Гостеприимность

Небо в Изумрудном пике к вечеру стало пунцово-алым, таким аппетитным на вид, что Люмин, хозяйка этой расписной усадьбы, раскрыла все окна в «павильоне сновидений», чтобы её гость смог полюбоваться этим прелестным закатом, пока они устроили небольшое чаепитие. Чун Юню, увы, пришлось довольствоваться сильно разбавленным напитком, но даже так он был прекрасен, что не могло укрыться с лица юноши. Он был так расслаблен и рад, отчего самой звёздной путнице было приятно, аж до щекотки в животе, наполненном всякими снастями и угощениями от экзорциста. Чун Юнь оказался весьма чутким гостем; подмечал, чего в доме ещё нет и приносил, например, изысканную настольную лампу в форме ракушки. Парню было так больно слышать, что Люмин работает за столом со свечой, как сыч какой-то, поэтому с выручки отложил немного и вот — подарок стоял на прикроватной тумбе, радовал глаз. Девушка думала, чем бы таким могла отблагодарить Чун Юня, но в голову ничего не приходило. Он такой недотрога: объятий пугается, смеяться боится, даже лишний раз на хозяйку взглянуть — то ещё испытание. И всё из-за того, что экзорцист отчаянно пытается контролировать свою энергию Ян. Путешественнице о ней было известно немного, но самое важное она запомнила со слов самого Чун Юня: никогда не стоит играться с этой энергией. Никогда! Люмин пообещала, что не будет, и юноша всегда со спокойной душой приходил к ней в гости, иногда оставался на ночь; именно поэтому девушка сделала для своего, можно сказать, постоянного гостя уютную комнату — «павильон сновидений». Здесь друзья проводили большую часть времени в прохладе и уюте, иногда обсуждали книги, иногда — работу. Чун Юнь становился весьма поникшим, когда речь вновь заходила про эту злополучную энергию, тогда Люмин мастерски уводила диалог в другое русло, более приятное для экзорциста. — Недавно я нашла одну книгу о сверхъестественном, — стоило девушке лишь показать обложку, как светлые брови парня взметнулись вверх. — Выдумки, как по мне, но описание чем-то напомнило мне озеро Лухуа. Героя терроризирует призрак, который является ему из воды и пытается утопить. Я прочитала лишь двадцать страниц, не выдержала. — Почему не выдержала? — спросил Чун Юнь, наблюдая, как девушка прижала обложку к своей груди. — Потому что я была обязана показать эту книжку тебе! Так вот, дарю, — и она плюхнула тяжеленный роман на колени гостя, прогнувшись через стол. Сервиз слегка съехал, но, к счастью, ничего не пролилось. — Потом расскажешь, как тебе, хорошо? Конечно, в выборе репертуара я с Син Цю не сравнюсь, но тоже что-то да умею находить, — Люмин улыбнулась лучезарно, почти во все зубы. Облегчение. Да, именно это девушка почувствовала, отдав Чун Юню что-то важное и дорогое. Будто наконец вернула долг. — Что такое? — но экзорцист вдруг застыл, глядя на книгу на своих коленях. В комнате тут же похолодело и совсем не от ветра, дующего с улицы. — Я не могу принять это… это же дорогая книга, можно сказать, кхм, и-историческое достояние. Не могу… — Какое историческое достояние? Это же обычное художественное произведение, что в этом такого особенного, чтобы принять нельзя было? — Путешественница, — перебил экзорцист и взглянул даже слегка раздражённо. — Я видел эту книгу и знаю ей цену. Без понятия, где ты её взяла и почему даёшь мне, если сама не прочла, но я против… — Хочешь меня обидеть? — Что? Нет, путешественница, да я бы никогда!.. — Чун Юнь манипуляции не понял и вдруг разгорячился, наблюдая, как некогда лучезарная улыбка девушки превращается в неподвижную равнодушную линию. Прокашлявшись, юноша взял в руки твёрдый переплёт, взглянул на обложку с уважением, но боязно, словно энергия Ян могла в любой момент вырваться, и парень вмиг разорвал бы это «историческое достояние». — Прочитаю и тут же верну, обещаю. — Я не сомневаюсь, Юнь-Юнь, — такое вот милое прозвище вырвалось из губ уже довольной Люмин, и собеседник залился краской, выхватив из секретных закромов порцию мороженого. Тогда же