Привкус железа

      Судорожно вдыхая воздух, Джордж руками обхватил голову и спустился вниз по стене, прислонившись к ней спиной. Сухость ушла полностью, словно её никогда и не было. Ему противно от самого себя, как же низко он опустился, как же он мерзок и жалок. Дрим ни на секунду не переставал о нем беспокоиться, даже когда Дэвидсон вёл себя по-детски грубо. Чем охотник такое заслужил? Он был единственным, кто хотел помочь, кто искренне о нём заботился. Он даже не подозревал, что человек, которого он спас, мог сотворить такое. Джордж всхлипнул. Дрим точно убьёт его. Следовало сделать это раньше, честно говоря, было бы не так мучительно, и Дэвидсон не успел бы натворить столько всего. Не успел бы привязаться. Та девушка пусть и была не самым лучшим человеком, да и жизнь у неё, мягко говоря, тоже была не ахти, но это все равно была жизнь! Какая-никакая, а жизнь, пускай ей было тяжело, но она не выглядела той, кто начал бы давить на жалость, держалась уверенно, хоть и была на самом дне. Наоборот, она искренне жалела Дэвидсона, который оказался на улице в такое время.       Джордж обхватил свою шею и надавил с такой силой, что, кажется, оставил синяки. Сильнее.       Сильнее-сильнее-сильнее.       Слёзы выступали на глазах, оставляя на щеках влажные дорожки, и падали вниз. Давление не прекращалось, пока воздух, наконец, не кончился, и инстинкт самосохранения сделал свое дело. Дэвидсон против своей воли разжал пальцы, царапая горло. Голова была пуста. Своей человеческой частью (или тем, что от неё осталось) он понимал, что должен испытывать хоть что-то. Но он не чувствовал ничего. То, что называют душой или сердцем, хранило гробовое молчание, как будто ничего не произошло. Он дёрнулся.       Нет ничего такого в том, чтобы пить молоко, чтобы есть говядину или свинину. Люди разводят домашний скот ради пропитания, это не секрет, и это не порицается. Человек может убить другого человека при самообороне, во многих случаях закон на их стороне, и это так же не осуждается, как и дуэли, отстаивающие чью-либо честь или правоту. Но тому, что сделал Дэвидсон, нет прощения. Можно ли сравнить девушку с низкой социальной ответственностью со скотом? С чем-то таким, чтобы он смог оправдать себя? Чтобы у него получилось заглушить отчаянный крик собственной души и прийти в себя, очнуться и осознать, что всё произошедшее было просто страшным сном. Она не могла никак защитить себя. Это была не дуэль и не самооборона.       Джордж кашляет и снова царапает шею. Его тошнит, но он ничего не может выдавить из себя, опять кашляет и хрипло стонет, ударяясь головой о землю. Кто-нибудь ему поможет? Кто вообще сможет его понять? Дэвидсон — убийца, монстр, тварь, которых ненавидят все вокруг, ему нет прощения, теперь нигде для него нет места. Опустив руки, он снова всхлипнул и услышал, как из-за угла раздались знакомые шаги. Он так погряз в своем самобичевании, что не почувствовал сердцебиение постороннего человека. Знакомое. Джордж медленно выдохнул и закрыл глаза, принимая сидячее положение и облокачиваясь на стену. Пусть лучше его убьёт Дрим, чем он снова нападет на беззащитного человека из-за жажды крови.       — Джордж? — раздался обеспокоенный голос Дрима, и Дэвидсон прямо сейчас был готов разрыдаться в голос. Чем он заслужил такое благосклонное отношение охотника к себе?       Ответа не последовало, и Дрим подошел ближе. Сильнее зажмуривая глаза, Дэвидсон с замиранием сердца вслушивался в приближающиеся шаги, пока они совсем не стихли, и он почувствовал над собой горячее дыхание. Сердце охотника словно бы замерло, пропустило удар, когда он кончиками пальцев коснулся испачканной в крови щеки брюнета. Джордж резко втянул воздух. Грязь, он грязный, нельзя к нему прикасаться. Слабым движением руки Джордж попытался оттолкнуть от себя Дрима, но тот перехватил его запястье.       — Джордж, открой глаза, пожалуйста, — голос охотника еле слышно дрогнул, и Дэвидсон, поджав губы, отрицательно покачал головой. — Что случилось?       Дэвидсон дрожащей рукой указал на бездыханное тело, лежащее буквально в паре шагов от них, и его снова охватил страх. Страх за собственную жизнь. Он издал нечто, напоминавшее смешок, и уткнулся лицом в локоть, сжимая руки в кулаки. Отвратительно. Забрал чужую человеческую жизнь и теперь боится потерять свою, хотя всё время думал, что было бы лучше, если бы его прикончили наиболее жестоким способом, а теперь...       — Ох, — только и смог выдавить из себя Дрим, когда повернулся в указанном направлении и замер.       Неизвестно, что творилось в его голове. Охотник подошёл к девушке, проверил пульс и сделал ещё пару нехитрых манипуляций, пытаясь ухватиться хоть за какой-то шанс. Может, она ещё жива. Казалось, что сейчас должен был пойти дождь или что-то в этом роде ради пущего драматизма, но погода, словно издеваясь, была ясной. Луна отбрасывала свой слабый свет на место преступления, и блики, скачущие от металлических элементов одежды охотника, на мгновение отвлекли Джорджа, и он слегка зажмурился, а когда снова открыл глаза, Дрим уже смотрел на него.       — Джордж, пожалуйста, не молчи. Только не сейчас, я прошу тебя.       Дэвидсон уже не смог сдержать позорного всхлипа и содрогнулся всем телом, полностью отказавшись говорить. Сделав пару шагов, охотник оказался прямо перед ним.       — Заранее прошу прощения.       Сначала брюнет не понял, к чему это было сказано, но спустя секунду Дрим поднял его на руки, как будто он ничего и не весил, и понёс в сторону их временного места проживания. Потеряв опору под собой, Джордж вцепился в его рубашку, словно утопающий за соломинку, но после ослабил хватку и уткнулся лицом куда-то в область груди охотника, пытаясь спрятать лицо. Медленный глубокий вдох. Обманчивое спокойствие охватило его, как и всегда происходило в присутствии этого необычного человека. Это могло бы оказаться его последним приятным моментом в жизни. Неужели Дрим всё ещё не понял? Или он знал всё это время, но ждал подходящего момента? Каких-то точных доказательств? Дэвидсон уже мысленно приготовился к наихудшему исходу, зная, что при всём его желании и обретённых способностях, он не сможет сбежать от охотника. Всё это время он жалко пытался продлить своё существование, зная, что ничем хорошим это не обернётся, но продолжал молча давиться слезами и подступающей к горлу тошнотой. Чем больше он терпел, тем сильнее становилась жажда крови, и это не было удивительно. Джордж прекрасно осознавал, что произойдёт, но до последнего надеялся, что его пронесёт, что всё это неправда, что он просто болен. Просто болезнь, пару дней отлежится в кровати и всё само пройдёт, как это уже бывало.       Не прошло.       Возможно, это действительно его последние мгновения. Его ведут прямиком на эшафот.       Погрузившись в свои мысли, Дэвидсон не заметил, как Дрим принёс его в свою же комнату и опустил на пол. Джордж едва ли не упал, настолько сильна была дрожь в коленях, что он еле мог удержаться на ногах. Он сглотнул. Его руки всё ещё крепко держались за плечи охотника, который в данный момент был единственным в мире человеком, которому брюнет мог доверять. Но одновременно и единственным, кого он сейчас боялся больше всего. Дрим отстранился, и Дэвидсон резко вздохнул, втянув голову в плечи и зажмурившись.       — Джордж, — хриплый голос казался слишком далёким, чужим. — Боже.       Далее последовал стук. Дэвидсон приоткрыл глаза, когда все звуки, кроме биения сердца и шума крови, стихли. Его ноги тут же подкосились, из-за чего ему пришлось осесть на пол. Напротив него стоял охотник, а затем медленно сполз вниз по двери, закрыв половину маски рукой. Джордж хотел что-то сказать, хотел как-то оправдаться, сделать что угодно, но не молчать.       