывала тут, не могла не оглядеться ещё раз, почти никаких изменений, всё так же как и в прошлый раз: несколько картин, медалей на стене, и одна особенная деталь, фото в рамке, поставленная на тумбочке лицом вниз. Блондинка тут же отвела взгляд, чтобы не показать лишнее любопытство, это определённо граница, которую не следует переступать. Но всё же интересно, кто на фото? Никаких родственников или друзей Виктора она не знает, словно он совершенно один. На столе уже поставлены две чашки, варенье, сахар, стулья друг напротив друга. Блондин налил им чай из чайника, затем принёс из кухни пирог. — Я, конечно, не претендую на звание профессионального шефа, но должно быть неплохо. — Это с яблоками? Он кивнул и протянул ей тарелку с кусочком лакомства. Люмин съела кусочек и воскликнула: — Объедение! Это очень вкусно, вы очень хорошо готовите и зря скромничаете. Сероглазый прищурился и сам принялся понемногу уплетать десерт. — Это ведь этикет и воспитание, лучше всего выглядят те люди, которые не имеют высокого о себе мнения и скромничают, разве нет? Щёки Люмин мгновенно порозовели от тёплого воздуха в комнате. Она взяла чашку с чаем и удивлённо спросила: — Так вы притворяетесь скромным, чтобы нравиться другим? — Я этого не говорил. — А что же тогда? — Что всем это нравится. Блондинка уже чуть больше расслабилась в своём кресле, уже внимательно изучает изящные черты Виктора и снова задала вопрос: — Так значит, вы не притворяетесь? Виктор кратко посмеялся. — Этого я тоже не говорил. Девушка ненадолго задумалась и опустила веки, медленно хлопнула белыми ресницами и промычала: — Иногда я вас не понимаю. — Всё в порядке, я тоже не всегда понимаю себя. И я всё же считаю, что притворяться и врать это не так уж и плохо. Если бы все и всегда говорили правду, только правду, ни капли лжи, мир бы рухнул. И все бы сошли с ума. Когда-нибудь девушка поймёт настоящий смысл этих слов, когда вырастет, столкнётся с чем-то более жестоким и несправедливым, когда повзрослеет. Но правда ли то, что мир так сильно зависит от лжи и иллюзий? Ложь не сделает нашу жизнь лучше, а правда будет нас только и только губить. «Всё будет хорошо», «Я обязательно исправлюсь, поверь мне», «Ты у меня первый»… все хотят слышать это, все любят, когда им льют мёд в уши, никто не хочет смотреть на реальность без розовых очков. — Я думаю, что излишне скромный человек указывает на неуверенность в себе, а слишком заносчивый и самовлюблённый тоже отталкивает. Значит, в этом нужно знать баланс? Виктор усмехнулся. — Хороший ответ. Мне нравится. Люмин сама обрадовалась от такой похвалы, и сероглазый томно продолжил: — Действительно, лучше всегда и во всём искать баланс. Какое-то время они ещё ели тот вкусный пирог, запили чаем, хозяин дома снова наполнил чашки, и ученица задала вопрос: — И всё же… я слышала, что люди тянутся к уверенным в себе людям, которые обладают харизмой. Или их привлекают люди попроще? — Мы никогда не сможем знать наверняка такие вещи, большинство врут и не хотят признавать того, что у них на уме, поэтому нам остаётся только догадываться. И также полагаться на собственный рацион. Девушка пила чай медленными глотками и смотрела на свои колени, пока человек напротив неё распинался: — Думаю, что привлекают и тянут - это немного разные вещи, начнём с этого. Кого угодно может тянуть к определённому человеку, хоть этот самый человек их не привлекает, даже отталкивает. И под тянуть больше подразумевается сексуальный подтекст. А «человек попроще» привлекает и располагает к себе, но к нему не так сильно тянет с физической точки зрения. Но это не правило, конечно же, всего лишь часто встречается в жизни. Так что чаще всего тянут к себе те, кто вызывают разные эмоции, в частности негативные или противоречивые. Девушка уставилась на него своими большими глазами, вникая в произносимые слова и ведя некую параллель в голове. Ей казалось, что она прекрасно знает, о чём говорит Виктор, и одновременно не хочет это понимать. Хозяин дома улыбнулся и взял свой подбородок между большим и указательным пальцем, затем лукаво произнёс: — Вот, например, у тебя было такое, что кто-то совсем не располагал к себе эмоционально и психологически, вызывал дискомфорта или даже раздражал, но при этом хотелось узнать об этом человеке побольше или даже тянуло к нему? Только говори честно. Люмин медленно кивнула, в голове сразу возник образ одного рыжего мудака, который подсластил ей жизнь. — И в этом нет ничего грешного, можешь даже не признавать эту симпатию кому-либо, самое главное тут не пораниться. И быть осторожной. Блондинка улыбнулась. Он такой понимающий, его голос, тембр успокаивают, и он будто помогает ей наводить порядок в голове, прийти лицом к лицу к проблемами, которых в другой ситуации признает лишь под угрозой смертной казни. И всё это завораживает белобрысую больше и больше, завлекая. При их изначальном обращении, она бы и не подумала, что так сильно доверится ему. И на данный момент ни о чём не жалеет. Сероглазый положил себе и гостье ещё по куску пирога и спросил, невзначай: — Как твои успехи в школе? Разобралась со своими проблемами? Или всё стало только хуже? Блондинка моргнула несколько раз, немного нахмурилась и вздохнула. — Совсем неплохо, во всяком случае, хуже не стало. Но у меня ощущение, что скоро что-то произойдёт. — И ты не хочешь, чтобы история повторилась? Да, именно