Прикасаясь ко льду губами

*** А она от неё тает, Как снег от лучей нежных. И всё, что о ней знает, Что чувства её безбрежны *** 7 декабря 2016 года, Центр спорта и образования «Самбо-70», отделение «Хрустальный», город Москва, Россия. Даниил Глейхенгауз стоял на льду и наблюдал, как Алина Загитова повторяет номер из своей произвольной программы. Юная спортсменка готовилась к юниорскому финалу Гран-при по фигурному катанию, которое через несколько дней произойдет в курортном городе Марсель, Франция. Парень уделял девушке особое внимание, старался поднимать ей настроение шутками, был мягок и деликатен с ней. Алина рядом с ним ощущала себя максимально комфортно. Подбадривания Глейхенгауза ложились мёдом на её самолюбие, были как никогда кстати. Глядя на его широкую улыбку и добрые глаза, юная татарка ощущала, что способна перепрыгнуть через голову, превзойти все свои предыдущие заслуги, а ещё добиться заслуженного успеха. Всё её семейство готовилось к этому важному мероприятию, особенно бабушка. Женщина стала максимально заботливой, внимательной к нуждам своей внучки, ожидала от неё только победы. Вся обстановка около Алины незаметно стала пропитанной предвкушением начала её триумфов, поэтому, оттачивая технику и пластику, она добивалась того, что от неё ожидали тренеры. Тутберидзе была строга, но даже она позволяла себе больше одобрительных улыбок, когда видела, что старательная фигуристка делает всё максимально правильно. Внимание тренерского штаба было сконцентрировано на Алине и Жене, однако не стоило забывать о долгоиграющих неприятностях. Полина Цурская всё ещё не восстановилась от травмы, полученной перед выступлением на юниорском чемпионате мира в Венгрии в середине марта 2016 года, к которому подходила в ранге фаворита. За пять дней до вылета на чемпионат, во время тренировки в зале она неудачно приземлилась с прыжка и подвернула ногу, а впоследствии оказалось, что спортсменка надорвала связки на ноге. Учитывая победную серию в течение сезона и хорошую физическую форму, фигуристка решила выступить на турнире, катаясь через боль. В дальнейшем Тутберидзе корила себя за то, что не настояла на том, чтобы Полина не выступала. Уже на чемпионате, в день короткой программы, Цурская дважды упала на официальной тренировке, после чего не смогла наступать на ногу. Вследствие травмы, полученной на турнире в Венгрии, Полина снова не тренировалась, но уже на протяжении долгих трёх месяцев. Девушка включилась в тренировочный процесс на предсезонных сборах в Новогорске, где снова получила повреждение, пропустив ещё две недели подготовки. После возвращения на лёд тренеры уже не позволяли ей прыгать, фигуристка занималась только скольжением. В сентябре 2016 года Полина выиграла два этапа юниорского Гран-при, обеспечив себе место в шестёрке финалисток серии. Однако последствия травмы давали о себе знать постоянно, и в следующем месяце в Германии ей прооперировали правое колено, которое болело длительное время. Из-за долгого периода восстановления Федерация приняла решение снять фигуристку с соревнований финала Гран-при во Франции. Подходя к этому итогу, Этери расстраивалась, что одну из сильнейших спортсменок постигла такая участь, но повлиять на состояние её здоровья она, конечно же, не могла. Тем временем Федерация фигурного катания приняла решение дать шанс спортсменке Елизавете Нугумановой, которая должна была заменить снятую с соревнований Цурскую. Под всеобщим волнением относительно замен и перестановок в составе сборной России по фигурному катанию парники Екатерина Борисова и Дмитрий Сопот тоже выбыли из списка претендентов из-за проблем со здоровьем, а на их место поставили дуэт из Австралии - Екатерина Александровская и Харлей Виндзор. И буквально за неделю до старта снялись немецкие парники Савченко и Массо, что значительно взбудоражило общественность, хотя и было на руку некоторым из их конкурентов. Вся