Скажи.       Говори!       Что угодно, выдави из себя что-нибудь, но не вздумай сделать ему больно.       Джордж судорожно втянул воздух, истерично усмехнувшись. Уже было слишком поздно. Он видел. Никаких поблажек не будет.       Так ты его отблагодаришь за всё, что он сделал для тебя?       Всхлипнув, Дэвидсон собрал все остатки своей храбрости и сказал:       — Прости меня.       Его голос сломался, охрип. Он коснулся своей шеи, которая всё ещё неприятно ныла, напоминая о недавно случившемся. Джордж снова сказал:       — Прости меня.       Громче, чем раньше, но всё ещё недостаточно. Дрим всё так же сидел на полу у двери, закрыв и так скрытое маской лицо руками.       — Прости меня, — повторил Джордж, надрываясь.       Охотник поднял голову и вскочил на ноги. Дэвидсон испуганно распахнул глаза и попятился назад. В два шага преодолев расстояние между ними, Дрим упал перед ним на колени и встряхнул его за плечи.       — Что там случилось?       Джордж ничего не ответил. Что ему вообще нужно было отвечать? Почему Дрим вообще спрашивает, если уже всë и так понятно. Чем дольше он тянет время, тем больше шансов сбежать у его цели. Хотя, наверное, со стороны Дэвидсона наивно полагать, что он сможет сбежать. И он снова нервно хихикнул.       — Что, черт возьми, это должно значить?!       Его хватка ослабла спустя мгновение, и Джордж опустился вниз, как тряпичная кукла. Поначалу он хотел снова начать бормотать несвязные извинения, очередные бессмысленные оправдания, чтобы хоть как-то облегчить груз собственной вины, но, едва приоткрыв рот, он снова закрыл его и замолк, не издав ни звука. Он не заслужил жалости, не заслужил прощения, а тем более прощения Дрима. Джордж поднял глаза и посмотрел в безжизненную маску охотника. Создавалось ощущение, что живого человека за ней не существовало, но Дэвидсон хорошо знал, насколько человечным может быть его спаситель.       И по совместительству его убийца.       Сможет ли он отпустить его?       И снова его мысли бесконтрольно возвращаются к спасению собственной шкуры.       — Ты ведь охотник на вампиров, верно? — выдавил из себя Дэвидсон, собственный голос показался ему чужим, скрипучим. — Сделай то, что должен, — затем добавил чуть тише, словно не собираясь вообще этого говорить, — пожалуйста.       На самом деле он очень хочет жить.       Медленно выдохнув, Джордж зажмурился. Капля пота стекла по виску вниз и неприятно защекотала челюсть. Судорожно сглотнув, он поëжился, почувствовав знакомый металлический привкус на языке, и вздрогнул. Он не может желать спасения. Он готов. Он был готов, но Дрим бездействовал.       — Идиот, — еле слышно пробормотал Дрим, почти шëпотом. — Что это вообще значит? Что я должен подумать после того, как ты сказал что-то подобное? — он нервно усмехнулся.       Джордж не мог не чувствовать бешено колотящееся сердце охотника и, вздохнув, покачал головой, открывая глаза. Человек перед ним мог сколько угодно пытаться казаться равнодушным и хладнокровным, но он-то знал. Он чувствовал, что Дрим тоже нервничал.       — Я сказал ровно то, что я имел в виду, — он старался сохранять холодное выражение лица, но дрожащий голос выдавал его с потрохами. — Как ты сам думаешь, что это может значить?       — Нет, — твёрдо произнес Дрим.       — Ты уже знаешь, не так ли?       Невесело усмехнувшись, Дэвидсон протянул руку вперед, коснувшись края маски и проведя по ней кончиками пальцев. Почему этот охотник такой упрямый? Почему он так мягко перехватил его руку, не позволяя вырваться, не позволяя убежать, но и не пытаясь как-то навредить? Джордж уже достаточно настрадался, даже если потом это кончится плохо, сейчас он хочет просто отдохнуть. Смирение снова опустилось туманом на его голову. Неважно, что произойдёт потом. Сейчас рука Дрима ощущалась странно, и, как только Джордж обратил на это внимание, он понял, что тот снял свои перчатки.       — Почему ты говоришь такие вещи, продолжая дрожать? — полушёпотом произнес охотник.       Глаза Дэвидсона расширились, а по телу пробежался табун мурашек. Да быть того не может. С чего бы ему...       — Я не...       Как только он попытался как-то оправдаться, Дрим сильнее сжал его руку, и Джордж непроизвольно ойкнул, после чего хватка слегка ослабла, но стала заметно твёрже, чем раньше. Свободной рукой Дрим потянулся к щеке Дэвидсона, из-за чего тот дёрнулся, как ошпаренный, уже приготовившись ко всем возможным сценариям, которые он проигрывал у себя в голове на протяжении долгого времени. Но ожидаемого не произошло. Снова. Вместо этого рука охотника плавно притянула его, и Джордж уткнулся лицом в крепкое плечо.       Что?       Его руки безвольно повисли по бокам. Он чувствовал, как дыхание человека рядом сбилось. Чувствовал, как сердце гулко отстукивало неровный ритм. Охотник определённо нервничал, возможно, даже больше, чем сам Джордж, и тот непроизвольно улыбнулся.       Но почему?       — Если ты не дрожишь, то как ты объяснишь это?       Растерянно моргнув, Джордж почувствовал, как к тыльной стороне его ладони прикоснулись. Совсем лёгко. Он сжал руку в кулак, пытаясь скрыть дрожащие пальцы, но было уже поздно. Дрим накрыл его руку своей.       — Прости меня, — снова сказал Джордж. — Прости, я правда...       Почувствовав ком в горле, он замолк, боясь, что голос его подведёт и снова с позором сломается. Да и смысла извиняться нет. Тяжесть его греха перевешивает даже малейший шанс на прощение, так зачем он вообще снова открыл свой рот? Охотник рвано выдохнул.       — Вот чëрт, — Дрим стукнулся своей маской о чужое плечо. — Ты сведёшь меня в могилу.       Дэвидсон был окончательно сбит с толку. Почему его слова звучат так, словно он не собирался избавляться от того, кто по всем законам природы является заклятым врагом человека? Всё стало ещё хуже, когда вместо этого Дрим просто положил голову на его плечо и замер, продолжая держать руку Дэвидсона в своей. Не к месту смутившись, Джордж попытался встать, чувствуя, что всё происходящее сейчас не является чем-то нормальным, и позже он, скорее всего, будет жалеть. Конечно, если всё-таки выживет. Но внезапно охотник поднял голову и, мягко перехватив чужие запястья, завёл их себе за шею. Глаза брюнета недоверчиво расширились, и Дрим, направляя его руки чуть выше, к себе на затылок, с щелчком расстегнул застёжку на единственном ремешке. Маска, скрывающая за собой человека, с грохотом упала на пол. Джордж ощутил волну мурашек, пробежавших по телу, и закрыл глаза, медленно вдыхая и выдыхая воздух. Происходящее казалось нереальным, как будто он снова вернулся в ту ночь, в ту самую комнату, в тот момент, когда Дрим впервые снял свою маску. Тогда Джордж не запомнил его лица.       — Посмотри на меня, — голос Дрима был мягким, полным чего-то такого, что Дэвидсон находил для себя болезненным.       Он не хотел смотреть. Он слышал, как маска упала на пол, а это значило, что если он прямо сейчас посмотрит на Дрима, то в ту же секунду умрёт. Он убьёт его своим взглядом, Джордж был в этом уверен. Или же его сердце просто не выдержит, и он станет тем, кто в свои двадцать с лишним лет заработал свой первый и последний инфаркт.       К его щеке снова прикоснулась чужая ладонь, и Дэвидсон вздохнул, всë ещë держа глаза закрытыми. Большим пальцем Дрим провел по скуле, затем коснулся подбородка, слегка приподняв лицо Дэвидсона, на что тот незамедлительно отреагировал, попытавшись в ту же секунду вырваться. Но вместо этого охотник только сильнее обхватил его своей свободной рукой.       — Открой глаза, Джордж, — раздался голос Дрима в опасной для Джорджа близости.       Он сглотнул, ощутив ускоренный пульс Дрима, который был настолько громким, что отдавался в его собственных ушах, и становилось трудно понять, кому именно он принадлежал. Сейчас он не был ни в чём уверен.       