этого ей и не хватало, девушка так не хочет навлекать лишние и никому не нужные проблемы на плечи её и так израненного папы, ему и так очень тяжело, но если его снова вызовут потому, что кто-то из учеников пожаловался на неё. Этого не должно произойти. Блондинка будет выкручиваться как угодно, убегать и прятаться, или поджимать хвост и бежать к учителям и директору, но ни за что не озвереет, снова, как было тогда. — У меня ощущение, что кое-кто в школе специально хочет вывести меня на эмоции и спровоцировать, хотя я долгое время упорно показывала, что своего он не добьётся. Но он никак не отстанет. Виктор взял в рот небольшой кусочек десерта, продолжая внимательно слушать гостью и оглядывать её. — И я совершенно не знаю, как с ним бороться. Если я буду отвечать ему, это просто вырастет во что-то более ужасное, и он никогда не оставит меня в покое. — Судя по тому как твои брови морщатся, он не из простых. И этот самый человек тоже ясно дал тебе понять, что сам не оставит тебя в покое в любом случае. Люмин устало прикрыла глаза ладонью и вздохнула. Виктор положил руки на стол и соединил свои пальцы, улыбка сошла с лица, в глазах остался лишь красивый холод, от которого сердце бросает в дрожь, и промолвил: — К каждому человеку есть свой подход, к каждому. Любого можно поймать в какую-нибудь ловушку, вопрос всегда стоит в методах и средствах, конечно же. Ты с этим человеком давно знакома? Люмин неуверенно кивнула. Виктор наклонился к ней и добавил, но уже немного тише: — Попытайся найти его слабости, места, в которые больнее всего бить, если не удаётся узнать, подумай сама, изучи всё, что знаешь и что когда-либо слышала о нём, можешь даже составить схему. И используй это против него. Зная секреты и уязвимые места человека, можно, как минимум, получить превосходство и власть над ним самим, и этот самый человек не будет так сильно докапываться как раньше. Или подумай над тем, как использовать его же оружие против него, словно ничего не делая, он сам загоняет тебя в ловушку. Блондинка забыла даже про свой чай, она потерялась в этих бездонных серых очах и чуть не потеряла дар речи. Она тоже скрестила руки, прикусила губу и посмотрела вниз. — Но я никогда не действовала так, раздумывая и планируя, и он делал подобные вещи намного больше. Я будто буду соревноваться с кем-то в плавании, когда совсем недавно залезла в воду. Такая беспомощная и обиженная. В этом и есть вся красота Люмин. — Конечно, никто не учится таким вещам сразу, но… Виктор снова откинулся на спинку кресла, улыбнулся и выдал: — Когда ты будешь на грани, когда захочешь сорваться и причинить кому-то сильную боль, не делай ничего. Сожми зубы так крепко, как только сможешь, и подумай. Как ты сможешь создать максимальный хаос, при этом оставаясь в тени, слабой и беззащитной жертвой? Блондинка снова моргнула. Тут определённо есть над чем подумать, медленно кивает и допивает чай. Виктор же всё ещё улыбается. — Я думаю, что ты способна на это. И у тебя всё получится. Пока Люмин пропала где-то в пространстве собственного сознания, даже не поняла, когда хозяин дома оказался у неё за спиной, положил ей руку на макушку и медленно провёл, продолжая всё так же спокойно и плавно и говорить: — У всех нас есть свои тёмные стороны, человек мало чем отличается от простого зверя. Пугаться собственной природы нет смысла, иначе она погубит тебя. Используй её во благо, чтобы защитить себя. Люмин медленно откинулась на спинку, поддаваясь навстречу прикосновениям Виктора, из-за чего он усмехнулся и продолжал медленно и плавно гладить по голове одной рукой, другую спрятав за спину. — Спасибо вам большое за всё. Я не знаю точно, что мне делать, у меня нет плана. Но каждый раз когда я с вами говорю, мне не так страшно, как было изначально. Я вас люблю, хотела ещё добавить, но прикусила язык и поджала губы. Мужчина убрал руку, обошёл её и начал собирать посуду со стола, чтобы отодвинуть в угол. — Тебе незачем меня благодарить, Люмин, это ведь всего лишь слова, маленькая наводка. Лучше подумай над тем, как ты это в жизнь воплотишь. Затем сделал шаг назад и спросил: — Хочешь ещё что-нибудь? Печенье, пицца, вино? — Нет, спасибо, я наелась. Тот кивнул и показал рукой в соседнюю комнату со словами: — Тогда последуем в комнату для рояля. Я сыграю что-нибудь для тебя. Школьница радостно кивнула и поднялась, размеренным шагом последовав за блондином. Она совсем ничего не понимает в классической музыке, но ей нравится слушать, как он играет. Это по-настоящему прекрасно. Сероглазый сел за инструмент, нажал несколько пробных клавиш, и медленно, набирая больший темп и оборот, начал исполнять песню, немного грустную и даже тёмную по звучанию. Люмин села на стул рядышком, и мысли уносили её в совершенно другой мир, снова впала в глубокие раздумья. Комната залилась прекрасной музыкой, и лицо у Виктора спокойное, даже безмятежное, лишь моргает время от времени, но со стороны кажется, что мужчина даже не дышит. Когда он закончил играть, Люмин размеренно похлопала в ладоши, лицо говорила само за себя, слова были излишни, но девушка всё же их произнесла: — Это прекрасно. Мне очень нравится. Сероглазый задумчиво посмотрел в окно, затем снова на школьницу и промолвил: — Это хорошо, музыка помогает настроить разум и успокоиться. — Тогда сыграйте ещё что-то. Я с радостью послушаю. Блондин лишь еле