Прикасаясь ко льду губами

*** Мы с тобою своё подсознанье отпустим, Позабыв, что на свете сейчас не одни. Наша ночь для двоих, мы свой шанс не упустим, Мы мечтали о ней очень долгие дни. © *** 19 апреля 2016 года, Отделение «Хрустальный», школа «Самбо-70», г. Москва, Россия. Спортсмены точили лёд острыми, как бритва, лезвиями коньков. После отдыха Евгения была рада вернуться в прежний ритм, она соскучилась по тренировкам. Каждый божий день приезжала на каток раньше остальных, разминалась дольше и упорнее многих. До прихода тренера девушка умудрялась размяться так, что пока многие лениво уходили в дорожки, медленные неуверенные раскатки, она безукоризненно быстро и четко перетанцовывала свои старые программы. В них спортсменка добавляла свои любимые тано, чем чаще прыгала, тем легче получалось. Дудаков и Глейхенгауз каждый день после Чемпионата Мира находили своим долгом притормаживать пыл Медведевой, считая, что она «быстро перегорит». В этом была логика, хотя порхающая на крыльях любви девушка позволяла себе не слушать их, ведь главным человеком стал для неё кое-кто другой. Вернее другая. Облик Тутберидзе постепенно, деликатно, изящно менялся. Женщина добавляла в гардероб новые брендовые вещи, косметику, духи, сумки, медленно, но уверенно экспериментировала с осветлением волос на один светлый тон. Дело было не в том, что ей не нравилась её характерная грузинская внешность, а в том, что чем больше денег выигрывали её спортсменки и она сама, тем шире становился диапазон возможностей. И разумеется, она им активно пользовалась. Апрель был ещё в своей середине, а женщина умудрялась посещать косметологов, массажистов, бровистов и других деятелей красоты не реже одного раза в неделю. Работать над внешностью ей понравилось, особенно теперь, когда она как никогда чувствовала себя любимой. Никогда бы в жизни она не поверила в то, что её энергия так сильно «расцветет» в отношениях не с мужчиной, а с…девушкой, такой юной, необузданной, пламенной. Просыпаясь по утрам, Этери смотрела на себя в зеркало другими глазами, казалось, что лицо начало молодеть. Это начали замечать многие, особенно её дочь Диана. Теперь девочка была уверена на 100%, что мама влюбилась, вот только узнать у неё, кем был избранник, не удавалось. Легкий румянец скрывался под тонким слоем тонального крема, блеск на губах, заметный только Ей, изящный маникюр, акцент на глазах — это ежедневный ритуал, который предназначался для того, чтобы янтарно-карие восхищенно облюбовали Этери с головы до ног. Однажды Тутберидзе поняла, что не просто тщательно подбирает свой гардероб, а дотошно перебарщивает и тем самым привлекает внимание того, кого не хотела бы. Аксенов, пришедший на одну из тренировок, не сводил с неё глаз, что вызвало, разумеется, косые взгляды коллег-тренеров, спортсменов, а также Евгении Медведевой. Между собой в «Хрустальном» начали шептаться, что у Тутберидзе и Аксенова роман. По сути, это было на руку тайным влюбленным, но только им одним известно, как это начало вносить в отношения никому не нужную нотку драматизма. На очередной тренировке спортсмены занимались повседневной рутиной, когда к обеду на каток явилась Тутберидзе. По обыкновению безмолвно найдя свою любимую спортсменку взглядом, кивнула ей. Затем женщина села за бортик вместе с Даниилом и Сергеем. Поправляя фигуристов и их катание, она делала всё то, что и обычно, когда вдруг на каток зашел Эдуард Аксенов. В руках он занёс охапку лимонно-желтых роз. Все замерли, оглянулись, перешептывания распространились по помещению. Мужчина подошел к тренерам, поздоровался. — Этери Георгиевна, можно оторвать вас от рабочего процесса? — поинтересовался мужчина, сжимая безвкусную шуршащую обертку. Он делал это с гордостью, выставив грудь вперёд, был доволен тем, как проявляет свой интерес. Глейхенгаузу стало так неловко, что он, отвернувшись к Дудакову, еле сумел подавить смех. Парень никогда в жизни не видел таких откровенных подкатов к «Королеве льда», был уверен, что женщина сейчас же прилюдно пошлет его куда подальше. Остановились все, пауза стала натянуто долгой, шуршание букета слышал весь каток. Тутберидзе только и успела сделать вдох, обрадовалась тому, что тоналка хоть немного скрыла покрасневшую от напряжения кожу лица. Ей было неприятно его внимание, особенно при других, но что важнее — при Жене. — Не стоит, - сказала, как отрезала. Переведя взгляд на блокнот, она уткнула черные глаза в буквы, начала обводить свой почерк. Сергей и Даниил испытали стеснение, а затем стыд, что стали невольными свидетелями. — Позвольте всё же выпить у вас кофе в кабинете? Или, может, в тренерской? У меня есть хорошие новости, поэтому вот — цветы! - выставив руки вперед, он продемонстрировал ядовито-желтые бутоны, скромно, глупо улыбнулся. Настойчивый мужчина не пытался понять, почему с ним так разговаривают, даже наоборот воодушевился ещё больше. Медведева подъехала на достаточное расстояние, чтобы услышать и разглядеть их. Периферическим зрением Тутберидзе ощутила Её внимание, как ребенок побоялась оторваться от листа бумаги, лишь