эта вереница изменений не особо волновала Глейхенгауза, который делал высокие ставки на то, что Алина Загитова выиграет юниорские соревнования. Он не переставал внушать девушке, что Лиза Нугурманова и Настя Губанова не годятся ей в конкурентки. Тутберидзе никогда не слышала, о чём они перешептываются, но на самом деле и не желала этого знать. После конфликта с Даниилом в начале недели женщина была осторожна в словах и действиях при взаимодействии с коллегой. Между ними была странная атмосфера какой-то недосказанности, она это чувствовала, но не могла понять причин. Дудаков на расспросы относительно коллеги пожимал плечами, утверждал, что и сам не может выудить эту информацию из Даниила. И сегодня, когда Глейхенгауз был всецело поглощен своей фавориткой, Тутберидзе была задумчива. - Алин, давай-ка повтори, что-то тут мне не понравился внешний вид элемента, - кружась около девушки, попросил хореограф. Фигуристка повторила, он слегка подкорректировал позу легким касанием руки. Они неловко улыбнулись друг другу, а когда старательная Загитова исполнила элемент так, как нужно было Глейхенгаузу, они довольно посмеялись. - Что между ними происходит? - подъехав к бортику, шепнула Медведева. Тутберидзе пожала плечами, дернув губой, словно от раздражения. Дудаков отошел в другой конец катка, так как с кем-то разговаривал по телефону, что было на руку влюбленной паре. Женя наклонилась поближе. - Мне кажется, что он странно на меня смотрит. Ещё никогда за эти годы мне не было так дискомфортно с ним. - Может быть, у него что-то случилось дома, не знаю. Согласна, что с начала недели он сам не свой. - Он так наехал на тебя в понедельник, что у меня чуть челюсть не отвисла от удивления. Учитывая то, что он никогда не перечит, всё это максимально странно. Ты заметила, как он топил за то, чтобы Загитова ушла домой? А потом вообще сказал, что довезет её, якобы ему по пути. Он глаз с неё не сводит, постоянно трогает. Мне же не кажется? - Думаю, что нет. - И он перестал сидеть с тобой за бортиком, постоянно на льду, словно избегает. - Тоже заметила. - А что если... - девушка украдкой взглянула на пару Глейхенгауз-Загитова, затем на Тутберидзе. В глазах читалось беспокойство. - Что если... они встречаются? Тутберидзе с таким сильным отвращением скривила лицо, что даже Жене стало от этого не по себе. Женщина замахала рукой у лица, словно отгоняла осу, затем взяла в руки карандаш и начала нервно его растирать кончиками пальцев. - Что за ерунду ты говоришь? Даня и Алина? Да он в жизни не свяжется с какой-то там юниоркой. Это же невозможно! Он взрослый парень! Разве взрослого мужчину могут интересовать четырнадцатилетние девочки? - ужасалась Тутберидзе, понижая голос до еле различимого шепота. Медведева начала почесывать переносицу, задумалась. - Давай просто вспомним, что Илье Авербуху было под 40, когда он начал встречаться с Лизой Арзамасовой, а ей всего 15, - ответила Женя после минутного размышления. Они вместе оглянулись на Глейхенгауза, который что-то говорил Алине, а затем пара снова громко смеялась. Против такого контраргумента Тутберидзе не могла найти ничего вразумительного. Она прикрыла лицо ладонью, тяжело вздохнула. - Это просто какой-то пиздец. Я не верю, что всё это реальность. - Давай не будем кривить душой, Тери... мы с тобой живое свидетельство того, что отношения могут быть абсолютно разными. - Господи. Ей же 14! Она малолетка! Соплячка! А он взрослый мужик! - Авербуху было под 40, снова напомню... - 37. Но! Чёрт! Прекрати. Меня ещё тогда коробило от этой истории. Чем этот карлик мог заманить малолетнюю Арзамасову? Для меня это до сих пор загадка. Я предполагала давно, что он извращенец, особенно когда постоянно проявлял знаки внимания к тебе. Меня аж трясло от этого, хотя на тот момент между нами с тобой ничего не было. Постоянно казалось, что он нарывается на какие-то тесные физические контакты с тобой. - О