грог

Что можно было сказать своим коллегам в такой щекотливой ситуации, как у Ричарда? Здравствуйте, уважаемые коллеги, я обосрался в первый же день работы, что делать? Доброе утро, коллеги, меня обосрали кофе и словесно в первый же день работы, что делать, чтобы я больше этого рыжего утырка в жизни не увидел? Всем привет, скорее всего вы видите меня в первый и последний раз, потому что Рокэ Алва лично выбросит меня в ваше классное огромное панорамное окно за опоздание по абсолютно неуважительной причине? Доброе утро, друзья, а получение производственной травмы — это достаточно уважительная причина для опоздания и основание для того, чтобы заявиться к нему голым по пояс, или мне стоит сразу попросить вашей помощи сколотить себе гроб? Вероятно, он продумывал то, чего никогда не скажет вслух просто потому, что ему не хотелось решать проблему посерьёзнее. Что можно было сказать Рокэ Алве в такой щекотливой ситуации, как у Ричарда. И если в первом случае с коллегами ему даже не пришлось выбирать хотя бы меньшее из зол — потому что он, залетев в кабинет, после внеплановой пробежки настолько страшно свистел, что был похож на доживавший свои дни чайник и не мог выдавить ни слова — то в случае с Алвой всё казалось несколько сложнее и явно не решалось волей случая. Присутствующие — два светлых близнеца с одной стороны стола и два смуглых южанина с другой — засуетились, во-первых, не сразу, а во-вторых не нервно, а внезапно весело, видимо, не совсем понимая, насколько у Ричарда было бедственное положение. — О, это тебя новая интеллигенция так? У-у, с боевым крещением! — Быстрее Алвы уже у его кабинета не окажешься, так что сочувствую. — Дружище, в следующий раз советую тебе успевать хотя бы к утренней планерке. Ему что-то говорили аж с трёх сторон (четвертая в виде одного из близнецов учтиво молчала, но тоже смотрела на него во все глаза), а у Ричарда не было времени всем отвечать, поэтому он, всё ещё пытаясь отдышаться, лишь сконфуженно постарался объясниться: — Потом расскажу, если можно. Опаздываю и... — У тебя есть запасное? Одежда, верх, — заговорил как раз молчащий до этого близнец с сильным акцентом и вдобавок показал описываемое жестом, побоявшись, что его неправильно поймут. Ричард помотал головой, и тот, почти не задумавшись, торопливо стащил с себя шерстяной свитер, оставаясь в одной футболке. — Возьми, — он протянул его Окделлу. — Потом придумаем по-другому. Ричард по привычке стыдливо опустил глаза вниз и принялся расстёгивать испорченную рубашку, пока все вокруг продолжали так галдеть, что не прислушаться к ним было невозможно. — Ты главное не переживай. Будь честным, — доброжелательно посоветовал ему один из южан, а второй, пододвинув к себе небольшую колонку (форма цилиндра, большой динамик — по внешним признакам должна была быть колонка), громко сказал: — Мари, передай сообщение в кабинет двести два: «По последним данным Минздрава Талига у тех, кто носится по офису без крышечки на шадди, член меньше среднестатистического человеческого мизинца». Ричард попытался сдержать улыбку, потому что в его семье смеяться над откровенно непристойными шутками было некрасиво, — но нервная развесёлость всё же победила. Ещё больше его позабавил чужой свитер (который был впору по всем меркам, кроме роста, и поэтому едва доставал ему до пояса брюк) с зелёным лугом и милыми кудрявыми овечками, пасущимися на нём, — прелестно, может, это растопит сердце Алвы (или то, что у него там было вместо сердца), и он отпустит Окделла с миром? Хотя нет, он скорее, восседая в своём чёрном деловом костюме по цене крыла от самолёта, презрительно взглянет на Ричарда из-за огромного монитора самой последней модели, стоящего как целый самолёт, и скажет, мол, вы, господин Окделл, облажались по полной программе, можете досыпать и носить эти детские свитера сколько угодно, но только у себя дома. Страшно. — Сообщение из кабинета двести два, — приятный женский голос из колонки сменился на недовольный юношеский: — Паоло, ты заебал, выйди со мной раз на раз, а не через Мари базарь. Ричард снова издал сдавленный смешок и решил, что разберётся с происходившим попозже. Совсем коротко осмотрев себя напоследок, он скомкано поблагодарил всех, преисполнился удачей, которой ему нажелали, вылетел из кабинета и, уже пройдя скорым шагом хорошее расстояние, понял, что снова не знал, куда идти. Идиотский лабиринт, а не офис, честное слово, стоило хоть взять с собой кого-нибудь... Тогда было бы и не так страшно идти, потому что теперь с каждой минутой ему снова становилось всё беспокойнее и беспокойнее. Дошло до того, что Ричард, когда уже стоял в лифтовой кабине, чувствовал слабость в ногах и лёгкий холод на кончиках пальцев, который вряд ли можно было спихнуть на здешнюю температуру, — так, но главное ведь держать лицо, несмотря на внутреннюю кричащую курицу, и в конце концов произвести правильное впечатление, так? Э-э... наверное да. Его этому учили. По-хорошему его абсолютно не должно было волновать впечатление, которое он произведёт на Рокэ Алву, но у него имелись три веских причины постараться не возглавить список его личных врагов хотя бы в ближайшее время: во-первых, Ричарду позарез нужна была хорошо оплачиваемая работа, во-вторых, наследственный семейный сдвиг уже больше двадцати лет диктовал ему правила поведения, а в-третьих... ну просто показать, что вот все Рокэ Алву боятся, а я не боюсь! Или это тоже относилось к семейному сдвигу? Ах, как Ричарду нравилось, что троих Окделлов объединяло неровное дыхание в его сторону: восторженные вздохи со стороны Айрис, злобное сопение со стороны матери и недовольное фырчанье со стороны Дикона. Четвертая причина