бы не встретиться с недружелюбным отблеском в темно-карих. Пауза для ответа затянулась так, что даже Аксенову показалось, что Тутберидзе не ответит. — Быстро, - сухо бросила женщина, вставая с места, и, не глядя на Эдуарда, пошла в сторону коридора. Женя готова была крикнуть до разрыва лёгких, она была возмущена, хотя и знала, что между ними нет и не было ничего общего. Но факт того, что за Её Этери пытался ухаживать чужой, был просто катастрофой. Как только двое исчезли, все начали шептаться, их вовремя вернули в рабочее русло Глейхенгауз и Дудаков. — Работайте! Мы следим! — погромче крикнул Сергей, вывел окружающих из оцепенения. — Наконец-то! — довольно пробурчала Диана, проезжая мимо Жени. Медведева резче, чем обычно, спросила: — Что? — — Ну… я догадывалась, что мама с кем-то встречается, а теперь увидела подтверждения этому! — Медведева не разделяла её радость, поспешила уточнить. — Этери Георгиевна что-то рассказала? — — Ох, нет. Мама не болтает о личном. Её выдают глаза. — — Что с ними? — — Они… как бы это сказать… они стали такие добрые, наполненные чистой любовью, что ли. Я рада, что вижу это, а ещё что это оказался Эдуард Михайлович! Он кажется хорошим мужчиной! — Женя не смогла кататься. Она остановилась, закрыла глаза, постаралась отдышаться. К счастью, Дэвис не обратила на это внимание. Медведева подумала о том, что Диана никогда не узнает, на самом деле кого обязана благодарить за сияющий взгляд своей матери. Тутберидзе быстрым шагом шла в свой кабинет, заранее предвкушая Женины истерики. Аксенов еле поспевал за ней, а, когда женщина чуть ли не с ноги открывала дверь к себе, от неожиданности получил деревом по лбу. Этот глухой удар деревянной двери и черепной коробки Аксенова, тем не менее, не смог заставить Тутберидзе обернуться, извиниться, вообще обратить на свою грубость внимание. Мужчина начал растирать лоб, слегка покачал головой, чтобы избавиться от светлых бликов в глазах. Разумеется, он не подумал о том, что женщина сделала это намеренно. — Я хочу сразу обозначить тот факт, что не люблю, когда меня выдергивают с тренировки в середине рабочего дня. Не люблю, когда дарят цветы, да ещё и прилюдно. Что за необходимость такая была? Думаете, мне мало сплетен за спиной? — — Прости, Этери. Вовсе не подумал, что тебе есть до них дело, — между прочим заметил мужчина, всё ещё не убирая руку от головы. Черные глаза с вызовом посмотрели на него, затем в голове возникла мысль, что она слишком явно проявляет отсутствие расположения к нему. Стараясь обуздать досаду, она слегка изменила выражение своего лица на более приветливое. — Меня обескураживает твоё поведение, — призналась женщина. Он растекся в улыбке. — Я тебя понял. Не буду проявлять свои симпатии при других. Замечу, что ты так восхитительно выглядишь, что не подарить этот прекрасный букет, заезжая сюда, ну просто не мог! - он протянул его. Тутберидзе постаралась держать лицо, хотя внутри готова была плеваться. Мужчина и его знаки внимания были ей так некомфортны, что ещё чуть-чуть и она бы убила его своими руками. Но опытный, мудрый, сдержанный характер стального тренера скрыл от неприятеля все чувства под завесой лживого щита одобрения. Пришлось изображать улыбку, натягивать её сильнее, чем рыбак натягивает сеть, поймав крупную рыбу. — Трогательно. Спасибо, - только и получилось вытащить из себя два слова. Тонкие пальцы взяли в руки эту ужасную шуршащую обертку, а по пути ощутили, что их слегка касаются мужские ладони. Титаническая сила воли, спокойно, достойно женщина отвела руки в сторону подальше от навязчивых пальцев. Аксенов счёл этот жест женской скромностью. — Этери… не хочу быть назойливым, однако напомню, что за тобой должок! - не стесняясь, сказал мужчина. — Что? - недоумевала Тутберидзе. — Я донёс до Федерации идею, что Ковтуна надо задвинуть как можно дальше от международных соревнований. Придержать, если так можно выразиться. Воспитательная беседа Горшкова не была верхом твоих просьб, насколько помню. Поэтому в ближайшее время мое ходатайство должны удовлетворить! - довольный собой, он преподнёс это так, словно уже одержал победу. Женщина положила букет на стол, сев в кресло, взялась рукой за лоб, облокотившись прикрыла глаза. Она уже и думать забыла о том, что желала уничтожить наглого фигуриста, тем более когда ей передали, что он достаточно пострадал морально от общения с президентом Федерации фигурного катания России. То, что Аксенов продолжал пыхтеть над этим вопросом, было совершенно некстати. — Что с тобой? — забеспокоился Аксенов, подойдя к ней ближе. Он заглянул ей в лицо, взял свободную руку в свои ладони. — Голова заболела, — не открывая глаз, она старалась деликатно высвободиться от его хватки. — Может, пойдешь домой сейчас? А вечером приглашаю в ресторан! Отказы не принимаю! Иначе получится, что ты дважды в долгу! - манипулировал он. Тутберидзе посмотрела прямым взглядом, понимала, что «начальству» отказывать резко негативно нельзя. Женщина приняла решение, что наедине с ним расставит все точки над i. Только это смогло уговорить её саму себя