экзорцист огорошил новостью о своём уходе: залпом допил холодный чай и встал со стула, ожидая, что хозяйка проводит его к выходу. Блондинка ощутила, как чувство стыда кольнуло в живот, и ей хотелось как-то оправдаться, уверить, что она ничего такого не имела ввиду! Друзья ведь часто дают друг другу прозвища, у них с Син Цю, наверняка, тоже есть. Пока Люмин лихорадочно соображала, как бы не засмущать гостя ещё больше, тот хрустел мороженым, раскусывая чересчур яростно, будто второпях. Неужели так уйти хотел? Убедившись, что Чун Юнь забрал с собой её подарок, девушка медленно, рассказывая о планах на этот дом (в каких комнатах будет ремонт, какие оставит пустыми), вела юношу к дверям. Если бы он узнал, как Люмин не хотела отпускать его, точно бы раскраснелся пуще прежнего, ни одно мороженое не спасло бы. А так иногда хотелось поиграться с этой энергией, а нельзя. Нельзя! Девушка Чун Юню сама пообещала, что будет держаться подальше от этой его «плохой стороны», а обещания надо выполнять, особенно данные такому — странно произносить — тёплому парню. Опомниться Люмин не успела, как оба вышли наружу и уже искали взглядом Пухляша. Дух Чайника, подобно остальным духам, окружающим экзорциста, будто бы испарился, и путешественница озадачилась, а Чун Юнь — от нервов или же стыда — потянулся за ещё одним мороженым. — Постой здесь, я быстро найду его. Пухляш обычно не уходит так внезапно, но, может быть, что-то произошло, — поспешила успокоить Люмин, но получила в ответ недоверчивый хмык. Путешественница не обратила на это внимание; состояние друга волновало её, но не в этот конкретный момент, когда дух Чайника взял и провалился сквозь землю! Такого с ним раньше не случалось, и мечница осмелилась оставить юношу около двери, наблюдающего за сгущающимися тучами. Видимо, снаружи тоже собирался дождь. Чун Юнь занял себя рассматриванием двора, но глаз зацепился за спину Люмин и её мягкие светлые волосы, от которых приятно пахло, и парень помнил этот запах, мог воссоздать в своих воспоминаниях. Чтобы отвлечься, экзорцист начал делать глупые вещи: топтаться на месте, рисовать по воздуху заклинания, абсолютно бесполезные сейчас, да чем угодно готов был заняться, лишь бы не думать, лишь бы не смотреть на хозяйку дома. И к чему такое наваждение? Для чего это беспощадное испытание, с которым он справиться не может? Лоб нагрелся, парень ощутил, как одежда безумно давит и стесняет. Подумать только, одежда! Что с этим местом не так? Всё с ним было в порядке, это в мыслях Чун Юня узлы, которые невозможно распутать. Да и кто способен? Оттого и к стене прижался, затылком биться стал, сильно-сильно глаза зажмурив, будто это могло помочь. Сжав книгу в руках, экзорцист принялся медитировать, пока Люмин недалеко звала Пухляша, но — как выяснилось — безуспешно. Юноша понял всё по одному её взгляду, и он был крайне сочувствующим. Отчего-то и за себя стыдно стало; Чун Юнь только и смог опустить взгляд в пол и беспомощно закивать, когда путешественница заговорила: — С ним никогда такого не было. Нет, он личность инфантильная, но чтобы просто уйти, ничего не сказав… — Это всё из-за моей энергии Ян, — выдал себя юноша и неутешительно мотнул головой. — Он, должно быть, испугался. Прости, путешественница, от меня одни только проблемы. Если бы я мог это контролировать!.. — он прервался на полуслове, брови его нахмурились, что было очень нетипичным для экзорциста. — Тогда бы призраки от меня не убегали! И я бы боролся с ними честным путём, а не этим проклятием! — Тш-тш, Юнь-Юнь, посмотри на меня, — голос Люмин успокоил едва вспыхнувший гнев, но сердце всё ещё продолжало больно колотить. Да, оно причиняло боль своим существованием, хотелось вырвать и не чувствовать ничего! — Посмотри на меня, пожалуйста. Мечник повиновался и увидел, что янтарные глаза совсем-совсем близко или же ему всё казалось близким, если дело касалось Люмин. Она улыбнулась по-тёплому, но Чун Юнь испытал жар, она похлопала по плечу, и кожу ранил ожог. Этот дом