Consumed

Три часа ночи. Мои глаза полуоткрыты и я вижу темноту гостиной и лунный свет, льющий сквозь щели жалюзи. Я плотнее укутываюсь в плед, пытаясь снова заснуть и не обращать внимание на жуткость пустой, темной комнаты. Вернуться ко сну оказывается нелегкой задачей, когда мой желудок внезапно начинает урчать и неприятно скручиваться. В последний раз я ела двенадцать часов назад. Пребывание в ловушке этого мира с Каем, значительно подпортил мой образ жизни. Несмотря на то, что я сильно вымоталась за этот день, я все же решаюсь встать. Я привстаю, перекидывая ноги и выпутываюсь из пледа, вставая. Мои ноги тут же несут меня в сторону кухни, ведь голод — моя единственная мотивация не пойти обратно на диван и устало рухнуться на него. Войдя в дверной проем, я планирую немедленно совершить побег на холодильник, когда картина передо мной заставила меня резко замереть на месте. Кай стоял на кухне, склонившись над столешницей, одной рукой крепко сжимая деревянный край. Другой рукой держал рукоятку ножа, а кончик лезвия был прижат к его груди. Всего лишь в нескольких миллиметров от того, чтобы пронзить его сердце. — Кай. — в страхе шепчу я, медленно подходя к нему. Он не отвечает на мой голос, или может быть, он не слышит меня из-за тяжелого, громкого дыхания, срывающегося с его губ. Я осторожно поднимаю руку к его подбородку, не смотря на свою дрожь, и поворачиваю его лицо к себе. Его голубые глаза смотрят на меня, но они были словно остекленными, словно он действительно не видит, что я стою здесь. Капли пота стекают по его лицу, скользя вниз по шее и исчезают в воротнике черной футболки. Мускулы на его челюсти двигаются вперед и назад, а его глаза внезапно скользят по моей дрожащей руке, держащей его подбородок. Его брови тут же нахмуриваются, когда он видит мою хватку. Кай перестает крепко держаться за столешницу, и свободной рукой тут же хватает меня за руку, сжимая мои пальцы, склонив голову набок. Я пытаюсь вырвать свою руку из его болезненно крепкой хватки, но он не дает. Когда его затуманенный взгляд встречается с моим широко раскрытым взглядом, я начинаю понимать, что Кай еще не совсем проснулся. Он ходит во сне, и понятия не имею, как его вытащить из этого состояния. — Я сдаюсь. — невозмутимо отвечает он, отворачиваясь от меня и глядя на нож в своей руке. Его пальцы сильно сжимаются вокруг ножа, костяшки пальцев белеют. Постепенно он начинает вонзать нож себе в грудь, примерно на пару сантиметров. Своей второй свободной рукой, я тут же хватаюсь за рукоять ножа, не давая ему протолкнуть его глубже. Кай начинает резко смеяться, от чего у меня по коже бегут мурашки. Его хватка на моей руке ослабевает, и я тут же выдергиваю ее. Обеими трясущимися руками я выдергиваю нож из его груди. Алая кровь покрывает наконечник ножа, медленно стекая по серебренному лезвию. Внезапно Кай с силой хватает меня, предплечьем упираясь мне в горло, а его другая рука обхватывает мою левую руку. Резко выдыхая через нос, он толкает меня к холодильнику. — Я сказал, что сдаюсь, — шипит он сквозь стиснутые зубы, наклоняясь ближе ко мне. — Он победил. — Кай, хватит! — кашляю я. — Ты плохо соображаешь, тебе нужно проснуться. Его предплечье только сильнее прижимается к моему горлу. Мое зрение мутнеет, а легкие борются за то, чтобы набрать больше воздуха. Я крепче обхватываю пальцами нож в моей руке и поднимаю его, вонзая в его плечо. Кай резко кричит от лезвия, вонзающегося в его кожу, пугающая смесь гнева и боли отражается на его лице. Его хватка на мне значительно ослабевает, и я тут же отталкиваю его от себя, вытаскивая нож из его плоти, быстро отступая. К моему облегчению, Кай не следует за мной. Вместо этого его тело прислоняется к холодильнику, и он быстро моргает, в замешательстве глядя на рану, которую я нанесла. Я ничего не предпринимаю, лишь догадываясь проснулся он или нет. Его голова медленно поворачивается ко мне, внимательно изучая меня глазами, от чего мое сердце начинает бешено колотиться в груди. Затем его взгляд перемещается на нож, зажатый в