тоже существовала, но где-то в зачатке, потому что он не был уверен, что захочет знать всю правду. Ричард в который раз поправил свитер, убрал несколько катышков и вдруг сообразил. Бл... ин. Да он и так произведёт впечатление непунктуального ребёнка, а не важного и уверенного в себе специалиста, тут либо с гордым видом позориться до конца, либо ещё сильнее стараться доказать, что первый взгляд в его случае обманчив. Либо «да, я такой, любите меня таким», либо «я лучше, чем мог показаться сначала». Ричард бы сказал, что он второе, но сейчас, если честно, не знал, что у него из всего этого получится. Смотря на какие жертвы он пойдёт ради самозащиты. Коридоры офисного лабиринта в конце концов вывели его к большим стеклянным непрозрачным дверям, оканчивающимся аркой. Отступать уже по-любому некуда, и Ричард, потоптавшись ещё немного, глубоко вдохнул, подбодрил себя тем, что его точно никто не убьёт, а всё, кроме смерти, было решаемо, и прерывисто постучал. Стекло еле слышно задребезжало, а после из-за него донёсся приглушённый голос: — Войдите. Окделл шумно сглотнул и дёрнул за ручку. — Господин Алва... — он высунул нос в приоткрытую щёлочку, а потом скользнул в кабинет. — Здравствуйте. Извините за опоздание. Страх вдруг смешался с замешательством. Ричард поразило соотношение размеров кабинета и непосредственно самого рабочего места. Непосредственно самого Рокэ Алвы, которого он даже не сразу заметил, потому что тот спрятался среди трёх больших мониторов и, видимо, собирался общаться с Диконом из своей крепости. Блин, может он ещё и не вовремя? — Доброе утро, просто Рокэ и на «вы», — наконец отозвался он приятным баритоном, говоря много, но неторопливо: — Если собираетесь заходить, лучше предупреждайте через Мари. Это наша голосовая помощница, стоит в каждом кабинете. Ничем сверхсекретным не занимаюсь, просто буду знать, кто хочет зайти, и тогда смогу решить, нужно ли мне притвориться, что меня нет, — он отъехал на кресле немного в сторону, и из-за монитора выглянула часть острого бледного лица и упавшая с плеча длинная чёрная коса. Ярко-синие глаза сощурились, губ было не видно, поэтому казалось, что он отнёсся к чужому внешнему виду с неодобрением. — Прелестный свитер, кстати сказать. — Это... это не мой, — смущённо пробурчал Ричард, зацепившись за то, что было сказано последним. Не зная, куда деть руки, одну из них он прижал чуть ниже груди, пытаясь закрыться, и с досадой обнаружил, что ожог до сих пор болел. Скорее всего пройдёт через час-два, там ничего серьёзного, но всё равно было неприятно. — Так что, Ричард, ваша причина опоздания достаточно уважительная, чтобы мне её сообщить? Окделл немного поколебался, но постарался ответить как можно ровнее: — Боюсь, что нет. Рокэ долгое время молчал, копошась за столом. Ричард в это время сначала хрустел пальцами, но звук, отскакивающий от огромных панорамных окон, казался таким громким и неуместным, что он быстро перестал и попытался переключиться на что-нибудь ещё. Это были катышки на свитере, собственное неспокойное сердцебиение, мысли о том, что он непременно расскажет обо всём Айрис, которая скорее всего захочет зайти к нему после его работы, попытки понять, насколько большой ожог у него на коже, согреть руки (здесь было явно холоднее, чем во всём остальном офисе) и осмотреться вокруг, найти что-нибудь интересное, однако от вида необжитого кабинета становилось только неуютнее. Создатель, скорее бы всё это закончилось. — Не в моей привычке отчитывать сотрудников за опоздания, так что надеюсь на вашу благоразумность и что моё терпение вы испытывать не собираетесь, — наконец ответил Рокэ, поднимаясь во весь свой небольшой рост. Когда он сделал несколько шагов вдоль стола, почему-то послышался глухой стук об пол — Ричард понял, что являлось источником звука, одновременно с тем, что он его увидел: это был обычный чёрный костыль с опорой под локоть. Ни одна из ног не забинтована, но, судя по заметному прихрамыванию, ходить ещё было сложно. Затем Окделлу бросилась в глаза одежда: это оказался не костюм, как он думал, а простой синий свитер не крупной вязки и чёрные штаны — не то свободные спортивки, не то странного вида джинсы. О... это он всегда так ходит что ли? Ричард, подумав, что не должен был испытывать ровно никакого стыда перед, человеком, который сам ходил на работе непонятно в чём, аж подобрался, сложил руки на груди и тут же поморщился, забыв об ожоге. Рокэ, который уже стоял у шкафа и, вероятно, искал взглядом нужные документы, каким-то боком это заметил и спросил: — Юноша, что у вас там? Окделл спохватился и прижал руки по швам. — Ничего. Алва по-птичьи склонил голову, внезапно напомнив ему этим жестом Росио, и прищурился. Опять как будто был недоволен его внешним видом. — Ожог? — предположил он и, пока объяснял, начал приближаться, размеренно постукивая костылем. — Свитер явно не ваш, уверен, что его вам одолжил кто-то из Катершванцев. Полагаю, переодеться вам пришлось из-за того, что вы испачкались, и если я использую знания о некоторых привычках моих сотрудников и факт расположения вашей травмы, то приду к выводу, что скорее всего это был шадди, — он подошёл совсем близко, и Ричард невольно шарахнулся, когда тот протянул руку. На безымянном пальце блеснуло витиеватое колечко с аметистом. — Я взгляну? Окделл прикусил губу, немного подумал и всё же решил, что упираться бесполезно. Посмотрит, поймёт, что ничего страшного, — и ладно. Простая формальность, следить за тем, чтобы никто из сотрудников не получил серьёзную травму на работе, ведь скорее всего тоже входило в его обязанности — по крайней мере так было бы правильно по мнению Ричарда. Как только он