Прикасаясь ко льду губами

*** Всю тебя до дна испью И собой заполню. Прихоть каждую твою, Став твоей, исполню. (с) *** Утро после похмелья - пожалуй, самое ужасное, что может случиться с человеком. Особенно тем, который ни разу в жизни до этого не напивался. Охваченная ужасом, Женя вскочила с кровати и тут же плюхнулась обратно, так как у неё закружилась голова, потемнело в глазах. Дичайшая засуха в горле, носу, ушах, во всех частях тела просто убивала её. Понадобилось время, чтобы наконец-то понять, что лежит она в чьей-то постели. И без того высокое давление начало повышаться, когда еле уловимый аромат духов и кожи хозяина комнаты стал ощутим Жениному носу. Она закрыла и открыла глаза, закрыла себе рот, чтобы не закричать во всю глотку, начала задыхаться от панической атаки. «НЕТ! НЕТ! ТОЛЬКО НЕ ЭТО! ТОЛЬКО НЕ ТУТ!» - бил тревогу головной мозг, который так давно строил оборону против обидчика, чтобы в одночасье понести тотальное поражение сейчас. Девушка повернулась на бок, увидела огромный кувшин с водой, вздохнула, словно умирающий путник, узревший перед неминуемой гибелью оазис. Трясущимися руками, полулежа налила 1/3 в стакан воды и жадно выпила. Увидела своё платье, повешенное на вешалку, схватилась за грудь, округлив глаза. Осмотрела тело и поняла, что на ней Её домашняя футболка. Она пахла чистотой, была больше на размер. Шестеренки в голове бешено закрутились, девушка лихорадочно старалась вспомнить, что произошло. Взгляд упал на тазик рядом с кроватью... Женя вспомнила, как её сильно рвало, как мокрая тряпка протирала лицо, холодный стакан воды, не облегчая участь, вырывался с содержимым желудка обратно. Испытывая дикий стыд, поняла, что, судя по тому, что всё было убрано, именно Этери возилась с её пьяными приступами. «Господи Боже! Только ты помнишь и знаешь, что я ей наговорила!!! Как я могла! Наверняка болтала что-то лишнее... не дай бог что-то непристойное!» - от озноба её начало трясти, укрывшись одеялом, легла обратно, пространство кружилось. В памяти мелькали кадры, но очень тусклые и ни о чём не говорящие. --- Медведеву начинает рвать посреди ночи, спящая в зале Тутберидзе, слыша это, вскакивает и бежит за тряпками и тазиком. Забегая в спальню, видит неприятную картину, пытается сдержаться сама, чтобы не стошнило. Подойдя к девушке, собирает её каштановые волосы в хвост и откидывает за спину, под голову сует таз. Оглядываясь на пол, снова испытывает рвотный импульс, но, сдерживаясь, спешит всё убрать. В середине этого мероприятия Тутберидзе облегченно думает, что, видя Её в таком виде, точно не будет думать ничего лишнего. Конвульсии юношеского тела прекращаются, Тутберидзе заставляет выпить аж четыре таблетки черного угля и уже спустя несколько минут снова лицезрит пьяные фонтаны. Измученная Женя заваливается на спину, тяжело дышит, из глаз текут слезы, из всего остального - сопли и слюни. Когда наступает тишина, женщина продолжает уборку, заканчивает, поднимая с пола платье и вешая на ручку шкафа. Выдохнув, оборачивается. Полуобнаженная девушка лежит, широко раскинув руки и ноги, затуманенный рассудок в сознании не пребывает. «Надо смыть с неё макияж и... одеть. Точно. Надо». Девушка в полубреду не сопротивляется, только морщится, когда ватные диски смывают косметику. Влажная тряпка освежает кожу, если бы не запах, то вид был бы похож на обыкновенного спящего человека. Почти. Когда отблеск тени от золотисто-карих скользит по белоснежной коже, охватывает эйфория. Тутберидзе машет перед собой руками, словно отгоняет рой из пчел. Достав из шкафа первую попавшуюся футболку, подходит к Жене, садится рядом. Никто не запрещает женщине смотреть на эту юную красоту. Она краснеет, понимая это, прикладывает колоссальные усилия, чтобы не разглядывать родинки, нежные изгибы, юную бархатную кожу. Матерясь на себя внутри, женщина борется с противоречиями, но всё же подмечает, что хотела бы коснуться губами любого клочка Жениной