да, кстати. Помню это. Мерзко и противно, почти так же, как член Глейхенгауза, прижимающийся к моей заднице на тренировке. До сих пор содрогаюсь, думая, что он у него вообще есть. Я же упрямо верила в то, что он гей! Тутберидзе раздраженно отбросила карандаш в сторону из-за упоминания о том случае, что произошел в понедельник, да и ещё в такой грубой форме. Чувство собственничества до сих пор рисовало в её голове картину постановочного танца между Женей и Даниилом. Медведева пристыженно опустила глаза, ей казалось, что тема того хореографического танца перестала носить флер неприязни для Тутберидзе и перешла в разряд шуточных. Она ошибалась. - Послушай, я больше не буду об этом говорить. Да и зачем ты так нервничаешь из-за этого? Это же Глейхенгауз, что с него взять? Я не знаю, в каком надо быть состоянии, чтобы он мог понравиться как мужчина. Может быть, только глупом, то есть в типичном для Алины, состоянии. Тутберидзе постаралась сдержать улыбку, но сделать это не удалось. Медведева уже показывала все 32 зуба, они посмотрели друг на друга и сдавленно засмеялись. - Какая же ты... острая на язык, - попыталась пристыдить фигуристку Тутберидзе. Женины глаза стали светлыми, открытыми. - Тебе же это нравится? - флиртовала Медведева. Золотисто-карий оттенок радужной оболочки стал ещё более насыщенным, когда женщина услышала это. Легкий флирт и томительная невозможность касаться друг друга прилюдно, играли свою роль в формировании невероятного сексуального напряжения между ними. Оно выражалось в резком перепаде температуры тела, вплоть до покалывания в конечностях, нарастающем жаре внизу живота, пересыхающем, словно от жажды, горле. Их взгляды были головокружительно дерзкими, чувственными, словно все их мысли были заняты тем, чтобы раздеть друг друга. И по сути, так и было. Эти знаки симпатии напоминали электрические разряды, такие тонкие, но наполненные неистовой силой и энергией. - Разумеется, моя любимая... - тихонько прохрипела женщина. - Слушай, Алин, а ты куда-то же собиралась сегодня? - Да. К нам приезжают родственники из Татарстана, бабушка собирает их за столом. - А, круто! Тогда сегодня пораньше закончишь? - Ну там же ещё Этери Георгиевна как бы. Может быть, она не отпустит. - Оставь её на меня. - Ладно, - улыбнулась Алина. Глядя в его спокойные, теплые, терракотовые глаза, она ловила себя на мысли о том, как сильно он ей нравится. Он был сильным, надежным, а ещё способным вселять надежду в самое лучшее. И хотя он и был старше, девочка не прекращала мечтать, что когда-нибудь она признается ему, как взрослая, что он ей симпатичен. - Алин, я хочу тебя спросить кое о чём. Обещай, что никому не расскажешь. - Обещаю. Он замялся, бросил короткий взгляд на спину Медведевой, которая разговаривала с Тутберидзе. Впадая в ужас, он удивлялся, словно в первый раз представляя, что сейчас они могут флиртовать друг с другом. Посмотрел на Алину, его сердце неимоверным образом сжалось. Он испугался, что его хрупкая девочка могла ещё совсем недавно подвергаться домогательствам со стороны женщины-тренера. - Этери Георгиевна не проявляла к тебе подозрительных знаков внимания? - Что? - удивилась Загитова. Даниил поднес палец к своим губам, призывая её говорить тише. - Ну, не касалась ли она тебя как-то, может быть, что-то говорила, что было для тебя странным? Обескураженная девушка не могла понять, что от неё хочет услышать хореограф. Она бросила тревожный взгляд на Глейхенгауза, затем на Тутберидзе и Медведеву. - Не знаю, что вы хотите услышать, но нет, ничего такого. - Слава богу, - облегченно вздохнул парень, прикрыв глаза. Его ладонь уверенно легла ей на спину и слегка погладила. Девушка сильно смутилась, но внутри себя обрадовалась очередному прикосновению его теплых рук и тут же выбросила из головы то, что он спросил. Вечерело. Тутберидзе разговаривала с Дудаковым, когда к ним подошел Глейхенгауз. Сергей с