Танцы в темноте

      Он сидел в своей мастерской и писал статью на конкурс. Работа отвлекала. Две недели прошло с момента поцелуя и её слов, а они так и молчали. Она его избегала, и чтобы больше не смущать ее, он попросил другого преподавателя взять пары, которые проводил у их группы.       За окном летели первые снежинки. Зима в этом году радовала. Середина декабря была не морозной, ветра не было и часто вставало солнце. Женя подошёл к окну, чтобы пронаблюдать за падением снежных хлопьев. Ему нравилось то, как медленно они летели вниз, задерживаясь в воздухе на пару секунд перед тем, как опуститься на асфальт. Но увидел он не снежинки и их полет, а Миру.       В сердце больно кольнуло. Она была так близко, но так далеко. Колесников засмотрелся на Григорьеву. Она стояла, подняв голову к небу, и ловила снежинки ртом, как маленькая девочка. Совсем маленькая. Волосы ее развевались на лёгком ветру, а на лице была беззаботная, детская улыбка.       Ему хотелось быть сейчас рядом. Разделить ее радость, прижать к себе, нашептать что-то очень нежное и долго ее целовать. Висевшая на крючке куртка словно специально попалась ему на глаза. Секунда на принятия решения, и уже через две Колесников спускался по лестнице.       Оказавшись на улице, он тихо подошел к Григорьевой сзади. Она все еще стояла с высоко поднятой головой и ловила снежинки ртом, что улыбнуло Женю. Мира всегда нравилась ему этой легкой непосредственностью и искренностью — тем самым, чего не хватало его другим девушкам.       Его руки ласково легли на плечи Мирославы, отчего она вздрогнула. Испугалась. Дабы развеять ее страх, Колесников нежно прошептал:       — Хватит от меня бегать, малышня, — прижал к себе, — я ужасно по тебе скучаю.       — Я не бегаю, — пробурчала она, повернувшись к нему лицом. — И тоже скучаю, без тебя стало совсем одиноко… Жень, давай вернем наше общение? Я была не права.       — Ничего себе, — усмехнулся он, — признаешь, что была не права? Вот это девушка — сама озвучивает такие вещи вслух.       — Потому что действительно была не права, — обхватила его спину ладошками. — На эмоциях тебе наговорила, еще и ты со своим поцелуем… Я тогда была совсем не в себе, а ты целовать меня давай. Что ты хотел? Чтобы я прыгнула к тебе в объятия? Сказала, что жить без тебя не могу?       — Нет, я просто хотел тебя поцеловать, — заправил прядку ей за ухо. — Было сложно удержаться.       — А сейчас?       — Тоже хочу.       — Целуй.       Женя обомлел.       — Что?       — Целуй меня, — огонек сверкнул в глазах девушки.       Поцеловал. Впился в губы страстно и требовательно. Она не отставала. Позволила ему насладиться поцелуем по-максимуму, и сама отдалась возникшему внутри желанию. За две недели успела соскучиться и каждый день вспоминала, как его губы ласково и неторопливо сминали ее, и как он смотрел на нее.       Оторвавшись от сладостной пытки, Женя обнаружил, что Мирослава смотрела на него иначе. Не боязливо и обыденно, а с трепетом. Сама льнула к его груди, обнимала. Осознала, что что-то испытывала к нему? Или с чего это вдруг такое потепление?       — Я долго думала, — вдруг начала Григорьева. — В общем, я не уверена, что у нас получится стать больше, чем просто друзьями, но… Я не против с тобой общаться и дружить.       — И ходить на свидания, — добавил за нее Колесников.       — Если только на приличные свидания, ну… Хотя чего я, ты же все знаешь, — густо покраснела Мирослава, вспомнив, какими подробностями делилась с Женей в чате.       — И пальцем к тебе не притронусь, пока сама не попросишь, — лукавая улыбка появилась на мужском лице.       — Не попрошу, — настаивала на своем Мира.       Но Женя знал, что она попросит. Она уже таяла в его руках. Вся такая нежная, красивая и очень любящая объятия, которые он готов был дарить ей. И дарил.       — Посмотрим, — взял ее руку в свою, переплел пальцы.       — Ничего мы смотреть не будем, — продолжала вредничать Григорьева.       — Даже кино не просмотрим вместе? — наигранно произнес Женя.       — Кино можно, — она вдохнула аромат его кожи, прикрыв глаза. — Но позже. У меня есть к тебе одна маленькая просьба… Если ты не откажешься, я буду очень благодарна тебе.       Слегка отодвинув девушку от себя, Женя приготовился внимательно слушать, что же за просьба у нее такая. Он надеялся, что эта просьба понравится и ему. Он в любом случае исполнит любую ее просьбу.       — Я очень хочу научиться водить машину, — начала тараторить Мира. — Я как-то просила Ярослава, но он, проведя со мной час в машине, отказался от обучения. Сильно разозлился, когда я случайно поцарапала ногтями кожаную обивку его руля. Больше он меня не учил. Если тебе не сложно…       — Я научу тебя, — прервал ее оправдания и объяснения. — Мне не сложно и будет только в радость.       — Спасибо! Ты самый лучший! — кинулась в объятия к мужчине.       — Да пока не за что, — не мог нарадоваться потеплению, произошедшему в ее настроении всего за секунду. — Когда начнем?       — После пар, — она посмотрела на время. — Ой, я опоздала к деканше на пару. Мне будет очень плохо. У меня еще две пары, ты же дождешься меня?       Он кивнул. Она легонько поцеловала его в щеку и убежала в здание вуза. Ураган Мирослава — снесет все на своем пути, но залечит невероятной красоты улыбкой. Лично с Женей именно так и работает.

