Сирень в холодном снегу

Как только вышла из воды, Люмин тут же начала судорожно дрожать из-за холода. Одежда в некоторых местах прилипла к коже, в других тяжело свисала. Лицо онемело из-за прежде нанесённого ущерба, а рана на руке дала о себе знать противным жжением. Тарталья наконец-то позволил ей выбраться из бассейна, сам же парень остался в воде и совершенно непринуждённо плавал. У девушки руки тряслись, она услышала голос своего отца из коридора и, ни о чём не думая, вышла туда. Но как только её пальцы коснулись ручки двери, из воды раздался звонкий голос: — Даже не попращаешься со мной? Как бессердечно! Каждое слово отзывалось издевательством. Блондинка даже не обернулась, ей слишком хуёво на душе из-за всего, и настроение сейчас пойти учиться боевым искусствам, чтобы в следующий раз когда её так подкараулят и зажмут в углу, она разнесла им всем черепа, а потом вывернула колени наизнанку. Она терпела и была «рассудительной» слишком долго. Поэтому показала рыжему средний палец, затем открыла дверь и вышла в коридор. Люмин сопровождал очень громкий и довольный смех, на который она уже не обращала внимание. В коридоре ученица и правда увидела своего папу, с большими кругами под глазами, говорящие об усталости и эмоционального выгорания, и со взъерошенными волосами. Видимо, скорее всего, мистеру Рэйзендеру кто-то позвонил, и тот мчался сюда со всех ног. Люмин тяжело вздыхает, она не хотела втягивать своего страдающего отца, у которого и так груз на душе, в свои дебильные школьные приключения. Ему хватает забот. И как только папа увидел её, сразу распахнул глаза, оглядел её, у него много вопросов, бедный папа и не знает с чего начать. Почему она мокрая? Что за ссадины? Кто её так сильно избил? Нужно ли ей в больницу? Как она себя чувствует? Что произошло? Мистер Рэйзендер взял свою дочь за руки, он выглядел таким виноватым, знает ведь, что это его собственное допущение. Это он зарыл голову в песок, надеясь так прогнать боль и утрату, и перестал обращать внимание на собственного ребёнка, РЕБЁНКА, которая с детства была проблематичной и сложной. Директор, весь на иголках, всё бормотал какие-то бессвязные предложения по типу «мы уже это уладили», и «с девочкой всё хорошо, она была у медсестры»! Отец Люмин будто поседел от вида его побитой дочери. Неужели ему нужен был такой звонок, чтобы очнуться из спячки и раскрыть глаза на происходящее? Какой же он жалкий. Он прищурил свои янтарные глаза и в тихой ярости посмотрел на руководство школы, пытаясь вложить мысли и переживания в фразы: — Кто это сделал? Что случилось? Директор понизил голос, ученики вокруг столпились, чтобы посмотреть, ну вот и начинается шоу. — Не нужно раздувать из этого большее, чем это есть на самом деле. Повздорили детишки, с кем не бывает, но виновники наказаны, можете не беспокоиться! Пускай лучше Люмин пойдёт домой вместе с вами и отдохнёт, а когда сможет, то вернётся в школу! Мистера Рэйзендера это не убедило. — Я хочу немедленно поговорить с родителями того, кто это сделал, и я вызываю полицию. Пока взрослые спорили, блондинка повернула голову и посмотрела через плечо на дверь у бассейна. Она просто почувствовала его присутствие. Аякс опирался о дверной косяк, скрестив руки, кусал нижнюю губу и улыбался. Зачем и кому, может быть, Люмин, или, вероятнее всего, всей этой ситуации. Он знает что большинство ссадин и следов драки девушка нанесла себе сама, и хочет увидеть, как она выкрутится и как поступит. Блондинка ещё немного посмотрела на него, а он в ответ, ненависть, ярость, желание отомстить и подставить снова взяли над ней верх. В голове и так полная каша, думать она может только наполовину. Но в момент когда её взгляды с Тартальей пересеклись, когда он так надменно и с издёвкой посмотрел на неё, она решила удовлетворить его странное желание. Показать ему на что способна и больше не сдерживать своих порывов. Уловив опасный отблеск в девичьих янтарных глазах, рыжий с ещё большим интересом улыбнулся. Люмин всхлипнула, глаза у неё и так были красными от выплаканных ранее слёз, тут даже особо притворяться негде, так, немного, совсем чуть-чуть приукрасить. Но слёзы появились у края её глаз мгновенно, она привлекла внимание глубоко обеспокоенного отца и паникующего директора, который не хочет привлекать внимание полиции к школе. Блондинка заныла ещё громче, одна слеза потекла по её мокрой щеке, ну всё, ублюдки, смотрите, что с вами будет, если посмеете хоть пальцем меня тронуть, затем произнесла, хриплым и дрожащим голосом: — Они напали на меня в четвером, у одного из них был нож… Люмин стянула намокший бинт с плеча и показала порез, который она себе сделала куском стекла, поджав губы. У её отца мигом затряслись руки, глаза распахнулись так, что казалось два глазных яблока вот-вот вывалятся, и резко повернул голову на директора, который махал руками в быстром поиске правильных слов, чтобы успокоить разъерённого родителя, и Люмин заплакала, громко и ясно, для всех школьников и учителей, что рот зевают, слёзы боли и разочарования катились одна за другой, и ей было плевать настоящие ли они или нет, ей захотелось расплакаться, чтобы передать некую идею. Шмыгнув носом, ещё сильнее вздрагивая от холода, блондинка пропела, жалостно: — На учеников могут напасть с холодным оружием… и это ваш ответ? Не вызывать полицию? Детишки повздорили? Вы себя слышите? Сердце мистера Рэйзендера разбилось вдребезги на тысячу маленьких осколков. Он тут же снял свою куртку и накрыл плечи дочери, затем повысил тон и стал дальше требовать свои условия от руководства школы, но уже более серьёзным голосом. К Люмин подошли Чжун Ли и Райдэн, чтобы попытаться помочь ей хоть чем-нибудь, пока директор в панике пытался всех успокоить. Весь холл наполнился шёпотами, конечно, нападение на ученика и избиение за школой - это горячая новость для обсуждения. Кэйа обеспокоенно опирался о шкафчик, скрестив руки над грудью. Он видел всю мимику, слёзы и чуть ли не конвульсии Люмин, а ещё уловил её потерянный и раздражённый взгляд в сторону кое-кого у двери бассейна. Синеволосый задумчиво хмыкнул, когда разговаривал с блондинкой, и в принципе наблюдал за ней со стороны, она казалась ему не похожей на ту, которая вот так легко заплачет и сломается перед всеми, или там за школой произошло что-то ужаснее, о чем белобрысая не может сейчас сказать? Рядом с собой он заметил Скарамуччу, нервно, даже озабоченно попивающего свой сок. Он смотрел своими глазами цвета индиго на подругу детства, но внутри думал о чём-то своём. Кэйа решил с ним заговорить: — Какая ужасная ситуация. Как думаешь, что там произошло? Скара