заметно улыбнулся, снова начал играть. Так и пролетел этот вечер, и Люмин уже не терпится встретиться с ним вновь. • • На следующий день в школе все начали говорить о самых свежих сплетнях, такие как, например, вчерашнее ограбление магазина недалеко от школы. Это было ночью, камеры ничего не зафиксировали, стеклянную дверь вышибли битой, потом взломщики взяли деньги и разгромили всё. Об этом случае срочно сделали репортаж и всё утро показывали по новостям, даже взяли интервью у владельцев магазина, те в полном трауре. Кэйа ни с кем не говорит, сидит в полном одиночестве и думает, вокруг шум, споры, балаган. Вздыхает и не выдаёт никакого волнения, пытаясь заглушить постоянный повтор в голове вчерашних воспоминаний. Он никому не должен дать знать что он хоть как-то причастен ко вчерашнему ограблению, как и рыжий придурок. Парень смотрит в окно, затем в класс, вокруг не так много одиночек, большинство создали свои группы интересов, но проблема не в том, что ему не с кем общаться или не может наладить контакт. Наверное, нет настроения, весь на нервах с раннего утра. По понятным причинам, он очень плохо спал, и тревога что Тарталья опять втянет Альбериха в какую-нибудь авантюру, шантажом или манипуляциями, не даёт покоя. На удивление, Люмин не проспала и не прогуляла первый урок, даже Кэйа удивился. Поэтому встал со своего места и подошёл к ней. Она с кем-то переписывалась. — Утро доброе. Не отвлекаю? Блондинка покачала головой, напечатала что-то в ответ и уставилась на брюнета. Когда он так же смотрел в ответ, не говоря ничего, Люмин откинулась на спинку стула и удивлённо спросила: — Ты хотел что-то спросить и потерял дар речи? Или тебе что-то нужно? — Как грубо, я ведь просто хотел пообщаться. — Просто люди обычно подходят ко мне когда им что-то нужно. И даже если они говорят, что хотят пообщаться, общаются они только для того, чтобы попросить что-нибудь. Кэйа встал сзади неё и тихо сказал: — Пойдём лучше в курильницу, есть один разговор. Девушка недолго думала, отчасти из любопытства, отчасти от скуки и предвкушения, встала и последовала за Альберихом. Под курильницу подразумевается заброшенная кладовка на чердаке, которую уборщицу убирают только по праздникам. Когда на улице холодно, старшеклассники, как правило, забираются туда, но чтобы учителя или, тем более, директор их не спалил. Большинство сейчас за школой, особенно в большую перемену, так что их точно никто не увидит. Девушка села на приличную на вид коробку, Кэйа упёрся о стену и посмотрел сначала себе под ноги, затем на блондинку рядом, достал из кармана пачку и вытащил одну сигарету с зажигалкой. Ещё одну сигарету предложил и собеседнице, она конечно же приняла её, зажав между губами. Альберих зажёг их, тонкая дымка стала медленно распространяться по тёмному чердаку, и после одной затяжки, начал разговор сразу по теме: — Ты ненавидишь Тарталью? Люмин немного удивлена, но не сильно, нахмурилась и кивнула. — Есть такое. А что, хочешь вступить в клуб? — Как давно вы знакомы? — Около трёх лет, но мы почти не сталкивались, он даже не обращал на меня внимание. До одного момента. Кэйа подвинулся ближе. — Какого момента? — Если честно, не очень понимаю. Но последний год прохода мне не даёт. В плохом смысле. — Ясно. Интересно… — А тебе зачем? Не поделили что-то? Хочешь рыть под него? Если хочешь знать, Тарталья такой человек, что бесит и раздражает каждого второго или третьего в этой школе. — И? Что ещё? — Ох, — Люмин призадумалась, — ещё многие боятся его. И еще больше подлизываются и хотят его самого. А кто-то вообще всё это вместе взятое. — Хм, а ты? Что насчёт тебя? Люмин растерянно посмотрела на одноклассника и задала встречный вопрос: — Я так и не поняла, к кому ты всё-таки подкатываешь, ко мне или к нему? Альберих рассмеялся и сделал затяжку, глядя в самый дальний угол кладовки, затем грамотно спросил: — Что ты знаешь о нём? Может, какие-нибудь интересные факты, или… что угодно. Люмин посмотрела на дымящую сигарету, зажатую между пальцев, надула губки и тихо произнесла: — Секреты? Ты имеешь ввиду секреты? — Можно и так сказать. — Зачем тебе? Он тебе что-то сделал? Кэйа тоже сел на край коробки, вздохнул и вытянул ноги. — Можно и так сказать. Я не устраиваю никакой план мести для нашего рыжего друга, но… посчитаем это любопытством. И всё. — Нет, нет, нет. Что он тебе сделал? — Какая проворливая, хех, хорошо. Тарталья обладает некой информацией. — И это связано с тобой. Кэйа кивнул. — И ты пришёл ко мне за информацией на него? Это. — Безнадёжно? — Умно. Теперь они больше расположены к беседе, да и друг к другу в целом. Потому что им обоим хорошо знакомо это паршивое чувство, быть у кого-то на крючке, у одного человека в частности. Их обоих это как никогда связывает. Люмин искренне хочет помочь такому интересному и таинственному новенькому, о котором ничего не знает, и у которого есть что скрывать, хоть и нечем помочь, девушка почти ничего не знает о Тарталье, только какие-то собственные догадки, слухи и тому подобное. Блондинка закончила свою сигарету, потушила остатки и тихим, спокойным голосом начала: — Знаешь какие слухи ходили о нём в средней школе? Тогда он вёл себя в разы хуже, меня ещё не было в этой школе, и узнала всё на одной школьной пьянке, так что не факт, что всё так и было. Но тогда в его классе умер один парень, это был суицид. И почти все были