Лаборатория, в которую ушло пол бюджета страны, но ничего хорошего это не принесло

— Здесь ведь вот какое дело… — Тяжело переступая через клубы снега, Розалина запахнула шубу, хотя это не спасало от холода. Ветер северный, снег колкий и частый, бил прям в лицо, — Если мы будем кормить солдат, как нас кормят, то они, по идее, должны работать лучше, но… Но нет. Они же обленятся в край! Здесь же нужно быть человеком искусным, не искушённым… Как мы быть. Чтоб не зажраться, а направить все эти благи в правильное русло и тогда… — Почему ты так много говоришь?.. Дай мне пятьдесят тысяч моры, две дорожки и еби меня в жопу, — Надо же, но Скарамучче, которому идти сквозь ухабы было гораздо сложнее, слушать о том, почему они не могут изменить рацион служащих с каши из опилок на варённую картошку, было крайне докучно, — Долго ещё? — После нашей выходки Дотторе сказал, что не будет больше делиться со мной химией. Оглядев всю белизну зимнего пейзажа, что был виден с горы и все маленькие ёлки вокруг, женщина на секунду задумалась. — Здесь. В кругу однообразных, старых кедров снег не естественно был перекопан так, словно после этого его притоптывали и присыпали. Это место было скорее не чистой равниной, а склоном наклонённой части горы. Можно было бы прокопать или просверлить там глубокую выемку — пещерку, устроить домик и поставить дверь — Ты аккуратно ходи… Хер знает, что тут за место, — Скарамучча тоже огляделся, недоверчиво подходя. Вся эта атмосфера не нравилась ему. Чувство, что случится что-то плохое… И не просто плохое, а самый настоящий пиздец. И так как они вместе в одной главе, то это было просто богом обеспеченно. Нагнувшись, Розалина начала дрожащими руками требушить снег. Холодно, но что поделать. — Ха-ха, давай давай! — Развеселившись её сосредоточенному, напряжённому взгляду, Шестой пнул снег обратно. — Ты сейчас без ноги останешься! — Что могло быть правдой. В периоды своих ломок она, как и следует приличным наркоманам, была крайне агрессивна. Наконец находя под толстыми слоями снега небольшую завёрнутую коробку, девушка посмеялась, цепляясь ногтями за замочки. Нужно было сейчас. — Лучше сначала дойти домой, а то мало ли что… — Блять! — Но лицо её не просияло радостью и умиротворением, как ожидалось. Поднимаясь на ноги, она развернула пакеты до конца, — Кладмен мудак! Почти всё себе забра… А! Но ужасное её недовольство не смогли обрести словесную форму. Вместо этого с уст девушки срывается резкий крик. Громких грохот обвала был слышен на всю округу. А Скарамучча даже пикнуть не успел, когда земля под ногами «провалилась» и они упали вместе со всей грудой камней. Как по холодной, каменной горке покатились, царапаясь и сдирая кожу с ладоней и колен. — Ай! Пиздец! А… — Потирая ушибленную поясницу, Скарамучча посмотрел на верх. Дневной свет пропал полностью — его заслонило несколько больших булыжников и россыпь то ли льдин, то ли замёрзшей земли. Встать было не возможно — слишком низкий потолок. Розалина тоже не на перину приземлилась. Ударившись сначала головой, а потом лопатками, она оперлась спиной о ту же стену. Сначала казалось, что девушка вот-вот потеряет сознание, но та быстро ободрилась. Точнее её ободрил упавший откуда они падали камень. Упавший на ногу, на колено. Моментально послышался хруст и душераздирающий крик. Слёзы не текли ещё от болевого шока, но голос её был уже рыдающим и разорванным. Без ноги осталась… Как иронично. — А! Ха… Ебать!.. — Мыча от боли, Розалина не могла увидеть ничего, кроме окутанной в полумрак пещеры и кружащихся в перед глазами разноцветных кругов. Приключения в горах. Теперь слёзы, как и ругательства, сыпались градом. — Да ёб твою! — Стёртыми до крови, дрожащими ладонями, Шестой схватил камень и откинул его с ноги в сторону. Порвал её колготки в этом месте. Колено было полностью синее, раздробленное, — Всё! Надо только привыкнуть! Сейчас! — Всё ещё находясь в шоковом состоянии, он оглядывался по сторонам, надеясь в тёмной пещере найти хоть что-то, — Нихуя не видно! Перочинным, карманным ножом он еле как отрезал кусок ткани от своей накидки и плотно перевязал её кровоточащий ушиб. — Всё, регенирируй, — Смеясь, скорее уже от нервов, Шестой хлопнул её по колену. — А! Козёл! — Жмурясь от боли по всему