моих руках, и его замешательство превращается в гнев. — Что, черт возьми, ты делаешь? — он выпрямляет свое прежде сгорбленное тело, приближаясь ко мне. — Могу задать тебе тот же вопрос! Ты чуть не убил себя и меня. — недоверчиво смотрю я на него. Кай смотрит на свою окровавленную руку, выгибая бровь и глядя на меня. — Правда? Потому что ты выглядишь совершенно невредимой, а я стою здесь со вскрытой раной. Я раздраженно вздыхаю, бросая нож на столешницу. — Я защищалась от твоего удушья. — Удушья? — Кай хмурится, склонив голову. — Что вообще произошло, пока я… Когда он замолкает, не зная, какое слово подобрать, я заканчиваю за него. — Лунатил. Он расширяет глаза от удивления, запуская пальцы в свои темные волосы. — Лунатил? Я не ходил во сне с тех пор как… То есть, я не хожу во сне. Я никогда не хожу во сне. Он отворачивается от меня, мышцы его челюсти тут же напрягаются. — Это случалось ранее? — тихо спрашиваю я. — Просто расскажи мне обо всем, что произошло. — требует Кай, холодно глядя на меня. Я обхватываю свое туловище руками, глядя на холодильник. — Я пришла сюда, чтобы перекусить, — начинаю я. — И ты стоял у столешницы с ножом у груди, собираясь воткнуть его себе в сердце. И ты сказал, что… что ты сдаешься. И ты воткнул себе его в грудь, но я остановила тебя, чтобы ты не воткнул его глубже. Я делаю паузу, неохотно глядя в его глаза, чтобы проследить за его реакцией. Но, его глаза лишь пристально смотрят на меня, с сжатой челюстью. — А когда я вытащила его, ты разозлился и схватил меня. Ты толкнул меня к холодильнику и прижал руку к моему горлу. Затем, ты снова сказал, что сдаешься и что он победил. — Кто он? — вмешивается Кай, убирая руку со своих волос. — Я не знаю, — отвечаю я. — Ты не сказал. Но именно поэтому мне пришлось ранить тебя, ты просто не отпускал меня. Кай кладет одну руку на стойку, опираясь на нее, и тут же смотрит на меня с внезапным любопытством. Мои глаза устремляются к стене и возвращаются к его непоколебимому взгляду, заставляя меня смутиться. — Что? — нахмурившись, спрашиваю я. — Почему ты остановила меня? — бормочет он. — Я бы все равно не умер. Я тут же вспоминаю Кая в его первые восемь месяцев заключения в одиночной тюрьме. Я представляю мальчика, который писал те слова в своем дневнике. Представляю стоящего, возможно, на том же самом месте на кухне, вонзающего нож себе в грудь. Безнадежность жизни заставляет его желать прекращения своего существования. Может быть, это просто генетика Гилбертов сочувствовать даже самым темным людям, но те записи бесспорно оставили боль в моем сердце. Но учитывая, кто он такой, я должна хотеть того, чтобы Кай прошел через всю эту агонию самоубийства. Должна? — звучит голос из моего разума. Разве кто-то заслуживает того, чтобы пройти через это? Я пытаюсь отогнать свои мысли. Кай — социопат, он убил свою семью. Если количество убитых — это то, что тебя действительно волнует, то почему ты тогда дружишь с такими людьми, как Стефан и Деймон? Я выдыхаю через нос, отказываясь отвечать на вопрос в своей голове. Сальваторе совсем не похожи на Кая. Они никогда не будут такими, как он. — Чарли? — его голос вырывает меня из моей внутренней борьбы с собой. — Что? — говорю я, забыв о том, что он спросил. — Почему ты помешала мне убить себя? — снова спрашивает Кай, беря через столешницу синее полотенце, прижимая ее к ране. — А почему нет? — усмехаюсь я. — Это называется быть человеком, Кай. Я не собираюсь стоять и смотреть, как кто-то лишает себя жизни. — Ну, ты поступила очень глупо, когда сделала это. Я мог убить тебя. — качает он головой, смеясь. — Но, тем не менее, все закончилось. Я остановила тебя, и наши сердца все еще бьются. Ты можешь просто поблагодарить меня? — вздыхаю я, проходя мимо него, чтобы открыть холодильник. — Мне не нужно благодарить тебя, — возражает Кай. — Я все равно не могу умереть здесь. И это не имело бы значения, остановишь ты меня или нет. — Очень мило, Кай, — невозмутимо я просматриваю содержимое холодильника. — Давай обесценивай то, что я сделала. Я чувствую