кожи. Резко выдохнув и вдохнув, она старается приподнять Медведеву, натягивая на неё футболку. Прикрыв всё, что так будоражило, она встаёт, чтобы поскорее скрыться из виду, но неожиданные жалобные хрипы застигают у самой двери: «Не уходи от меня... не бросай меня...» Замерев, Тутберидзе и не знает, что подумать. Мольба продолжается ещё настойчивее: «Только не сейчас... не сейчас... ты нужна мне, слышишь?» Тутберидзе закатывает глаза, бесшумно материт себя за то, что хочет сделать. Тихо подойдя к постели, она бесшумно ложится рядом с Женей, укрывает их вместе одеялом и, когда они ложатся на правый бок, прижимается к ней со спины. - У тебя сердце так колотится... у меня тоже... - непослушный язык сбивается, но выговаривает фразу. Эти Её «ты, ты, ты» начинают разжигать сильнее пламя чувств в замерзшей груди. Клокотание импульсов сердечной мышцы становится похожим на стук закипающих в горячей воде продуктов. Чем дольше они остаются в воде, тем сильнее закипают, выталкивая горячие пузырьки. Этери медленно снимает резинку с Жениных волос, они падают ей на лицо. Женщина слышит, как брюнетка вздыхает так томно, что кудрявая голова начинает кружиться. Непроизвольно нос начинает вдыхать аромат каштанов, которые, широко раскинув свои кроны, расположились на всей подушке и лице Тутберидзе. Дикое, непреодолимое влечение заполняет разум, между ног предательски становится мокро, когда Женя, взяв в свою руку Её ладонь, укладывает себе на грудь. Слишком далеко начинает заходить эта ночь, Тутберидзе, искушаемая вседозволенностью, позволяет себе легкое прикосновение пальцами к Её соску. Неискушенная ласками, Медведева отзывается таким сладким стоном, что подобный ему вырывается из уст Этери. «Остановись, хватит! Что ты творишь! Твоя ученица!!! Она пьяна, ты - пользуешься! Ты совращаешь, это противозаконно, это грязно, аморально! СТОП! Приказываю тебе остановиться!!!» - пронзительно кричит рассудок, возвращая крохотные проблески реальности в голову Тутберидзе. Она убирает руку, кладет её на живот и командует: "Спи, Женя!" - и на удивление измученная девушка тут же отключается, словно потеряв сознание. Спустя несколько минут женщина слышит легкие посапывания. Стараясь как можно скорее высвободиться из плена одеяла, она как ошпаренная убегает в общую комнату. Там и заночует. --- Не сумев вспомнить ничего вразумительного, кроме того, как её рвало, берет в руки телефон. Женя ругает себя за всё, что делала, а ещё больше за то, что ничего не помнит и не знает, к чему быть готовой. Набирает номер Бобровой. - Алло... - еле слышно отзываются на том конце. - Катя! - восклицает Женя. - ЖЕНЯ! - восклицают ей в ответ. - БОЖЕ МОЙ! Что вчера было! Ты как??? «Твою мааать.... этого я и боялась», - подумала Медведева, схватившись за голову. - Я вообще ничего не помню, Кать! Как я... как я уехала? - волнуясь о том, что Катя могла не знать, кто за ней приехал, она спросила осторожно. Послышались вопли. - Андрей нёс тебя на руках до самой квартиры Тутберидзе! Ты что, не помнишь??? - О неееет! Кто ещё это видел?! - Жень... все видели. Тутберидзе мне чуть всю хату не разнесла, когда приехала, словно бетмэн, не пойми откуда! Почему ты не предупредила свою маму и бабушку, куда едешь? Тебе звонили, ты не брала трубку, в итоге позвонили Ей! А она, недолго думая, примчалась сюда! Такое тут устроила! А когда увидела тебя с Ковтуном... - Катя запнулась, словно стараясь придерживать язык за зубами. - А что я... что мы... что было? - Ты совсем не помнишь? - Кать! Хватит надо мной шутить! Я же сказала, что не помню! И я не вру! - Боже мой... вы с ним поднялись в мою комнату и целовались! Она зашла в самый разгар! Толкнула его так, что у него сегодня багровый синяк проступил. Женя урывками вспомнила, как пьяный Ковтун начал лезть к ней с поцелуями, она отталкивала. Парень был намного сильнее, и, когда навалился на неё, было трудно дышать. Что было потом, не помнит... яркими фрагментами - вздох облегчения из-за копны кудрей, всплывавших перед глазами: «Значит, мне это не приснилось...» - Всё было не так, мы не целовались. - Ладно, дело твоё. Ты родителям-то позвонила? - Нет, тебе первой. - Ох... ты всё ещё у неё? Хотя о чём я... 04:00 ночи. Голова совсем не работает. - Извини, что всё испортила вам. Не хотела, чтобы из-за меня были проблемы. - Да брось, Жень. Их и не было. Хотя... после приезда Тутберидзе всех как ветром сдуло. - Передай Андрею мои извинения, пожалуйста. Он со мной возился. - Да ну, ерунда... а вот Она... ты ей лишнего не наговорила? - Если бы я помнила... Боброва по ту сторону телефона глубоко задумалась. Когда Депутат вернулся домой на такси, то рассказывал, как странно вела себя женщина с ним. В деталях рассказал их разговор, что она ему отвечала. Реакция на предполагаемые личные отношения Максима и Жени удивила. Не только Андрея, но и Катю. - Ты всё ещё у неё? - повторила свой вопрос Боброва. - К сожалению, да. Не представляю, как показаться ей на глаза. - Будь осторожнее с этим. - Постараюсь. Женя откинулась на подушку, накрывшись одеялом с головой. Её начало трясти от того, что она не могла вспомнить, что же наговорила Ей. За окном всё ещё было темно, девушка решила закрыть глаза и подремать ещё часок. В итоге проспала ещё 4. Когда Женя Медведева проснулась и встала с постели, было 07:24. Решила привести себя в порядок. Проблема была в том, что у неё не было совершенно никаких для этого принадлежностей, изо рта тащило перегаром. Прежде, чем выйти из спальни, брюнетка решила оглядеться. Она никогда не была в квартире Тутберидзе. Простыни, на которых она спала, были темно-голубыми, естественно, шелковыми. Очень стильная комната в духе минимализма была в каких-то приглушенных серых тонах. Мебель кругом была из дерева, оттенки глубокого темно-коричневого цвета. Наверное, именно такой она себе её и представляла. Помимо прочего, всюду стояли живые цветы, что удивило Женю. Она и не знала, что Тутберидзе увлекается выращиванием домашних растений. Проходя мимо них, слегка провела кончиками пальцев по стеблям. Дальше подошла к полке с книгами. Увидев семейное фото, улыбнулась тому, какой Этери была в молодости. Остановив взгляд на лице Дианы, тут же округлила глаза: «О нет! Диана наверняка тут! Увидела меня! Наверняка! Позор! Так, стоп. Вряд ли Она могла привести меня к себе домой, будь тут Диана... черт...» Девушку охватила паника, уж слишком постыдными были для неё эти часы после пьянства. Придя в себя, она наконец-то решилась выйти и незаметно найти ванную комнату. Впереди был длинный коридор. Всюду было темно, она двигалась на ощупь, ощущала себя крайне неловко. Проходя мимо одной из узких дверей, предположила, что там может оказаться ванна. Не видя ничего, она случайно задела какой-то предмет, и тот с грохотом упал на пол. - Блять! - вскрикнула, но вовремя заткнула себе рот. Замерла, боялась пошевелиться. Через считанные секунды услышала, как босые ноги ступают по паркету, и вот уже через мгновение перед ней стояла сонная Тутберидзе. Чтобы хоть что-то разглядеть, она включила свет. У Жени от испуга и перевозбуждения под футболкой затвердели соски, стало очень стыдно, вся покраснела. - Этери... Георгиевна... - только и смогла промямлить девушка, стараясь не смотреть ей в глаза. Тутберидзе посмотрела на то, как идеально на Ней сидит её футболка, и, увидев две крупные «точки», проявившиеся на груди, неосознанно закусила нижнюю губу. До крови. Так сильно, что буквально откусила шмоток кожи, а уже через секунду ощутила металлический привкус во рту. - Я... я... ванную ищу... извините... простите меня... Молча Тутберидзе вышла из коридора, вернулась туда с полотенцем и упаковкой новой зубной щетки. Протянула Жене. - Возьми. В душе есть всё необходимое. Шампунь и бальзам для волос можешь взять мои, ничего страшного, попользуешься один день не своими. Губку для тела можешь использовать тоже мою, новой