любопытством уставился на недовольного хореографа, сохраняя невозмутимое лицо, отпил из стаканчика глоток кофе. Тутберидзе сначала наблюдала за выражением лица Даниила, не дождавшись того, что он хотел сказать, женщина продолжила писать что-то в блокноте. Чтобы фигуристы не были предоставлены сами себе, учтивый Дудаков решил проведать их, как бы оставляя своим коллегам больше приватности для беседы. Черный грифель оставлял незатейливые завитки прописных букв, а тонкие пальцы изящно обхватывали карандаш. Глаза терракотового оттенка внимательно наблюдали, как от сильного нажима на бумагу грифель оставляет черную крошку, которую тут же смахивают кончики пальцев Этери. Можно было сказать, что он буквально нависал над ней, при этом молча изучал каждый жест тоненьких, как лебединые крылья, кистей рук. Жемчужно-черные глаза вдруг посмотрели в терракотовые. Серьезно, в упор. Цвет радужной оболочки глаз Глейхенгауза был мягким, ненавязчивым. Тутберидзе подумала про себя, что такой оттенок коричневого напоминает естественный цвет земли или глины, который часто встречается в природе, палитра, на которой глаза смотрящего «отдыхают». Однако насколько спокойными красками обладала радужная оболочка терракотовых глаз, настолько беспокойными были четко очерченные зрачки. Они были расширенные, черные, почему-то требовательные и тревожные одновременно. - Алине нужно уйти раньше. К её семье приехали родственники. - А она сама не в состоянии подойти и отпроситься? - укоризненно заметила Тутберидзе и вновь посмотрела на блокнот перед собой. Глейхенгауз сильно сжал губы, почесал затылок. - Я поеду вместе с ней, подвезу. Соответственно, тоже уйду раньше. - С каких пор ты подвозишь спортсменок до дома? - удивленно и одновременно строго поинтересовалась Этери. - С тех же пор, как вы это делаете, - парировал он. Жемчужно-черные посмотрели на него подозрительно, но не спешили спалить огнём злости. Ей показалось, что его уверенность не безосновательная, раз он так дерзит. Раньше Даниил так себя не вёл, Тутберидзе удержала себя от взгляда на лёд, где сейчас прыгала Её Женя. Ей почему-то особенно сильно захотелось, чтобы она была рядом. На минуту показалось, что острый, как самурайский меч, Женин язык мог бы дать достойный отпор нападкам противника. Растерянность овладела рассудком Этери, но ответ нужно было дать как можно скорее, чтобы не выглядеть глупо, а ещё виновато перед ним. При этом следовало отдавать себе отчет, что от её ответа зависит успешность совместной работы. - Мы общаемся семьями, если ты намекаешь на Медведеву. Да и заканчиваем работать порой очень поздно, ничего такого в этом не вижу, - это прозвучало почти как оправдание, хоть и произнесено было другим тоном. Даниил сложил руки на груди. - Вот и я ничего такого не вижу, если мы с Алиной встретимся с её родственниками. - Ты приглашен на ужин? - Ещё нет. - Тогда зачем едешь? - А это вас не совсем касается, Этери Георгиевна. Тут уже Тутберидзе отбросила все дела в сторону. Она всем корпусом развернулась на стуле, посмотрела на Даниила снизу вверх, от чего её взгляд стал более хищным. - Прежде чем вы уйдете, я считаю, что нам надо поговорить. Что происходит, Даниил? Ты груб, резок, ведёшь себя совершенно несвойственно для себя. Если у тебя есть ко мне какие-то вопросы или претензии, то лучше выскажи их. Мы взрослые люди. Он посмотрел на каток, затем куда-то на стены, сунул руки в карманы, голову запрокинул к потолку, закрывая глаза. Весь стал напряженный, как комок нервов. Этери встала с места и остановилась напротив него. Парень тут же посмотрел на неё, внутри всё замерло, он побоялся, что скажет что-то лишнее, что испортит их взаимоотношения, а значит, и поставит под угрозу его карьеру. Стараясь придать своему голосу прежнюю непринужденность, он слегка улыбнулся. - Меня беспокоит, что вы выделяете из общего числа одного спортсмена и всецело отдаете себя. Это