как его взгляд прожигает меня, но я игнорирую его, закрывая холодильник, не найдя ничего аппетитного. — Я просто не понимаю, чего ты от меня ожидал, — говорю я, когда он продолжает молча смотреть на меня. — Я вхожу, вижу, что ты держишь нож у груди, и что? Я должна была подумать, эй, оставлю-ка я его лучше помирать, возьму что-нибудь вкусненькое, как я планировала и вернусь обратно на диван? — Да, — раздраженно отвечает он. — Чарли, ты мой ключ к слиянию с Джо и становлению лидером своего Ковена. Когда я стану лидером, я буду непобедим против своего отца. У меня будет полная власть над ним, которую я никогда не имел. Ты нужна мне живой, если я собираюсь отомстить ему. — Да, знаю я какой у тебя грандиозный план Кай, но ты преувеличиваешь. Я бы не сказала, что рисковала своей жизнью этой ночью. Как видишь, у тебя окровавленная рука, а я стою здесь невредимой. Ты меня недооцениваешь. Он усмехается, делая шаг вперед. — А если бы у тебя не было этого ножа, Чарли? Думаешь, тогда бы ты смогла отбиться от меня? Вероятно он прав, но я отказываюсь признавать этого. Я молча смотрю на него, стиснув зубы. И судя по его раздражающей ухмылке, он воспринимает мое молчание как «нет» в ответ на его вопрос. — Видишь. — бормочет он, прижимая меня к столешнице, опираясь обеими руками за края стола. У меня тут же перехватывает дыхание от его близости. — Правда в том, Чарли, — продолжает Кай, ухмылка на его лице мгновенно исчезает. — Что ты всего лишь человек, а я ведьмак. И в подобной битве, ты никогда не победишь. К моему большому разочарованию, мне трудно сформировать какие-либо мысли, когда он так близко. Наши груди в нескольких сантиметрах от соприкосновения. Его запах опьяняет меня, а горячее дыхание заставляет мои глаза трепетать. Мне требуется какое-то время, чтобы прийти в себя. Я тяжело сглатываю, сильнее прислоняясь спиной к столешнице. — Давай не будем забывать о том, что у тебя нет собственной магии, — тихо бормочу я, намеренно подчеркивая свою фразу, наблюдая как его лицо заметно вздрагивает от моих слов. — От тебя вряд ли будет много пользы, если дело дойдет до подобной битвы, Кай. Я это знаю, ты это знаешь, как и весь твой Ковен… — Заткнись. — тут же сердито шепчет он, но слова продолжают слетать с моих губ, работая быстрее, чем мой разум. — И так, как они всю жизнь ненавидели тебя, ты сейчас отыгрываешься на мне. Ведешь себя высокомерно, пользуясь тем, что я лишь бессильный человек и думаешь, что сможешь подчинить меня. Но, судя по выражению твоего лица прямо сейчас, мне не нужны силы или даже нож, чтобы добраться до тебя, Кай. Все, что мне нужно, это… Он резко хватает меня за плечи, разворачивая, и прижимает мою спину к его груди, крепко сжимая меня руками. Он тянется назад, и в следующие несколько секунд нож, который он ранее вонзил себе в грудь, прижимается к моему горлу. Страх овладевает мной мгновенно заставляя мое сердце биться быстрее. Его губы нависают над моим ухом, а тяжелое дыхание обжигает кожу моей щеки. — Как мило, — выдыхает он мне в ухо, качая головой. — Ты уверена в себе, когда говоришь об этом, но когда дело доходит до этого, ты понимаешь, что я могу легко убить тебя, если захочу. И ты ничего не сможешь сделать. Слезы тут же наворачиваются на глаза от жалкого состояния слабости. Я ненавижу тот факт, что не могу постоять за себя. Все мое окружение состоит из ведьм, оборотней и вампиров, и лишь я одна, слабая и жалкая. Даже мой брат Джереми, хоть и человек, но он охотник на вампиров и гораздо лучше меня способен позаботиться о себе в таких ситуациях. Посмотри на себя, проговаривает мой внутренний голос. Он даже не использует свои силы, и ты все равно не можешь отбиться от него. Хватит оправдываться. Ты просто слабая, и не важно сверхъестественный это враг или нет. Нож прижимается к моей коже с большей силой, вырывая меня из моих мыслей, вызывая внутреннюю панику, которую я стараюсь не показывать на своем лице. — Как я уже сказала, — говорю я тихим и дрожащим голосом. — Ты не убьешь меня. Тебе повезло, что ты нужна ему для