даже не посмотрел в сторону оппонента, лишь лениво вздохнул и то ли с иронией, то ли на полном серьёзе выдал: — Эх, опять кто-то в последний момент узнал, что она не девственница. Бывает. И хотя слова были колкими, в глазах блеснуло беспокойство? Или что-то похожее? Но наверняка Альбериху просто показалось. Блондинка продолжала распинаться, скоро об этом узнает вся школа. И она, вместе с руководством и отцом, пошла в кабинет, дальше обсуждать этот инцидент. А перед тем как уйти, Люмин бросила ещё один последний взгляд в сторону рыжего и заметила, мельком, как он высунул язык у края губ, и тихо похлопал ей. Вот же говнюк. Девушка мгновенно сжала зубы и резко выдохнула. То, что произошло в бассейне, это в последний раз, ни за что не позволит Тарталье снова поцеловать себя. Но хватит ли этого для сохранения хотя бы остатки собственного достоинства? Он ведь целует её, чтобы издеваться, чтобы показать «как бы плохо и ужасно я не поступал с тобой, ты всё равно поддашься мне». Ей ещё больше кринжово с того, что, иногда, когда рыжий не так сильно вредит ей, она подмечает его физическую привлекательность. Как вообще можно о таком думать, это ненормально! Но часть её с горечью осознаёт, что он догадывается. Каким бы противным и надоедливым он не казался, Тарталья далеко не дурак. Он видит, что когда голос разума перестаёт направлять её, когда голова затуманена и забита, когда сердце преследует ужасное жжение, её тянет к нему. И это просто какой-то абсурд. Тарталья с неподдельным интересом наблюдал за тем, как Люмин уходит в кабинет директора, затем оглянулся и как ни в чём не бывало подошёл к Кэйе. — Как же жесток может быть этот мир, согласен? Альберих поднял глаза на стоящего рядом рыжего, немного напрягся, но всё же кивнул вышесказанным словам, которые прозвучали больше как издевательство. — Ничего не поделаешь. В школе и не такое произойдёт. Аякс провёл рукой по мокрым волосам, зачёсывая их назад, драматично покачал головой и со вздохом выдал: — Ну и ну… как же так, нападение с ножом, прямо на территории школы, вот же ублюдки. Синеволосый долго смотрел на промокшего ученика, внутри что-то дрогнуло, когда он поймал эту грустную улыбку Аякса, что никак не разделяли его глаза. Глаза, похожие по цвету на зимний лёд, устрашающий, убийственный, но ласковый. Альберих не сдвинулся с места когда рыжий прильнул чуть ближе, уже касаясь плеча, и добавил, понизив перед этим тон: — Никогда не знаешь когда рядом с тобой опасный для общества человек. Убийца, маньяк, вор… от этого и страшно. Кэйа спрятал руки в карманы и расслабил плечи. Он ни за что не покажет этому парню с какой опаской застыл на том месте, в коридоре. Затем лениво цокнул языком и сам дополнил предупреждение Аякса новым предложением: — Живя в одном доме с вампирами, носи с собой пистолет. Аякс радостно воскликнул: — Хорошо сказано. — И то, что произошло с Люмин, действительно полный кошмар. Надеюсь, она в порядке. Тарталья кивнул, слегка призадумался и уверенно выпалил: — Она справится. Она сильнее, чем кажется на первый взгляд, и у неё, как и у всех нас, есть свои карты в рукаве. Одноклассник Люмин поднял бровь, мгновенно спрашивая себя: что, блядь, рыжий перед ним имеет ввиду? Но не успел и слово промолвить, как последовали эти слова, спокойным и размеренным тоном: — Люмин очень глупая. И бестолковая. И до смерти скучная. Правда, в ней нет ничего такого, верно? И ей ужасно легко манипулировать, настолько легко, что мне почти жаль её. Ты так не думаешь? Кэйа пожал плечами. Он не знал что ответить, или следует ли ему хоть что-то отвечать? Что вообще хочет сказать парень? Тарталья внимательно проследил за реакцией собеседника, взялся за свой подбородок и снова заговорил: — Но всё же, по одной причине я не могу перестать думать о ней. Тебе интересна эта причина? Кэйа усмехнулся без особого энтузиазма, пожал плечами и пробормотал: — Если ты достаточно добр, чтобы поделиться… — Я не скажу её. Эта наша с ней тайна. Альбериху почему-то хотелось рассмеяться. Почему Аякс ведёт себя как маленький ребёнок? Хоть что-то из этих слов несёт в себе смысл? Хоть что-то из этого правда? Синеволосый слегка расстроился, развёл руками и слегка наигранно откликнулся: — Как жаль. — Но знаешь, ты можешь наблюдать за ней. За тем, как она падёт, как она рушится, и, возможно, ты тоже это увидишь. — Увижу что? Рыжий промолчал некоторое время, создавая тем самым небольшую интригу, собрался уже пойти дальше, но всё же бросил напоследок: — Демона. Длинноволосый парень удивлённо и с небольшим подозрением посмотрел в след рыжему, который, в свою очередь, легонько качался по сторонам, оставлял мокрый след за собой и напевал что-то тихое себе под нос. Тарталья будто напился, и Кэйа не мог перестать думать о его словах. Он бредит, или он знает больше, чем говорит всем остальным, одно из двух. Аякс спокойно прошёл к своему классу, у которого Аято перебирал конспекты. Камисато тут же вскинул брови, абсолютно невинным выражением лица спросил: — У нас что, кран сломался? Тарталья так же безмятежно проговорил: — Да нет, просто погода дождливая. Ты не заметил? Он правда собирается вот так пойти на урок, как будто он только пришёл со соревнования по плаванию? Синеволосый прикрыл глаза наполовину, протянул пальцы и легонько дотронулся до намокшей одежды одноклассника, и тут же подметил: — Ты простынешь, тебе нужно срочно переодеться. Аякс не был бы Аяксом, если бы не зацепился за этот момент тупой шуткой: — Я так и знал что тебе не терпится раздеть меня. Но хорошо, я тебе позволю. Валяй. Прямо тут? Перед всеми? И почему Аято не удивлён? — Ты ещё говорил, что я гей? Забавно. Аякс стал играть со своими мокрыми волосами, и посреди этого лукаво спросил: — А что, это не так? Хочешь отрицать это? Синеволосый беспомощно вздохнул и качнул головой со словами: — Это в любом случае не должно волновать тебя. И во-вторых, нет, я не гей. — Ты правда думаешь, что я не видел, как ты таращился на нашего нового препода литературы? Аято непринуждённо покачал головой, прядки светло-голубых волос двинулись по инерции движения головы, уверенно сказал: — У тебя явные психологические проблемы, если ты во всём и повсюду видишь один разврат. Рыжий уже подошёл к Камисато вплотную, с намерением что-то выкинуть или хотя бы что-то сказать, не молчать и жить ему своей жизнью, в самом то деле, но к двери подошёл мистер Тома, с руками на боках и лёгкой, приветливой улыбкой. Учитель воскликнул: — Вы слышали звонок? Идите быстрее в класс. Аякс тут же убрал руки с одноклассника, хотел уже войти в кабинет, но блондин остановил его удивлённым вопросом: — Тарталья, почему ты в таком виде? У тебя нет сменной одежды? Рыжий зевнул и потянулся: — Мистер Тома, у нас же урок, зачем тратить его зря? — Это не зря, а твоё здоровье, благополучие ученика всегда превыше урока. Рыжий некоторое время смотрел на зеленоглазого, анализировал и наблюдал за его лицом, затем медленно повернулся к Аято и с улыбкой выдал: — Хорошо, я могу освободиться от урока и пойти за сменной одеждой. Но мой парень должен пойти со мной, один я не справлюсь! И быстро взял Камисато за руки и притянул к себе. Аято со спокойным видом отпихнул от себя ученика, но тот всё так же не оставлял попыток сблизиться физически. Тома среагировал моментально, распахнув глаза и хлопнув. Судя по тихому раздражению Камисато — это просто какая-то шутка. Или нет? В любом случае, блондин просто спросил у Камисато: — Если хочешь, можешь сопроводить его. Аято поборол один внутренний порыв не врезать рыжему прямо сейчас, а просто потащить его в сторону за одеждой, чтобы его жопа не простыла. — Простите за неудобства, учитель! — Мы скоро вернёмся. Тома посмотрел им вслед, вздохнул и вошёл в класс. — Твой парень? Это уже прямой флирт. Тарталья солнечно улыбнулся. — Не благодари! Ты видел как дрогнули его брови, на долю секунды, но всё же. Точно заревновал! Синеволосый нахмурился. Что? Как этот чудик вообще может распознавать такие вещи? Или ему просто мерещится? — Тарталья, — парень вздохнул. — Ты снова подсел на те пилюли? Коридор опустел. Школьники разбежались: кто по классам, кто по крышам, остались лишь мрачные потёртые синие шкафчики, всякая разная дрянь, мусор на полу и слабое освещение. — Как грубо, да как язык твой повернулся такое сказать! Это был только один раз. — Разве? Ничего личного, но ты ведёшь себя так, словно принимаешь по пол баночки на завтрак. Рыжий звонко рассмеялся. Аято был хорошим и заботливым другом, а ещё больше Аято любит саркастично высказаться и умничать. Тарталья убрал руки за спину и констатировал очевидный факт: — По какой-то причине мы всё же общаемся. Значит, не я один. — По какой-то причине… Сказав это, Камисато посмотрел в другой угол коридора, слегка лишь улыбаясь каким-то своим мыслям, затем снова вернул взгляд на рыжего и заметил как взгляд ледяных синих глаз заметно потемнел. Они думают об одном и том же. ▪︎ Эмбер бежала со всех ног, сломя голову, в буквальном смысле, держа в руках папку с принадлежностями для рисования. У неё были уроки искусства в другой части школы, но как только до неё дошло то, что случилось, лишь слухами, обрывками, побежала вперёд, чтобы найти Люмин. Блондинка не отвечает на телефон. Паника, учащённое сердцебиение, потеря кислорода, Банни чуть дважды не врезалась в какую-то случайную дверь. Полный кошмар. Что с Люмин, как она, что же там случилось, такие вопросы одна за другой заваливали её бедную голову. Придя в главный холл, Эмбер не заметила никого, неужели её подруга уже ушла домой? Или она решила вернуться на уроки? Стоп, уроки, которые белобрысая не раз прогуливала? Пока брюнетка думала, вся конкретно запыхалась. Куда ей идти? Пройдя ещё дальше, увидела направляющихся на неё парней, Аякса с Аято, идущих чуть ли не под руку. Девушка решила поинтересоваться у них: — А вы не знаете где Люмин? Рыжий, конечно же, поострил: — В аду! Где и должна быть. Она распахнула глаза. Ответ был неожиданным, она это признает. Аято покачал головой и дружелюбно сообщил: — Кажется, в кабинете директора. — Спасибо большое! И смылась. Аякс разочарованно вздохнул. — И чем же кабинет упыря не ад? — Не знаю, но на вопросы принято отвечать конкретнее. — Какой ты скучный. — А ты придурок. — А ты чмо. Рыжий нагло ухмыльнулся, а в голубых зрачках Камисато можно было увидеть лёгкую тень садизма. — Сколько уже до твоей сменной одежды? Мы идём уже целую вечность. — Да пришли уже, пришли. И бесцеремонно открыл свой шкафчик, достал спортивную форму и начал раздеваться. Пару секунд молчания, и рыжий с издёвкой спросил: — Ну конечно, смотри, я разрешаю. И продолжил дальше раздеваться. Аято цокнул, всё лицо кричало буквально «не впечатляешь», и с иронией в голосе спросил: — Я достаточно долго сопроводил тебя, мой самый любимый парень? Аякс кинул мокрую кофту на пол и надел чёрную майку с красивым вырезом ключиц. Стоит справедливо сказать, что на физре не только девочки, но и немалая часть парней пускает на Тарталью слюни. Даже если ты ненавидишь его по характеру, его внешняя привлекательность никуда не девается. — Вообще-то, товарищ мой, ты мог просто не ходить за мной. Я тебя не заставлял. — Значит, это вместо спасибо? Аякс стянул штаны, оставшись в одних трусах, натянул чёрные спортивки и лукаво спросил: — Спасибо за что? За то что пялишься на меня, пока я переодеваюсь? Синеволосый щёлкнул пальцами и спокойным, даже вежливым голосом проговорил: — Нет, за то что преодолеваю неистовое желание врезать тебе каждый раз, когда ты открываешь рот. — Ого, хочешь врезать мне? Можешь попытаться! Я готов. Как впрочем и всегда. — Тебе лучше отправиться домой, у тебя волосы мокрые. Развернулся на каблуках и пошёл в сторону класса, но Аякс сложил руки по бокам и задорно крикнул: — Раз говоришь про врезать мне, так валяй! — Иди домой, Тарталья. — Нахуя тогда угрожать? А, или ты спешишь на урок литературы? Понимаю, мне самому мистер Тома приглянулся. Аято остановился и посмотрел на друга через плечо. Одно из самых больших ошибок что можно сделать в общении с Тартальей — верить тому, что говорит этот придурок. Он на 85% пиздит, остальные 15% составляет временами очевидный сарказм. Может быть, рыжий просто очень честный и любит свободно выражать мысли, но он часто несёт такую чепуху, что волей неволей спрашиваешься, всё ли у него в порядке с головой? Как позже выяснилось, нет. Тарталья подмигнул, выпуская тем самым Камисато из своего краткосрочного транса, и с улыбкой добавил: — Так что у тебя появился конкурент. — Бросай свои пилюли, пожалуйста, у тебя мозг уже гнить от них начал. Тарталья рассмеялся, откинув голову назад, и заполняя весь пустой коридор эхом от звонкого смеха: — Ты реально круглый чмошник, если вначале обманываешь себя и отрицаешь очевидное, а потом отвергаешь это назло мне. Так вот, мне глубоко похуй на твою ориентацию, товарищ, меня это не задевает и никак не трогает. Аято продолжил идти как ни в чём не бывало, задумчиво моргая и хлопая длинными ресницами, затем ответил: — Сам себе противоречишь. К тому же и не знаешь что несёшь. Ставлю на то, что ты их смешиваешь с порошком. — Меня забавляет не твоё желание потрахаться с другим парнем, а то, как ты сам к этому относишься. — Я к этому никак не отношусь. И