неправильно, непрофессионально, как я уже говорил. Остальные фигуристы замечают это, и им обидно. Потому что каждый хочет получить внимание от тренера. Это влияет на весь процесс тренировок, общение между нашей командой и ребятами. - Даниил. Везде есть «любимчики», давай не будем врать друг другу? Так складывается, что с одним спортсменом ты можешь быть более общителен и открыт, чем с другим. У всех разные характеры, поэтому и подход разный. Мне нравится Женя как спортсменка, её подход к работе, характер. Да, я понимаю, что нельзя целиком направлять внимание на одного фигуриста, но и ты, прошу обратить внимание, тоже подвержен этому синдрому. Всё твоё внимание отдано Загитовой, хотя есть много других подающих надежд девочек. Разве это не так? - Я вас понял. Они замолчали, каждый посмотрел на своего «морального» партнера, понял, что им есть, что скрывать. Даниил не рассматривал отношения с Алиной, как нечто большее, чем есть сейчас, но всё же замечал, что девушка ему небезразлична. Вспоминая то, какие на самом деле отношения между Тутберидзе и Медведевой, он дал себе обещание, что не испортит дружбу с Алиной. - Я никогда не был «любимчиком» на льду, когда катался. - Ох, Дань, а я пятый ребенок в семье, и мне тоже не хватало внимания отца, если уж мы тут так откровенничаем. Но ничего. Пережила. Советую и тебе не зацикливаться. Они вновь посмотрели друг на друга, уже спокойнее. Вопрос был частично урегулирован, хотя Глейхенгауз не поменял своего отношения к ситуации, частью которой он стал, когда случайно подслушал у дверей кабинета, чем занимается тренер и его спортсмен. Тутберидзе тоже осталась начеку. Тренировка окончилась, все постепенно начали подтягиваться в раздевалкам, тренеры ещё какое-то время сидели в кабинете, обсуждали рабочие моменты, заполняли бумаги. Сергей Дудаков покинул коллег первым. Оставшиеся наедине старались вести себя непринужденно. Каждый думал о своём. После того, что было, Даниил поймал себя на мысли, что разглядывает детали обстановки. Он сидел на стуле, что был напротив стола Этери, пока та делала заметки из какой-то книги. Терракотовые глаза разглядывали стол, стены, диванчик, полки с книгами. Они молчали, Тутберидзе не спешила отвлекаться от дела. - Передай от меня «привет» Алининой семье, - неожиданно сказала Этери, не отрывая взгляд от бумаг. Даниил отвлекся, промычал в знак согласия. - Чёртов свет. Надо заменить лампочку в кабинете, я ничего не вижу, - пожаловалась женщина. Чтобы улучшить себе обзор, она начала подстраивать свет от светильника так, как ей нужно. Глейхенгауз поймал взглядом солнечный блик, который тут же исчез. Он внимательно осмотрелся, а когда Этери снова поправила ножку светильника, осколок стекла отразил искусственный свет. Парень заметил, встав с места, прошелся по ковру. Глядя под ноги, он наконец-то нашел источник бликов. Наклонился, мужские пальцы аккуратно подняли осколок. - Тут стекло, - случайно пробормотал он. Этери оторвалась от письма, увидела то, что держит в руках Даниил. Она прекрасно поняла, откуда это. Испытывая страх, её мозг всё равно навязчиво напоминал, что тут происходило. - Я разбила бокал. Видимо, уборщицы плохо пылесосят ковёр, нажалуюсь на них. Кто-то мог наступить, - она отболталась, снова уставившись в бумагу, но работа уже не шла. Это мог быть прокол. «Хоть бы ничего не ответил», - подумала она. - Пили вино? «Не твоё дело!» - будоражилось сознание Тутберидзе. - Да, Эдуард Михайлович приносил, угощал. Парень заметно удивился, посмотрел на неё. Периферическим зрением Тутберидзе уловила всё, что транслировал Глейхенгауз. - Эдуард Михайлович? А когда он приходил? - В понедельник. Он задумался. - Но вы же уехали на машине в тот день, разве нет? - Я не пила. - Он принес вино, чтобы угостить, а вы не пили? Тутберидзе совсем запуталась. В порыве эмоций она уже не могла вспомнить последовательность того вечера, кроме его окончания. Выводя