согласиться. — Хорошо, - устало кивнула головой Тутберидзе. Аксенов засиял, из ладоней её руку не выпускал. В кабинет резко, бесцеремонно, с грохотом открылась дверь. Тутберидзе открыла глаза, прекрасно понимая, КТО мог позволить себя так нагло вести себя с ней. — Женя? — удивленно спросил Аксенов, поражаясь шумному появлению спортсменки. Сапфирово-чёрный оттенок девичьих глаз впервые предстал таким перед Этери. Внутри себя женщина поразилась, что возлюбленная не удержала в узде свою ревность, проявляла ее открыто, совершенно не думая о последствиях. Сапфиры блеснули, вцепившись взглядом в руки Аксенова и Тутберидзе, не постеснялись выразить крайнюю степень ярости. — Женя, не врывайся ко мне в кабинет, что за манеры? - недовольно сказала Этери. Женщина хотела показать Аксенову, что девушка не хозяйка в Ее кабинете, более того, подчеркнула строгостью тона, что спортсменка должна соблюдать субординацию. Аксенов не убрал рук от Этери, последней пришлось деликатно сделать это самой. — Прошу прощения, я не рассчитала силу. У меня очень болит живот. В этом причина моего состояния, - губы еле раскрывались, желваки играли на скулах. Глядя на Женю, правда, ощущалось, что ей очень больно. Вот только понять истинную причину этой боли могла только Этери. — Ты и в самом деле бледная! Этери Георгиевна! Может, вызвать скорую? А может быть, домой? - взволновался мужчина. Медведева посмотрела на букет, всем лицом отобразила отвращение. — Таблетку выпей, Жень. Быстро пройдёт! - начинала злиться Этери, стараясь зацепиться глазами за чёрные сапфиры. — Не буду вам мешать. Я заеду вечером! — Мужчина не постеснялся при чужих глазах поцеловались Тутберидзе на прощание в щеку. Проходя мимо фигуристки, он похлопал ее по плечу и спокойно вышел. В кабинете повисла гробовая тишина. Этери взяла букет, проходя мимо мусорной корзины, швырнула его, точно попав в цель. Из-за силы данного броска корзина с грохотом опрокинулась. — Зайди, закрой за собой дверь, - ледяной тон пронизывал до костей, имел грубые, недобрые посылы. Медведеву это совершенно не испугало, более того, она захлопнула дверь так громко, что задрожал косяк. Тутберидзе облокотилась о стол, сцепила руки в замок на груди. — Ты вообще в своём уме? Понимаешь, где находишься и перед кем устраиваешь концерты? — — Просвети! - полыхала юная девушка. Возмутившись наглостью и хамством, женщина вскочила, подошла к возлюбленной вплотную. Угрожающе близкое расстояние между ними заполнилось высоким напряжением. — Следи за тоном, Медведева! Когда мы в «Хрустальном», Я — учитель, Ты — ученик!Другого не дано! Ни взглядом, ни голосом ты не имеешь права выражать хоть каплю своего недовольства! Я не позволю показывать другим твоё неуважение ко мне! Ты хоть понимаешь, что именно так это и будет расцениваться окружающими? Они откуда могут знать, что на самом деле между нами происходит?! — зашипела Этери. Она злилась, потому что ей одной приходилось думать за репутацию их двоих, тем временем как Женя укатывалась в пучину слепой ярости. — Ты даёшь этому уёбку надежды на будущее! Ты забыла кому принадлежишь?! — Тутберидзе начала открывать рот, как выброшенная рыба на берег, глаза расширились, ноздри почти пускали дым от накатывающей волны возмущения. — Ошалела?! Говоришь так, словно Я — это твоя вещь! Это недопустимо! Со мной нельзя так обращаться! По ситуации скажу, что меня не волнует, что он думает, вопрос в том, как стараюсь эту проблему с его симпатиями решить! Я увожу его от посторонних глаз, не даю совершенно никаких обещаний! Я работаю! Что делаешь ты? Все к ебеням рушишь! - все ещё сохраняя голос тихим, Этери старалась не переходить на крик, чтобы не дай бог никто не услышал. Женя заметалась по кабинету, как одержимая. Вся бледная, трясущаяся, ее накрыло безумством с головой. Никогда в жизни с ней такого не происходило, это не на шутку взволновало. — Нет-нет-нет!!! Прекрати! Ты себе представить не можешь совершенно, как я вижу это! Приносит цветы, не стесняясь, при всех флиртует, да так, что даже Диана теперь убеждена, что вы с ним вместе! Ты играешь на два фронта, Этери! Хочешь и меня иметь, и с ним преуспеть! Так дела не пойдут! Ты сказала, что мы вместе, но транслируешь окружающим совершенно иное! Я понимаю, что мы не можем раскрывать себя, но ты хотя бы имей совесть не мутить воду прямо у меня на глазах! Думаешь, мне приятно? И считаешь, что так легко сдерживать в себе столько гнева?! А то, смотрю, все такие правильные! Считают, что знают меня и могут указывать, как следует себя вести правильно! Дверями не хлопать, громко не кричать, молчать и смотреть! Сами себя поучите! — — А ты пытаешься сдерживать гнев? - плюхнувшись в кресло, женщина закатила глаза, ещё плотнее сжала руки на груди, уходя в оборону, ответила со смешком, открытой раздражённостью. Медведева подошла очень близко. Нависнув над Тутберидзе, она пыталась испепелить ее взглядом, та не смотрела. Новый смешок. — Я ответила ему короткими репликами, увела от других, чтобы не давать повод для сплетен. Никаких положительных жестов в его сторону прилюдно, а