тебе пора домо-о-ой. И вообще, откуда ты можешь утверждать такие вещи на полном серьёзе? Как будто ты в мой мозг заглядывал. В ответ синеволосый услышал мёртвую тишину. Обернулся и никого не нашёл, рыжий уже успел удрать. Это к лучшему, а то у Аято голова бы заболела. Потрахаться с парнем? Ну что он несёт. Наверняка три вида порошка смешивает и заталкивает в нос. Мокрая одежда Тартальи так и осталась валяться на полу. Камисато сам для себя подметил как больше полюбил литературу в последнее время. Его заинтересовал метод преподавания Томы, который пытался включить и передать на уроках самое интересное и по-настоящему увлекательное, вмещать в это и развивать творчество детей. Хотя, смотря на остальных, развивать там особо было нечего. Когда учитель отвернулся, чтобы написать кое-что на доске, один умник написал одно нехорошее слово на бумажный самолётик и кинул в спину блондину. Несколько таких гениев мгновенно расхохотались, но не слишком громко, и Тома с раздражённой улыбкой повернулся к классу. Осмотрев учеников, саркастично подметил: — Кажется, у некоторых учеников серьёзные проблемы с координацией, раз вместо начальных классов они пришли сюда. Если кому-то неинтересно, я не держу. Прошу вас, дверь открыта. Смешки не прекратились. Зеленоглазый поднял самолётик в руке и со вздохом спросил: — И чья же эта работа? Разве кто-то признается? Довольно самонадеянно такое спрашивать, но с чего-то же надо начинать. Камисато лениво, но осторожно направил свой точный, орлиный взгляд на виновника, ведь парень прекрасно всё видел. И у него есть подходящий шанс об этом сообщить. Недолго думая, Аято улыбнулся и назвал имя придурка, кинувшего самолётик в учителя: — Это сделал Алек. Все в классе недовольно застонали, кто-то кинул в синеволосого ручкой, начали тихо поливать его грязью, но парень ни о чём не жалеет. Тома пожал плечами и без единой нотки агрессии спросил: — Алек, это правда? Или у тебя не было никаких дурных намерений, и бумажка у тебя из рук выскользнула? — Учитель, он сам не знает что видел, я не при делах. Из задней части кто-то достаточно громко выдал, чтобы и Аято, и большая часть учеников услышала: — А вот и новый любимчик учителя нарисовался. Тома это проигнорировал. Он правда хочет просто выполнять свою работу, но есть же ещё дети, проходящие через пубертат, которые злятся на весь мир из-за того, что предки в школу заставляют идти и не носить обтягивающие джинсы. Поэтому мужчина просто поставил руку на парту виновного ученика, наклонился и промолвил: — Я не пришёл сюда чтобы перевоспитывать или наказывать, или, ещё хуже, кричать на кого-то. Но это никуда не годится, срывать мой урок незачем! Я не буду заставлять сюда ходить. Отошёл от парты и вернулся на прежнее место, перед классом, спрятал руки в карманы красного свитшота и задумчиво добавил: — Оставлять тебя после уроков бессмысленно, по-другому наказать не могу, а родителям звонить, думаю, тоже будет зря, потому что такое поведение напрямую указывает на их безразличие к своему ребёнку. Аято уложил подбородок на руку и упёрся локтем о стол. Класс снова стал шумным, одно неприятное жужжание вокруг, он снова хочет домой, в одинокую тёмную комнату, подальше от изводящих нервов людей. Сам не заметил, как впал в раздумья и уставился на своего учителя. Шёпоты, слухи, неприятные, но горячие и интересные сплетни уже начали распространяться от уха до уха. Они никогда не уймутся. Прозвенел звонок свободы, наконец-то. Тома быстро задал домашнее задание и попрощавшись, покинул класс. Синеволосый встал со стула и тоже направился в коридор, как его зажали в у стены несколько одноклассников, один из которых был знаменитый и неповторимый Алек. Парни тут же начали разговор не с самой дружелюбной ноты: — Ну и что это было, Камисато? Самым крутым себя возомнил? Будешь теперь преподам жопу лизать, чтобы самому отметиться? — Да, думаешь, раз ты шестёрка Тартальи, так всё дозволено? Оставшиеся в кабинете с интересом наблюдали. Что ж, Аято, как настоящий интроверт, мало с кем общается, и знаменитый и придурковатый Тарталья правда его друг, или что-то типа того. К рыжему многие пытаются набиться в друзья, раз он представляет за собой местную власть, но эти слова просто нелепые, смехотворные, до коликов в животе. Синеволосый вскинул брови, недолго осмыслил направленные в его сторону слова, оглядел каждого из окружающих и разразился громким, издевательским смехом, чтобы потом сказать: — Что, простите? Вы это на полном серьёзе говорите? Ценный совет на будущее, думайте перед тем как сказать что-то. И хотел направиться к выходу, но Аято удержали за руку. — Ты чё, прихуел? Реально хочешь любимчиком препода стать? Аято быстро отдёрнул руку, в место где его схватили стряхнул «пыль» и спокойно, но с наглой улыбкой задал встречный вопрос: — А то что, обидишься на меня? У меня нет времени на эти глупые игры, парни. Ловко проскочил сквозь них и вышел из класса. У окна сидел Тома, что-то печатал в телефон, видимо, сообщение для кого-то, и Камисато размеренным шагом решил подойти. — Почему учитель? Блондина застал врасплох нежный, но спокойный голос со спины, повернулся и увидел своего ученика. — Ах, Аято, ты меня напугал. — Да? — Аято наклонил голову и слегка лишь дрогнул ресницами, затем переспросил: — Так, почему учитель? Вы закончили университет в Нью Йорке, чтобы прийти сюда и работать учителем. Почему? Зеленоглазый спрятал телефон в карман и даже усмехнулся. Этот парень просто так подошёл к нему и стал допрашивать, да ещё и появился так, словно с неба свалился. — А почему бы и нет? Мне было интересно какого это преподавать, вот и всё. Это не удовлетворило любопытство ученика. Их взгляды с некой интенсивностью изучали друг друга, осторожно, будто бы играя в какую-то игру, без правил, смысла, или ясного победителя. — Какое разочарование… я уж думал за этим стоит что-то большее. Очень жаль. — Ха-ха, это ты сам возлагал на меня свои надежды, вины моей нет! Аято скрестил руки, и мужчина поднял указательный палец, затем закрутил его в небольшой водоворот, голубоглазый наблюдал за этим с интересом. Учитель, наконец, прояснил чуть больше: — Я хотел отдохнуть от городской суеты и пожить в тихом и мирном городке. А эта работа показалась мне любопытной, мне захотелось набраться вдохновения для нового рассказа. К тому же так удобнее поглядывать за Ёимией. У синеволосого возникли несколько вопросов, но парень решил заострять внимание на самом важном из них: — Этот городок совсем не мирный, господин Тома, как раз наоборот. Преступность тут цветёт краше сирени весной. Как интересно, Камисато сравнил преступность