уверены в том что в этом замешан Тарталья. Что это он довёл того парня. Альберих достал ещё раз пачку, дал Люмин ещё одну сигарету, и себе тоже оставил, в отстранённой и всеми забытой комнате стало ещё больше дыма, и, сквозь затяжки, блондинка томно и мрачно говорила: — Просто, всё дело в том что у рыжего придурка были жёсткие тёрки с тем типом, и за месяц до его самовыпила, прямо в школьном дворе перед всеми тот тип поджёг портфель Тартальи. И тот ничего не делал, только смотрел на него, пялился так, как будто взглядом придушит его. Но это всё я знаю из третьих уст… может всё и не так было, но я уверена, что этот мудак не совсем нормальный. В любом случае, никто и никогда не хочет с ним ссориться, все обсуждают за спиной, но перед ним ведут себя естественно. Он всегда что-то мутил и ему это быстро надоедало, но насколько я знаю, вроде как промышляет более тёмными делишками. Знаешь, я на все сто уверена что вчерашнее ограбление это его рук дела. Альберих напряжённо опустил веки и громко вздохнул. Знала бы сейчас Люмин насколько она права. — А так, это всё, что я знаю. Я сама почти ни с кем не общаюсь, так что ты выбрал себе плохого информатора. Я бы сама хотела знать его секреты. — А что с его родителями? — Без понятия. То ли одного нет, то ли обеих, или совсем один живёт, не знаю. Синеволосый задрал голову и помассировал виски, после небольшой паузы ответил однокласснице: — Этого достаточно, всё же спасибо тебе. Не хочу сильно светиться интересом к нему, но ты мне очень помогла. — Это тебе спасибо, сам знаешь за что. — Пустяки. Кэйа смотрел в янтарные глаза и улыбался, девушка улыбалась ему в ответ, именно в этот момент они оба поняли, что подружатся, или как минимум, поладят. Люмин ещё не упомянула о том, что все кто хоть как-то вредили рыжему, переходили ему дорогу или пыталась показывать превосходство, сильно жалели, ведь не до конца понимали с кем, или с чем связываются. • • Скарамучча натянул на голову капюшон и ходил хмурый по школе, будто серое облачко, потому что в место за школой, где он любит покуривать, собрались слишком много «пидорасов», да ещё и до тошноты солнечно на улице. Фу. Настроение испорчено, жизнь ужасна, школа ад. Ведь сегодня семь уроков, пропуск которых грозит ему кастрацией. Да и как вишенка на торте, его тупая одноклассница заебала его своими речугами про знаки зодиака. Вот так, гуляя по школе, слушая музыку через проигрыватель в кармане, забрёл в самый отдалённый кабинет, где мелькнула Райдэн. Вместе ещё с кем-то. Скарамучча тут же достал наушники из ушей, спрятался за дверью и стал наблюдать. Ученик пытался подойти как можно ближе к темноволосой учительнице, держа в руках красивую коробку шоколадных конфет. Райдэн строго вытянула руку, затем покачала головой в знак «нет», но Скара никак не мог услышать о чём они говорили, но по общей картине всё ясно как день, этот тип подкатывает к его тёте. И наблюдающий за всем этим застыл в тихом шоке. Тот ученик всунул конфеты Эи прямо в руки и попрощался с ней, напоследок сказав лишь то, какая же та «очаровательная». Женщина холодно посмотрела ему в след, оставила конфеты куда-то в сторону и сама вышла из кабинета, бормоча себе под нос: — Его только могила исправит. И взяла телефон из сумки, чтобы позвонить его родителям. Скарамучча слегка нахмурился, дождался, когда учитель социологии уйдёт в другую сторону, и сам последовал на улицу. Потому что он видел, как тот самый тип, который только что флиртовал со своей учительницей, вышел во двор. Ему плевать кто это такой, и в каком классе тот учится, это волнует сейчас в последнюю очередь. Внутри него медленно закипает ярость и раздражение, которую он сейчас выпустит на волю. Ускорил шаг, уже начал разминать кулаки, тёмные, накрашенные глаза уже блестели от предвкушения, капюшон сполз с его фиолетовых волос. Пусть и кругом все эти школьники, пьющие газировку и тоник, обсуждающие самые горячие новости, это только сильнее заводит, Скарамучча увидел радостного типа из кабинета, что-то рассказывающего своему приятелю, подошёл к нему и грубо хлопнул по спине со словами: — Это ты только что флиртовал с мисс Райдэн? Тот парень резко повернулся, видимо, не зная кто такой Скара, разозлился и подошёл к более низкому по росту оппоненту: — Не твоё дело, шуруй отсюда. Скара даже бровью не шевельнул на такое сокращение расстояния, посмотрел вверх на типа, улыбнулся и сам себе ответил: — Ха, значит ты. — Да даже если и я, то какое- Он не успел договорить, его больно, очень больно ударили в живот, причём ещё и неожиданно, потом Куникудзуши спокойно вздохнул, воспользовавшись тем, что школьник перед ним взялся за живот и опустился вниз, взял его и за волосы и грубо потянул, затем так же спокойно сказал: — Так вот. Не делай больше этого. И резко оттолкнул от себя, да так, что тип упал на землю. Он только сейчас полностью осознал, что происходит, остальные в изумлении глазели на это шоу. Парень которого ударили, потом бросили на траву, со стоном от боли и недовольства спросил у приятеля: — В чём его проблема? Кто это вообще?! — Чел, походу, Райдэн - его матушка. И первый распахнул глаза, продолжая смотреть в след уходящему готу. Скара снова спрятал руки в карман как ни в чём не бывало, закатил глаза, когда услышал звонок на урок. И вот снова кончилась свобода, пришёл час доминирования надзирателей. Брюнет начал лениво осматриваться и подумал про себя: 《- Какой же сейчас урок? Ах, да, точно. Химия.》 