ты бросаешься в обвинения! - — А тут что делала с ним? Дала ему себя касаться! — Тутберидзе вскочила, на этот раз уже в ее взгляде читался вызов на дуэль. — Закрой рот и извинись передо мной! Ты не права! Играешь на нервах, совершенно мне не доверяешь! Зачем я говорила тебе все то, что говорила? Чтобы ты потом устраивала истерики? Если так, то дверь всегда открыта! Ты состоишь в зрелых отношениях, и если не тянешь их, то «до свидания»! Если считаешь, что мы просто «мутим», как говорят подростки, то «до свидания», но меня в это не вмешивай! Мне не нужны такие мозговыносящие допросы! Ты видишь то, что хочешь видеть, а не то, что есть на самом деле! Но! Раз уж так ты заговорила! Если хочешь знать, я с ним еще и на свидание пойду сегодня! Можешь хоть проклясть меня, если совесть позволит! Если ты так уверена, что я циничная сука, которая вот так быстро скачет из одной койки в другую! У которой нет ничего святого! Для которой ТЫ МАЛО ЧТО ЗНАЧИШЬ! Так ты считаешь? — сорвалась Тутберидзе. Ей было так обидно, что больше не нашлось никакого желания быть с Женей в одном помещении. Она быстрым шагом направилась к двери, не оглядываясь, вышла. Жене понадобилось время, чтобы придти в себя. Ещё больше, чтобы испытать стыд за сказанное. Ничего не могло оправдать ее, да она бы сама никого за такое не оправдала. Однако когда речь заходила о чувствах к Ней… такое никому не понять. *** Эдуард Аксенов не жалел денег на ресторан. Это было лучшее заведение города, вот только Этери Тутберидзе выглядела весьма скромно в этих интерьерах. Она не захотела ехать домой, чтобы переодеться, прихорашиваться для этого «прилипалы» тоже. Они болтали весьма сухо, в основном говорил он. Тутберидзе отказалась от алкоголя, более того, ничего не ела, внешне держалась спокойно, а вот внутри с трудом сдерживала неприязнь от его настойчивого флирта. Он, конечно, заметил, что между той, которую видел на тренировках, и этой Тутберидзе огромная разница, но не посчитал нужным уточнить почему. Стараясь рассеять ее скуку, он выкручивался, как мог. Зажужжал телефон от входящего смс. И вот тут он совершенно потерял ее внимание к себе. Она тут же уткнулась в экран. — Я была чертовски не права, слышишь? Прости меня. — написала Медведева. Этери слегка отпустило от тяжёлых мыслей, прервав монолог Аксенова, она уточнила: «Эдик, минуточку, тут важно» — Рада, что ты это поняла. — Спустя минуту ответ. — Теперь злишься? — — Слушай, мы не дети! Нет! По крайней мере, я! — — Я тоже! — … — А ты где? — — Мы в Арагви.- — … — — То есть твой ответ три точки? - — Я стараюсь быть рациональной. — — Не сомневайся во мне. Единственное, что я не могу простить человеку, — это сомнение во мне, недоверие. Я никогда не сделаю ничего, что навредило бы Нам. — Аксенов позволил себе прокашляться, как бы привлекая к себе внимание. Неохотно Этери перевела на него взгляд, затем, заблокировав телефон, решила завершать этот вечер. — Этери…- — Эдуард Михайлович, давайте-ка я кое-что проясняю. Хочу, чтобы ты отнёсся к этому с пониманием. Короче говоря… спасибо тебе за внимание, которое оказываешь, однако ничего, кроме рабочих взаимоотношений, я тебе предложить не смогу. - Мужчина, напрягаясь, отложил столовые приборы в сторону. Тутберидзе действительно ему нравилась, он хотел узнать ее ближе, предполагал, что между ними много общего. — Раз уж мы так откровенно говорим, то позволь сказать, что ты мне нравишься. Очень. Я небезразличен к тебе. Этери, ты — прекрасна! Не отталкивай меня! Ты же совсем не знаешь, какой я. Позволь узнать тебя получше, позволь открыться с новой стороны. - — Нет, Эдик. Нет. Увы, - замотала кудрявой головой женщина. Аксенов стиснул зубы, слегка напряг пальцы, начал цепляться ими за тарелку. — Объясни, пожалуйста…- Отвлекло очередное смс, чёрные бросили короткий взгляд на экран и увидели, что сообщение длинное. Вздохнув, она постаралась не отвлекаться, но не получилось: — Минутку. — — Ощущаю себя совершенно беспомощно перед тобой. Наверное, поэтому боюсь. Мне страшно, что ты причинишь боль, что разобьешь сердце. Поэтому, возможно, нападаю сама. Я была груба с тобой, ты этого не заслужила, слышишь? Я была не права, но слова назад не забрать. Я хочу загладить вину, только скажи как? — Тутберидзе закусила губу до крови, досадно цыкнула вслух, совершенно забывая, что разговаривала с Эдуардом. — Может быть, договорим? — Тутберидзе ощутила металлический привкус крови во рту, постаралась собраться с мыслями. Столько внутренней борьбы было сложно выносить даже её зрелой психике. С одной стороны, совершенно молодая, безбашенная, неосторожная девчонка, которая может раскрыть их, может обрушить им на головы несмываемый позор из-за своей темпераментности. Это резало по-живому, женщина страдала от приливов дурноты, хотелось прекратить отношения раз и навсегда, лишь бы не испытывать эту гамму переживаний… но… с другой стороны. С другой стороны, была такая несомненная любовь, которую Бог обычно дарует в школьные годы, либо никогда вовсе. После двух неудачных взаимоотношений, многолетних страданий, одиночества… Этери