нет, - пояснила женщина. Женя не смогла определить по интонации, что обо всём этом думает Тутберидзе. Не глядя ей в глаза, она взяла то, что дают, и зашла в ванную. Закрыв дверь, попыталась привести в норму сбившееся от испуга дыхание: «Я такая дура, дура, дура! Так опозориться, да не перед кем-нибудь, а перед Ней! О каких взаимоотношениях может идти речь, когда Она уже убирала за мной рвоту? Боже!!! Я просто омерзительна! Как я могла?» Тутберидзе тут же погасила свет, словно стараясь спрятать то, что начала чувствовать при виде Жени. Угрызения совести терзали её почти каждую ночь, а сегодня из-за того, что она позволила себе сделать (речь идет, конечно же, о Том касании), просто задушили. Положив прохладную ладонь на лоб, она постаралась успокоиться. Медленно пройдя к разложенному в зале дивану, она легла, зарывая голову в подушки. Была темная непроглядная февральская ночь, за окном ни с того ни с сего началась метель. Всё, что происходило, напоминало ей бред смертельно больного человека, а завывание за окном только усилило это чувство. «Она там сейчас... голая...» - прошептали черти. Их голос был сладким, вкрадчивым, поднимал из глубин души необузданные тайные желания. Тутберидзе с силой закрыла глаза, внутри себя светлая сторона ответила: «Оставь в покое! Всё заходит слишком далеко! Женю мы знаем с 8 лет! 8 ЛЕТ было ребенку, когда он пришел к нам! И с вот такого возраста мы её растили, КАК СВОЮ ДОЧЬ! Нам доверяют её мама и бабушка! Слепо и предано! Неужели мы посмеем так предать их?» Тутберидзе запыхтела, перевернулась на спину. «И что? Она уже давно не ребенок... 16 лет - это почти совершеннолетие... тем более что мы не собираемся делать с ней ничего такого, за что осудят родители или государство. Верно, Этери? Ты лучше вспомни, какая она красивая... твоя Женька...» - лукаво отозвалось в голове. Как только взбудораженный переживаниями рассудок увидел перед собой ту картину, где восхитительное тело вальяжно вытягивается на её простынях, стало жарко. Даже не то что жарко - душно. Прикоснувшись пальцами к шее, Тутберидзе начала нервно расчесывать её, а в голове кружилась мысль о том, что идеальная фарфоровая кожа девушки недавно касалась шелковых простыней. «Не могу больше... не могу терпеть...» - призналась себе она, когда запустила руку между ног. Тихий стон приглушила, закусив кулак, сжатый до хруста. Так много лет у неё не было секса, что сейчас всё, что происходило, казалось наваждением... оно им и было. С пониманием, что никогда в жизни так не возбуждалась от мыслей о девушке, её накрыла новая волна экстаза. Это было не просто сексуальное переживание, что-то большее... Пальцы помнили, как нужно себя касаться, но делали это по-особенному сейчас, когда все мысли были только о том, как Женя принимает душ в её квартире. И не важно, была она трезвой или пьяной, Она была нужна Ей. Эта мысль вдруг убила её, словно руки коснулись оголенного тока под напряжением. Импульс прошел по половым губам, огненная буря согревала живот изнутри. Послышался шум воды, женщина с легкостью представила, как обнаженное тело утопает в клубах пара. Тонкие изящные пальцы ловко намыливают кожу, на волосы выливается шампунь. Завтра от Жени Медведевой будет пахнуть Её ароматами. Тутберидзе покраснела, отогнала поганой метлой стыд, едва ли получилось. Последней каплей в этих мучительно приятных ласках стало воспоминание о том, как кончики пальцев касаются через ткань футболки Жениных сосков. Длинные женские пальцы ускорили ритм, к вздымающейся груди метнулся столб огня. Наступил долгий, яркий, головокружительный оргазм, пусть и не такой, как во время секса, но всё же очень приятный. Женя испытывала сильнейший стресс, осознавая, что сейчас придется раздеваться и лезть в душ. Это был не просто душ, а Её душ. Черная душевая кабина закрывалась прозрачными дверцами, зайдя внутрь, девушка увидела шампуни, гели, мыло разных сортов. Перед тем, как снять Её футболку, помедлила. Мысль