был похож на одно большое испытание, нет, пребывание здесь с путешественницей — одно из самых тяжелейших соблазнов, потому что парень не хотел уходить, правда не хотел. Что может быть лучше, чем остаться с человеком, который тебя понимает, который заботится и может вот так легко успокоить одним только взглядом? Лишь думая об этом, Чун Юню становилось жалко подругу, потому что она была обречена проводить время с ходячей проблемой. — Пухляш не призрак, он ведь дух. Благородный! — подметила блондинка и вскинула руками. — Дай ему часок-другой попривыкнуть, и он придёт. Это как с людьми, понимаешь? Они присматриваются, думают, открыться ли им или нет. Как у нас с тобой. Ты тоже не сразу мне доверился, и это нормально, — объяснила она коротко, и Чун Юнь, к своему удивлению, успокоился, точнее — был между спокойствием и безумием. Тонкая грань. — Меня всегда успокаивает чтение. Все негативные эмоции остаются на страницах, а я забираю всё самое хорошее. Не совсем равноценный обмен, правда? — и хихикнула заразительно. В небе разразился гром; не буйный, скорее строгий, загоняющий обратно в усадьбу. А Чун Юнь так не хотел. Дождь — чистейшая вода, и она всегда помогает в борьбе со злом, а внутри от неё не будет никакого толку. С другой стороны — им нечего бояться в усадьбе: в самый первый раз экзорцист проверил каждый уголок на наличие призрака. Даже если они и были, то бедняги тут же разбежались, что не могло не обрадовать впечатлительную хозяйку. Казалось, если убедительно рассказать — во всё поверит. Стоило Чун Юню лишь намекнуть, что ему нездоровится и лучше всего остаться на улице, и Люмин поддержала бы друга в этом решении, но юноша промолчал. Подумал, что справится и без всяких предосторожностей. Дверь вновь закрылась, тем самым и единственная возможность сбежать от мыслей — тоже. На улице навязчивые голоса не так сильно давили на Чун Юня, скорее уж заглушали, особенно рокот грома. Люмин тут же скрылась в «павильоне сновидений», спеша закрыть окна. К несчастью вода уже успела просочиться на пол, и хозяйка, метаясь из одного конца дома в другой, убирала это возникшее недоразумение. От вида запыхавшейся путешественницы и самому стало жарко, поэтому Чун Юнь позволил себе снять накидку и остаться ходить в облегающей чёрной водолазке. Заглянув в комнату, в которой друзья совсем недавно мирно пили чай, юноша удивился, как там вмиг стало уютно. В такой атмосфере, экзорцист был уверен, «вспыхнуть» невозможно, и вошёл внутрь. Девушка взбивала подушки, доставала из шкафа одеяла, видимо, для более комфортного чтения. Захотелось чем-то помочь, но Чун Юнь невольно загляделся: какая же путешественница красивая, такая светлая и быстрая, будто падающая звёздочка или язык пламени. Пламя… — Не голоден? Я могу принести что-нибудь похолоднее. — Д-да! Да, пожалуйста, — неожиданно оживлённо отозвался Чун Юнь и, пока девушка не покинула комнату, спросил: — Тебе нужна моя помощь? — В чём? Парень проводил её взглядом и увидел, как хозяйка опёрлась о тумбу, вывела бедро вбок и скрестила руки, а глаза хитро прищурила, потому что тоже осматривала его, но без неловкости — с определёнными планами. Экзорцист уже успел пожалеть, что посмел оголиться, но, на удивление, быстро взял себя в руки: они просто почитают книгу, пока Пухляш не вернётся. Путешественница лишь балуется, ничего более. И Люмин вновь привлекла собранность в голосе юноши: — В чём попросишь. Не хочу сидеть без дела, пока ты ухаживаешь за мной, это не по мне. — Это нормально, когда о тебе заботятся. Не нужно пытаться найти себе работу, да и я отойду совсем ненадолго. Всего лишь за ещё одной порцией чая. Холодного! — вовремя уточнила Люмин, не дав парню даже попытаться возразить. — Располагайся, Юнь-Юнь. Экзорцист улыбнулся девушке, а потом нахмурился; не понимал, к чему это уменьшительно ласкательное. Он, вроде, уже не ребёнок, в свои восемнадцать работает, сражается с монстрами, по меркам Ли Юэ уже жених! Положив руки на бока, светловолосый огляделся: кровать