Гостеприимность

По прошествии каких-то шести часов с Люмин произошло много всего: провал задания с товарным аэростатом, конфликт с Сарой из «Хорошего Охотника» по поводу доставки, гемор в Татарасуне — всё свидетельствовало о том, что день прошёл плохо. Осталось желание лишь поскорее его закончить, но только не здесь, не в Тейвате, не в Инадзуме, в которой проблема накладывалась на другую проблему. Хотелось тишины и спокойствия, чтобы Паймон замолчала хоть на секунду. Ведь отсутствие награды привело к тому, что пришлось заказать чуточку меньше еды, чем обычно! Эти ссоры, проблемы, решениями которых звёздная путница не обязана была заниматься, вот-вот могли свести с ума. Паймон обиделась на Люмин, как она выразилась «НАВСЕГДА» и улетела кутить с бандой Аратаки, с которой — девушка была готова поспорить — она больше двух часов не выдержит — вернётся, как миленькая. И всё-таки путешественница осталась одна в комнате гостиницы, и ей совершенно не хотелось закончить свой день, вечер и ночь вот так: в одиночестве. В Чайнике можно было поговорить с Пухляшом и заняться обустройством спальни (первая необходимость для человека, мечтающего об отдыхе). Благодаря заслугам в Инадзуме, Люмин подарили новую обитель: «Шёлковый павильон», в котором она только-только начала обустраиваться. Вокруг были леса, горы — а среди них сиротливо стояла Инадзумовская усадьба: Изысканное поместье. Внутри изысков было мало; Люмин старалась сохранять минимализм и лёгкую нотку строгости, в которой хозяйка чувствовала себя иногда некомфортно и чересчур серьёзно. Как будто пропало всё веселье и уют, тепло и любовь, которую она вкладывала в обустройство каждой обители. Может быть, Инадзума — страна не для Люмин? Бывает же, что человеку что-то не подходит, и он выбирает нечто иное. Но путешественница не могла так сделать, не могла всё бросить — приходилось мириться и отталкиваться от того, что было на данный момент. Утонув в своих размышлениях, Люмин перенеслась в Чайник Безмятежности, надеясь забыться, оставить всю грусть в холодном дереве, из которого и сделана строгая мебель. Отмель Касуми встретила путешественницу лиловым закатом. Солнце уже скрылось, но невидимое светило помогало разглядеть молочные волны, сияние сакур на других островах и сонное существо в очаровательном фарфоровом чайничке. Стоило подойти к нему, как крышечка вздымилась вверх, и хозяйку встретило обречённое лицо Пухляша. Люмин испуганно нагнулась, чтобы услышать его измученное бормотание, невольно потянувшись к оружию. В обитель мог проникнуть враг? Но как? Неужели защиты Пухляша не хватило, чтобы сдержать недругов? Он не стал томить хозяйку и сказал как есть: — Вы попросили сегодня впустить одного юношу в обитель, но не упомянули, что он настоящий садист! И смех у него жуткий! — Пухляша всего трясло то ли от ненависти, то ли от страха перед «неизвестным». Люмин пронзила молния, будто бы удар сёгун Райден смог настигнуть её в священной обители. Дух Чайника продолжил что-то говорить, а хозяйка принялась лихорадочно осматривать усадьбу: на первом этаже горел свет, чья-то тень бродила за полупрозрачными дверьми и что-то весело перекладывала с места на место. Люмин поняла, что это — самая настоящая катастрофа, не сравнимая ни с одним провальным заданием, ни с любой другой ссорой в жизни путешественницы, даже смерть не так страшна, как то, что девушка забыла о Томе, о том, что она пригласила его сюда ещё утром, но забыла, разбираясь с делами снаружи! Люмин шустро извинилась перед Пухляшом, даже не выяснив причину его ненависти к гостю и ворвалась в дом, еле дыша от страха, что сейчас увидит злого управляющего клана Камисато. Нет, он точно был в гневе. Блондинка отворила Сёдзи, вбежала в зал и чуть не влетела в парня, несущего в руках чайный сервиз «белая дымка». Посуда могла с лёгкостью полететь вниз, но гость ловко удержал её одной рукой, путешественницу — второй, а себя, видимо, третьей, эфемерной, потому что Люмин влетела в него знатно. От неожиданности