ощутила, что жива, да так, как никогда ранее. Разве может это понять тот, кто никогда не любил? Не мог. — Я слишком сильно люблю одного человека. Боюсь, что тягаться с ним не стоит. Нет никаких шансов на… успех. Абсолютно, - призналась Тутберидзе. Когда она сказала это вслух, то удивилась не меньше, чем он. Ощущая собственную растерянность, женщина вдруг сжалась, оказалась беспомощной перед посторонним человеком. Глядя во все глаза на Эдуарда, она словно хотела услышать от него подтверждение, что действительно об этом сказала. Он был ошарашен не меньше, но, глядя на неё, понял, что не соврала. Мужское Эго могло только мечтать, чтобы эти влюблённые глаза смотрели так на него, а не на другого человека. — Давно? - обескураженно кивая в сторону ее телефона, уточнил Эдуард. Она прикрыла лицо руками, утвердительно закачала головой. — Много лет. — — А почему раньше…- — Все встало на свои места только сейчас. Прошу, не осуждай меня, — добавленное в конце вызвало ступор у Аксенова. Откуда он мог знать, кем был его «соперник», мог ли догадаться о природе ее просьбы «не осуждать»? — И какие у вас планы, если не секрет? Столь долгие взаимоотношения намекают на официальное оформление. — — Давай не будем это обсуждать? Мне достаточно, чтобы ты знал. И прекратил рассчитывать на что-то. Я надеюсь, что ты не сильно разочарован… - Мужчина пожал плечами, затем пожалел о том, что потратился на поход в ресторан «впустую». *** Вернувшись домой, Этери устало легла на кровать. К ней вышла полусонная Диана. — Ну как там свидание? Может быть, уже расскажешь о своих взаимоотношениях? Я вообще-то твоя дочь. Переживаю! — Этери поманила девочку к себе, та, забираясь под крыло, вытянула из-под неё одеяло, укрылась, положила голову на ее грудь. Изящная кисть погладила дочь по волосам. Диана прислушалась к биению ее сердца. — Мы с ним не пара и никогда ею не будем. — — Что?! Но он же пришёл сегодня с… — — Проявлял знаки внимания. Я его отвергла — — Почему? — — Дура потому что. — Диана подняла голову, посмотрела на мать в недоумении. — Не поняла вообще. Почему? — Тутберидзе, глядя на потолок, пыталась понять, когда в жизни свернула не туда? И как вообще могла себе позволить влюбиться в 16-тилетнюю девочку? Как бы чувствовала себя она, если бы узнала, что ее 14-тилетняя Диана встречается с женщиной? Была бы в шоке, запретила бы общаться, увезла бы, спрятала ее? «Жанна… даже не предполагает… Боже, как смотреть ей в глаза после тех выходных за городом? Она бы отрезала мне голову, если бы узнала, что я делала с ее дочерью…» — размышляла женщина. Впадая в ступор, она зависала от того, что размышляла обо всем этом головой, но сердце было бесконечно далеко от рациональности. — Надо было ответить ему взаимностью, выйти замуж, спокойно себе поживать с ним, да? А не это все…- — Запутала ты меня. Все - это что? И зачем это делать, если не любишь его? — — Диша, любовь… это… что это вообще? — — Это когда ты вопреки всему любишь кого-то. А ещё когда ты преодолеваешь трудности с ним. И когда вы живете и все хорошо, не позволяешь рутине вас убить. В радости и горе. — Улыбаясь про себя, какой мудрой была её дочка, Этери поцеловала её в лоб: «Ну хоть кто-то у нас не потерял самообладание…» *** На следующий день проходила очередная тренировка. На ней ничего такого не происходило, как вчера. Медведева то и дело ловила на себе странные молчаливые взгляды тренера, не могла понять, что с ней происходит. Проезжая совсем близко, увидела синяки под глазами, которые свидетельствовали о бессонной ночи и недосыпе. Общий вид был каким-то измученным. Ближе к 8 часам женщина ушла, все доработали без ее присутствия. Женю разрывало на части от того, что она видела, но почему-то решила, что сегодня не стоит навязываться со своими извинениями. *** Вечером Медведева подходила к подъезду, глядя под ноги, не замечала, что на неё смотрят. — Привет! — Карие засверкали, улыбка озарила Женино лицо. Эта была ее подруга Катя Боброва. Они обнялись крепко, тепло, были рады друг друга увидеть. — Подождёшь, пока я за собакой поднимусь? Прогуляемся вместе! — — Отличная идея! — Спустя 15 минут девушка выбежала вниз, подскочила к Бобровой, сказала: — Мы готовы! — Стоило Екатерине поднять глаза от телефона и посмотреть на неё, как взгляд упал на красные лямки. Девушка замерла. — Это что? - только и смогла выдохнуть подруга. — Ну рюкзак мой. — Катя, не стесняясь, обошла ее со спины и окаменела. Она испытала дикий страх. Красный рюкзак был украшен золотым контуром двуглавого орла, а на кармане был закреплён деревянный значок с изображением Сейлор Мун. Она ещё старалась оставить для себя надежду, что это был другой красный рюкзак, а не тот, что видел Андрей на переднем сидении чёрного внедорожника заслуженного тренера Российской Федерации. — А откуда у тебя такой? — — Подарила Федерация, а значок Юдзуру подарил, когда узнал, что я от Сайлор Мун фанатею, - пояснила девушка. Боброва приложила максимум усилий, чтобы скрыть эмоции. Она прекрасно понимала, что такой индивидуальный подарок не мог быть у кого-то ещё, кроме