с сиренью потому что само название города «Лайлак» означает сирень? — Спасибо за беспокойство, Аято. И за то, что помог сегодня на уроке, но лучше тебе больше не делать этого. Школьник удивлённо спросил: — Почему? — Ну, это же законы школы. Ты сам себе вредить будешь, сдавая других, и заработаешь плохую репутацию. И не смотри на меня так, я тоже учился в старшей школе, и знаю как тут не просто. Синеволосый взялся за подбородок и задумчиво, совершенно серьёзно ответил: — Меня не волнует, что они обо мне думают. Я буду сдавать их сколько угодно, если они будут вести себя как в зоопарке. — Травля - это не шутки. Очень часто с ней невозможно бороться. Аято знает как действовать и что говорить, чтобы никто и не посмел дотронуться до него, а если бы и посмел — пожалел бы. Даже если кажется тихим, местами апатичным интровертом, не любящим встревать в проблемы, но это ведь не значит что синеволосый не может создавать их из-за кулис? — К тому же, кажется, ты получил новое прозвище. Аято лениво хмыкнул. — Бывало и хуже, если честно. Но да, это становится всё хуже с каждым днём, задиры не останавливаются на одних лишь учениках. Учителя, рабочие школы, уборщики, повара… — Ох, хорошо что вспомнил, Аято, я прочитал ваши рассказы на свободную тему, и твоя мне очень запомнилась. Это было так красиво, эстетично, я был глубоко поражён описанием, и сама суть рассказа, про молодой лист, которого уносит ветер… в своём коротком путешествии, наблюдает, маленькими обрывками, за судьбами людей, и в конце увядает, и падает на землю. Ты любишь писать? Синеволосый лукаво сверкнул глазками, соединил руки и перевёл разговор в нужное ему русло: — Балуюсь иногда… но раз уж вы прочитали моё творение, это будет честно если я ознакомлюсь с вашим, учитель. — Опять ты!.. Тома прикрыл глаза рукой и со смехом вздохнул. — Ты когда-нибудь отстанешь от меня с этим вопросом? — Не могу ничего с собой поделать. Любопытство разъедает меня изнутри, я ночами не спал, раздумывая: как же куратор Тома описывает постельные сцены в своём эротическом романе- — Чш-ш-ш! Ладно, ладно. Мы можем обсудить этот вопрос в другом месте. Приходи ко мне в гости, там и узнаёшь всё, идёт? Завтра, после уроков. — Договорились. Пока Аято болтал с Томой у окна, мимо проходили те самые крутые перцы из его класса и бросили в их сторону: — Любимчи-и-ик! И рассмеялись. Взгляд голубых глаз мгновенно потемнел. Если они правда считают его за «шестёрку» Тартальи и позволяют себе так разноситься в его отсутствии, то они не на того пакетик шуршат. Тома закатил глаза и фыркнул, дружелюбно добавив: — Я с этим разберусь, не волнуйся. — Нет, учитель, я сам решу это. Не переживайте, и спасибо за беспокойство! Увидимся! Аято забил голову тёмными мыслями о том, как ответить дорогим одноклассникам за такие дешёвые, несмешные шутки, совсем забываясь и шагая на автомате. Зашёл в туалет чтобы справить нужду, но стыдливо для себя обнаружил в штанах. стояк. Разгорячённый, пульсирующий, твёрдый- Блядь, блядь, блядь- Стыдно, как же стыдно, почему это происходит? Какого?! Как давно? Сколько людей это заметили? Чёрт, блядь, через эти светлые штаны всё, абсолютно всё заметно, что ему делать.? Ни салфеток с собой, ни возможности принять холодный душ, ни даже поссать не может. Самое главное, что был так погружён в мысли, что даже внимание не обратил. Он ненавидит гормоны, пубертат, школу, всех вокруг, своё тело, потому что настолько неприятно и дискомфортно, даже словами не передать. В последнее время это стало происходить всё чаще. Закрывшись в кабине, парень сухо и смущённо смотрит на свой бугорок. Блядь, это же могли заметить его одноклассники и учителя… ему плохо. Причём, это так странно, синеволосый практически не испытывал сексуального желания и влечения как многие в его возрасте. Ему 18 лет, а он даже ни с кем не целовался, да что уж там, даже за руки ни с кем не держался, какая речь может идти о сексе? Хотя многие его ровесники успели изучить человеческую анатомию на практике, а он всегда относился к этому холодно и безразлично. Он считал, что просто отличается от других, что сможет обойтись вообще без физической близости, но как тогда объяснить это? Он в таком замешательстве, что грудь сдавило. Самое противное то, что Аято не может даже выйти отсюда, парень встрял. Нахмурив брови, задумался ещё раз: эрекции ведь происходит в следствии сексуального желания, но самого желания, мыслей ведущих к этому нет. Может, это какая-то болезнь? Но даже биологические знания полученные от школы не могли полностью объяснить это. Смятение. Запутанность. Стыд. Аято посмотрел в потолок и беспомощно вздохнул, спрашивая себя когда это закончится. За дверью услышал некие голоса, насмешливые и весёлые, какие-то парни, явно в хорошем настроении, обсуждали что-то. А потом послышался и третий голос, принадлежащий разозлённому ученику: — Ах ты тварь! Я тебя разве не предупреждал? Не подкатывать свои мерзкие яйца к Райдэн! Безмозглый идиот! Удар. Камисато осторожно выглянул за дверцей, чтобы понять что происходит, и увидел злого Скарамуччу, который избивал одного из учеников, другой пытался отпихнуть в сторону коротышку со стрижкой, под горшочек, но Скара ударил второго головой об кафель и откинул в сторону, недовольно шипя: — Не мешайся под ногами, свинины кусок! И вернулся к первому. Шлёпнул хорошенько по щеке и процедил: — Ты, блядь, издеваешься? Ты совсем попутал?! Я же предупредил, или ты просто тупой! Не- *шлёп* смей- *удар* подкатывать- *удар* к Райдэн! После этого брюнет взял побитого за волосы и потянул, тот прорычал какой-то мат под нос и ударил Скару в лицо со словами: — Ла почему, блядь, тебя это волнует! Она даже не твоя мамка! Отъебись! Скара вытер кровь с лица, но теперь уже его глаза налились кровью. Куникудзуши сжал челюсть и прошипел, но так громко и злобно, что был похож на одичалого зверя: — Что ты сказал? Не-е-ет, ты определённо тупой. Минимум одного полушария у тебя нет. Ты не понял смысла моих слов? Тебе повторить? Камисато тихо плюхнулся на сиденье унитаза, когда в туалет зашли ещё парочку парней. Ну что за цирк кругом. ▪︎ — Я всё ещё не могу поверить своим глазам! Это ужас! Кошмар! У меня просто нет слов! Эмбер уже битый час кричит и возмущается в неубранной гостиной Люмин, пока блондинка апатично смотрит в одну-единственную точку. — Нет, ну надо же так, ну где их совесть, а чём они вообще думали, в четвером, с ножом, на девочку! И что, как давай её калечить? За то что та сообщила директору о твоём же проступке! — Эм… ты повторила это уже в 4-й раз. Я поняла что ты переживаешь. Сядь пожалуйста. Голос блондинки прозвучал