Где он опять, конечно же, нихуя не сделал. И опять получит нагоняй от Райдэн. Когда уже время обеда? Он так устал и так хочет домой. Все вокруг слишком сильно его раздражают. Скара едва приложил усилия, чтобы не опаздывать на урок, но учитель химии особо не обращает внимания на такие вещи, как нравоучения насчёт опозданий и прогулов, он спокоен и больше любит тратить свою драгоценную жизненную энергию на обучение детей, и не более. Словно запрограммирован на этом. Но, на удивление, мало кто позволяет себе издеваться над мистером Альбедо лишь из-за этой черты, многие всё же уважают его за знания и любовь к своему предмету, а ещё и методы преподавания. Учитель всегда старается смешивать тяжёлую теорию с интересной практикой, эксперименты и проекты, те, которым это подавно неинтересно, могут просто спать на его уроке, спокойного и размеренного мужчину это не побеспокоит до тех пор, пока ученики не начнут срывать урок. Альбедо может быть строгим и даже жестоким, но он лишь пару раз отзывался насчёт этого как: бессмысленное поведение не приводящее ни к чему, кроме как разрушения, хаос, потерянное время, ведь те, кто стремятся к знаниям и общему познанию мира, будут слушать и учиться. Одноклассница Скарамуччи подняла руку и с интересом спросила: — Учитель, а почему вас не было всю прошлую неделю? Что-то произошло? Альбедо положил свою небольшую сумку на стол, взял мел в одной руке, другую спрятал за спину и недолго думая, честно ответил на вопрос: — Спасибо за переживания, но у меня возникли некоторые семейные проблемы. Я случайно научил свою маленькую племянницу делать бомбы из нитроглицерина, так что это долгая и утомительная история, но, к счастью, никто не пострадал. Все в классе стали переглядываться, учитель написал что-то на доске, повернулся и достал из сумки несколько предметов, из которых были: жидкое мыло, шоколадка, жевательная резина и крем для обуви. — И так, мы продолжаем изучать органическую химию, самые сложные компоненты и вещества, и я решил взять за основу случайные бытовые вещи, которыми мы пользуемся ежедневно, и определим их всех по уже известным нам группам и категориям. А потом проверим ваши домашние задания. Люмин сложила руки на парту и уложила на них свой подбородок. Она пыталась слушать на уроке, но никак не могла забыть тот разговор с Кэйей на чердаке, всё думая над тем, чтобы объединиться с ним и создать реальный клуб по подставе одного рыжего мерзавца. Девушка поймала на себе взгляд Альбериха, он ей улыбался, видимо,знает о чём сейчас думает, и она усмехнулась в ответ. Блондинка сама не знает почему, но такое ощущение, что синеволосому можно верить. Враг моего врага — мой друг, или как там говорится. Потому что внутри бьётся сильный импульс, который так яростно нуждается в освобождении. Но девушка знает,что против таких как Аякс нужно действовать умно и осторожно, как в игре шахмат, а не творить глупости и лишь удовлетворять его садистские желания. И сейчас появилась возможность, за которую стоит хвататься коготками. К любому человеку есть свой подход, вопрос стоит лишь в методах и средства. А в последнее время всё больше зацикливается на нём. Пока что он оставил её в покое после инцидента с дневником, но она же знает, что не вернётся, рано или поздно он снова найдёт её, снова сделает какую-то пакость, только что и когда? Как правило, Тарталья обычно не заставляет ждать её больше одной или двух недель. Частота его выходок обычно зависит от его настроения, но его странный и одержимый интерес к блондинке никогда полностью не угасает. Девушка убирает волосы за ухо, смотрит в карман в поисках хоть каких-то денег. Находит несколько монет, лениво улыбается. За такие деньги вполне можно приобрести себе пачку сигарет, может и не самых элитных, зато жаба на горло не так давит. Когда до урока остались считанные минуты, все уже планировали, что они возьмут себе в столовой, а белобрысая решила выбраться из школы и прогуляться. Не покупать же сигареты прямо во время школы. Пока шла, решила написать Эмбер и узнать где она. Хотя наверняка брюнетка пошла в столовую тоже. Но в школе так душно, что ей необходима хотя бы небольшая разминка. Связываться с Эмбер стало намного проще, подруга Люмин чуть ли не возвела церковь в её имя за такой подарок. Читая ответ подруги, блондинка про себя улыбнулась. Тоже, наверное, пойдёт в столовку, но уже чуть позже. Шелест листьев в пустом дворе, яркое солнце, грязь повсюду, чья-то тетрадь валяется около кустов. Девушка всё улыбается, написывая подруге и читая её сообщения, такими темпами весь выигрыш Эмбер уйдёт на телефонный счёт для переписок, и не заметила девушка как забрела в самый дальний угол школы, где просиживают местные отбросы. Один из них раздражённо присвистнул, увидев Люмин, встал с грязного асфальта и скрестил руки. — Ты. Всё, что услышала белобрысая, прежде чем отложить телефон в карман и удивлённо оглядеть парней перед собой. В центре она узнала Уиллса, одноклассника, которого оставили после уроков из-за того, что блондинка настучала директору про рисунок, только теперь у чувака виднелся хороший такой синяк под глазом, немного потёртый, но заметный. Чтобы избежать лишних проблем, девушка тут же развернулась и пошла прочь, но её окружили. Тот самый Уиллс и ещё трое парней, что