телу, женщина «поудобнее» устроилась, приняв полулежащие положение. — Что за хуйня здесь?.. Кха-кха-кха, — Кашляя то ли от мороза, раздирающего горло и нос, то ли от убивающего нюх неприятного запаха сырости, Скарамучча привстал, пытаясь посмотреть на «горку» по которой они катились. Просяще оглянулся на Розалину и та, хоть и была больше озабоченна сейчас своим коленом, сразу поняла его. Горячая огненная бабочка в её руках быстро осветило всю яму. — Плохо дело, — Попинав несколько раз завал камней, Шестой убедился, что, возможно, когда они, падая, шумели и грохали, большое количество застывшего снега и горных камней сползло со склона и теперь они буквально заперты здесь. — Да, блять, действительно! Я заметила! — Саркастически усмехнувшись, Восьмая оглянулась вокруг. Было мало места, но на них двоих, трёх порванных мешков угля, рыбацких сетей и толстых скруток верёвок, хватало. Стало понятно, что это не природный «подвал», а если так, то значит, что рано или поздно хозяева придут за своим углём и вытащат их господские жопы отсюда. — Да не переживай так… Всё равно нас через пару часов хватятся и будут искать. Я сказал же Дотторе, что мы в горы. — Ах, я должна надеяться на этих балбесов! — Вот увидишь, через пару часиков будем дома чай пить. С баранками, — Усаживаясь рядом, Скарамучча успокаивающее погладил её по плечу и показал полное спокойствие, хотя внутри, конечно, тоже сильно переживал. Если уж не сослуживцы родимые, то Её Высочество точно заметят пропажу. — С баранками… *** Но ни через часик, ни через несколько часов никто, кажется, и не ступил на гору. На землю спустилась северная ночь, а вместе с ней и безумный, убивающий холод. Спасибо хоть, что они были укрыты от сильнейшего кургана. Его вой был слышен под землёй. — Суки, наверняка отложили на завтра! — А Розалине уже чудилась мягкая постель и горячие ванны. Как это далеко… В отличие от мёрзлой земли, снега и пыли от угля. — Ничего не меняется, — Находя стимул повозмущаться насчёт работоспособности всего их коллектива и дружеской атмосферы, Скарамучча, ко всему прочему, вспомнил, что ужин прошёл четыре часа назад, — Есть хочется. — Да… — Восьмая положила на губы комок снега — импровизированная вода на сегодня, — Я приказывала на ужин говядины жареной с грибами… Помнишь, ты тогда ел у меня? — И икра ещё была… Блять! Не говори про еду! Только сильнее есть хочется! — Ладно. Завтра, как выберемся, то тут же попрошу блинов с малиной, например… — Архонты, да ты специально! Не перестанешь говорить про это — сожру тебя! — Ха-ха, удачи, мелочь. — Ты помясистей будешь, — Смешливо цепляя её за грудь и бока, Скарамуш посмотрел завораживающе. От взгляда этого останавливались и время и сердце. — Ой, иди ты! — Игриво смеясь, Розалина шутя отмахивалась от его рук, — Насыпь угля лучше. Я подожгу. Была надежда ещё на ночь, но боевые товарищи наверняка решили, что лечь спать будет лучшим решением. Тарталья наверняка сказал что-то вроде «утро вечера мудренее». Интересно, он бы так говорил, если бы застрял в яме со сломанной ногой?.. Перед сном они ещё раз попробовали сами высвободиться, протолкнув камни, но безуспешно. — Всё! Нахуй! — Раздражённо вытирая лицо от размазанного макияжа, который в данном контексте уже не казался ей чем-то сексуальным, Синьора подожгла уголь. Стало теплее и светлее. Но не уютней. — Давай ложиться… — Укутываясь в шубу и подставляя замёрзшие ладони к огню, Скарамучча лишь устало вздохнул. А могли сейчас поужинать, приказать вина с шоколадом в комнату и упасть вместе в шёлковые простыни, не давая друг другу покоя до самого утра. В такие моменты понимаешь, что жизнь твоя ахуена, — Ебать, ты как батарея можешь работать, — Прислоняясь щекой к её горячему телу, он наконец нашёл более менее удобную позу для сна. — Пока не сдохну — не замёрзнем, — Посмеялась леди, заводя иглу шприца под кожу, — Уф, как пошло… Шестой только посмотрел, как девушка запрокинула голову назад и сильнее сжала его плечо, выявляя на лице улыбку, и недовольно цокнув, закрыл глаза. Пальцы её впутались в его волосы. Так спать тепло. Дело даже больше не в приятностях и душевности, а в том, что Розалина действительно работала, как батарея, постепенно выжигающая себя. — Они уже, скорее всего, ищут нас в горах.