кивнул, Рокэ одним движением задрал ему свитер до груди, окинул критическим взглядом красное пятно на рёбрах и, поджав губы, сказал: — Пойдёмте в медпункт. Работу отдам вам позже. У Ричарда округлились глаза. Какой ещё медпункт, алло, зачем с такой ерундой возиться? — Не надо, пройдёт, там ведь почти нет ничего, — так Алва ещё и собирался его проводить, как маленького. — И вообще я сам могу дойти! Он повернул голову, замерев с рукой на дверной ручке, и посмотрел на него так холодно, что у растерянного Окделла осталась только одна мысль: Рокэ не из тех, кто побоится воспользоваться костылем не по назначению. Тот пропустил его вперёд, и Ричард опустив голову и несильно сжав кулаки, всё же вышел первым. Сдалась ему эта помощь, тьфу. Алва сам стопроцентно деловой-занятой начальник, которому секретарь каждое утро приносил (или это уже обязанность Мари?) километровый список дел на день, неужели обязательно чуть ли не вести Окделла за ручку к медсестре, чтобы она заверила их обоих, что всё в порядке, погладила Дикона по головке и дала конфету? Он неожиданно помнил это из детства. Какой этаж, какое крыло, какой кабинет, конечно, уже не назвал бы, но он помнил хорошую медсестру, которая очень мягко тянула гласные в его имени, трепала по светло-русым волосам и каждый раз давала сладкое. А Рокэ таким, каким он представлялся Ричарду сейчас, тот не помнил. Хотя вообще никаким, если честно. Помнил разве только то, что любил подёргать, помимо проводов в кабинетах, его за длинные волнистые распущенные волосы. И что он много шептал на своём щебечущем кэналли — ругался, как сейчас Ричард это понимал, — почти никогда не смеялся и часто тёр пальцами виски или переносицу, прикрыв красивые, поблёскивающие как драгоценные камни, глаза. Очевидно, дети ему не нравились. Особенно дети в их с Эгмонтом офисе, даже если эти дети его. Ничего тёплого, кроме медсестры, Ричарду на ум не шло, и ему довольно быстро стало совсем неуютно. Холод, сдержанность в интерьере, во всех окнах верхних этажей — вид на серое пасмурное небо, из кабинетов раздавалось лишь мерное клацание по кнопкам, рядом — ритмично повторяющийся, унылый стук костыля о кафельную плитку. Здесь всё такое... чужое. И Рокэ ему чужой. Может, из-за его присутствия рядом было так некомфортно? Потому что в своём кабинете Ричарду по первому впечатлению понравилось. Хотелось уже вернуться. — Вы ведь окончили надорский? — поинтересовался вдруг Алва, когда они остались в лифте вдвоём. — А? — Окделл коротко взглянул на него и сразу отвёл глаза. — Да. — И как там? — на его губах появилась еле заметная ухмылка, а в голосе — нотки дразнящей интонации. — До сих пор по четыре года учат, как правильно включать и выключать компьютер? Ричард насупился и гордо отчеканил сквозь зубы: — Я считаю себя достаточно квалифицированным специалистом, пусть и окончившим не столичный университет. — Похвально, юноша, — Рокэ улыбнулся шире, но всё равно недобро, как ему казалось. — Только не злитесь. Злость вам не к лицу. Ричард промолчал. Раз так, то он постоянно будет ходить к нему злой, вот. Вряд ли это окажется сложно, потому что Алва в его глазах ничуть не стал выглядеть лучше, чем раньше: Окделл считал его человеком со слишком сомнительной репутацией, чтобы импонировать. Он никогда не искал информацию специально, но бывало попадалось... всякое, и Ричард что в шестнадцать, когда впервые получил открытый доступ в сеть, что сейчас не знал, что из этого правда, а что — нет. Копаться в чьем-то грязном белье в его планы не входило, но вероятно в том, чтобы ненавязчиво поинтересоваться насчёт некоторых вещей, не было ничего зазорного. Ричарду казалось, что можно просто спросить у ребят, почему он такой, — и все бы поняли, о чём речь. Рокэ, несмотря на свой относительно домашний вид — потрепавшуюся крепкую косу толщиной с руку, которая слегка покачивалась у него за спиной при ходьбе, свитер, сшитый под хэндмейд, потёртые в некоторых местах джинсы и небольшие конверсы — вызывал напротив что-то очень холодное и тоскливое. Не жалость, нет, даже с учётом костыля, с которым он, кстати, управлялся прекрасно и ходил даже быстрее Ричарда, просто... как будто ему было абсолютно всё равно. И дело не в комфорте. Если читать между строк, между морщин на лбу от почти постоянно сведённых вместе бровей, под которыми тускло блестели тёмные сапфировые глаза, то Рокэ скорее походил на очень уставшего от жизни человека. Внушительного, собранного, всё ещё запросто способного отколошматить костылём кого угодно, но уставшего и будто бы даже немного потерянного. Может, глупо спрашивать у мальчиков, что случилось, если ответ вроде как очевидный, но Ричарду это слишком напомнило чужое состояние бессилия от затяжной скорби, чтобы так просто оставить эту мысль. — Вперёд, — Рокэ снова открыл перед Ричардом дверь, а его промедление счёл необходимым прокомментировать: — Не бойтесь, уколов не будет. Окделл недовольно фыркнул и вошёл в небольшой светлый кабинет. За столом, конечно, уже была другая женщина, но и та называла его Диконом (как представил его Алва и прохромал обратно в коридор, едва услышав, что ничего страшного нет), мимоходом, пока вручала мокрое прохладное полотенце, дружелюбно поинтересовалась, откуда Ричард приехал и как обосновался здесь, и по истечении пятнадцати минут выдала ему маленький мятный леденец на палочке. Приятно знать, что некоторое хорошее в офисе осталось неизменным, учитывая то, что Окделл почти ничего не помнил. Рокэ в коридоре уже не было, и он выдохнул с облегчением: во-первых, его никто с работы не выгнал, во-вторых, теперь он мог со спокойной совестью вернуться к себе. Если только вспомнит, куда идти, да...