Медведевой. Надежды начали таять, но подозрений без фактов было мало. — Кать, ты чего? — — Да красивый, я себе такой хочу! Пойдём гулять? — Они шли вдоль пруда по парку, погода была хорошей. Девушки общались, но теперь на фоне подсознания Екатерины висела чёткая мысль, что неспроста этот рюкзак оказался тогда рядом с Тутберидзе. *** 24 апреля 2016 года, Командный кубок вызова по фигурному катанию «Team Challenge Cup», г. Спокан, штат Вашингтон, США. Команда Европы, в числе участников которой были россияне Ксения Столбова и Федор Климов, Сергей Воронов, Елена Радионова, Михаил Коляда и Евгения Медведева, заняла второе место, набрав в общей сложности 848.06 баллов. Победу одержала команда Северной Америки. Третье место заняли азиатские фигуристы. Разумеется, среди женщин первое место заняла Евгения Медведева. Интервьюер с улыбкой спросил её: — Не надоело ли тебе всегда побеждать? — Девушка скромно улыбнулась, а про себя подумала, что надоесть такое вряд ли когда-то сможет, особенно подаренный ей чек на сумму 5.000 долларов. К вечеру команда российских спортсменов собралась в большом банкетном зале. В этот вечер было позволено радоваться, есть, танцевать, отдыхать. Им нравилось делать это после каждой победы, особенно приятно это было в США. Американцы завидовали такой сильной сборной, злопыхатели не могли успокоиться, обсуждая номера и прокаты, а затем внешность и поведение. Медведеву это не волновало, потому что, окрыленная успехом, она выдохнула, идеально чисто откатав свою программу в этом заключительном сезоне. Это были вопросы спорта, которые плавно перетекали в вопросы личные. Когда сидела за столом со своими ребятами, девичьи глаза то и дело поглядывали по сторонам. — Кого высматриваешь, Медведь? - уточнил Воронов у девушки. После его ухода от Тутберидзе все скандалы улеглись, они наконец-то начали спокойно общаться. — Да так, Ворон, точу глаза об интерьеры, — отшутилась фигуристка. Он засмеялся, протянул безалкогольный коктейль, чокнулся. — Жалко, что Макс не попал, — убавив голос на полтона, сказал Сергей. Медведева впервые за весь вечер позволила себе посмотреть на него дольше обычного. Она ощущала, что к этому причастна Тутберидзе. Это не отпускало её, потому что Женя и предположить не могла, что злость Этери на Максима останется такой долгоиграющей. — Да… да…- — Знаешь, я слышал, что у вас с ним что-то произошло, вроде как, он тебя обидел? — намекая непонятно на что, поинтересовался парень. — Почему ты так решил? — — Я был наслышан о сцене с поцелуем на даче Бобровых. Извини, но лучше я спрошу лично, чем буду слушать бесконечные сплетни. - — А они бесконечные? - расстраивалась девушка, отпивая из стакана с соком. Он пожал плечами. — Тутберидзе за тобой приехала. Скажи, это она виновата в том, что Максиму периодически вставляют палки в колеса? — Девушка почти поперхнулась, парню пришлось похлопать её по спине. Ей было неприятно осознать, что всего один необдуманный вечер вспоминается уже так долго, да ещё и в таких подробностях. Сергей не ошибся в предположениях, но говорить об этом прямо не стоило, тем более он любил молоть языком. — Знаешь, как бы мы с ней хорошо не общались на льду, а такими подробностями она со мной вряд ли поделится, - деликатно выруливала Женя. — Так-то верно. Не могу не заметить, что она слишком сильно к тебе привязана. Помню на Липницкую так не могла налюбоваться, а как та золото в клювике принесла, так продохнуть не давала. Заставляла работать больше и больше, а я-то прекрасно понимаю, что с такой требовательностью, как у неё, долго не продержаться. До первого перелома ног, рук или позвоночника. Рад, что ушел от неё, уж извини. — — А причем тут Липницкая? — — Да притом, что если будешь продолжать в том же духе, Тутберидзе привыкнет и сядет тебе на голову. Сначала подавай ей все медали чемпионатов, затем Олимпийские, да не одну, а две и все золотые. Хорошая ты, Жень, но она… сломает тебя. — — Вот в этом ты не прав! Ты совершенно Этери Георгиевну не знаешь! Она справедливая, никогда не перегибает палку! — — Прям никогда-никогда? — — На себе никакого прессинга я пока не ощутила. — — Ну-ну… — с ухмылкой закивал он. — Что значит ну-ну, Сереж? — — А то, что когда с ней связываешься, то сразу же обрастаешь моральными и физическими травмами. Ты ещё молодая, пока не видишь. Пройдет ещё годок, а там другой, может и ощутишь на себе. — — У нас с ней одни цели. Я хочу Олимпийское золото, она тоже. В этом нет ничего плохого. А Липницкая… она просто неблагодарная, зазнавшаяся девчонка, которая не умела ценить то, что получила! — — Ладно… я не буду тебя напрягать. Отдыхай. Бог с ней с этой Тутберидзе! — Он поднялся из-за стола и ушел на танцпол. Девушку разозлил этот разговор, более того, ей срочно понадобилось Её увидеть. Жене не нравилось, когда кто-то плохо о Ней говорил, а ещё что она почти целый вечер не видела, где Она ходит. После той ссоры по поводу Аксенова они так и не успели поговорить нормально. Ни о каком совместном времяпровождении не могло идти и речи. Но! Впереди будет лето, заслуженный отпуск, поэтому можно