хриплым, без какого-либо энтузиазма и энергии, по большей части из-за случая за школой, по меньшей из-за поцелуя с Тартальей в бассейне. Она не только сейчас терпит раны на своём теле, неприятные ощущения, усталость, гнев, так ещё и злится на саму себя и краснеет. Сердце пропускает несколько болезненных ударов при одной лишь мысли о том, как они вдвоём плавали в том бассейне, после того как придурок, блядь, её там столкнул. Щёки окрашены в тёмно-багровый, глаза дёргаются, на голове висит полотенце, хотя прилипшие ко лбу волосы понемногу высохли, рана на губе всё ещё отдаёт болезненными импульсами, и почему она не может перестать думать, как рыжий облизывает это место, делая ей только больнее. Она настолько поехала крышей? Что с ней происходит? Это всё в самом деле? Больше напоминает туманный несуразный сон под температурой 38. С тех пор как они пришли вчетвером из школы: она, её отец, Эмбер и врач, вызванный за счёт родителей Уиллса, которого потребовал мистер Рэйзендер. Никаких ран больше не обнаружили. Отец Люмин всё же вызвал полицию вне территории школы, и те лишь поставили Уиллса с дружками на учёт. Нападение с ножом сложно доказать, когда нож, собственно, не нашли. Ну да, сложно, наверное, найти выдуманное холодное оружие. А за каждую секунду, что она продолжала облизываться с рыжим, хотелось воткнуть кинжал в груди. Она с такой горечью на душе, так тяжело осознавать, что она проиграла ему, он снова оказался прав, он снова унизил её, снова потешил свою садистскую жопу, снова поставил её на поводок. Нет, а вот на этом моменте уже небольшой разрыв, воткнуть в себя треклятый кинжал, или в него? Блондинка грустно, но твёрдо пообещала, что он за это ответит. Ведь как там ей говорили, к каждому человеку есть свой подход, вопрос лишь в ресурсах и методах. Если понадобится, в лепёшку разобьётся, но заставит его почувствовать хотя бы часть, что она чувствует сейчас. Люмин даже не уверена, если она удивлена, но так глупо попасть в его капкан… и что было бы, если бы не её отец? Что бы сделал Аякс там? Как бы она ответила на это? Словно сердце противно заскрипело. Или это зубы. Неважно. Почему именно этот мудак имеет такое влияние на неё, ей стыдно в первую очередь перед собой за это. Она чокнулась. Хотя, если думать уж совершенно объективно, у девушки в самом деле прослеживались некоторые проблемы с головой в детстве. Которые она не смогла должным образом вылечить, а лишь подавляла. Неужели блондинка треснула, и… крыша, сознание, разум, просто стали медленно, незаметно даже для неё, замахиваться в другую сторону. Она жалкая. — …Тительно! Просто возмутительно! Из мерзких раздумий вырвали крики подруги. Даже брюнетка в полном ужасе, но Люмин никогда не скажет ей правду о нападении, это слишком тёмный секрет, чтобы поделиться. И даже это о ней знает Тарталья. Блядь, она снова у него на ладони, он снова покрутил ею так, как сам этого захотел, от скуки или чего-то ещё. Но снова ещё один порыв гнева. — Эм, ты ушла с уроков? Не предупредив учителей? — Я забыла об этом, но это не так важно, я хотела проверить как ты. — Скоро три часа, и тебе пора будет домой. Брюнетка пересекла небольшое пространство комнаты, села на диван и обняла Люмин. Блондинка, кстати, переоделась в домашний халат. Её отец сейчас на кухне, переосмысливает себя и свой недавний образ жизни, пока девочки говорили об этом. Девочка что младше с интересом спросила: — Ах, кстати, ещё я видела в коридоре Тарталью, он был весь мокрым, прямо как ты. Люмин тут же поджала губы при упоминании. — Ещё он сказал что ты в аду. — Что? — Я спросила где ты, а он ответил: «в аду», и посмеялся. А почему он был мокрым? — …Почему меня спрашиваешь? — Действительно, почему же? Люмин стянула полотенце с волос и выдохнула: — Он столкнул меня в бассейн. Потом сам запрыгнул. — Что? Почему? Белобрысая посверлила пальцем у виска, закатила глаза и пыхнула, щёки снова блестели ярко-красным. — Давай пожалуйста не будем о нём. Я устала. — Точно, точно, прости. Мне лучше оставить тебя одну? — Нет, не в этом смысле. Может, останешься у нас на ужин? Твою маму я беру на себя, или пригласим и её тоже. — Что? Она в жизни не позволит, ты уверена? Люмин откинула голову и прижалась затылком ко спинке дивана, пожала плечами и ответила: — Попытаться стоит. Эмбер улыбнулась и отвела взгляд, а блондинка продолжила, после небольшой паузы: — Мне так одиноко. Чувствую себя ужасно. — Люми! Ч-что-то случилось, ты заболела? Ну-ка, высунь язык и покажи мне. Белобрысая выполнила просьбу: — Бе-е-е!.. — Так, язык на месте, уже хорошо!.. — Да ты прирождённый доктор, я смотрю. Люмин закрыла глаза и злобно фыркнула: — Ах, блядь, разбей мне, пожалуйста, голову, я этого не вынесу. — Что с тобой, я позову твоего отца- — Нет, не надо. Я несу бред. Это нормально. Все несут бред. Брюнетка в тихом удивлении осмотрела подругу. Острое ощущение, что та кое-что утаила, и отказывается рассказывать, но расспрашивать об этом станет, если для Люмин это тяжело. Мама Эмбер чуть не выпила кровь своей дочери за то, что та пропустила пару уроков, но успокоилась, посчитав, что нападение с ножом — это достойный повод для прогула. Эмбер разрешили остаться совсем ненадолго, но этого было достаточно, они успели съесть макароны с сыром и выпить чай. Миссис Банни точно в назначенное время забрала дочь, и они пошли домой, а вот мистер Рэйзендер был очень тихим и задумчивым весь вечер. Люмин даже отметила, что он спросил куда она идёт, когда девушка вышла из дома. Удивлённо смотрела на него в ответ, он что, начал замечать белобрысую? В самом деле? Отмахнулась типичной: — Хочу прогуляться и воздухом подышать. Одна. Было не так поздно, семь часов вечера, но Люмин обещала, что скоро вернётся. Взяв синюю куртку и берет, девушка еле унимала дрожь в конечностях, весь этот кошмарный день всё ещё казался сном. Но ей не терпится рассказать об этом Виктору, с которым она уже договорилась о встрече. С тяжёлой, свинцовой грудью, шла по вечерней улице, даже не обращая внимание на белый шум на фоне. Люди вокруг, предметы, старые, потрёпанные здания и самая разная нечисть: под деревом в парке мочился пьяный старик, что-то бормотавший себе под нос. В обычные дни белобрысая бы поморщилась и воскликнула бы «фу!», а сейчас лениво отводит взгляд, медовые глаза мрачнеют, и молча идёт дальше. Ей так же нужно многое переосмыслить, расставить по полочкам, а Виктор так хорошо помогает в этом каждый раз. Правильно ли она поступила? По какому пути вообще идёт? Станет ли она хуже этого? Должна ли она становиться? Полный бардак в мыслях. Она первый раз делает что-то подобное, даже не