•••

— Ты куда пропал? — налетел на него один из южан, как только Ричард переступил порог кабинета. — Мы уже хотели за тобой идти! — В медпункте был, — вздохнул он и присел на свободное место, всплеснув руками. — По настоянию Алвы. Тот помолчал, задумчиво теребя колечко в носу, на которое Ричард только что обратил внимание, и с подозрением поинтересовался: — Он тебя лично отвел? — Да, — настороженно подтвердил Окделл, нахмурившись. — А что? — Все слышали? — с веселым изумлением обратился южанин к остальным , тряхнув кучерявой головой — его волосы были очень небрежно накручены на карандаш и ещё закреплены вторым — а затем сел... нет, громко сказано, он весь скрутился, перекинув ноги через подлокотник стула, и заинтересованно уставился на Ричарда. — Я думал, что он теперь выйдет только если кто-нибудь начнёт помирать. Он не понимал, что отвечать, но пока, к счастью, и не пришлось. — Ага, раньше проходил по офису несколько раз в день, сейчас всё через Мари или чат передает, — не отрываясь от монитора пояснил, очевидно, для него Паоло (Ричард не мог полагаться на свою память в тот момент, но подумал, что ничего страшного не произойдет, если он ошибётся в мыслях, а не вслух) и одновременно с этим попытался дотянуться рукой до ног своего соседа, чтобы тот их опустил и сел нормально. — Я его лично видел с неделю назад, кажется? — Скучаю по сексуальному напряжению между моим хребтом и его костылем, — со вздохом вставил один из близнецов. Ричард всё ещё хлопал глазами. Они как будто сами хотели ему рассказать и ждали, когда он спросит их напрямую, — ну окей, если нужно... — А что случилось? Внезапно промолчали все, кроме близнеца, который отдал ему свитер. — Кое-кто, — захрипел он и тут же прокашлялся, — был им потерян важный. — Su amado, — тут же подхватил сосед Паоло и защебетал так, что Ричард не знал, за что уцепиться: — И наш очень хороший коллега заодно. Был главой юридического отдела и вообще ебейшим адвокатом, несмотря на возраст, но сам всегда мечтал о сцене. Даже планировал уйти, но жалко, что не успел, — он надул щёку, погрустнев, отвёл глаза и явно хотел добавить что-то ещё, но Ричард его остановил и уточнил: — Подожди, он ему кто? — Парень, я же говорю, — бросил он как бы невзначай, махнул рукой и всё-таки продолжил. — Даже жених почти, если я правильно понял. Мы до сих пор не знаем, что конкретно случилось, да и спрашивать стрёмно, поэтому ты тоже лучше, ну, не приставай. Заметил, как офис тоже как будто впал в депрессию? Вот, это всё из-за... — Берто, тормози. Дай ему привыкнуть, ладно? Ричард не стал благодарить Паоло вслух, посчитав это невежливым жестом в сторону собеседника, и поэтому после недолгого раздумья поинтересовался: — А почему он не переехал в Сан-Джуниперо? — Или не хотел, или не успел подать согласие. По правилам оно обязательно должно быть в письменном виде. Неважно, после смерти или в ближайшую неделю ты хочешь переехать — должно быть. А там же через больницу, психологическое давление в виде ста врачей и бюрократии, — объяснил Паоло и сам же поморщился от своего рассказа. — Жуть. Теперь вот Рокэ уже с полгода такой. — А вы говорите, мужской депрессии не существует, — добавил Берто, пожав плечами. Ричард ожидал от Алвы чего угодно, но сейчас, честно признаться, был ошарашен. Он что-то такое слышал краем уха, причём в не самом хорошем контексте, и не ожидал, что эти отношения для него на самом деле были настолько важны. — А костыль у него..? Берто убрал с подлокотника ноги, которые уже успел до этого закинуть туда снова, наклонился к Ричарду и вполголоса заговорил: — Особо любопытным говорит, что просто оступился дома на лестнице. Подозреваю, что это отчасти правда, и навернулся он с неё после лишнего бокала вина. Тогда, видимо, признал, что у него не всё под контролем, особенно из-за смерти Джастина, и пока отказался от алкоголя вообще, — он покосился на дверь так, будто бы кто-то мог подслушать, затем вернул взгляд на Ричарда и поднял перед ним указательный палец с чёрным бисерным колечком. — Только я тебе этого не говорил. — Вот это я понимаю, новый сотрудник ГРОГа. Начал сразу не со знакомства, а с перемывания костей Алве, — громко сказал Паоло, и Ричард, услышав в его словах толику упрёка, покраснел. Берто демонстративно прикрыл себе рот рукой, улыбаясь, и отстранился. — Простите, конечно, я... Я Ричард. — Но все зовут меня? Окделл взглянул с недоумением и ответил так, как понял: — Дик или Дикон..? Берто заулыбался ещё шире. — Берто Салина, но все зовут меня с собой, когда надо сходить к Рокэ, — он подмигнул и пожал ему руку. — Так что ты тоже не стесняйся. Его сосед действительно оказался Паоло, близнецов звали Норберт и Йоганн — про них Берто сказал, что вообще они тоже очень смешные и болтливые, просто сейчас заняты — и Ричард на слове «заняты» вдруг понял, что тоже должен был работать. Он заметил, что место во главе стола, которое он занял, было организовано так, словно только его и дожидалось. Вот тебе новенький рабочий компьютер, всё подключено, всё нужное — под рукой, запускай и делай, только... только задания ему никакого так и не дали ведь. Ричард после того, как позволил себе помацать клавиатуру, в задумчивости постучал пальцами по столу и уже хотел спросить, чем занимались они, но Берто внезапно захотел продолжить знакомство: — Так ты здесь каким залётом? Где учился? Ты с севера, говоришь? Ричард открыл рот и снова ничего не сказал, потому что кто-то появившийся в дверях ответил за него: — Я бы на твоём месте не пиздел про хорошее образование, профессионализм и незаменимость, потому что все мы понимаем, что Алву просто тянет на молоденьких северян. Он резко повернул голову и увидел того самого рыжего в чёрной водолазке, в которого недавно влетел. Все пять пар глаз уставились на него, в кабинете повисла тишина. Шутку явно не одобрили, и Берто высказал недовольство за всех: — Фу, кто тебе