слияния, снова звучит голос в моей голове. Один Бог знает, что бы стало с тобой, если бы все было иначе, ведь ты не ровня ведьмаку. Кай выдыхает через нос, поворачивая голову, чтобы посмотреть на меня. Я не отрываю взгляд от окна, стиснув зубы. — Это правда, но я могу сделать что-то гораздо хуже этого. — тихо говорит он. От его слов у меня скручивается желудок. — И это благодарность за то, что я не дала тебе покончить с собой, — возражаю я, несмотря на свой дрожащий голос. — Угроза? — Ну, Чарли, я должен был показать тебе реальность того, что могло случиться, если бы тебе не посчастливилось иметь под рукой этот нож. — Кай вздыхает, вынимая лезвие из моего горла и отпуская меня. — В следующий раз не будь такой глупой. Я делаю глубокий вдох, стоя какое-то время в замешательстве, прежде чем развернуться и с силой толкнуть его, заставив его споткнуться. — Ты мудак, — злостно проговариваю я. — В следующий раз я обязательно позволю тебе вонзить этот нож в сердце, и я даже не вздрогну, когда перешагну через твое тело. Кай улыбается, кладя нож на столешницу. — Мы уже начинаем ладить, Чарли. Я тронут. Я фыркаю, начиная проходить мимо него, отказываясь от своего первоначального плана поесть. Кай определенно испортил мне аппетит. Затем мой взгляд замечает сверкающее лезвие, которое он оставил на столешнице. Прежде чем хорошенько все обдумать, я хватаю нож и толкаю его к холодильнику, схватившись за ткань его футболки, и слегка прижимаю острое лезвие к его горлу. Его голубые глаза на мгновение расширяются в шоке, давая мне чувство удовлетворения от того, что я застала его врасплох. Затем ухмылка трогает уголки его губ. — Решила заставить меня почувствовать все на собственной шкуре? — спрашивает он, поднимая брови. — Нет, — качаю я головой. — Просто доказываю, что ты не прав. Я смотрю на него какое-то время, прежде чем грубо отпустить его. Швырнув нож в раковину, я возвращаюсь в зал. Когда я снова пытаюсь устроиться поудобнее на диване, Кай следует за мной. — Если я правильно помню, — начинает он, прислоняясь плечом к дверной раме. — Ты пришла на кухню, потому что была голодна. — Ну, теперь мой аппетит испорчен, спасибо. — бормочу я, откидываясь назад и глядя в потолок. — Ну же, Чарли, — вздыхает он. — Ты должна что-нибудь съесть. — Я поем утром. — Уже утро. — Я поем, когда посветлеет. — фыркаю я, раздраженная, желая лишь того, чтобы он оставил меня одну. — У моих родителей в холодильнике есть тесто для одного вкусного печенья, — говорит Кай с улыбкой. — Я могу сделать нам немного. Это предложение, от которого даже ты не сможешь отказаться, независимо от того, как сильно ты меня ненавидишь. Хотя, возможно ты не так уж и сильно меня ненавидишь, иначе я был бы временно мертв на кухонном полу прямо сейчас. — Я не понимаю тебя, — огрызаюсь я, садясь на диван и сердито глядя на него. — В одну секунду ты размахиваешь белым флагом, в следующую ты держишь нож у моего горла. Я устала от этого, понимаешь? Мы не друзья, и в следующий раз я обязательно оставлю тебя там, если подобное снова произойдет. Если помогать тебе — означает умереть самой, то это не стоит всех моих усилий. Ты не стоишь усилий. Так что просто… просто оставь меня в покое. Я скрещиваю руки на груди, внимательно наблюдая за его реакцией. Все следы веселья сходят с его лица, а челюсть сильно сжимается. Он отворачивается от меня и начинает покидать гостиную, слегка хватаясь за дверную раму. — Когда я сказал, что он победил, — Кай смотрит прямо перед собой, не глядя на меня. — Я имел виду своего отца. Но теперь, я не позволю этому ублюдку победить. Так, что извини меня за то, что я разозлился, но для меня важно, чтобы ты была жива, и чтобы я возглавил этот проклятый Ковен. Я отворачиваюсь от него, переводя взгляд на лунный свет, пробивающий сквозь жалюзи. Я не знала, что сказать и более того, я не хотела ничего говорить. Его шаги удаляются по коридору. Я снова легла, завернувшись в плед, свернулась калачиком на диване и уплыла прочь с одной такой мыслью в голове. Я никогда не пойму Кая Паркера.