было надеяться, что они смогут провести время наедине больше. Работа перед соревнованиями забрала так много сил, что Женя даже и забыла, как хорошо им было там, в Подмосковье. Девушка встала из-за стола, прошлась по залу, не нашла Её. Тут же написала смс: «Где ты?». Ответа не последовало. Взволнованная, девушка решила позвонить. Спустя несколько гудков трубку подняли. — Алло? — хриплым, сонным голосом спросила Тутбдеридзе. — Ты спишь? - удивилась спортсменка. Послышались зевки, шуршания. — Уже час как вроде бы. — — Я… собираюсь… уходить с банкета, — понизив голос, объявила девушка. Она почему-то заволновалась от этого, ощутила, как кровь приливает к лицу. Только сейчас, когда отпустило нервное напряжение после соревнований, Женя поняла, что слишком долго не ощущала на себе руки любимого человека. Этери спросонья зевала, абсолютно разрушая романтичный момент. Женя вздохнула, поняв, что зря так сказала. — Ладно, я пойду. Спи. Спокойной ночи, — не дожидаясь ответа, она повесила трубку. *** Попрощавшись с присутствующими, она медленно побрела к себе в номер. Как никогда в жизни девушка позволила снять номер на себя одну, чтобы после соревнований вдоволь выспаться. Раз другого ожидать не приходилось, так она и собиралась сделать. Зайдя в номер, положила ключи на тумбочку, отправилась переодеваться, чтобы сходить в душ. Сняв с себя одежду, она накинула халат и уже собиралась закрыться в ванной, как услышала еле различимый стук в дверь. Внутри всё рухнуло и подскочило вверх. Стараясь не обольщаться, девушка подошла к двери, заглянула в глазок. Зрение не обмануло. Бешено заколотившееся сердце мешало вставить ключ в замок и открыть дверь. — Ого! - стоя на пороге, прокомментировала Тутберидзе. — Заходи, — загоняя её внутрь, пробубнила Женя. Закрывшись на все замки, она ещё и ручку дернула для пущей уверенности. Обернувшись, девушка прижалась спиной к двери, Этери держала расстояние, не позволяющее Жене уйти, но и не позволяющее ей самой быстро её коснуться. — Что? — удивилась Женя, задумавшись о том, что ещё никогда не была так взволнованна от того, что осознала свою абсолютную наготу под халатом. Этери это видела, чувствовала, но почему-то не спешила взять. — Знаешь, Жень, не было и дня, чтобы я не вспоминала, какая у тебя мягкая кожа, какая она на ощупь и на вкус. Иногда смотрю на тебя и ума не приложу, как я могла так влипнуть? Я ненормальная, ведь это совсем всё не правильно, да? Так часто думать о тебе, а ещё представлять перед сном. — Женя была удивлена такому повороту, сказанное вызвало появление в животе огненного шарика, который разгорался всё сильнее, согревая тело изнутри. Девушка хлопала глазами, не шевелилась, не делала резких движений в сторону Этери, не пыталась от неё сбежать. Она смотрела, как золотисто-карие изучают черты её лица, волосы, губы, не спешат разорвать расстояние. — Скажи что-нибудь? — слегка улыбаясь, уточнила она, но Женя молчала. Прижатая к стене своим возбуждением поняла, что ноги стали ватными. — Меня осудил бы каждый на земле, понимаешь? Не нашлось бы того, кто не сказал бы, какая я тварь… а я вот стою перед тобой и совершенно не знаю, куда деться. Мир вокруг такой огромный, а рядом с тобой понимаю, что наш-то мир намного крупнее… — Медленный, легкий шаг, который приблизил их друг к другу был сделан со стороны Этери. Она подошла близко, Женя тут же закрыла глаза и часто задышала. Тутберидзе прислонилась к Жениному лицу, губы оставались в паре сантиметров. — Нам нельзя этого допускать… я думаю об этом с самого нашего первого поцелуя… могла ли я что-то изменить тогда? Может быть, стоило просто перестать с тобой работать? — — И ты бы смогла спокойно жить, зная, что этот поцелуй всё же был, а ты испугалась и сбежала от меня? — — Да лучше бы я сбежала… ведь теперь… теперь мне некуда деться… сбежать от меня можешь только ты… - шепотом сказала в Женины губы Этери. Девушка невесомо провела пальцами по щеке любимой, открыв глаза, посмотрела на Неё, вдохнула аромат волос. — И мне от тебя не сбежать… только если ты прогонишь… — — Не прогоню… — дрогнувшим хриплым голосом призналась женщина и наконец-то Её поцеловала. Они начали таять, дышать легкими друг друга, чувствовать переплетениями собственных губ. Правая рука Тутберидзе легла на махровый халат в области талии. Женя слегка простонала, так как ощущала, что уже неимоверно точно по внутренней стороне бедра стекает капелька смазки. Они не просто хотели близости, они смертельно соскучилась друг по другу. Левая ладонь Тутберидзе легла на Женину щеку, женщина углубила поцелуй. Женя неосознанно начала прижимать Её к себе, переплетая свои руки на женской талии. Почему-то всё происходило крайне робко, может быть, потому, что спустя долгое отсутствие близости у них развивался очередной ступор при обращении друг с другом. Наслаждаясь поцелуем, она постепенно развязала пояс халата, женские руки проникли внутрь, легли на ягодицы и слегла сжали их. Медведева задрожала, так сильно ей хотелось Это сделать. — Пойдем… - позвала её в душ Женя, еле раскрыв глаза от удовольствия, получаемого