уже было первым тревожным звоночком. Они ещё и усмехнулись, и лукаво переглядывались, будто бы спрашивая друг у друга: «что же они с ней сделают?». Люмин мгновенно нахмурилась, успокаивая себя фактом, что они всё ещё находятся на территории школы. Но их четверо, она одна, и ей не нравится, как её одноклассник с фингалом под глазом к ней подходит, а потом и заговаривает: — Видишь это? Папочка наказал, за то, что меня оставили после уроков. Как ты думаешь, Рэйзендер, это справедливо? Тебе нравится мой фингал? Люмин сжала кулаки, ветер немного усиливался, ей в одной спортивной кофте синего цвета, стало прохладно, так что она снова попыталась уйти от них, но Уиллс уже взял её за запястье и потянул назад. Она недовольно воскликнула: — Что за- Отпусти меня! И ударила его руку, чтобы вырваться, он разозлился сильнее. Один из оставшихся парней быстро подошёл и сжал руки блондинки за её спиной, теперь она запаниковала и громко воскликнула: — Что за хуйня? Тебе так нужно знать моё мнение?! Да, мне нравится твой фингал, если ты об этом. А сейчас, дай мне про- Девушке неожиданно прилетел кулак, прямо в сторону челюсти, мгновенная боль пронзила её лицо. Онемевшие губы треснули, вниз потекла маленькая струйка крови. Этот ебаный псих только что разбил ей губу и теперь смотрит сверху вниз, как на кусок мусора, а она настолько шокирована, что не может проронить ни слова. Все сейчас обедают, никто ей не поможет, а лишний крик может только обеспечить лишний удар в челюсть. Люмин стиснула зубы, окрасив нижние в красный, и отразила Уиллсу такой же взгляд, только хуже. Нет, она не пыталась вырваться, но теперь сжимает кулаки жёстче раньшего. Парень перед ней сжал обе её щеки и грубо притянул, блондинка в отвращении тянулась назад, из-за чего одноклассник ударил её ещё раз, но уже в зоне щеки, под глазом, заставив белобрысую опустить лицо и покашлять. Уиллс размял руку и властно проговорил: — Ну, ты чувствуешь? Из-за тебя я получил двойную порцию! Чё молчишь, блядь, уже не такая смелая? Или снова стучать пойдёшь? Остальная его компания тихо посмеялась с неё. Уиллс вздохнул, сказал приятелю который Люмин держал отпустить её, и девушка резко упала на землю, положив руку у щеки. В медовых глазах сверкали ещё не пролитые слёзы, внутри бушевали ярость, гнев, желание распотрошить заживо, и последней каплей стало то, как Уиллс пнул ногой и раздражённо бросил: — Ну, давай, вали отсюда, с тебя хватит! Идём парни, сейчас сюда прибудет злой директор и снова оставит после уроков! Снова смешки, снова издевательские взгляды, снова эта грязь. Люмин быстро встала и побежала прочь от них, как можно дальше, вошла в школу через главный вход и направилась прямо в женский туалет. Девушка взялась одними руками за раковину, смотря на своё отражение. Долго и упорно. Начинает искажаться, место под глазом покраснело, губа всё ещё кровоточит, сердце всё ещё бешено колотится. Даже не заметила с какой злобой сжимала край раковины, руки тряслись от всех самых негативных эмоций сразу. Ей не хватало воздуха. Блядь, если бы ей сейчас дали в руки нож, она бы пошла туда и зарезала их, каждого из них, и наблюдала бы за тем, как они кровоточат, только в разы хуже. Всё ещё крепко сжимает больную челюсть, глаза наполняются слезами, за яростью приходит горькое отчаяние. К кому ей обратиться? Если расскажет учителям, будет только хуже, самой и своими силами не разобраться, но и некого попросить, она одна. Совершенно одна. Побитая как собака, но нет, им это НЕ должно сойти с рук, Люмин об лепёшку разобьётся, но не позволит им так с собой обращаться. Игры и глупые шутки кончились, ей надоело сдерживать свои тёмные позывы… наверное, пришло время выпустить их, дать им волю, накормить их своим гневом и мстить, разрушать, /убивать/. Янтарные глаза сейчас холоднее зимнего снега, через отражение в зеркале она видит в углу туалета швабру. Недолго думая, поворачивается и хватает её, из одного глаза потекла слеза, прямо на покрасневшую ссадину. Теперь не думает ни о чём, ни о последствиях, ни об отце, ни о ком другом. Лишь месть, кровь, насилие, но прежде чем Люмин успела взять ручку двери, слова о которых думала всю прошлую ночь вдруг всплыли в голове: «как можно создать максимальный хаос, при этом оставаясь невинной жертвой?», то что ей говорил Виктор. В голове прозвучал тяжёлый скрип, блондинка на мгновение потеряла связь с реальностью, словно окунулась в себя, и замерла на месте. Мурашки, холод по всему телу, медленно повернулась к зеркалу и посмотрела на себя ещё раз. Как же жалко выглядит, они ведь намного сильнее её, так просто взяли и побили, а она что?.. Слабая, беззащитная жертва. Жертва, жертва, жертва! Сухие губы сжались, затем их уголки медленно поползли вверх. В этот момент, ярости, разочарования, отчаяния, в её голове зародилась одна идея. Она потащит всех тех мразей в ад, уж над этим постарается, подходит ещё ближе к зеркалу, ближе просто уже некуда, ощущение что это совершенно не она, и это всё не происходит на самом деле. Наверное, так даже лучше. Девушка яростно бросает швабру в сторону, снова сжимает зубы и как можно больнее бьёт себя по лицу, ещё раз, прикусывает язык, ещё один удар, около носа, ещё и ещё, пока всё лицо не опухнет, пока она не станет настоящим уродом. Как в каком-то трансе подходит к стене и со всей дури бьёт себя об неё. Ссадины, кровь, раны, слёзы, столько