небрежно заправлена, на столике лежал чайный сервиз, прижимаясь к книге о страшных монстрах и призраках. Стоило выключить свет, оставив лишь лампу для удобного чтения, и тогда — вот она! — атмосфера вечера страшилок полностью себя оправдает. Чун Юнь коварно свершил свой план, сел на кровать в позе лотоса и стал ожидать. Люмин вернулась быстро и была приятно удивлена, даже съехидничала, что парень так постарался, проявил креатив и добавила, какой же он милашка. И вот она опять! Неужели совсем не страшно?! Впервые экзорцисту хотелось, чтобы кто-то рядом с ним дрожал от страха, прижимался, а он мог утешить, сказать, что эти странные звуки в коридоре — всего лишь ветер, но если всё-таки призраки, то он их прогонит! Девушка невозмутимо разложила всю посуду на подносе, отодвинула подальше от книги и стала разливать по кружкам кипяток: кружка Чун Юня оказалась заполнена наполовину, и туда хозяйка заботливо бросила кубики льда. Даже от их вида на душе стало спокойнее. — Итак, кто начнёт? — парень вздрогнул от её голоса и, сам от себя не ожидая, вызвался первым. Отстреляется и будет отдыхать. — Ого, ну давай, активист. Не слишком темно? — А что, боишься? — девушке показалось или в голосе гостя она действительно услышала кокетство? — Не переживай, это ведь просто книга, чего там страшного? — Читать начни, смельчак, блин, — буркнула она и осторожно пнула Чун Юня в плечо. Всё-таки боялась, особенно замогильного голоса экзорциста, которым он нередко пугал в самых обычных беседах. Люмин взяла в руки чай, погрела руки и поудобнее уселась на кровати, обставив себя подушками. А юноша, склонившись над книгой, принялся читать первые двадцать страниц, с которыми девушка уже успела ознакомиться. В исполнении Чун Юня всё оказалось в разы интереснее и страшнее, картинка вырисовывалась яснее, а выразительность рассказчика будто бы погружала в эту не щадящую атмосферу холода, сырости и невероятного голода главного героя. Ведь на озеро Лухуа он прибыл, чтобы наловить к ужину рыбы и собрать чашечки лотоса. Освещением ему служили лики двух статуй рыцарей, разбросанных везде камней кор ляпис и чьи-то холодные глаза, выглядывающие из-под воды… Из-за дождя герой решил, что ему кажется, и водная гладь пытается обмануть его, заставить бросить рыбалку, но кто-то так и продолжал смотреть на героя, а блеск становился всё ближе и кровожаднее. Не только мужчина изголодался по мясу, было в этом мире единственное существо, которое также жаловало обглодать чужие кости и имя ему… — Дождевой паук! — театрально озвучил Чун Юнь, и снаружи что-то громыхнуло. Погода как раз располагала к такого рода чтиву, парень был более чем доволен своим исполнением, когда, потянувшись за холодным чаем, увидел отрешённое лицо Люмин. Она глядела в одну точку, губы её опустились, а напиток так и остался нетронутым. Стало на мгновение даже жалко хозяйку такой огромной усадьбы: где-то через час она останется одна, а дождевой паук останется в её голове, составит «тёплую» компанию. — Ты до этого момента дошла? — уточнил Чун Юнь, передав книгу путешественнице. — Да, только в прошлый раз с дождевого паука я смеялась, а сейчас не хочется что-то… Капли барабанили по закрытым окнам, требуя впустить внутрь. И хорошо, если только они просились, а если кто-то еще? Люмин осторожно взглянула на дверь; ничего, показалось. Потом на потолок. — Потеряла что-то? — спросил Чун Юнь с неприкрытым ехидством. — Ты не переживай, дождевой паук найдёт это первым и с удовольствием тебе вернёт. — Нет, не хочу! — Люмин, вздрогнув, забрала книгу и смело опустила взгляд на страницы. Путешественница начала читать, а парень наконец смог опуститься на подушки и свернуться калачиком. Слушал он завороженно, как ребёнок, потому что голос у девушки до мурашек мягкий и проникновенный, заслушаться можно. Однако совсем не страшный. Жуткая история превратилась в странный роман с пауком, по-другому не назовёшь! Чтобы не обидеть рассказчицу, в некоторых моментах джентльмен всё-таки убедительно