от поцелуя. — Мы с тобой амфибии, большую часть любовных утех совершаем в воде, — еле слышно прошептала с усмешкой Тутберидзе. — Так получается, что поделать? — — Сегодня я пришла кое с чем необычным. — Женя тут же подумала про Него на атласной подушке в черной коробке. Вместо этого она увидела, как женщина достает что-то небольшое, похожее на гладкую пулю телесного цвета. — Это будет тут, - пояснила Тутберидзе, положив игрушку прямо на полку над раковиной. Не давая Жене ответить, снова возобновила поцелуй. Стягивая халат, Этери ловила себя на мысли, что всё же рада, что не сбежала тогда от неё. — Идеально… - прокомментировала телосложение спортсменки тренер. Женя густо покраснела, ощущая остроту социальных ролей в этом высказывании, а ещё желание сделать это когда-нибудь в потайных комнатах «Хрустального». Женская ладонь стягивала с себя вещи, осторожно подталкивала Женю в душ. Как только они обе стали обнажены, Тутберидзе закрыла прозрачные дверцы душа и включила воду. Словно в голливудском фильме, их с головы до ног окатил теплый дождь. Пламя вожделения возрастало постепенно, не так, как обычно у них происходило. Тесное взаимодействие их тел, трение, касание, возбуждало до крайнего пика и без самого полового акта или ласк, как было у них. Женя закрывала себе рот, чтобы не застонать громче, когда Тутберидзе начала проводить кончиком языка вдоль длины всей шеи. Доходя до мочек, любила сжимать мочку между губ, а это, в свою очередь, вызывало экстаз у возбужденной Медведевой. Длинные пальцы развели девичьи ноги в стороны, кончиками пальцев поймали стекающую по внутренней стороне бедра смазку, слегка растерли по коже и меж собственных пальцев. — Прекрати это смаковать, мне неловко! - постыдилась Женя, не открывая глаз, подставляя себя под жаркие губы тренера. Тутберидзе не прекратила, более того, начала еле заметно дотрагиваться до припухших от возбуждения половых губ спортсменки, которая, ощущая эти «подразнивания», просто теряла дар самообладания. Вода стекала стремительной рекой по волосам, груди, животу, ногам, обрушивалась водопадом под ноги. — Зачем ты так делаешь? — взмолилась Женя, понимающая, что до неё ещё не дотронулись так, как ей хотелось, а она уже готова была кончить. — Хочу разогреть тебя до предела… - зашептала в ухо Тутберидзе. — Ты уже… уже… — всхлипывание, Женя готова была забыть всю свою гордость. — Умоляю, я хочу тебя… — Вместо слов длинный указательный палец, еле задевая половые губы, проскользил по всей их длине. Обилие смазки доводило до потери сознания. — Я так возбуждаюсь, когда ты доминируешь, - неожиданно призналась девушка, Тутберидзе прервала поцелуй, ощутила, что и сама неимоверно от этого течет. — Что мне нужно сделать, чтобы ты коснулась меня? - понизив тембр голоса, замурчала Женя. Этери уже не совсем понимала, что именно, ведь, изголодавшаяся по её стонам, она готова была трахать Её всю ночь. — Хочу услышать, как ты выкрикиваешь мое имя, когда кончаешь… - сказала Этери, тут же вытолкнув девушку из душа. Они мокрые прошли в спальню и, не боясь того, что все простыни будут мокрыми, легли на них. Так как обе уже были на взводе, Этери сделала неожиданное даже для самой себя. Она взяла Женину ногу, задрала так высоко, как она это делала при прокате на льду, и аккуратно села своими ногами меж её ног. Получились своеобразные «ножницы», где точкой их соприкосновения были влажные жаркие половые губы. С повышенной громкостью вздохнули обе, когда ощутили, как нежно и приятно им ощущать друг друга пахом. Тутберидзе продолжала борьбу внутри себя, рассудок взрывался, обстреливаемый совестью, но, как только ноги начали постепенные поступательные движения, даже совесть затихла от шока. Приятное, жаркое трение мягких половых губ было таким необычным, что обеих обдало кипятком, Женя еле сдержалась, чтобы не застонать громче. Их половые губы соприкасались идеально ровно, ничего лишнего не мешало, смазка только помогала скольжению. Женя задышала ещё чаще, спустя ещё минуту лицо заслонили слезы наслаждения, а Этери до неприличия ускорилась. Тонкая кисть с силой сжимала ногу, которую она затем удобно пристроила себе на плечо, Женя со шлепком положила свою ладонь Ей на живот. Это не могло продолжаться долго, так как обе очень долго терпели отсутствие близости. Клиторы у обеих разбухли, наливаясь кровью, у обеих начало неимоверно жечь. Они даже представить не могли, как неимоверно красиво смотрелись, переплетаясь между ног, словно сошедшиеся друг с другом пазлы. — Прижмись ко мне ещё сильнее! - жалобно простонала Женя. Тутберидзе с силой схватила её за бедра и прильнула так, что ощутила, как сильно они запульсировали в точке трения. Не успев что-либо осознать, они замерли и ощутили одновременный, шикарный, объемный и полноценный оргазм, Женя даже не успела опомниться, как начала проваливаться в беспамятство. Тутберидзе подождала, когда перестанут дрожать ноги, легла рядом с любимой, всем телом прижалась не в состоянии отдышаться. Кровать была мокрой, а они даже не заметили, как уснули одновременно прямо в таком состоянии.