они простояли в вынужденных объятиях какое-то время, а после Тома рассмеялся, глянув на испуганную девушку, прижавшуюся к нему, как к спасательному кругу. — Ты вернулась! Как прошло путешествие? Расскажи мне всё в подробностях. Ни капли зла в его голосе и лице. Тома был рад, что Люмин вернулась! Как будто не прошло шести часов утомительного ожидания, как будто хозяйка всё время была здесь и всего лишь отошла на десять минут прилечь перед ужином. Лучше бы парень был зол, так она думала, пока смотрела на него и нехотя отпускала из своих рук. — Тома… — путешественница сглотнула, глядя на трапезную, что она недавно обустроила. — Тебе здесь… понравилось? Столь эгоистичный вопрос сорвался с её губ, и Люмин была готова придушить себя за это, однако, глядя на яркое лицо юноши, создавалось ощущение, что девушка — не негодяйка, а просто задержалась, как и все приличные леди перед свиданием. — Не волнуйся, я в полном порядке, — Тома опередил её мысли и наконец уложил сервиз на чайный столик из аралии Поверь, я почти везде себя могу чувствовать, как дома. Кстати, мне очень понравилось, как ты обустроила это место. Особенно, ха-ха, ту забавную птичку на входе, — лицо Люмин порозовело, и уголки губ слегка приподнялись. — Это Пухляш. Дух чайника. — Понятно, Пухляш, дух чайника… Стоп, что? Это что-то новенькое. Итак… Чисто из любопытства, этот Пухляш случайно не какое-нибудь сильное и могущественное божество или что-то в этом роде? Я не мог не погладить его, когда вошёл… Мне конец, — обречённо закончил управляющий, уткнувшись лицом в ладонь. Люмин в голос рассмеялась. — Не смешно, знаешь ли, твоего друга может поразить Божья кара в любой момент. — Тома, умоляю, прости меня, — девушка скорчила сожалеющую мордашку. — Я так забегалась с заданиями, что совсем забыла о том, что пригласила тебя. Знаю, это меня никак не оправдывает, но всё-таки… — Брось, — парень положил руки на девичьи понурые плечи и размял их. — Всё хорошо, я знатно повеселился и один. Тем более, ты всё-таки вернулась. Знаешь, было бы даже лучше, если бы ты пришла чуточку позже, — хихикнул он, указывая на стол с ингредиентами. — Я ещё не приготовил ужин. Не успел, если честно. Я просто сидел и ждал, хотя мог потратить это время с пользой. Но раз ты уже здесь, может, приготовим ужин вместе? — Я буду рада загладить свою вину, поэтому доверь это мне. — Не в этой жизни, Люмин, поэтому двигайся. Они встали за чайной стойкой. Тома потянулся за подготовленной утварью, стал расставлять на своей стороне, пока девушка неловко пыталась понять, что же он хочет сделать. Управляющий взял кастрюлю, налил туда воды, взял с полки баночку с морскими водорослями и начал осматриваться в поисках чего-то ещё. Во время этого процесса глаза героев встретились, и Тома наградил путешественницу тёплой улыбкой, такой аппетитной, что хотелось съесть её вместо ужина. Люмин сжала кулаки и опустилась на колени, доставая что-то из нижнего ящика. В тёмном уголке лежали мешки с крупами и немного тофу. Рука девушки вдруг столкнулась с чужой, и хозяйка осознала, что находилась очень близко к Томе, которому что-то понадобилось в этом ящике. Люмин приятно обожглась о горячую кожу и двусмысленно взглянула на неловко покрасневшего юношу, которого не меньше смутила разыгравшаяся ситуация. Он аккуратно взял тофу, пробубнил что-то вроде: «я его искал» и вновь склонился над кастрюлей. Иногда управляющий клана Камисато был уязвим в своей смущённости. Люмин взяла вторую кастрюлю и решила, что рис к столу был бы весьма кстати. Юноша одобрительно хмыкнул и стал бережно нарезать тофу на кубики и водоросли на небольшие ломтики. — А что мы собственно готовим? — не выдержала хозяйка, засмотревшись на руки обладателя пиро стихии. Тот хмыкнул и вредно покачал головой, намекая, чтобы девушка поугадывала. — Ну хорошо… Это какой-то суп очевидно и для него нужны водоросли и тофу, значит… — Ты за рисом то следи, — хихикнул Тома, когда пена достигла краёв кастрюли. Люмин принялась