Поддавшись, он открыл глаза и посмотрел в лицо человека напротив. Единственным источником света был слабый свет луны, просачивавшийся в комнату через распахнутое окно, но его было достаточно для Дэвидсона. Дрим оказался ближе, чем он ожидал. Ближе настолько, что он мог как следует рассмотреть его. Теперь он мог сосчитать каждую веснушку, каждую ресничку. Он действительно не заслужил его.       — Я никогда не хотел причинять тебе проблем, — слова вышли быстрее, чем он успел подумать, — но получилось то, что получилось...       Джордж и не заметил, как Дрим крепче сжал его в своих руках.       — Всё хорошо, — он покачал головой. — То, что случилось не твоя вина.       Не его вина...       — Не твоя вина.       Дэвидсон был готов плакать. Этот человек был святым, не иначе. Это попросту было невозможно. Как...       — Всë хорошо, — снова прошептал Дрим. — Теперь всё будет хорошо.       Его сжали в объятьях и Дэвидсон почувствовал себя самым жалким человеком в мире. Он тянулся к Дриму, и он же пытался его оттолкнуть. Ему не был безразличен охотник, но он изо всех сил старался отдалиться. Он совершил отвратительный поступок, его вина очевидна, его преступление будет высечено на подкорке его сознания навсегда, он никогда не сможет отмыться от этого греха, а забыть его — тем более.       Но Дрим.       Дрим говорит, что это не его вина?..       Такой человек просто не может существовать.       — Нет.       Дэвидсон отчаянно замотал головой.       — Этого просто не может быть.       Он рассмеялся, отчего Дрим обеспокоенно посмотрел на него и, положив свои ладони на щеки брюнета, попытался дозваться до него.       — Джордж!       Он продолжал смеяться. Он был настолько смешон все это время, что стал попросту смехотворен. Принимает ли он желаемое за действительное, или же действительное и вправду является тем, чего он так яро желал?       Яро желал?       Дэвидсон неосознанно вздрогнул, и его смех затих. Он посмотрел прямо на Дрима, пытаясь прочитать выражение его лица, затем отчётливо ощутил, как чужое сердце забилось быстрее. И Джордж вздохнул, положив свою руку поверх руки охотника. Он не мог ошибиться. Ни тогда, ни сейчас. Дыхание сбилось, когда Дрим медленно приблизился, сердце пропустило удар. Охотник наклонился ближе, и Дэвидсон прикрыл глаза.       В гробовой тишине комнаты даже можно было услышать, как перо упадёт на пол, и тихое прерывистое дыхание обоих не могли заглушить никакие посторонние звуки. Мягкое мимолётное прикосновение губ к губам сменилось чем-то более настойчивым, требовательным, но всё ещё было медленным и тягучим. Джордж упёрся ладонью в грудь Дрима, и тот углубил поцелуй. А затем замер и слегка отстранился.       Он почувствовал привкус крови.       Конечно, он просто не мог его не почувствовать, ведь ещё недавно Дэвидсон упивался ею, словно в последний раз. Его сердце ухнуло куда-то вниз, липкий страх охватил его, парализовав всё тело. Отвратительно. Гадко. Настолько мерзко, что он чувствует, как тошнота подкатывает к горлу, и закрывает рот руками. Дрим смотрит на него. Дрим смотрит на него, касается своих губ кончиками пальцев, его брови хмурятся, взгляд сосредоточен прямо на Дэвидсоне. И он смотрит в ответ. Всё ещё страшно, но он не может оторвать взгляд. Охотник снова протянул руку, убрал ладони, закрывающие его лицо, и коснулся скулы, медленно провёл кончиками пальцев до уголка губ и надавил на нижнюю, слегка приоткрывая чужой рот.       — Джордж, — шёпотом произнёс Дрим, — всё в порядке. Всё хорошо.       Глаза брюнета расширились, взгляд задрожал. И снова он не может поверить.       — Ты же всё понял, — голос с позором сломался, но Джордж продолжал говорить, — ты же понял, кто я на самом деле, так почему?..       — Потому что для меня уже слишком поздно.