об этом резанула по больному, воспаленному от алкоголя рассудку. Показалось, что если она сейчас разденется, то словно сделает это на глазах у Тутберидзе. Спустя три минуты мучительных раздумий стянула с тела майку, сняла стринги. Будучи абсолютно голой, обернулась на дверь и подумала, что не закрыла её на замок. От этого страх разоблачения и стыда перемешался с яркими нотками возбуждения. Женя поспешила включить теплую воду, та алмазной россыпью начала падать, окатывая с головы до ног. Она аккуратно взяла в руки Её губку, она была средней жесткости, приятного мятного цвета. Выдавив гель для душа, аккуратно приложила ткань к коже. Томительно начала растирать ею тело, вспенивая поверхность. Сама того не замечая, вздохнула тихо, приглушенно, представляя, как Она Этой Губкой делает то же самое. Россыпь суеты, настороженности, страха, вожделения, неги, наслаждения, спутанные мысли, чарующий аромат кедрового ореха («Какой странный у Неё выбор геля для душа... он словно... мужской!»). Сама того не замечая, она грезила, что дверь в ванную откроется, к ней в душ придет Этери. Выдавив в руки шампунь, ощущая себя полноправной хозяйкой ситуации, Женя намылила голову, представляя, как кончики пальцев тренера втирают средство в корни волос. Последние мысли и страхи улетучились. Усилив напор воды, мощной струей она начала смывать с себя всё мыло и пену, когда в голову пришла безумная мысль... сделать Это с помощью Её душа.... «Не поверю, что ты не делала Этого тут сама... почему-то мне кажется, что в отсутствие своей дочери этот душ помогает смывать с твоего тела следы одиночества...» Сильный напор струи пришлось прибавить ещё, затем ещё... прикрывая пальцами губы, Медведева этой ночью очистилась от всей грязи и негатива. Она ощутила себя трезвой, как стекло, но в сердце была пьяна этим красочным приемом душа. С полотенцем на голове Женя вышла из ванной комнаты. Она босыми ногами помчалась в сторону спальни и бесшумно закрыла за собой дверь. Слегка высушила волосы руками и полотенцем, глядя на пустую кровать, поспешила поудобнее в неё лечь. Очарованная своим безумством, она обняла вторую подушку и, не заметив, тут же уснула. *** Обе проснулись в 09:30. Тутберидзе начала готовить завтрак. Через двадцать минут вышла Женя, очень тихо села на стул. Женщина оглянулась на неё, помолчала. - Доброе утро. - И Вам... «Значит, память отшибло? Проснулась вежливость, отсутствует фамильярность?» - подумала брюнетка. На удивление обращение на «Вы» казалось ей теперь фальшивым фасадом, за которым скрывалась истина. В хлебопечке жарился хлеб, на сковороде омлет с овощами и беконом, в пароварке пыхтел гарнир в добавок ко всему. - Простите меня, прошу Вас. - Мне тебя простить? Жень, тебе надо будет у своей бабушки просить прощения. Она так вчера переволновалась, я с трудом смогла её успокоить. Мы сейчас позавтракаем, и я отвезу тебя к маме. - Я доставила Вам дискомфорт? Тутберидзе стояла спиной к столу, за которым сидела Женя, и была этому очень рада, потому что по лицу скользнула легкая ухмылка. Она вспомнила всё, что было, и как-то довольно заключила: «Комфорт». Поставив перед ней тарелку, выложила туда картинно выверенное блюдо. Сев напротив, спокойно посмотрела на девушку. Женя не смогла избежать этого взгляда и с радостью для себя определила, что всё хорошо. Об этом сказал мягкий светлый оттенок Её глаз. - То, что я вчера сделала, - это дань уважения твоей бабушке. Но и без этого я бы приехала туда, чтобы забрать тебя. Меня не устраивает то, что ты сделала, но, раз уж сделала, запомни. Может оказаться так, что ты наделаешь кучу глупостей и не дай бог это увидят посторонние. Они могут заснять это на камеру, выложить в интернет. Это испортит твой имидж, ты всё-таки титулованная спортсменка. Но и это не самое важное. Я не хочу, чтобы с тобой случилось что-то нехорошее. Ты поступила глупо, не сказав родителям, куда отправляешься, они всегда должны быть в