***

      — Садись, — приказал Колесников, освободив Мирославе водительское кресло.       Они отъехали далеко загород, вглубь леса, где было заброшенное чистое поле с нормальной для шин автомобиля дорогой. Женя учил там водить Ярослава. Но Миру будет учить вдвойне приятнее.       — Села, — прокомментировала свое действие девушка. — Что дальше, мой капитан?       — Для начала, — рассмеялся он, — не называй меня капитаном. Это очень смешно. Ключики из зажигания я пока вытащил, мы с тобой отработаем без них сперва.       — Ой, как много цифр и букв, — панически рассмотрела все панели автомобиля. — Я точно справлюсь?       — Угу, все не так сложно, как кажется. — сел на пассажирское. — Смотри, сначала мы с тобой научимся запускать двигатель. Чтобы это сделать, надо вставить ключи в единственное имеющееся тут отверстие, повернуть их, потом рычажок, который ты приняла несколькими минутами ранее за стоп-кран, надо поставить в положение «Р». Далее — нажимаем на педаль тормоза. Это та, что слева и широкая. Длинная и узкая — педаль газа. Все, двигатель мы запустили. Все поняла?       Мирослава кивнула. Женя улыбнулся ей. Отдал ключи и сказал, чтобы попробовала. Она следовала его указаниям. Четко и медленно. Он ей гордился. Машина была успешно заведена, и ни одна нервная клетка Колесникова не пострадала.       — У меня получилось!!! — радовалась, как ребенок.       — Да, ты умница, но мы только завели двигатель. Теперь надо начать движение. Это проще простого, слушай внимательно и повторяй за моими словами. У нас есть пять режимов. Парковочный, задняя передача, нейтральное положение, движение вперед и ручное переключение передач. Пятый нам не пригодится. Они расположены в том порядке, в котором я их озвучил. Чтобы начать движение, ты должна выбрать нужный режим. Мы будем двигаться вперед, поэтому нам нужен четвертый режим. Второй — для движения назад, третий — для кратковременных остановок.       — У-у-у, — протянула Григорьева.       — Не вой, не в лесу, лучше слушай, — потрепал ее по голове. — Переводи рычажок в положение четыре, то есть к букве «D». Угу, умничка. Теперь осмотрись по сторонам, проверь, нет ли помех сзади, справа и слева. Тут не будет, но в привычку это у тебя должно войти, поэтому смотри. Ага, именно так. Плавно отпускай педаль тормоза и чуть подбавь газку, то есть нажми на педаль газа.       — Она поехала, ничего себе, — удивилась Мирослава. — Только медленно как-то, а быстрее можно? И как повернуть, например, вправо? А затормозить? Ты же покажешь мне, да? Ведь, да?       Рассмеявшись, Колесников начал показывать Мирославе одно действие за другим, и она охотно и быстро их схватывала. Слушала внимательно, смотрела на него с восхищением и радовалась, что Ярослав тогда все-таки не научил ее водить. Сейчас бы не было такого прекрасного времени, когда Женя так ласково и с такой любовью ей все объясняет. И смотрит, снова смотрит на нее искренними и ужасно влюбленными глазами. От этого взгляда ее кидало в жар.       Те две недели, что она провела без него, показались ей невыносимыми. И сейчас Григорьева осознавала это в полной мере. Ей не хватало того ощущения, что возникало в его обществе. Что-то непонятное, но жутко приятное. Ее словно изнутри грели теплом, и ей это чертовски нравилось.       — Я не знала, что кататься на машине так просто, — подытожила Мира, когда они возвращались обратно в город.       — Ну, если не по городу, то очень даже просто. Для езды по городу недостаточно пары занятий, нужно еще правила знать, уметь их применять и много практиковаться. Если будешь хорошей ученицей, я тебя через месяц всему обучу, — подмигнул ей.       — А если буду плохой?       Женя нервно сглотнул, заметив в глазах девушки огонек страсти. Она, что, заигрывала с ним? Вот это поворот!       — Тогда мне придется тебя наказать, — поддержал градус их беседы. — Для начала я лишу тебя всех вкусняшек, а потом…       — Нет! Не надо! И вкусняшек достаточно! — приложила руку к сердцу, наигранно изображая резкие боли в самом важном органе. — Я же тогда умру, не выдержу без сладкого целый день! Не заставляй меня испытывать такое!       — Хорошо, — остановил машину, припарковался. — Так и быть, я тебя пожалею.       Мирослава радостно захлопала в ладошки. Женя не мог ей налюбоваться. С покрасневшими от легкого мороза щечками она была такой милой. Ему хотелось крепко прижать ее к себе, разогреть эти маленькие щечки и вытащить из бардачка шапку, чтобы напялить на эти непослушные ушки. Красота, конечно, классная вещь, но здоровье важнее.       — Где твоя шапка, мелкая? — посмотрел на нее пристально.       — Она портит мою прическу. Я не ношу шапки, я пользуюсь капюшоном. Иначе я потом некрасивая.       — Ты всегда красивая, — протестовал он, взяв ее ладонь в свою. — И в шапке, и без — да в чем угодно. Ты любой мне нравишься. Я тебя всякую люблю. Мне нет разницы до того, как ты выглядишь.       — Мне еще никто такое не говорил…       Обомлела Мира. То, с какой интонацией он говорил, и какими глазами смотрел… Это все было таким волшебным, что она не знала, как реагировать. Ей не хотелось ничего говорить. Хотелось только одного сейчас: поцеловать его. Максимально придвинувшись к нему, положила ладошку на щеку, провела пальцами по скуле. Улыбнулась.       — Я не думала, не знала, что меня можно любить так, как это делаешь ты, — он прикрыл глаза от того, насколько нежными были прикосновения ее пальцев к щекам. — Я думала, что любить — просто быть рядом, как делал это твой брат. Но ты показал мне, что это намного глубже.       Не долго думая, девушка перебралась на колени к мужчине. Отдалась тому ощущению, что внутри. Перестала думать о правильности и неправильности своих поступков, просто послушала свое сердце. Оно яростно твердило, что сейчас так правильно.       — Ты всегда был рядом, — поцелуй одной щеки. — Никогда не отступал. Делал все для меня. — поцелуй второй щеки. — Поддерживал, пусть и не совсем честными методами. Помогал во всем. — глаза в глаза, руки сомкнулись на шее. Женя сомкнул свои на талии. — Ты не просто был рядом, нет, ты был намного ближе, чем это можно представить. И это бесценно… Я, правда, не знаю, что со мной происходит, когда ты вот так близко, да и не хочу об этом сейчас думать. Я просто хочу тебя поцеловать.       И она исполнила свое желание, неуверенно, но требовательно впившись в мужские губы пылким поцелуем. И он ответил. Они отдавались ощущениям, не думая о последствиях. Женя был счастлив от близости ее тела, от ее реакции и решительности сегодня, а она пыталась понять, почему же ей так нравится, когда он ее целует.       Счастью не было суждено длиться дольше пяти минут. В окошко автомобиля со стороны улицы кто-то постучал. Покраснев от слишком неожиданного появления третьего лишнего, Мирослава с испугом вскочила с Жени. Каковым же было ее удивление, когда в окно она увидела Григория Ивановича, явно недовольного тем, что происходило. Этого ей только не хватало…       Женя ласково улыбнулся Мирославе, успокаивая ее нервы, и вышел первым. Он не хотел, чтобы Григорьева страдала из-за его отца. Отец никогда не умел нормально разговаривать с женщинами. Наверное, именно по этой причине он и развелся с его матерью. Да и к лучшему это было, женщина пожила счастливой жизнью хотя бы какое-то время.       — Я уж думал, Ярослав мне соврал, но нет. Вижу, что правда. Старший брат увел девушку у младшего… Ты это нормальным явлением считаешь, Жень? Если надеешься на то, что после начала отношений с ней, ты вернёшь к себе мое расположение, то зря так думаешь. Сам отказался от наследства, сам и выкручивайся.       — Наследство мне не нужно, а Ярослав тебе и правда соврал. Это он изменил Мире, вот пусть он и отвечает за свои поступки, а не выставляет девочку виноватой.       Женя твердо стоял на своем. Никто не имеет права обижать его маленькую девочку. Никто. Иначе он будет иметь дело с ним!       — Мне плевать, кто и кому там изменил. Свадьба будет в любом случае, я уже все сделал и подготовил. Как только они поженятся, я заключу выгодную сделку.       — Я не выйду замуж за вашего младшего сына! — вмешалась Мирослава.       — Выйдешь, как миленькая, иначе твой отец окажется не в списке самых богатых инвесторов Москвы, а банкротом.       — Отец, не шантажируй ее.       — Это не шантаж, сын, — ухмыльнулся Колесников-старший. — Это констатация фактов. Ее отец брал небольшой кредит, когда начинал свое дело, в моей банковской фирме. Я его ему простил, но, так вышло, мы с ребятами забыли его закрыть. И за десять лет накопились приличные проценты, хватит на выкуп всего имущества Григорьева. Поэтому, — обратился уже к девушке, — если не хочешь жить в бедности и оставить отца без гроша, тебе придется выйти замуж за Ярослава.       Развернулся Григорий Иванович, собираясь уйти. Но прежде добавил следующее с улыбкой победителя во все лицо:       — Подумай хорошо, девочка, от твоего решения зависит будущее твоей семьи.       И ушел, оставив Мирославу в полном недоумении. Она не знала, что ей делать. Просто расплакалась на груди у Жени.