знает, как так рука на саму себя поднялась, что это был за импульс. Голова закружилась, и она уже ничего не могла видеть. Или слышать. Лишь собственное сердцебиение. Девушка отвлеклась на лужу, в которую наступила и испачкала кроссовки. Супер, этот день будет просто становится всё лучше и насыщеннее? Подняв голову, услышала звонок от телефона, проверила кто это, и тут же успокоилась, прочитав имя «Виктор». Как только хотела ответить, тревога, Люмин услышала звуки за спиной и поняла что за ней кто-то идёт, и не один, и, кажется,с чем-то металлическим в руках. — Эй, Рэйзендер! Постой, поговорить надо! С глазу на глаз! О нет, блядь, она оцепенела при осознании, это же Уиллс с дружками! Они что, следили за ней всё это время? Хотят отомстить? Похоже, что они не очень довольны тем, как Люмин приукрасила их заслуги, но девушка даже толком не поняла, как эта шайка успела за ней увязаться. — Да стой, блядь, мы просто поговорить хотим! Она не может сейчас им противостоять, белобрысая целиком и полностью беззащитна. Кровь мигом наполнилась густым и ощущаемым адреналином, не видя ничего перед глазами принялась бежать. Было ли ей страшно? Или тело подверглось совершенно другому, неизвестному эффекту, даже это не может полностью осознать. Люмин не обернулась, чтобы посмотреть сколько их, нет ли у кого-то угрожающие жизни предметы или оружия, может ли ей кто-нибудь помочь. Мозг будто атрофировало, импульс управлял ею в этот момент. — Держи её! Держи! Паника, прилив дрожи и мрачной безысходности, она только заметила, что телефон, сжатый в руке, продолжал звонить. Ученица ответила: — Они скоро догонят меня! И убьют. Сквозь сбитое дыхание проговорила в трубке. Виктор тут же поднялся на ноги и спокойно спросил: — Ты где сейчас? — Около магазина, рядом с парком- — Я скоро буду. Один из парней догнал блондинку и грубо взял её за локоть, но девушка, то ли от отчаяния, то ли от безумия, охватившее с головой, закричала и отбилась, только чтобы войти в магазин и спрятаться там. Парни последовали за ней, как оказалось, это были те же самые раздолбаи, что напали этим утром за школой. Люмин шла вперёд, исключённые быстро приближались, кассирша почувствовала неладное почти сразу, но не полезла помогать хрупкой школьнице в угоду собственной безопасности. На дворе вечер, свет в магазине мигал, немного скрывая таким образом грязь на полу. Когда Люмин забилась в углу в попытке спрятаться, мудаки тут же нашли её, Уиллс восторженно крикнул: — А вот и наша бедная-прибедная жертва нападения! Как твои раны, не сильно болят? Жестоко же мы с тобой поступили, ай-ай-ай!.. Люмин посмотрела на него из-под лобья, скривила губы в отвращении и спокойно ответила: — Заживают. Она буквально выплюнула это слово. — Слышь, шлюха, ты хоть знаешь что ты наделала? Посмотрев получше, белобрысая заметила здоровый синяк под глазом обидчика, предполагаемо полученного в целях воспитания со стороны отца. Она не смогла сдержать улыбку, из-за чего исключённый школьник разозлился ещё больше: — Ещё и ржёт надо мной, хватит же наглости- И взял девушку за запястье. Люмин нахмурилась, приложив усилия чтобы отдёрнуть руку, но хватка просто титановая. И всё же, даже сейчас, она не дрожит от страха похлеще чем банный лист, а пытается сопротивляться. У неё не очень получается, но бонусный балл за старания есть. — Что тебе нужно? Кричал ведь о том что хочешь поговорить, так говори тут. — Поговорим на улице, не бойся, мы тебя не обидим. Жестокое осознание, что этим парням уже терять нечего, для начинания новой жизни нужно переехать в город подальше отсюда, на что финансов не хватит и подавно. — Мне удобнее говорить в магазине. Он так сжимает её запястье, на коже точно останутся следы, а кассирша прикидывается слепой и никак не пытается помочь, хоть каким-то образом. Мерзко. — Не стоит бояться, нет. За этой неспокойной фразой последовали смешки и слова, которые блондинка не смогла уловить. Ноги соскальзывали, эти быки буквально тащили бедную девушку, она сжала зубы и помнила о том, что ей обязательно поможет- — Ах, вот ты где, совсем потерял тебя из виду. Люмин и мило беседующие с ней парни подняли глаза на статного мужчину в чёрном пальто и со светлыми волосами, опрятно зачёсанными назад. Виктор. Блондинка вся замерла внутри, даже собственное дыхание перестала слушать, только спокойный и безэмоциональный голос своего спасителя и близкого друга. — Дядя, не встревай, иди куда шёл. Самый старший из присутствующих даже глазом не моргнул, блондинку всё ещё держали больно за запястье. Затем Виктор слабо улыбнулся, вокруг глубоких серых глаз образовались небольшие морщинки, которые никак не мешали его обаянию и привлекательности, протянул ладонь, на которой надета чёрная перчатка, и мирно, даже как-то вежливо, сказал: — Ох, простите что прерываю ваше веселье, но эта юная леди нагулялась, и ей пора домой. — А ты что, типа батя её? Улыбка или же её слабая тень медленно сползла с лица, сменившись оскалом, и светловолосый ответил, ставя ударение на непривычное слово: — «Типа» того. Уиллс засмеялся и с издёвкой уточнил у Люмин: — Чё, серьёзно? Твои проблемы папочка решает? Чтобы ты так выглядела тоже папочка постарался? Любопытно… Виктор сделал шаг вперёд и устало произнёс: — У меня мало времени, вы достаточно пообщались. Девочке пора домой, прямо сейчас, не мог бы ты отпустить её, если, конечно, не затруднит? — Так, блядь, это не смешно, гуляй, старик, девочку мы сами принесем, в целости, — Уиллс сжал свою хватку на руке Люмин сильнее, — и сохранности. Вам не о чем беспокоиться. Сероглазый покачал головой, и сам юноша давно потерял своё терпение. Раздражённо бросил руку Люмин в сторону, уже стал надвигаться на спасителя блондинки, а та мгновенно воспользовалась ситуацией и пошла к выходу. Остальные парни уже поняли что беседа перетекает в настоящую враждебную стычку, сдвинулись с места и пошли к девчонке. Виктор ловко остановил всех сразу одним движением руки: отодвинул край пальто в сторону и показал оружие, как дружелюбное предупреждение со словами: — Ну же, молодые люди, зачем нам ссориться? Вы просто должны понять, что уже поздно, и Люмин должна пойти домой. Поиграйте с кем-нибудь ещё. Задиры смотрели друг на друга, спрашивая взглядами: а стоит ли оно того? Мужик конкретно мутный, никому не нравится исходящая от него властная аура. В добавок ко всему, ствол. — Что за хуйня, дядя? Ты нам угрожаешь? — Я бы не посмел использовать такое грубое и некрасивое слово. Всего лишь объясняю, что от неё нужно отстать. Или у вас вопросы? Они недовольно посмотрели на светловолосого, вроде как хотели сдвинуться с места и