помешивать, злобно глядя на развеселившегося парня. Ему было комфортно на своей территории, где даже звёздная путница не могла с ним сравниться. — Ты решил приготовить ужин из таких простых ингредиентов, в этом весь ты. — Намекаешь, что я слишком прост? — Нет, что ты, я имею в виду… Возможно, у тебя какая-то особая способность — согревать сердца других людей с помощью простых ингредиентов. Тома рассмеялся; ему пришло в голову передразнить Люмин, и он прилизал к лицу волосы, оттопырил бедро и встал перед бурлящей кастрюлей. — Щепочка доброты, немного обаяния и невероятной красоты и — готово! — на секунду девушке показалось, что она впервые покраснела от злости, как же неприятно и смешно одновременно было наблюдать за попытками Томы передразнить её. Машинально она пихнула друга в спину, и тот вновь расхохотался, наполнив, некогда давящую своей серьёзностью комнату, чем-то душевным и живым. — Прости, я не должен дразнить голодную девушку, это нехорошо может закончиться для мужчины, ха-ха, надеюсь, не сильно расстроил тебя? — Я готова с горя нырнуть в океан. Тома, ты негодяй, — хотя это не он оставил её на целый день в почти пустом доме. Люмин незаметно ударила себя по лбу и попыталась поправить себя: — Слушай, я, наверное… — Так не пойдёт, — управляющий задумчиво склонился над своей кастрюлей, в которую успел закинуть все ингредиенты. — Я ведь ответственнен за твою улыбку, но я, кажется, переборщил. Буду стараться усиленнее! — Да дело не в этом, я просто… — Что мне сделать, чтобы развеселить тебя? О, погоди, я знаю, знаю. Главу клана я уже один раз так рассмешил! Сейчас, — парень что-то выхватил с полки и скрылся в комнате напротив, оставив Люмин одну следить за ароматной едой. Кастрюля управляющего выглядела светлой, как лучезарная улыбка человека, готовящего это блюдо. А вот рис Люмин серо кипел в кухонной утвари. Хозяйка решила не расстраиваться! Пусть она и проиграла Томе и сильно накосячила перед ним, чем-то она обязательно могла его порадовать, поэтому долго не думав, девушка решила подготовить стол к трапезе. Зазвенели в её руках приборы, сервиз, забулькало в кувшинах подаренное сакэ (уж не Аято ли как раз сделал подарок на новоселье?), пока на плите мирно готовилась еда, разносящая по комнате прекрасный запах. Даже рис в миг перестал быть таким серым. Стоило разложить его по тарелкам, но путешественница просто не успела — из комнаты вышел Тома. Руки неуклюже уронили посуду, а блондинка вся покрылась румянцем. Даже ушей коснулся этот невероятно шустрый пожар, от которого теперь валялись осколки. Парень вышел без верха: на нём висел кухонный фартук, который не особо-то и скрывал крепкую грудь, накаченные руки и невероятно притягательные ключицы. Люмин давала голову на отсечение, что за этой красной тряпкой, как для быка, скрывалось что-то столь же аппетитное, как и сам ужин. — Я, я просто удивилась! — красное лицо уже никак было не скрыть, и девушка нырнула под столешницу, собирая в ладони острые осколки. Торопливые шаги приблизились к ней, и вдруг горячие руки схватили её бледные запястья, властно потянув вверх, прочь от возможности порезаться. Путница глянула в лицо парня — он и сам был смущён, возможно, в сто раз сильнее, чем сама Люмин. Некогда дружеская и спокойная атмосфера переросла в опасные игры с огнём внутри обоих. Тома прикрыл лицо ладонью и повернулся куда-то в сторону; ему неважно было куда смотреть, лишь бы не в лицо путешественницы, которая, он был уверен, насмехается над ним, таким непутёвым простаком, плохим другом и глупым мужчиной. — Я сам уберу, ты можешь пораниться. Лучше, знаешь, кхм, садись за стол, уже скоро… — Я никогда так не завидовала Аято, как сейчас. — Кхм, почему? — Потому что он может видеть тебя таким каждый день. — Для него мой вид скорее смешной, нежели красивый. И тарелки у него не падали от удивления… — Это всё потому что… — не могла же Люмин сознаться, что её возбудил наряд управляющего и что сейчас, находясь с ним так близко, она безумно хочет притянуть