курсе твоих передвижений. Диша никогда не уходит куда-то, не предупредив меня, потому что знает, что, если что-то случится, я всегда окажусь рядом, чтобы помочь. Это должно отложиться и у тебя в голове. Женя печально потупила взгляд, виновато опустила голову. То, что сказала Тутберидзе, было правдой, она с этим согласилась. - А ещё... - это уже была более скользкая и неприятная тема для Этери. - Я хочу знать, в каких ты отношениях с Максимом Ковтуном. Женя растерялась, смотрела во все глаза, уши покраснели. - Мы только друзья. Да ну, даже не друзья, так, хорошие знакомые. - То есть то, что я видела, теперь называется хорошие знакомые? Интересно... - Этери начала есть свой завтрак, внутри заиграли ревностные нотки. - То, что вы видели... это не правда. Он вчера выпил, я... была сама не своя. Да, я виновата, что не знала меры, но то, что было... это всё не правда. Он хотел близости. Я не хотела. Этери сразу вспомнила то, что говорила Женя, будучи пьяной. Посмотрела на неё, пытаясь оценить, соврали ли ей. Янтарно-карие были такие, словно у крохотного щенка. Они были напуганы, растеряны, искали руку помощи. - Он сделал тебе больно? - как-то угрожающе уточнила Этери. - Нет-нет... он просто дурак. Вот и всё. Забудьте о нём. - Как тут забыть... ты вчера сказала, что тебе с ним хорошо, а ещё что ты с ним спишь. Женя отложила нож и вилку в сторону, закрыла ладонями лицо и притихла. Тутберидзе не могла поверить своим глазам, но девушка еле сдерживалась, чтобы не заплакать. Ладонью Этери коснулась Жениного запястья, но руки от лица не убрала, сильно покраснела. Женщина захотела обнять её, но сдержалась, как бы стараясь сохранить дистанцию между ними. - Между нами ничего не было. Никогда. Простите меня... это... всё это не похоже на меня. Я не помню, что сказала Вам, и сейчас слышать это... омерзительно, - неразборчиво ответила спортсменка. Этери не спешила что-то сказать, убрала руку, отпила из стакана сок. Она была рада тому, что услышала, хотя внешне её реакция показалась крайне холодной. Спустя двадцать минут они уже ехали в сторону Жениного дома. Девушка смотрела в окно, заговорить не пыталась. Тутберидзе тоже молчала, обе были погружены в мысли. По прибытию Этери очень долго общалась с бабушкой и мамой, Женя стыдливо молчала, не перебивала. И всё же женщина рассказала приукрашенную историю, опустив самые неприятные подробности. Уже стоя на пороге, высокая кудрявая брюнетка подозвала к себе Медведеву. - Давай выйдем на несколько минут, - кратко попросила Тутберидзе. Они вышли в подъезд, закрыв за собой дверь. Говорить начали очень тихо, чтобы лишние уши не могли подслушать. - Давай на чистоту... между нами что-то происходит. Я не спешу давать этому оценку после того случая на чемпионате... - женщина запнулась, снова прикусила губу. Жене это безумно нравилось, она сглотнула слюну. - Не спешу оценивать, потому что вижу, что тебя это мучает. И, признаться, меня тоже. Не будем врать друг другу... моё мнение относительно нас не поменялось. Однако ты... явно переживаешь острее. Давай разберемся в этом вместе, мы всё-таки тренер и ученик, понимаем друг друга с полуслова... может быть, и тут найдем совместное решение? - Я не совсем понимаю, о каком решении идёт речь. Всё, что нужно, я уже сказала. Между нами ничего не было и быть не может, - подытожила Женя. Внутри неё разгорался конфликт, она врала и не краснела. Этим самым защищала себя от боли. При этом девушка и не догадывалась, как болезненно на это отреагировала Тутберидзе. Уверенная в своих словах ранее, сейчас увидев, Как об этом говорит Женя, испытала досаду. К сожалению, именно сейчас она поняла, что её 16-летняя воспитанница ей... небезразлична. - Хорошо, отлично. Значит, проблем в дальнейшем возникать не должно. - Именно так, - уверенно ответила Женя. Ни один мускул не дрогнул на её лице, зато внутри всё разлеталось на куски. - Тогда до завтра. Отдыхай и выложись на завтрашней тренировке