охал и в какой-то момент стал более внимателен к сюжету, а не к Люмин. Была у неё какая-то скрытая способность приковывать к себе взгляды людей, и Чун Юнь не стал исключением. — Юмэко ему поверила! — довольно крикнула звёздная путница, подпрыгнув на месте. — Даже друзья отвергли, а она поверила, вот умничка какая. — Любовь, — констатировал экзорцист, хотя из его уст это слово прозвучало как-то инородно, будто напильником по металлу. Люмин фыркнула, вновь взглянула на текст, нахмурилась, а потом со странной улыбочкой выдала: — Тут постельная сцена. — Ну давай, — былая равнодушность парня стала слегка показушной. Как будто экзорцист очень хотел казаться безучастным, но красные щёки-то его выдавали, хотя в комнате было совсем не жарко. — Он развязал пояс своего одеяния, стыдливо обнажаясь перед любовью всей своей жизни. — Перед пауком. — Он желал увидеть её упругую грудь, огладить каждый рельеф, шрам и синяк на теле Юмэко, и никакой другой красоты ему в тот момент не нужно было. Нависнув сверху, мужчина начал с… — С паучьих лапок. — Не смешно! — ругалась Люмин, но всё равно с улыбкой. — Тут серьёзный романтичный момент. — Без паука… — Вот чёрт, тебе совсем не страшно, а я, пока ты читал, тряслась тут под одеялом. На, читай ты, я устала. — Я не могу читать постельную сцену, давай пропустим её. — Почему не можешь? Я ждала этого больше развязки, читай! — Ну, прочитай про себя, я не буду… — Но почему? — Да потому что я!.. — Чун Юнь вскочил с подушки и пошатнулся на кровати, но вовремя схватил себя за голову, вмиг ставшей слишком тяжёлой. Люмин потянулась к плечам парня, дотронулась и обожглась. Не мог обладатель крио Глаза Бога быть таким горячим, это всё энергия Ян, и она вырывалась из парня с неистовой скоростью, а лёд — единственное спасение — давно растаял. Экзорцист, сохраняя крохотное спокойствие, выпил весь чай, глубоко вдохнул и выдохнул, но от всего холодного стало трясти, будто организм отторгал, не позволял себя охладить. — Такое бывает, не пугайся. Переутомление или передоз всем холодным. Вечно энергию держать нельзя, когда-нибудь точно высвободится. Но лучше бы не сейчас… — Чун Юнь поднялся и вновь шелохнулся, как беспомощный кленовый лист. — Пухляш теперь от меня точно сбежит, а мне нужно домой. Срочно. — Я понимаю, но… Ох, прости, я совсем не подумала, это моя вина. — Да всё хорошо, Люмин! — экзорцист впервые назвал девушку по имени наедине, а потом подошёл к ней, помял за щёки, потрепал волосы — сделал то, чего раньше себе никогда бы не позволил! — Я прекрасно себя чувствую! Схожу на улицу, потренируюсь, выпущу пар. Как рукой снимет! — Юнь-Юнь, ты точно в порядке? Может, я чем-то смогу помочь? — Так, хватит, слышишь, хватит меня так называть, хорошо? — экзорцист вдруг перешёл на шёпот, сел около колен девушки и схватил за икры, держась за них по-хозяйски. — Меня всегда бесило это прозвище, оно детское, а я мужчина. Мужчина, усекла? Я орудую двуручным мечом, думаешь, я слабак совсем? Женщина, которая мне нравится, не должна звать меня так! — Которая нравится? — Люмин собиралась с мыслями, пока парень приподнялся и склонился над девичьим лицом. — Какие-то проблемы? Девушка сглотнула, не отрываясь от внимательного взгляда напротив, совершенно не холодного и неплотного, как корка льда. Потеплело не только тело экзорциста, но и что-то внутри, что простыми разглядываниями не понять. Нужно коснуться. Люмин одёрнула себя, вспомнив наказ Чун Юня. Он просил ни в коем случае не играть с этой энергией, ведь она опасна! Но перед собой хозяйка видела обычного парня, склонившегося над ней, от которого шёл жар и который никак бы её не обидел, наоборот — мечник готов был сторожить дом не хуже любых призраков и духов. Была не была! — Тогда, если я тебе нравлюсь, может, выпустишь пар на мне? — Люмин подтянула к себе ноги, села на кровать коленями и взглянула невинно снизу-вверх, наблюдая, как уголки губ экзорциста опускаются вниз. Он зол; на руках выступили вены, само тело странно напряглось, а