его за этот фартук и поцеловать. С другой стороны — смысл что-то скрывать, когда это только лишь ставило её в тупик? — Это же нормальная реакция на тело красивого мужчины, — призналась девушка со слегка вопросительной интонацией. — Я поэтому и сказала, что завидую Аято. Каждое утро начинать с того, что ты видишь красавца на своей кухне в фартучке, это… Очень будоражит, даже мысли об этом. Тома покраснел от неожиданной искренности, нервно прокашлялся, скрывая рукой глупую улыбку, однако на лице вмиг засияло облегчение. Сама Люмин выдохнула, не чувствуя недосказанности, но больше не могла произнести ни слова, ожидая ответа парня и наслаждаясь звуком кипящей воды. Разве этим можно было наслаждаться? В суровой усадьбе, в которой инадзумские нотки переливались унылой мелодией, Люмин радовало всё, что излучало свет и дарило тепло. — Мне, наверное, следует сказать в ответ что-то приятное, ты ведь… — Комплименты не так работают, — хихикнула девушка и подняла глаза на Тому. Что-то в его лице изменилось. Но путешественница нарочно не стала заострять на этом внимание и попыталась перевести тему в абсолютно другое русло. — Надо убрать мусор, а то мы можем пораниться. Особенно ты, — она была в прекрасном расположении духа, раз говорила нечто подобное с беззаботной ухмылкой. Они оба встали, их всё ещё разделяла дорожка из осколков, которые Люмин планировала убрать сама, голыми руками. — Я ведь крепкий мужчина, меня таким не сломать, это всего лишь разбитые тарелки. — Крепкий? Ты? — Люмин продолжила смеяться, отметив, что такие слова, звучащие от управляющего в кухонном фартуке, действительно вызывали лёгкий хохот. И пусть — Люмин была рада, что с неловкостью покончено. Не успела она поднять первый осколок, как её вдруг схватили за талию, подняли, словно девушка ничего не весила, и поставили на ноги рядом с собой. Блондинка оказалась в ловушке: спереди — тело Томы, сзади — стойка. Накатил жар; не поймёшь, от пара, исходящего от еды или от наглости и напористости юноши, но это чувство было ни с чем не сравнить, его хотелось повторить вновь. Только Люмин об этом подумала, как блондин наклонился ближе, всматриваясь в красное лицо собеседницы, слившееся с, притягивающим взгляд, фартуком. От близости с накаченным телом невольно хотелось сглотнуть, но девушка застыла в немом ожидании: что же скажет Тома? Нужно ли ему вообще что-то говорить, если он так решительно прижал хозяйку дома к стойке? А может звёздная путница просто напридумала себе… Последняя мысль тут же развеялась, когда в глазах блеснул озорной огонёк, а следом послышался приятный для ушей смех. Люмин показалось, что с ней просто играются, и она откашлялась, приготовившись в любой момент вернуться к столу и продолжить самый обычный вечер с самым обычным гостем, поедая самую обычную еду… — Не стоит, ты поранишься, — парень явно лгал: с ним никто не смог бы пораниться. — Ты так честно призналась мне в том, что я нравлюсь тебе в этом фартуке. Меня это поразило, и я не могу промолчать о том, что чувствую я, — Тома оглядел девушку с головы до пят, сглотнул, решаясь произнести эти столь смущающие слова: — Смотря на тебя, такое чувство, словно… Внутри меня разгорается огонь. Слащаво, я понимаю, но мне хотелось сказать именно это. — Тома, кастрюля, думаю стоит… — её перебили. — Это странно? Я имею в виду, чувствовать нечто подобное, когда находишься так близко и говоришь о таких откровенных вещах. — Сердце из груди выпрыгивает? — хихикнула Люмин, за что парень усадил её на стойку. Лицо девушки стало чуть выше, и она дёрнулась, когда их носы невольно коснулись друг друга. Казалось, из-за неизвестности и волнения она не выдержит и сделает то, что хочет, пока Тома дразнится, пытается решиться на что-то, что путешественнице и без слов понятно. Они нужны друг другу здесь и сейчас. Управляющий сглотнул; было видно, что он нервничал, но при этом уверенно двигался навстречу приоткрытым жаждущим губам. Рука парня легла на чужой затылок и слегка надавила, приятно