навалять ему, но что-то в его взгляде, что-то в этих серых глазах указывало что хозяин пистолета без проблем может выстрелить. — Вот и славно. Бросил холодным, но довольным голосом, прежде чем выйти за Люмин на улицу. Девушка шла, шла, не останавливаясь и не оглядываясь назад, она только сейчас почувствовала в какой агонии бьётся её маленькое сердечко, губы дрожали, бормотали бессвязную хрень. Блядь, она так плохо спала прошлой ночью, голова пиздец раскалывается, а теперь сосуды в виске пульсировали ещё сильнее. Неужели опасность будет поджидать за каждым углом? Виктор догнал её, ему было не трудно, всё же школьница на голову с чем-то ниже, тихо спросил: — Ты в порядке? Голос не показывал особого беспокойства, движения, речь, были какими-то механическими? Странные мысли. Блондинка резко остановилась, разула глаза и осознала, что случайно забрела в глубь парка. Повернулась к Виктору. Тот смотрел на неё в ожидании ответа, а вместо благодарности, взамен тысячи слов, Люмин прильнула к нему и обняла, так крепко и отчаянно, что это было почти миленько. Смотришь на неё, и сразу возникает мысль: у неё явно проблемы в отношении с отцом. Виктор таким же механическим движением обнял её за плечи. — Всё позади, не нужно бояться. Он такой странный, непонятный, загадочный… но никто не согревал её когда-либо, как руки Виктора, даже собственный отец, который почти всё её детство в упор не замечал из-за вечной занятости. Люмин глубоко вдохнула, подняла стеклянные медовые глаза вверх. На них обрушилась тяжесть серых очей. Казалось, что глаза Виктора светились в темноте, настолько прекрасные и завораживающие. Снова эмоциональный порыв, снова отчаянное желание обладать и бесстыдно забирать себе, снова она сходит с ума, потому только послышался отдалённый шелест листьев, как девушка потянулась, встала на носочки и поцеловала светловолосого в губы. Тот опешил, от удивления позволил ей это сделать, и пару секунд спустя оттянул от себя Люмин, взяв за плечи, и задумчиво посмотрел ей в глаза. Девушка тотчас покраснела, как помидор. Что она наделала? Виктор смотрит на неё как на идиотку, скорее на идиотку которую хочет изучить. Все остатки нервов в её голове защёлкнулись. Почему она всё портит, каждый раз? Это должно быть проклятие. Мужчина отнёсся скорее с пониманием, нежели чем с осуждением, блондинка переживает не самый лучший период в жизни, и у неё шок, поэтому своим обычным тоном промолвил: — Тебе правда лучше вернуться. Ты очень устала. Я провожу. Её щёки запылали ещё больше. И грудная клетка ноет. Так трудно вдыхать и выдыхать воздух. Всю дорогу до её двора, они молчали, атмосфера нависшая над ними была тяжёлой и неловкой. Особенно стыдно было Люмин, которая в очередной раз почувствовала себя лузером. Вскоре Виктор оказался у себя дома, раздумывая и обдумывая произошедшее. Медленно и не спеша снял пальто, с нейтральным и спокойным выражением лица. Отложил верхнюю одежду в сторону, снял обувь и последовал в комнату с роялем. Он любил играть на инструменте с кожаными перчатками, в них заложена особая эстетика, изящество, которые помогали расслабиться и всегда правильно расставлять мысли по полочкам. Но то что произошло, сероглазый никак не мог выкинуть из головы, осторожно вспоминая проведённое с Люмин время. Неужели она влюблена в него? Такой исход он предполагал, как чистую вероятность, или возможную психологическую реакцию. Или она просто забылась, сама не поняла что сделала? И почему понимание человеческих эмоций даётся иногда так трудно? Наверное, потому в них нет того, от чего Виктор без ума: расчёта и логики. Эмоции всегда казались ему чем-то странным, нераспознаваемым, и воспринимал, как препятствие чему-то великому. Но несмотря на отторжение, эта самая «слабость» ему до смерти интересна, наблюдать за людьми и их эмоциями, а в частности манипулировать этими самыми эмоциями, чтобы лучше их понять довольно весёлое занятие. Именно в этом плане Люмин и стала его любимицей, ему нравится дружить с кем-то, нравится кому-то, направлять и экспериментировать с их жизнями. Наверное, из-за этого и выбрал себе настолько увлекательную профессию: психиатрия. Пока по комнате играла классическая мелодия в исполнении человека думающего, входная дверь открылась, в дом вошёл парень. Как только вошедший услышал музыку, уверенным шагом направился к источнику. Виктор поднял серые глаза и остановился, чтобы поприветствовать сына: — Аякс. Небрежные рыжие волосы пылали, подобно языку пламени, из носа текла тягучая алая кровь, немного пятен размазались по лицу, но Аякс не выглядел грустным или корчащимся от боли, значит, его противнику по очередной уличной драке досталось куда больше. — Отец. Младший Новиков слегка кивнул, затем бросил школьный портфель, которого успел как следует испачкать, в сторону. Виктор проводил рыжего взглядом, пока парень шёл по комнате, хотел начать играть, как голубоглазый обиженно протянул: — Что? Даже не спросишь что со мной? Совсем не беспокоишься обо мне. — Я беспокоюсь о тебе, но я бы больше удивился, если бы ты пришёл без каких-либо ранений. Аякс хмыкнул и заострял внимание на опущенную вниз фотографию, поднял и поставил как надо. На фотографии изображены Виктор вместе с сыном, мальчику там лет 10, и он держит в руках любимую игрушку в виде огромного кита. Но улыбка на лице того ребёнка едва ли можно назвать настоящей, радостной. — К тебе гости приходили, или это просто сильный порыв ветра? — Всё всегда зависит от перспективы и точки зрения. — Ну, можно же сделать намного проще. Аякс взял рамку с фотографией и бездушно кинул её в первую же выдвигашку, и быстро закрыл. Отчётливо послышался треск стекла, рыжий не очень рассчитал силы, затем довольно улыбнулся и добавил: — Не благодари, пап! Виктор улыбнулся. Его сын мог быть по-настоящему забавным когда устраивал шоу и показывал характер. Неужели он разозлился сейчас? — Если ты голоден, еда в холодильнике. — Я уже поел. Парень достал из кармана шоколадку, открыл и начал кушать, сероглазый просто продолжил играть на рояле. Парень начал медленно кружиться в танце, дважды чуть не врезался в дорогую вазу, ел шоколад и мило улыбался. Можно было подумать что Аякс сейчас под каким-нибудь крепким напитком, если не учитывать факт, что рыжий не любит алкоголь. Пританцовывая и кружась, ученик оказался за спиной отца и в два движения украл у него пистолет. Виктор даже не дрогнул, продолжил дальше играть, пока собственный сын поднимал руку, и быстро наставил на голову пистолет. Голубоглазый лишь шутливо дёрнул им, издал тихое: — Пиу! Ты мёртв, отец. Затем рассмеялся. Виктор тоже хихикнул. Он мёртв.