лицо не выражало ни капли дружелюбия. Девушка уже пожалела о сказанном, думала, каким бы образом перевести всё в шутку, если Чун Юнь вообще сейчас в состоянии понимать юмор. Путешественница что-то срочно залепетала, чтобы как-то отвлечь экзорциста, пока пыталась подняться с кровати, но его руки вдруг обхватили её бёдра, развернули, как будто брали тряпичную куклу и прижали к паху. Люмин понять ничего не успела, лишь ощутила, что это невероятно возбуждало! Даже когда на один единственный миг лицо оказалось прижато к одеялу, в лёгких закончился воздух, и Люмин задышала предвкушением. Пальцы экзорциста обвили тонкую шею, заставили девушку выпрямиться и прижаться задом к крепким бёдрам. Путешественница инстинктивно прогнулась перед Чун Юнем, но быстро себя поправила, сохраняя мало-мальские зачатки разума. — Ты говорила всерьёз или просто смеялась? Если второе, то это не смешно. Люмин чувствовала это не «смешно», от него становилось горячо и неловко. Девушка знала парня ещё мальчишкой, но прошло столько времени, они давно дружат, а сейчас будто забыли обо всём. По крайней мере, Чун Юнь. Язык не поворачивался ответить, потому что неизвестно, что из этого выльется, но та сила и напор, с которыми экзорцист держал бёдра и шею, вынуждали скорее сознаться в своих намерениях. — А ты не чувствуешь? — звёздная путница сбежала от вопроса, взяла напряжённую руку парня, охватившую горло, начала спускать вниз, вынуждая пройтись по телу, мучительно медленно, пока не дошла до промежности. — Приподними платье и проверь, шутила я или нет, — Чун Юнь сам ответил на свой вопрос, стянув с девушки нижнее бельё. Он провёл пальцами по влажным половым губам, надавил на клитор сначала аккуратно, потом смелее. Люмин задрожала в коленях, а сзади партнёр тяжело задышал, уткнулся лицом в светлые волосы и, млея от удовольствия, что он сам доставлял путешественнице, продолжил ласкать её внизу. — Ты совсем не стесняешься? — Чего же стесняться? Я должен гордиться, что так легко нашёл место, которое давно не получало внимания. Ну что, похвалишь меня? — каким же Чун Юнь стал наглым. Люмин аж фыркнула, но тут же оставила призрачные обиды, облокотившись о пылкую грудь экзорциста. — Скажи, что тебе нравится, и я отстану, — пальцы легко проскользнули внутрь, став массировать стенки и размазывать смазку по набухшему клитору. Девушка уже не могла держаться ровно: то подавалась вперёд, то прижималась сзади к стояку Чун Юня, но он постоянно ставил её, как надо, оставляя после грубых прикосновений приятное горячее «послевкусие». — Ты не представляешь как, — Люмин думала, что вот-вот кончит, однако экзорцист прекратил, отчего брови разочарованно упали. Ненадолго. Мечник приспустил брюки, прижал ягодицы девушки ближе так, чтобы ей оставалось лишь облизываться на член, что вот-вот в неё войдёт. Поза для путешественницы была непривычной и от этого не менее волнующей, как будто ничего извращённее, кроме как стоять раком перед юношей, в этом мире не существовало. Сознание будоражила одна единственная мысль о скором нежном удовольствии, но её прервал грубый напор и властные пальцы. Люмин беспомощно пискнула, когда член наполнил её внизу, и темп сразу перерос в быстрый, страстный, как будто они и правда были на тренировке! Девушка обмякла и упала лицом в простынь, кусая её, чтобы не взорваться от переизбытка чувств, ведь тело одновременно ощущало и удовольствие, и боль, и даже радость, что именно Чун Юнь делает это с ней. Или же всему виной злополучная энергия Ян? — Так не пойдёт, — тяжело выпалил экзорцист и даже усмехнулся от вида красных от его прикосновений ягодиц и спины, что услужливо прогнулась. Парень и не думал замедляться, лишь на мгновение прервался, чтобы утянуть хозяйку за шею, прижать спиной к себе и впиться в мокрую шею. — Одна рука будет массировать твою грудь, другая — клитор. Как тебе, Люми? — Чун Юнь хищно облизнулся и смочил место для страстного укуса. — Ты ведь мне дала прозвище… Я тоже тебе дам! Вот и прими его, хорошо? — у