зарывшись в растрепавшиеся пряди, отчего волна мурашек прокатилась по спине и заставила прогнуться. Излишняя осторожность будоражила. Оставалось приятное послевкусие, и его хотелось смаковать, пробовать раз за разом, замечая новые игривые нотки. Люмин возбуждала мысль о том, что этот сильный мужчина, одетый в очаровательный и соблазнительный фартук, сдерживал себя, чтобы партнёрша привыкла к нему, не боялась и сама тянулась за поцелуями. Так она и поступила, когда парень слегка отстранился. На губах всплыла довольная улыбка, скрывшаяся от светлых глаз, дрожащих от откровенного бесстыдства. Томе неловко и приятно было видеть девушку «такой», какой её не видели остальные, и это побуждало поскорее избавиться от неуместного фартука. — Мне снять? — блондин завёл руки за спину, но Люмин в протест покачала головой. — Брось, я могу надеть его в другой раз, сейчас он совершенно не к месту. — Но мы на кухне, — девушка стрельнула бровями, и управляющий снисходительно закатил глаза. — Снимешь попозже, — Люмин потушила огонь и вновь притянула парня к себе, ненасытно целуя и не оставляя возможности Томе произнести хоть одно внятное слово. К такому напору парень оказался не готов, но, столкнувшись с ним, безумно обрадовался. Страстная девушка целовала его на горячей кухне, ничто в этом мире не звучало так аппетитно. Ужин мог и подождать, ведь обоих одолел голод, совершенно не связанный с едой. Самим себе они не могли признаться в том, что поцелуи только возбуждали аппетит, а прикосновений стало ничтожно мало. Эту порцию ласк они поглотили, и остались более чем довольны. Во всяком случае, Тома точно выглядел весьма увлечённым всем происходящим. Парень расстегнул сзади платье, слегка приспустил рукава, оголяя горячие плечи, к которым заботливо прильнул, выцеловывая каждый сантиметр нетронутых местечек. Люмин никогда бы не подумала, что губы управляющего могли заставить её дрожать в нетерпении и одновременно от неповторимого удовольствия. Следом блондин стянул одежду и оставил валяться на полу, потом потянулся к ремню на штанах, к которому путешественница давно присматривалась. Девушка застыла, откладывая где-то на подкорке эту прекрасную картину. Жар слегка спал, но лишь до того момента, пока Тома вновь не поцеловал Люмин, держа за талию так крепко и влюблённо. Блондинка простонала в поцелуй от сильного напора, и на мгновение управляющий одарил партнёршу взволнованным выражением лица, на что хозяйка мягко зачесала назад пшеничные пряди. Тома млел от этих прикосновений, а Люмин чувствовала, что приручила этого сильного и огненного мужчину. — Я могу?.. — двусмысленно закончил управляющий, сжав девичьи ноги в своих пальцах. — Чёрт, я очень хочу тебя, мы можем сделать это здесь? Я понимаю, что мы на кухне, но я буду аккуратен. Люмин кивнула; ей не терпелось начать, ведь путь до спальни казался таким далёким, а стойка была прямо здесь и позволяла прижаться к бёдрам управляющего, бесстыдно тереться. Чего уже было стыдиться: девушка была раздета, а Тома нетерпеливо развязывал фартук. Увидев, что у него не получается, девушка прильнула к груди и коснулась пальцами обнажённой горячей спины. Парень ахнул и прислушался к ощущениям — близость с путешественницей и правда была безумно приятной, но страх, что Люмин услышит, как быстро бьётся его сердце, не оставлял управляющего в покое. — Переживаешь? — девушка словно прочитала его мысли и наконец развязала тугой узел. Фартук обнажил торс, и блондинка скользнула ноготками по телу, добираясь до выглядывающего нижнего белья. Пора было от него избавиться. Нежно девушка скользнула по ткани, задержала прикосновения около головки и вновь продолжила массировать, не давая Томе вдохнуть полной грудью; его торс дёргался, пальцы сжимали стойку, а между ними беззаботно сидела Люмин. Улыбка не исчезала с лица, девушка смаковала каждый неровный вдох управляющего, укладывала голову на своё плечо, дабы почувствовать кожей пошлые хныканья и капризные укусы. Тома не