разрешил войти? — Он же, — ответил рыжий, имея в виду Алву, повернулся к Ричарду, торопливо разделил кипу бумаг на две части и одну из них, сунув в папку-уголок, протянул ему. — Сказал поднять руки вверх и молча отдать тебе половину этой поебени. — А почему я тебя тогда до сих пор слышу? — не прекращал препираться Берто. Окделл нахмурился, косясь на бумажки в своих руках так, будто он ждал, что будет кодить, а не заниматься бестолковой волокитой. Ах, точно, всё ведь так и было! — Что это? — Поебень, я же сказал. Понятнее, конечно, не стало никому, поэтому Берто вырвал у Ричарда папку из рук, заглянул внутрь и явно остался в растерянности. — Реально поебень, — он поднял вопросительный взгляд на ухмыляющегося рыжего и воскликнул: — Ты это только что придумал, признавайся! Тот, убрав ухмылку с лица, мирно поднял ладони вверх и отшатнулся. — Я, конечно, знатный пиздабол, но сейчас говорю на полном серьёзе. Ричард посверлил его злым взглядом, ожидая, что он сейчас вправду расколется и скажет, что очень глупо пошутил, но рыжий продолжал молча, с видом, говорившим «я чист», пялиться на него в ответ. — И что мне с этим делать? — отчаянно повысил голос Окделл, кивая в сторону папки в руках Берто. — Заполнить по образцу, отсканить и мне на почту закинуть до конца дня. Всё там, — рыжий снова оскалился, отступил к порогу и послал ему воздушный поцелуй. — Развлекайся, дорогой. А потом он скрылся в коридоре. Видимо, ни двести первый не любил, когда рыжий сюда заглядывал, ни он не находил никакого удовольствия в том, чтобы быть здесь, поэтому надолго не задерживался. И хорошо: Ричарду хамы, подобные ему, абсолютно не нравились. — Извини, в семье не без урода. Точнее, не без кабинета уродов, который, к сожалению, с нами соседствует. Вот это Эстебан, — Берто качнул головой в сторону двери и траурным голосом добавил: — и его никто не любит. Даже Рокэ. — Его язык любви — говорить, что его задрали настолько, что в очередной раз довели до мигрени, а мне он говорит это чаще всех, поэтому не вводи пацана в заблуждение, — небрежно отозвался Эстебан, снова проходя мимо, но уже в обратную сторону, скорее всего к себе в кабинет. — Я Ричард! — недовольно поправил его Окделл. — Вообще поебать, Рональд, веришь, нет? — раздалось из коридора уже отдалённее, а затем послышался красноречивый хлопок двери. Ричард сжал губы до побеления и мог в порыве вскочить, если бы Берто не тронул его за плечо и слегка надавил. — Расслабься, — беспечно посоветовал он. — Потом привыкнешь. Ричард сделал глубокий вздох и успокоился. Дурак дураком, действительно, что на него время тратить... Сейчас его должно было волновать другое, например, с какого перепуга ему вдруг всучили это. Рокэ правда настолько не понравилось, что Окделл закончил надорский? Так видел же в резюме, может, не лично, но в любом случае это не было засекреченной информацией. Многообещающая сфера там, к сожалению, загнулась в зачатке, Ричард не спорил, но он сам, помимо учёбы, усердно налегал на другие дополнительные возможности, потому что у него было всего два пути: умереть от тоски в Надоре и айти — поэтому выбор для него всегда казался очевидным. Ричард брезгливо пролистал бумаги, невольно улыбнулся с почты Эстебана и спросил у притихших ребят: — А вы чем сейчас занимаетесь? — Мы на очень первоначальной стадии разработки десятых годов, — объяснил Паоло. Окделлу стало ещё обиднее. — Почему мне дали это, если я тоже должен делать что-то такое? — Может, просто проверить тебя хочет? — предположил Норберт, явно сочувствуя ему. — Испытательный срок? — Мне казалось, что на нём проверяют способности в той сфере, в которой ты собираешься работать, а не умение заполнить тысячу бумажек по образцу, — огрызнулся Ричард и уже хотел извиниться, потому что они-то ни в чём не были виноваты, но заговорил Берто: — Не знаю, чем тебе помочь, но посоветую тебе пока просто делать, — его голос тоже стал тише и звучал так, будто и он пытался оправдаться перед Окделлом. — У Рокэ тоже свои заморочки, наверняка потом займется тобой нормально. Или выгородить Алву. Интересно, что перед ним все прямо-таки благоговели, причём не льстили — Ричард этого не чувствовал — а, ну... уважали? Даже любили? Сочувствовали? Чем их вообще мог очаровать такой странный персонаж как Рокэ? Знали ли они, что он, возможно... Знали, наверняка знали, только какой версии придерживались? В которую Ричард до сих пор до конца не верил? Спрашивать пока было боязно и не казалось уместным, поэтому он решил наконец занять себя хоть чем-нибудь: сначала отписался Айрис, чтобы они встретились вечером, а потом в метафорических слезах сел заполнять документы. Так значит, Эстебан занимался тем же самым? И уже наверняка не в первый раз, хотя тоже числился в отделе разработок, как узнал Ричард. Это реально больше походило на наказание, чем на настоящую работу, и... он задумался. Окделл бы легко мог поверить в то, что Рокэ так проучивал сотрудников: во-первых, Ричард провинился, во-вторых, Эстебан выглядел как человек, который напрашивался на дисциплинарные регулярно. В таком случае он выходил каким-то мазохистом, но и в это Ричард бы мог без труда поверить. Наказали, значит. Так вот, значит... Приняв это за окончательную версию объяснения происходившего, Ричард продолжил писать с обиженным сопением. Когда начинали болеть глаза или рука, он смотрел по сторонам: совсем неслышно шептались близнецы, вполголоса переговаривались Паоло с Берто, иногда заглядывая друг другу в мониторы и заразительно посмеиваясь. Все периодически перебрасывались парой фраз и с Ричардом, когда сухость глаз тоже принуждала к перерыву, поэтому постепенное знакомство продолжалось и пока привело его в полурабочую-полуличную беседу кабинета. Каждодневные анекдоты и смешные картинки про айтишников от Берто, «кошька» и «шабака» Катершванцев, милости вроде «я у автомата, кому что взять?», «я вам принесу что-нибудь