девушки кружилась голова от этого темпа, который замедлялся лишь тогда, когда экзорцисту хотелось сказать какую-то откровенную пошлость. От этого внутри девушки всё сжималось, а мечник, удовлетворённо постанывая, продолжал «выпускать пар». Сосок Люмин больно тянули, но ей нравилось, настолько, что свободной рукой она взялась за вторую грудь, проделывая то же самое с ней. Чун Юнь усмехался и лишь быстрее тёр клитор, надавливая в темп, движущемуся в девушке, члену. — Стой, я же так к-коон… — фраза растворилась в скором экстазе; мечница не успела предупредить, как внизу вся сжалась, задрожала и почти свалилась на парня, не соображая, как стоять на коленях. — Ах, сука, так и знал, — то ли ругнулся, то ли обрадовался экзорцист и позволил хозяйке упасть, уткнувшись в простынь. Сжав красные бёдра и несколько раз шлёпнув по ним, чтобы путешественница пришла в себя, Чун Юнь грубыми толчками прижал лицо Люмин к кровати. Глаза её всё еще смотрели в пустоту, а стоны от удовольствия превратились в короткие вскрики, а потом — в мольбу наконец кончить. Либо блондинку ждал новый оргазм (ещё сильнее и дольше, чем предыдущий), либо безумие. Держась за простыни, царапая саму кровать, девушка слышала сзади тяжёлые вздохи, чувствовала, что экзорцист замедляется. Он кончил, держа Люмин за бёдра и почти сваливаясь на кровать. Кто же знал, что юноша сам не потянет эту «тренировку», закончившуюся тем, что кожа Чун Юня наконец станет холодеть, и девушка ощутит это от его пальцев, огладившие ягодицы, потом спину. Хозяйка повернулась на бок и увидела, что мечник, натягивая брюки, ложится рядом, еле держа веки открытыми, сворачивается так же, как и во время чтения. — Не зови меня Юнь-Юнь. Я ведь мужчина, — приказал он из последних сил и свалился в дрёму, слабо сжав побелевшие пальцы партнёрши. Она заворожено уставилась в его мокрое бледнеющее лицо. Так не хотелось терять этот румянец, что девушка пошла на риск: поцеловала те губы, что ей так и не удалось попробовать, на что юноша лишь кратко улыбнулся и крепко уснул. Энергия Ян больше была не страшна ни ему, ни Люмин, ни этому дому и его обитателям, объявившимся лишь на следующее утро. Пока Чун Юнь отсыпался, хозяйка, оклемавшаяся первая, натянула халат (ведь одежду стоило постирать), взяла посуду и принялась убирать то, что они вдвоём вчера натворили. Чай разлился по блюдцам, печенья были разбросаны по полу, хотя блондинка совершенно не помнила, чтобы им приходилось что-то ронять. Интересно, а экзорцист помнил? — Пухляш, ты всё время был тут? — испуганно произнесла Люмин, зайдя на кухню. Дух Чайника сопел в углу под крышей своего личного фарфорового домика, но тут же проснулся, услышав голос своей госпожи. — Я вчера звала тебя! Почему не вышел? — Так этот… Этот экзорцист, — пёрышки на теле духа распушились. — Ох, прошу прощения. Меня так напугала его вырывающаяся энергия Ян. И в какой-то момент она стала совершенно неконтролируемой, весь дом затрясся! Люмин поджала губы, прекрасно осведомлённая о причине такого «всплеска» эмоций. — Да, бедняга. Он вчера сильно разбушевался и сейчас спит. После обеда вернёшь его домой? Ему стоит подольше отдохнуть. — Бедняга? Никакой он не бедняга, я ведь жертва! Люмин хихикнула, чувствуя невероятную лёгкость, как после долгой и приятной тренировки. Болтая с Пухляшом о том, о сём путешественница совершенно не заметила, как на кухню зашёл заспанный, растрёпанный юноша. Он еле перебирал ногами, тёр красные глаза и зевал во весь рот, будто был совершенно один. Заметив лучезарную Люмин, экзорцист стушевался, выпрямился и как-то даже виновато взглянул на дрожащего духа Чайника. — Доброе утро, Юнь-Юнь, как спалось? — Люмин не успела себя оборвать на полуслове и вдруг прикрыла губы ладошкой. Она совершенно забыла вчерашний приказ парня больше его так не называть. На удивление экзорцист никак не отреагировал, лишь сдержанно, как и всегда, улыбнулся и поприветствовал хозяйку: — Утро — хорошее время для тренировки. Не стоит терять время.