на все 100. - До свидания, - отозвалась девушка, и они поспешили попрощаться. Сев в машину, Тутберидзе закрыла глаза и прислонилась лбом к рулю. Долго ли она сможет выдерживать эту дистанцию? *** Миновала целая неделя с той злосчастной вечеринки. Работа на льду шла в штатном режиме, без эксцессов. Почти всё это время «Хрустальный» был окружен сплетнями, спорами, обсуждениями. Бурные выходные на даче Бобровых выходили Жене боком, её обсуждали даже Глейхенгауз с Дудаковым. Про Этери сплетничать боялись, так как в принципе её остерегались. Тем не менее всё это ушло на второй план, когда наступил день рождения заслуженного тренера России Этери Тутберидзе. *** 24 февраля 2016 года, г. Москва, Россия. Весь день женщина принимала поздравления. Единственным человеком, который её не поздравил с утра, была... Женя. Не сказать, что Этери позволяла себе унывать из-за этого, но всякий раз, когда звонил телефон или приходило смс, она вздрагивала, брала в руки и, заглядывая на имя поздравителя, расстраивалась. Более того, Медведева отпросилась ещё вчера, Тутберидзе не возражала. Женщина вообще не любила, когда на день рождение ей проявляли много внимания, но почему-то именно в этот день рождения как никогда в нём нуждалась. Весь день проведя на катке, к вечеру они с Дианой поехали на семейный ужин. С порога Этери ощутила запах маминой стрепни. От этого на душе стало так тепло и комфортно, что обиды отступили: «Бог с ней с этой Медведевой. Не больно-то мне и нужно было что-то от неё услышать. Хотя, с другой стороны, могла бы и поздравить». - Дорогая наша сестра! - взял первое слово Пётр, её брат. - Этери! Я от всей души поздравляю тебя с днём рождения! Что хочется пожелать? Продолжать сиять так же ярко, как звезды на небе! Ты талантливая, красивая, хорошая дочь, сестра и мама. Без тебя этот мир был бы лишен своей самой главной изюминки! И я рад, что родители не остановились на мне! - все приглушенно посмеялись, Этери тоже. - Ну а если серьезно... я уверен, что, если папа нас слышит... он... он обязательно сказал бы тебе, что гордится тобой. Знай, что мы все тобой гордимся, - мужской бас слегка дрогнул, Этери ощутила, как при упоминании самого важного для неё мужчины у нее на глазах проступили слезы. - За тебя и твоё здоровье, Этери! С днём рождения! - Пётр подошел к сестре, поцеловал её в щеку и чокнулся с ней бокалом шампанского. Все поддержали его, послышался звон хрусталя. - Я сейчас приду, мам. - Конечно, - ответила Тутберидзе дочери. - А теперь давай рассказывай маме, как проходят дела у твоих учеников? Эти озорники всю кровь из тебя выпили? - Нет-нет, что ты. Скорее я из них, - именинница сказала об этом с какой-то грустью. Всё потому, что она вдруг вспомнила, как в Словакии Женя рассмешила её выдуманными заголовками газет. Отведя взгляд в сторону, она подумала о том, что всего за один день отсутствия Жени... соскучилась по ней. Особенно сейчас, когда ей было уделено так много внимания, а от Неё она его не получила. - Мам! Мама! Иди сюда! - позвала из комнаты Диана. - Что такое? - Иди сюда! Это очень срочно! - Пойду посмотрю, что там у неё случилось, - улыбаясь, Этери вышла из-за стола. Члены семьи игриво переглянулись. Тутберизде обнаружила свою дочь, стоящей на балконе, удивилась этому. - Ну что там? Диша широко открыла балконную раму, впуская холодный воздух. Она указала пальцем куда-то вниз, Тутберидзе пришлось подойти ближе, чтобы посмотреть вниз. Как только её голова появилась в оконном проеме, внизу с оглушительным грохотом зажужжали фейерверки. Она удивленно взглянула и ахнула. Внизу стояли несколько человек, но даже издали Этери узнала их всех. Пока в небо взлетали салюты, в руках у Андрея Депутата, Александра Жулина и Жанны Девятовой красным цветом горели дымовые шашки. Внизу был растянут белый баннер с надписью из красных букв «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ, ЭТЕРИ ГЕОРГИЕВНА!». Этот плакат держали в руках