из кафетерия», «я отгрызу Салине лицо, если он опять не возьмёт шапку, так и передайте» и «я вас отмазал, но это не значит, что не откручу вам головы лично» от Паоло, пересланные рабочие сообщения с нецензурными комментариями в три этажа и просто... интересные мнения про всё и всех — Ричард незаметно для себя отложил документы и переключился на пролистывание чата. Когда он дошёл до сообщения со сменой аватарки, на которой красовался Рокэ в сердечках и с надписью «не совершай самоубийство, живи ради пат-патов от Рокэ Алвы», то захотел уточнить, что такое пат-паты (очевидно что-то хорошее, но что), однако Берто в который раз увёл его мысль в другую сторону своим вопросом: — Тоже проблемы с концентрацией внимания? Ричард взглянул на телефон и беспомощно кивнул, хотя никогда у себя этого не признавал. Так ведь было у всех, нет? — Мне помогает только кусающий за жопу дедлайн, — Салина с грустным вздохом отложил свой телефон, откинулся на спинку стула и потёр переносицу. — Но ты можешь попробовать музыку, например. Ричард прикинул и понял, что сначала тоже зачастую бестолково слоняется два часа, а потом всё делает за пять минут, когда уже пора сдавать заданное. — Предлагаю вдвоём играть в гляделки до пяти, а потом всё выполнить за час. Берто засмеялся и согласно пожал ему руку, однако к работе всё же вернулся. А Ричард заполнил ещё с двадцать листов, посидел-покуковал, немного помедлил и решился прогуляться хотя бы по кабинету. Никто не возразил. Бродить здесь особо негде, конечно, но зато можно было найти разные прикольные артефакты: Окделл, например, не сразу заметил с обратной стороны двери плакат, на котором большими буквами было написано «хватит заниматься компьютерными науками» — и внизу приводились абсурднейшие аргументы, или сидящую на подоконнике синюю плюшевую страшную тварюгу. В шкафчике обнаружились снэки, чайник, бумага, канцелярские принадлежности, два пледа, такая же тварь, как на подоконнике, только розовая (её Паоло попросил пересадить обратно на подоконник, объяснив, что они с Берто просто поссорились в прошлый раз, рассадили их и забыли вернуть на место), и личные вещи, в которые Ричард, естественно, не полез, но пристроил свои на свободной полке. Всё чаще тишину своим приветливым голосом нарушала Мари, передавая как важные сообщения, так и просто играя с ребятами в города во время небольших передышек. Ричард вставал, потягивался, садился сканить, вставал, обречённо вздыхал, заглядывая в чужие мониторы, хлебал чай и снова садился заполнять — время ползло ужасно медленно. Окделл уже успел и сложить с десяток лодочек из бумаги, и пооблизваться на технику, и сравнить это всё с пыткой водой, капающей на голову до тех пор, пока не сойдёшь с ума, и задремать прямо за столом — пока Мари вдруг не оповестила всех, что начался часовой перерыв на обед. Ричард бросил короткий взгляд на свой дисплей и вскочил самый первый — ура, хоть какое-то движение! — Дикон, caro, как дела? — оживлённо поинтересовался Берто, когда они вышли в коридор. Он тоже явно был рад дожить до середины дня. — Я уста-а-ал, — простонал Окделл, обессилено склоняя голову так, будто хотел прислониться к чужому плечу. Интонации у него в голосе скакали всегда, когда после долгой скуки находилось хоть что-то способное его заинтересовать. — Это издевательство-о-о. Паоло рядом насмешливо фыркнул. — Рокэ хорошо знает, как мучить детей. — Значит, это я такой, — Ричард проглотил слово и исправился: — такую бредятину буду за каждый малейший проступок получать? И вы тоже получаете? — Нас однажды отправили пять часов сидеть на... — Норберт запнулся и вдруг защёлкал пальцами в сторону брата. Тот легко подсказал ему нужное слово — вообще у них часто такое случалось, особенно у Йоганна, они не только грешили сильным акцентом. Хотя никто из них не лучше: Ричард рычал и глотал буквы, Берто, забалтываясь, переходил на чистый кэналли, Паоло, когда ругался, смешивал языки. — На конференцию, да. Не выступать, не разговаривать — просто слушать и не засыпать, — продолжил рассказывать Катершванц, постоянно норовясь выйти вперёд и встать поближе к Ричарду, потому что в коридорах стало шумно. — Казалось несложно, но мы в процессе почувствовали себя так, будто не спали три дня, и умирали от скуки, вообще не зная, чем себя занять. — И что в итоге? Они переглянулись, и Норберт трагичным голосом сказал: — Мы больше никогда не проносили алкоголь в термосах, — Окделл посмотрел на него глазами-блюдцами, и тот торопливо пояснил: — Это был Летний Излом, мы всего лишь притащили холодного вина! — Рокэ просто не хотел, чтобы его соблазняли лишний раз, — посмеялся Берто. — Так он нам тоже самое сказал! — воскликнул Норберт и уже бормоча добавил: — Не знаю, дружище, мне тоже кажется, что за опоздание в первый день это слишком жестоко. — Может так жестоко как раз потому, что это первый день? — предположил Паоло. Они не переставали громко трещать и смеяться, а Ричард же, невольно вглядываясь в лица проходящих мимо сотрудников, заметил одну особенность. — Здесь все такие молодые... — А? Да, Рокэ правда берёт в основном молодых, — в своей спешной манере заговорил Берто, легко переключившись на другую тему. — Только на руководящих должностях обычно более опытные взрослые, которые кажутся авторитетнее и могут если что защитить своих от... чужих нападок. Ну сам понимаешь, везде бывают классные, но вспыльчивые ребятки, особенно они себя проявляют в нервные для всех периоды, ГРОГ не исключение, — он остановился и немного подумал. — Разве что Джастин был главой юридического, как я уже говорил, кажется. Если мне было двадцать, когда я пришёл, то ему всего двадцать три. Работал он три года, получается. Ричард задумчиво покивал. Что-то хотелось спросить про Джастина (очевидно, он и был, эм, мальчиком Алвы), но мысль увёл в сторону звон посуды, и Окделл вспомнил, что вообще-то не успел сегодня позавтракать.