подчинился, припал к красному ушку, а пальцами огладил внутреннюю сторону сомкнутых бёдер. Настояв, парень смог скользнуть между, нащупать, как мокро и горячо в этом месте. Люмин пожелала снова сомкнуть ножки, но управляющий не позволил: решительно встал между, взял партнёршу под коленками и приподнял. Путешественница прерывисто вздохнула, взглянув, как глубоко войдёт его член. Тома был увлечён, как никогда, аккуратен и горяч в своей сосредоточенности. Спина выпрямилась, когда девушка почувствовала плавный толчок, от которого пальцы на ногах невольно согнулись. Люмин засмотрелась на стонущего парня, на капельку пота, скатившуюся с шеи и дальше вниз, по груди, но не заметила, что управляющий также не сводил с неё глаз. Это осознание смутило бы обоих, ведь они занимались этим в таком неподходящем месте, и им безоговорочно нравилось. — Возьмись за мои плечи покрепче, — девушка с опаской послушалась, и их лица вновь оказались близко. — Так ведь лучше? Сильно не дёргай ногами, лучше обхвати меня, иначе нам придётся убирать намного больше, ты ведь не хочешь? — он поцеловал лоб с доброй улыбкой и взялся покрепче за девичьи бёдра. — После ужина не откажешь мне в массаже? — Должна же я как-то загладить свою вину за своё опоздание, — Тома начал двигаться, и фраза под конец расплавилась в стоне. — Тшш, всё хорошо, я не сержусь, всё хорошо, — управляющий ускорился, уткнувшись в волосы путешественницы и мыча в них невнятно: — Хорошо, очень хорошо… Желание раствориться в объятиях Томы было безумным, но Люмин тут же вспоминала о том, что ей нужно было держаться за парня, как за спасательный круг — руками и ногами. Не то, чтобы ей это не нравилось, но толчки вдруг стали такими грубыми, что мечница начала хвататься слишком сильно: царапать шею и плечи, коленями сдавливать бёдра. Блондин лишь довольно рычал и смеялся, доводя партнёршу не равномерными толчками до настоящего сумасшествия. Она не знала, чего впредь ожидать: Тома движется то медленно, то быстро, то стонет довольно около макушки, то отстраняется и придерживает только спину, молча и увлечённо вбиваясь в мокрое и горячее естество. Путешественница готова была умолять и кричать сколько угодно, лишь бы ей дали кончить, лишь бы этот прекрасный мужчина ей позволил. — Ты так сжимаешься. Чувствую, мы близко, — он положил руку на затылок, другой накрыл талию, чуть ниже которой виднелись красные отметины от пальцев. Кто знал, насколько останутся эти «ожоги», но Люмин они точно будут напоминать о приятном ужине вместе с управляющим клана Камисато. Путешественницу сжали в объятьях, прикрыв громкий рот. Несколько властных толчков, и она напряглась всем телом, задёргала ногами, которые обещала держать на бёдрах Томы. Что-то упало с полок, но во время оргазма это было неважно. Люмин ещё долго не могла прийти в себя, пытаясь отдышаться и чувствуя, как член парня пульсирует в ней, а сам он еле сдерживается, чтобы довольно не захныкать. Им потребовалось какое-то время, чтобы прийти в себя, но Томе, к удивлению, меньше. Он оглядел разбитые банки, принёсшие с собой густой запах кленового сиропа и чая. — Мы навели огромный беспорядок. Хорошо, что я держал твои руки, и ты не опрокинула кастрюлю с мисо-супом, — по-доброму усмехнулся парень. — Ааа, вот как, это был мисо-суп, — Люмин впала в лёгкий транс, в котором ни поцелуи Томы, ни его нежные заботливые прикосновения не могли более её смутить. — Это и правда очень простое блюдо. Почему именно оно? — Потому что это моё особое блюдо: «Теплота». Я готовлю его только самым близким, таким как госпожа Аяка, господин Камисато… Тебя тоже решил порадовать, — парень невольно облизнулся, стаскивая блондинку с кухонной стойки. — Во всех смыслах. — Нам стоит принять ванну, как думаешь? — Сначала я приберусь здесь. Хоть аромат и стоит дивный: клён и чай… Никогда не думал, что это так вкусно. — Я тоже не думала. Это было вкусно, — кивнула Люмин, глядя на Тому. Он поймал её взгляд и раскраснелся. Путешественница явно подумала о своём.