на бумаге уже какую-то ерунду, она замешкалась, и в эту самую минуту пришел Её спаситель. - Ой, я помешала? - удивилась стоявшая в дверях Женя. Сзади неё виднелась голова Алины, они зашли для того, чтобы уточнить, как и когда поедут домой. Тутберидзе с облегчением посмотрела на Медведеву, еле заметно улыбнулась. Янтарно-карие обратили внимание на достаточно внушительный осколок стекла в руке Глейхенгауза, пытливый ум тут же оценил риски. - Вы порезались? - изумленным тоном спросила Медведева. Загитова приблизилась к двери почти вплотную и показалась находящимся в кабинете почти полностью. Обеспокоенные глаза посмотрели на Даниила, словно пытались найти причину для тревоги. Этери всё это увидела, подумала, что что-то между ними проскакивает. - Нет, просто бокал разбит. Но уже давно, не мной, - пробормотал парень, глядя на осколок. Он обернулся на Тутберидзе, подумал, что, может быть, он и зря придирается. - Не нужно держать это, поранитесь! - неожиданно активно пролепетала Загитова. Она вышла из-за спины Медведевой, подошла к Даниилу, аккуратно взяла из его руки осколок и выкинула в мусорное ведро. Этери и Женя переглянулись, Глейхенгауз потерял цепь мысли из-за того, как заботливо отреагировала Алина. - Нам всем нужно уезжать. Женя, я подвезу. - Не возражаю, Этери Георгиевна, - поддержала Медведева. Женщина улыбнулась, подошла к шкафу, накинула зимнее полупальто. Потихоньку все покинули кабинет. Все четверо вышли одновременно на парковку. Алина посмотрела на Женю, а та на неё. Загитова задумалась о том, что всегда завидовала Медведевой. Дело было в том, что, казалось бы, тренируются они одинаково, но все лавры от Тутберидзе достаются только Ей. Вспоминала то, как Женя блистала уже тогда, когда Алина постоянно мучилась, чтобы завоевать хотя бы крохи от наград, - ей становилось обидно. То, что Тутберидзе дала Алине второй шанс после того, как её выгнала, - это целиком заслуга бабушки и Даниила Глейхенгауза, вот и всё. И стоя сейчас на парковке, Алина подумала о том, что обязательно завоюет юниорское золото и попытается в дальнейшем превзойти Медведеву. Ей хотелось доказать, что она тоже упертая и старательная, как Женя, а может, даже лучше. Даниил открыл перед Алиной дверь и та, словно принцесса, села на переднее пассажирское сидение. Парень захлопнул дверь, обошел машину, сел за руль. Всё это время девушки смотрели друг на друга неотрывно, каждая думала о своём. Женя о том, что Алина вызывает у неё легкое чувство раздражения, а последняя - что теперь и к ней тренер проявляет не меньшее внимание. Даниил что-то сказал попутчице, она очень мило улыбнулась, пристегнулась ремнём безопасности и вновь бросила взгляд на Евгению. Было в этом что-то, что как бы между строк демонстрировало самодовольство уровня: «Это моё, не хуже твоего». Странная мысль, но почему-то именно такой она пришла в голову Медведевой. - Наконец-то нашла ключи, боже. Надо прибраться в сумочке, - пробубнила Тутберидзе, разблокировав сигнализацию авто. Женя поёжилась от неприятных мыслей, что у неё вызвала Алина, и села в машину. Хореограф и фигуристка уехали первыми. - Что с тобой? - уточнила Этери, считывая состояние любимого человека. Женя сдвинула брови, отрицательно покачала головой. - Мне это всё не нравится. У меня плохое предчувствие. - По поводу чего? - По поводу Загитовой и Глейхенгауза. Что-то не то, я чувствую это. - Не поняла я этого любопытства про осколок бокала. Придрался на пустом месте, я аж опешила. Если бы я не знала, что мы скинули их в порыве страсти, то отреагировала бы спокойнее. Хорошо, что ты пришла. Так как на улице было уже темно, а тусклый свет фонаря на парковке не освещал салон внедорожника, Этери более смело положила свою ладонь на Женино колено. - А вообще всё хорошо. Я с ним поговорила. И поняла его, а ещё переварила кое-какую мысль. Считаю, что в ней есть логика. - Какую мысль? И в чём логика? - Мысль