•••

После того, как они вернулись из кафетерия, Ричард заскучал ещё сильнее. Оставалось около пятидесяти листов и четыре часа времени, чтобы с ними разобраться, и ему казалось, что он серьёзно всё успеет за последние час-полтора. Поэтому Ричард, предварительно уточнив, не ловит ли здесь за шкирку остальное начальство, чтобы насильно усадить обратно за стол, решил расширить область исследования территории и пошататься по офису. От нечего делать он просматривал огромные планы этажей, хлебал воду из попадавшихся по пути кулеров, катался на лифте, смотрел в окна и незаметно подсматривал за сотрудниками в кабинетах с открытыми дверями. Многие из них выглядели оживленными: да, там всё ещё работали серьёзную важную работу, но в очень непринуждённой дружественной обстановке. Ричард к подобному совершенно не привык и даже не мог себе представить, что такое возможно на работе. Он был готов к атмосфере строгости и контроля: дома она исходила от матери, в школе — от большинства учителей, в университете ему тоже с преподавателями в основном не повезло. Она всегда исходила от кого-то главного. А здесь... «Рокэ правда берёт в основном молодых». Значило ли это, что он верил в то, что за ними будущее? «Рокэ хорошо знает, как мучить детей». Значило ли это, что он относился к ним именно таким словом? «Не совершай самоубийство, живи ради пат-патов от Рокэ Алвы». А это — что в его внимании видели что-то утешающее? «У Рокэ тоже свои заморочки, наверняка потом займется тобой нормально». А это — что он смотрел на каждого? «Его никто не любит. Даже Рокэ». Даже. Отвечал ли он им взаимностью? Видимо да, по-своему, но отвечал, однако у Ричарда это до сих пор не вязалось с увиденным. Звучало просто фантастично, если сравнить с тем, что он слышал и видел о нём, — но и этого было слишком мало, чтобы узнать его достаточно хорошо. А теперь Окделл тем более не понимал, что о нём думать.

берто сасалеле:

эстебан сказал что вставит тебе пизды если не успеешь до конца рабочего дня

мы конечно сказали что за тебя вставим первыми но просто э предостерегаем

Вы: А кто-то пострашнее Эстебана может мне дать по шапке?

па(па)оло:

Ты чего такой шуганный? Ты же не в пансионе для трудных детей, здесь никто никого не бьет и не унижает

Вы: Наконец-то.

берто сасалеле:

РИЧАРД ЧТО ЭТО ДОЛЖНО ЗНАЧИТЬ

Вы: :))) И всё-таки Ричард вернулся. Не хотелось ни с кем ссориться в первый же день. Вот теперь дедлайн прижимал достаточно, чтобы работать в два раза быстрее, и всё равно проблема ожидаемо и неприятно возникла: он не укладывался до шести. Совсем немного, по его подсчётам, поэтому пока он не стал предупреждать Айрис, что задержится. Однако уже темнело, сотрудники по одному-два человека неторопливо вытекали к лифту, и, хотя до конца смены оставалось около получаса, ощущение окончания рабочего дня создавалось в полной мере. Даже удивительно, что большинство уходило вовремя, а то и раньше. Поток возвращающихся домой скоро совсем разросся, а потом, после своего пика в шесть, медленно стал убывать. Двести первый тоже постепенно пустел. — Отпишись как будешь дома! — крикнул ему уже из коридора Паоло, который уходил из ребят последним. От того, чтобы его кто-то подождал, Ричард вежливо отказался. — Хорошо, мам! Паоло, вдруг снова выглянувший из-за дверного проёма, лишь недовольно зыркнул, и его голова тут же исчезла. Ричард остался в кабинете один на один с пятью листами, через время — с открытой почтой и свалившейся с плеч горой, через пару мгновений — с внезапным пониманием, что Эстебан больше ни разу не зашёл, чтобы поторопить его. Сбежал уже, что ли? Мари молчала. В коридоре было пусто, однако Ричард, замерев, всё же услышал шум сканера в двести втором. Через маленькую щёлочку на пол лился тусклый свет. Окделл, приоткрыв дверь, встал в проёме и увидел одного лишь Эстебана, который, приподняв очки, устало протирал глаза и ждал, когда отсканится лист. — Ты закончил? — хрипловато спросил он, даже не посмотрев в сторону Ричарда. — Если нет, то пиздуй обратно, у меня нет желания сидеть здесь ещё час до тех пор, пока мы не огребли от Алвы. — Закончил, — кивнул Окделл и вздохнул. При виде замученного Эстебана часть усталости как будто вернулась к нему. — А что он, следит? — Не одобряет работу до вытекания глаз, — тот покликал мышкой и снова откинулся назад, добавив: — У нас, естественно, а сам может и здесь ночевать. Ричард скорбно помолчал. У Эстебана оставалось ещё листов десять, и помочь он ничем не мог, хотя действительно хотел бы. Потыкать его носом в то, что он так усердно выделывался в чужую сторону, а сам ни кошки не успел, можно и потом, когда рабочий день для них обоих наконец закончится. — Кто-то вообще проверяет эти бумажки? — Я их отсылаю куда надо, не переживай, — холодно отрезал Эстебан, внезапно не собиравшийся халтурить. — Почему мы вообще этим занимаемся? — не унимался Ричард. Интересно ж было проверить свою догадку. — Я думал, что тут есть какой-нибудь отдел финансов или бухгалтерия, которая должна сама со своими бумажками разбираться. — Есть, — кивнул Эстебан и взял следующий лист. — Алва так наказывает. Ричард понимающе кивнул со слабой усмешкой. Ну, как он и думал. — А тебя за что? — Я так понимаю, что за пролитый на тебя шадди, — процедил Эстебан сквозь зубы спустя короткую паузу: видимо, ему не нравилось признавать, что его оштрафовали волокитой за такую пустяковую дурость. Окделл довольно заулыбался. Была всё-таки в мире справедливость! — Ты извиниться не хочешь, к слову? — С хера ли? — вдруг оживился и впервые за диалог повысил голос Эстебан, чтобы выразить степень возмущения. — Ты сам в меня вписался! — Ты мог бы не носиться по офису с шадди. Он повернулся на стуле к Ричарду и быстро заговорил: — Во-первых, я занят, а не умираю от скуки по несколько часов, не зная, куда себя пристроить, как некоторые, и мне иногда приходится бегать. Во-вторых, здесь пиздец как холодно, и я без горячего просто не выживаю. В-третьих, — Эстебан ткнул в него указательным пальцем, — иди нахуй. Первый и третий пункты Ричард учтиво проигнорировал и прицепился ко второму: — А тёплые вещи носить не судьба? — Ты много видел тёплых вещей, которые бы выглядели не по-долбоящерски? Ричард закатил глаза. Было ожидаемо. — Пижон. — Чундра, — не остался в долгу Эстебан. — Откуда знаешь? — По роже твоей тупой вижу, — перехватив злобный зырк Ричарда, он нехотя пояснил: — Я в курсе, что ты Окделл. Алва назвал тебя по фамилии. Он отчего-то слегка смутился и отвёл глаза. Возможно потому, что никогда не планировал быть местной знаменитостью или что-то в этом роде. — Да я вроде и не скрывался... — А-а, а я думал конспируешься, чтобы автографы не просили, — Эстебан ухмыльнулся. Ричард опустил голову и вдруг обиженно ляпнул: — У меня в принципе ощущение, что его здесь никто не знает и не помнит. Эстебан фыркнул, недоуменно развёл руками и, будто в противовес чужому бормотанию, в полный голос ответил: — Так бывает, когда человек умер тыщу лет назад. У Алвы и так травма, ты бы видел, как его каждый раз от чужого сильного кашля триггерит, что тебе ещё от него надо? Ричард резко вернул взгляд на него и прищурился. Ладно если бы Эстебан просто упомянул, что папа болел, но кто ему говорил про симптоматику? Или здесь это была информация из разряда «по секрету всему свету»? — Откуда ты столько знаешь? — Мои глаза и уши везде, Ричард, — заговорщически сказал он, слегка наклонившись вперёд. — Только я фильтрую информацию и выбираю только то, во что могу поверить сам. Окделл докапываться не стал: раз не хотел говорить, то и не надо. Зато стало окончательно понятно, что Эстебан тоже был сильно вовлечён в офисную жизнь и, вероятно, имел на всё более критическую точку зрения, чем тот же Берто. Ричард счёл это подходящим моментом, а Эстебана — подходящим человеком, чтобы спросить: — Ты считаешь Рокэ виноватым? — Нет, — без раздумий ответил он, сразу поняв, о чём речь. — Здесь никто не считает. Кроме тебя, полагаю? Было ожидаемо. И отрицательный ответ, и то, что Ричард ничего точно без Рокэ не узнает. — Я не знаю. Эстебан ещё немного помолчал, а потом вдруг оживившись, хлопнул в ладоши и недовольно защебетал: — Ладно, всё, надоел со своим траурным ебалом тут стоять, — он приподнял очки и бросил короткий взгляд на часы. — Поздно уже. Лучше иди, в такой моральной поддержке не нуждаюсь, уж поверь. Тем более кто там тебя ждет? — с ехидством поинтересовался он, вытянув голову так, будто пытался заглянуть в светящийся дисплей телефона Ричарда, который тот держал в руке. — Подружка? Друг? — Сестра, — недовольно буркнул он и занервничал сразу, как только увидел количество пришедших сообщений. Семнадцать — это уже опасное для жизни число. — Я пошёл. Удачи, что ли? — Только попробуй завтра опоздать, — пригрозил ему Эстебан, видимо, вместо прощания. — Я этого два дня подряд не переживу. Ричард поморщил нос, улыбнувшись вместо согласия, торопливо захватил из кабинета свои вещи, в том числе испорченную рубашку, и, как всегда не позволив себе сорваться на бег, пошёл по пустым коридорам быстрым шагом, попутно набирая Айрис. Она ругала — Ричард смеялся, довольный окончанием дня и тем, что теперь мог ей рассказать обо всём, что хотел. Когда он выскочил на улицу, единственным местом, где горел свет, оказался кабинет Рокэ Алвы. И Окделл, ничего там не увидев, надолго задерживаться не стал.