горьких слёз… но она настолько злая, что этого всё ещё мало. Нужно что-то ещё более шокирующее чем это. Как например… Увидев бутылку минералки за раковиной, Люмин опустилась и разбила её о кафель, взяла осколок побольше, помыла его под краном, раздела кофту, оставшись в одной майке, и сделала себе порез вдоль левого плеча, тут же поморщилась от жгучей боли. Алая кровь потекла струйками вниз, запачкав и одежду немного. Люмин быстро убрала всё за собой, взяла кофту и пошла к школьной медсестре, усталыми и грустными шагами, в слезах, соплях, крови и ссадинах, её собственное творение. Если даже после такого избиения тех мразей не исключат из школы, то она предпримет другие меры, ещё более жёсткие чем это маленькое шоу. Пока она проходила у кабинета медсестры, девушку, в таком состоянии, встретил Чжун Ли. Он уронил свои книги и мгновенно нахмурился. — Люмин? Ты- Ох, иди быстрее к медсестре. Золотые глаза учителя тут же прошлись по всему её телу в поисках травм или других ранений, затем быстро развернулся на каблуках и направился к директору. Чжун Ли в ярости, ведь прекрасно понимает, чья именно эта вина. Тех, кто не умеют наказывать «мелкие проступки», и из-за чего безобидные школьные шалости могут перерасти в это. Медсестра испугалась, увидев окровавленную и избитую ученицу, прикрыла рот рукой и резко вдохнула воздух. — Присаживайся, болит что-то? Ох, что же с тобой произошло, на тебя напали? Голова не болит? Смотри на меня, сколько будет 15+10? Женщина в панике достала бинты перекись, всё что есть, чтобы подлатать это, и как раз когда она начала свою работу, в кабинет вошли сердитый учитель истории, со скрещенными руками, и растерянный директор этой школы, мистер Джонс. Увидев в каком состоянии Люмин, директор вздрогнул от неожиданности, покачал головой и спросил: — Как ты себя чувствуешь? На что услышал лишь всхлипы со стороны пострадавшей, и её сбитые объяснения: — Четверо. учеников н-напали на меня, с ножом, и- Я ничего не могла сделать, их было четверо, я… И снова слёзы, снова задыхается, и так чертовски тяжело говорить. Учитель истории скривил губы в недовольстве, посмотрел на своего начальника и сухо выдал: — Мне кажется, или я много раз изъяснялся насчёт подобных случаев. Посмотрите до чего дошло, мы должны вызвать полицию. Мистер Джонс тут же вспыхнул: — Полиция? Нет, нет, нет! Категорически нет! Это слишком сильно навредит нашей репутации, мы можем замять случай не привлекая внимания. Просто отчислю их. Золотые глаза Чжун Ли потемнели, от чего по спине пошли электрические разряды, его бархатистый, но строгий голос ничем не отличаясь от грома: — Отчислить? Я не согласен, ученица сказала что это нападение с ножом, и вы хотите обойтись «не привлекая внимания»? Это просто глупо и безответственно, и я уже много раз говорил вам подобное, даже сейчас не послушайтесь? Гнев Чжун Ли можно было ощутить в воздухе на собственной кожей, директор снова посмотрел на блондинку, та больно морщилась от того, что ей раны обрабатывают, нервно облизнул губы и продолжил: — Ещё с заявлением не при каких условиях не принимать его в другую школу Лайлака, в ту, что у самого края. И поставим на учёт, так годится? Чжун Ли вопросительно посмотрел на Люмин, та поджала губы и кивнула, на что он сам устало вздохнул и отправил директора исполнять обещания. Учитель истории закрыл остался на месте до тех пор, пока все раны Люмин не обработали, и она полностью успокоилась. — Кто это сделал? Можешь сказать имена? И почему это произошло? Люмин посмотрела на мужчину из-под лобья, потом куда-то в сторону и неуверенно кивнула, прежде чем стала рассказывать всё и в деталях, но по-быстрому, как всё было на самом деле. Потом её отпустили, и блондинка посмотрела в даль на главный холл. Теперь он весь заполнен, значит обеденный перерыв кончается и скоро начинаются уроки. Даже не думая ни о чём, девушка пошла вперёд, решив выйти через главный вход, наплевав на всё. Постепенно, всё больше учеников начали затихать и с интересом глазеть на девушку, шушукаясь о том, что же с ней произошло. Откуда не возьмись появляется Тарталья и крепко-крепко обнимает белобрысую за шею, та недовольно скривила губы и прошипела: — Отвали. Он не отвалил. Аякс внимательно оглядел её ссадины на лице, забинтованную руку и потемневший взгляд. Улыбнулся, но всё с таким же удивлённым лицом спросил: — Неужели кто-то остался недоволен твоими услугами? Кто тебя так? Люмин стиснула зубы, сдерживать себя после произошедшего очень сложно, так, блядь, сложно, что она готова выхватить у кого-то бутылку и ударить этого засранца в голову. — Отвали! Она прокричала уже громче, снова уголки глаз намокли, теперь контролировать эмоции стало намного сложнее, после того, что произошло. И не оставляла попыток отпихнуть его от себя, но он вцепился как пиявка. Аякс поднял одну бровь, упиваясь по полной этим прекрасным спектром, что ему так охотно предоставляет белобрысая, он сейчас так, блядь, сильно кайфует. Ведь получает то, чего так сильно добивался. Пока все остальные наблюдали, просто смотрели и усмехались. Знают ведь, что сейчас произойдёт что-то интересное. — Люми сегодня встала не с той ноги? Настроение испортилось, и покалечилась как следует? Он продолжал весело болтать с ней, пока она чувствовала как в её глазах лопались капилляры. А когда он наклонился и сказал уже тише, сжимая