о том, что Глейхенгауз может встречаться с Загитовой. Даже если это и так, хочу сказать, что мне глубоко плевать на них. Это их дело, их решение, нас оно не касается. Главное, что у нас всё хорошо, а на остальных побоку. Женя улыбнулась, согласно кивнула. Они успокоились и на этой позитивной ноте выехали с парковки. Пара безостановочно разговаривала, пока Этери не решила позвонить по громкой связи Диане. Женщина была убеждена, что дочь уже давно дома и ждёт её приезда, но не тут-то было. Без особого стеснения, более уверенно и взвешенно Диша сообщила маме, что она сидит в кафе со своим отцом. На короткое мгновение руки дрогнули, машину слегка покачнуло, но Женя тут же поддержала руль, стальным и выверенным маневром выправила траекторию движения. В воздухе воцарилась напряженная тишина. - Скажи ей что-нибудь адекватное, умоляю! - еле слышно шепнула Медведева. Этери сжала челюсть, вздохнула. - Ты не будешь возражать, если я заеду за тобой? Время уже позднее. - Папа может отвезти домой, думаю. - Зачем напрягать кого-то, когда есть мама. Ему наверняка нужно ехать к своей семье. Женя сжала губы, неодобрительно покачала головой. На той стороне молчали, что-то зашуршало. - Да, конечно, приезжай. - Назови адрес. Как только трубку положили, Женя решила отвернуться к окну, чтобы не заговаривать первой. Она не одобряла то, что сказала Этери, хотя была рада, что Её любимая не полыхает симпатией к бывшему любовнику. - Ну, что молчишь? - хриплый голос был похож на перекатывающуюся гальку. Женя печально смотрела на пролетающий мимо пейзаж, не знала, какие слова следует подобрать. С одной стороны, она понимала Диану, но с другой, всецело переживала за Этери. То, что Тутберидзе не радуется появлению Буянова, слишком очевидно. «Может быть, она переживает, что он проводит времени с Дишей больше, чем она?» - подумала Женя. - Я не хочу, чтобы он вновь возвращался в мою жизнь. Не хочу! А она продолжает видеться с ним, хотя знает, как мне это неприятно! - Он возвращается не в твою жизнь, а в её. Диана - отдельная личность, а не твоя собственность. Она не может вести себя так, как тебе нужно. Просто прими это. Чем больше будешь давить на неё, тем сильнее начнет отдаляться. Молча доехав до кафе, они припарковались прямо напротив дверей. Женя осталась в машине, окна были как раз напротив него. За ними девушка увидела уникальную картину. Довольная Диана активно жестикулирует, показывая что-то своему отцу. Его лицо внимательное, улыбка скромная, благоговейная. Он говорит в ответ, но девочка слегка прищуривает глаза, словно не может разобрать слов. Сергей тут же берет в руки карандаш и что-то пишет на салфетке, затем тыкает острым грифелем в надпись. Диана широко открывает рот и смеется, а он улыбается ей в ответ. Сердце Евгении сжалось так, словно его раздавили под прессом, когда Этери подошла к ним. Немая сцена продолжалась. По лицу женщины было легко понять, что она с трудом скрывает своё недовольство, а по её собеседникам - что они расстроены тем, что их прервали. Сердцебиение ускорилось, горло начало обжигать так, словно оттуда с неимоверной быстротой выкачивали остатки воздуха. Они втроём неплохо смотрелись, создавалось впечатление, что перед Женей семья. И пусть Этери была явно нелюбезна с Сергеем, а все вместе они правда были красивыми людьми, если наблюдать со стороны, ничего не зная. Закрыв глаза, девушка отвернулась, чтобы не было мучительно больно от того, что шептало подсознание. Это было что-то хуже ревности, злости и обиды, такого чувства Евгения никогда не испытывала ранее. Оно было липким, вязким, как смола, в нём было очень легко утонуть. Теряя самообладание, девушка взяла в руки телефон и набрала последний исходящий номер. Нужно было отвлечься. - Алло, мам? - Да, дочь. - Слушай, мы выехали, Этери Георгиевна подбросит до дома. Мы остановились у кафе, чтобы забрать Диану. Скоро буду. - Хорошо. Давай скорее, бабуля