Валентина Лаврентьевна и Катя Боброва. На фоне прямо из открытой машины играла громкая музыка с мотивами про день рождения. Этери была настолько растрогана, что, прикрыв лицо руками, громко засмеялась, а когда компания начала в один голос кричать «С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!», совершенно потеряла голову от радости. За её спиной неожиданно в руках у членов семьи появились бенгальские огни, всё вокруг было похоже на счастливый сон. Именинница не могла подобрать слов, чтобы описать то, как была счастлива их всех увидеть, а ещё то, насколько она была сражена искренностью такого необычного подарка. - С днём рождения, Этери Георгиевна, - сквозь шум и гам Этери услышала Её родной голос. Обернувшись, обомлела, замерла как вкопанная. С огромным букетом багрово-кровавых роз стояла Её Женя. У неё на лице было неописуемое удовлетворение, девушка поняла, что сюрприз удался. Тутберидзе очень побоялась, что её мысли могут прочитать окружающие, а ещё боялась, что все поймут, как сильно Этери ждала Женю в этот день. Проходя мимо родителей именинницы, Женя подошла к тренеру и осторожно передала цветы. Судя по всеобщим улыбкам, ВСЕ БЫЛИ В КУРСЕ, что ОНА затеяла! Этери приняла букет, посмотрела на Женю влюбленными по уши глазами, а та смело подошла к ней и крепко обняла. - Мама довольна! - прошептала Диана своей бабушке. Та кивнула. К вечеру большая компания гостей начала разъезжаться по домам. Этот день рождения Этери вряд ли когда-нибудь забудет, потому что столько положительных эмоций от праздника она не получала даже в детстве. Женщина ловила на себе янтарно-карий отблеск, отвечала на него, растворялась в нём. Никто этого не замечал, так как были уверены, что именинница просто слишком рада оказанному ей вниманию. Этери провожала приезжих гостей, пожимала им руки и обнималась. Все родственники и Диана уже поднялись домой, а Этери немного помедлила, прощаясь с Жулиным и родителями Жени. Как только они распрощались, женщина зашла в подъезд. - СТОЙТЕ, ПОГОДИТЕ! У МЕНЯ ДЫРЯВАЯ ГОЛОВА! Я ЗАБЫЛА ОТДАТЬ ЕЙ СВОЙ ПОДАРОК! - взревела Женя, когда машина Депутата тронулась с места. - Ну вот, Жень, как так! Шуруй быстрее, пока дверь в подъезд не захлопнулась, - возмутилась Валентина Лаврентьевна. Женя выскочила из авто и быстрее гепарда помчалась по мокрому снегу. Внутри неё порхали бабочки, пели птицы, дело было в том, что она специально всё рассчитала. Ей нужен был маленький короткий совместный момент с Тутберидзе, и намеренно она не отдавала свой главный подарок. Вбежав в подъезд, она помчалась к лифту, он только отъехал от первого этажа. Сорвавшись с места, Женя побежала по лестнице его догонять, при этом она барабанила по внешним дверям. И вот наконец-то на третьем этаже дверки открылись. Обескураженная Тутберидзе стояла внутри одна. Женя с лету залетела туда и с ходу поцеловала Этери так страстно и необузданно, что казалось, из её груди вырвется сердце. Этот поцелуй был другим, совершенно не тем, что случился тогда, в Словакии. Он был глубокий, требовательный. Створки дверей за Жениной спиной захлопнулись, лифт остался стоять на месте без движения, скрывая внутри себя то, что там творилось. Когда Женя прервала поцелуй, она во все глаза посмотрела на женщину. Та не позволила перерыву продлиться дольше нескольких секунд и, с силой прижав к себе Медведеву, прильнула к ней своими губами. Это был ответный поцелуй, показалось, что мир сейчас рухнет вместе с этим лифтом. Пара целовалась безостановочно, ненасытно, Женя с трудом нашла в себе силы остановиться. - Долго нельзя, меня ждут. Кроме Этого подарка, вот ещё. Я выбирала очень долго. Надеюсь, что понравится, - Женя сунула ей в руки черную бархатную коробочку. - Жень... - сходила с ума Тутберидзе. - Мне пора, - прошептала Медведева в губы любимой женщине. И тут же, открыв двери, выбежала наружу. Этери схватилась за голову, затем начала тихо смеяться. Сегодня она была счастлива как никогда.