её шею в этих объятиях намного крепче, она просто лопнула: — Или небольшой поцелуй поднимет ей настроение? Блондинка громко стукнула ногой о пол, замахнулась и со всей дури ебанула ему прямо в лицо. Реакцию остальных учеников надо было видеть, это нечто, мягко говоря. Люмин тяжело дышала, поняла что натворила, и воспользовалась моментом короткой растерянности Аякса, чтобы удрать, но он тоже сжал зубы, тихо прорычал какой-то мат себе под нос, поймал Люмин за майку и потянул к себе, затем и полностью обхватил, взял на руки и пошёл быстрыми шагами прочь. Все усмехнулись ещё больше, когда поняли, в какой кабинет пошёл Тарталья. Рыжий раздражённо улыбался, пока смотрел только вперёд, блондинка хотела спрыгнуть из его страшных объятий, но падать сейчас, и остаться растоптанной этим засранцем не вариант. Вместе со злостью и раздражением, примитивный страх нашёл место у неё в больном сердце, осознание окутало её с головой, когда девушка увидела перед собой воду, а потом и полное погружение. Тарталья только что кинул её в школьный бассейн, а Люмин не самый блестящий пловец в мире. Она изо всех сил пыталась удержаться на поверхности, пока Аякс сел на самый краешек, снял обувь, затем свесил ноги. И с забавой наблюдал за борьбу за жизнь Люмин, как будто какая-то телепередача, «Эти забавные животные». Когда девушка кашляла и отчаянно махала руками, ногами, всеми возможными силами, рыжий смеялся и игриво промолвил: — Ох, неужели кто-то не умеет плавать? Она пыталась что-то сказать, но можно было разглядеть её убийственное выражение лица. Блондинка схватила парня за ногу и как давай тянуть его на себя, на что Аякс насмешливо спросил: — Ха-ха, хочешь чтобы я искупался с тобой? Ну и фантазии у тебя. Потом сам подумал, улыбнулся и прыгнул в воду, затем обвёл руками тонущую Люмин, чтобы помочь ей удержаться. Видимо, он так разозлился, что она ударила его, что бросил её в воду, чтобы она остыла? Она не остыла. Мокрая и очень злая Люмин прокашлялась и мрачно выдала: — Мразь. Аякс удерживал её одной рукой за талию, другой водил по её лицу, но блондинка всё же стояла смирно, воды она боится, как Сатана молитвы. — Ох, бедная, тяжёло наверное тебе? Тебя та-а-ак жестоко побили, как хорошо, что мерзких злодеев накажут, всё же добро побеждает, не так ли? — Что? К чему он клонит? Рыжий сам наклонился ближе к ней, с тёплым, даже каким-то добрым, довольным высокомерием оглядел её лицо, к которому сейчас очень близок, и промолвил: — Кое-кто видел, какой ты вошла в туалет во время перерыва. И какой вышла. Неужели на тебя напали четверо парней, прямо подстерегли тебя в женском туалете? Какие наглые. Люмин оцепенела. Янтарные глаза помрачнели ещё сильнее, и рыжий лишь кратко посмеялся, добавляя: — Ну, не делай выводы, я не сдам тебя, хоть это и гениально! Ты намного умнее, чем кажешься, милая, и такой ты мне нравишься намного больше. Девушка стиснула зубы. — Мне похуй, какой я тебе нравлюсь. Дай мне выйти отсюда! Тарталья снова усмехнулся и специально отплыл от края, что заставило блондинку автоматически обнять его за шею, и ненадолго затих. Люмин опять вся бушевала внутри, плавала бы она лучше, утопила бы этого мудака прямо тут. Но он снова приблизился и медленно облизнул трещину на нижней губе белобрысой, сам при этом улыбаясь. Девушка поморщилась от боли, инородный контакт со свежей раной создавали не самые приятные ощущения. Но что-то внутри неё щёлкнуло, защемилось, словно это был единственным спасательным кругом среди огромного моря, и блондинка сама нарвалась, обхватила зубами верхнюю губу Аякса и сжала, затем стала грубо тянуть на себя. Рыжий, конечно же, не удивился подобным финтам, взял девушку за затылок и натолкнул вперёд, затем сомкнул их губы и начал целовать. Люмин сама не до конца осознавала это, это не было похоже на поцелуй любви или хотя бы симпатии, а самый уродский, отвратительный и мерзкий поцелуй, в котором почти мгновенно поддалась и стала целовать Аякса в ответ. Чтобы было удобнее держаться на плаву, обвила торс парня ногами и вцепилась ногтями ему в шею. И надавила. Это, конечно же, оставит свои следы, которые парень даже скрывать не станет, а отшутится о чём-то вроде «бурная ночка». Девушка так следовала за грубыми и неравномерными движениями голубоглазого из-за всей той безумной бури эмоций в груди. Всё в глазах стало плыть, вода вокруг казалась совершенно другим пространством. Они словно ускользнули в своём, отдалённом мире, где царствует безысходность, нелогичность, и гнев. Блондинка вздрогнула когда услышала приглушённый гневный крик из коридора: — Где моя дочь и что с ней произошло?! Это и разбудило её из странного и несуразного гипноза, она отлипла от губ Аякса и посмотрела на дверь комнаты с бассейном. Сердце защемило уже по другим причинам. Тарталья тоже скучающе взглянул на дверь, пытаясь увидеть там то, чего нет, и снова попытался поцеловать её, но Люмин сжала плечи рыжего и мрачно выдала: — Дай мне выбраться из воды. Быстро. Он посмотрел на неё, потом на дверь, и с улыбкой спросил: — А что, твой немолодой возлюбленный пришёл? Девушка поморщилась. — Нет. Мой отец. — Не хочешь, чтобы он увидел тебя со мной? Люмин чуть ли не начала душить паршивца с недовольным стоном: — Да отпусти уже меня! Но теперь ей ещё и придётся объяснять папе, почему девушка промокла до ниточки. О, это будет непросто. Что за кошмарный день.