приготовила борщ. - Жануль, там Женя скоро? - послышался отдаленный голос Валентины Лаврентьевны. - Мам, дай бабулю на секунду. Небольшая заминка, густой и теплый, как бочка мёда, голос бабушки, растопил своей сладостью тревожное сердце внучки. - Ты где шатаешься? Скоро всё остынет! - Ба, тут Этери Георгиевна подвозит, а мы за Дианой заехали. - Ооооо! Этери Георгиевна с тобой?! Да ещё и с дочкой! А ну-ка зови их на щи. - Мам! - еле слышно переспросила Жанна. - Цыц! Всем! Я наварила до фига, кто его будет есть? Джерри? Шуруйте к нам! Чтобы через пятнадцать минут были! - Блин, я постараюсь уговорить. - Скажи, что, если она откажется от моих щей, я ей это припомню. - Ну ты и шантажистка, бабуль! Самочувствие улучшилось. Повесив трубку, девушка, не отрывая глаз от потолка, вздохнула. Аромат Её духов был всюду, казалось, что сама Женя им пропахла. Думала о том, какие красивые у Этери руки, когда они ведут машину или переключают автоматическую коробку передач, - стало спокойнее. Девушка любила разглядывать свою любимую за чем-то обыденным. В этом всём было ещё большее очарование, словно делало Тутберидзе особенной даже в мелочах. Этери и Диша сели в машину, хлопнув дверями, обе были явно не в духе. - Привет, Диш. - Привет, Жень. - Бабушка позвала вас на борщ. Скажу об этом сразу. Отказы не принимает. Этери удивленно посмотрела на любимую, задумалась. - Завтра рано вставать, - рассуждала Этери. - Вы уж извините, но замечу, что ваш рабочий день на катке начинается почти в обед. - А я не возражаю против супа, - пробормотала Диана. Этери оглянулась. - В кафе не наелась? - Этери... Георгиевна, - запнулась Женя. Она хотела осечь Этери, которая неосознанно нападала на дочь, но вместо этого чуть не прокололась. Карие глаза Тутберидзе с укором взглянули на партнера. Медведева закусила губу, словно извиняясь. - Хорошо. Но мы ненадолго. Уютный теплый вечер. Бабушкины щи были жирными, наваристыми, говядина отборной, а сметана добавляла фирменный вкус блюду. Медведевой, правда, достался куриный бульон, две крохотные картошки и лапша. Следовало держать себя в форме перед соревнованиями. Эта организованность на всех уровнях, включая семейный, заставляла Этери довольно улыбаться. За этим столом не было места будничной суете, переживаниям и конфликтам. Общий настрой полностью и безоговорочно начал крутиться около борща и Валентины Лаврентьевны, которая травила байки из своей молодости. Все смеялись, позабыли о плохом. Женя подумала о том, что в этом мгновение она неимоверно счастлива, осознавая, что они все вместе. Все дома. *** Город Марсель, Франция. Впереди было три вечера снятия «сливок» в мировом фигурном катании. Присутствующие на этом мероприятии старались не растрачивать внимание на второстепенных фигуристов, среди которых хоть и встречаются порой открытия, но все же отнюдь не всегда и далеко не везде. Каждый без исключения имел внутри себя уверенность, что финал Гран-при таит нераскрытую возможность установления новых мировых рекордов. По результатам турнирной таблицы в финал прошло очень много интересных спортсменов. У каждого была своя обширная фанатская база, многие катались от одних соревнований к другим, чтобы лицезреть победы своих любимчиков. В мужском одиночном катании сборную России лишь в качестве запасного представит Сергей Воронов, а в женском одиночном разряде в главных соревнованиях выступят сразу четыре российские спортсменки. Этими безусловными лидерами женской сборной России являются Евгения Медведева, Анна Погорилая, Елена Радионова, а также Мария Сотскова. В парном разряде финала Гран-при в Марселе за победу поборются российский тандем Евгения Тарасова и Владимир Морозов, тогда как Наталья Забияко и Александр Энберт приехали во Францию в роли запасных, а в танцах на льду Россия будет представлена одной парой - Екатерина Боброва и Дмитрий Соловьев. Ещё одним интересным списком представлены на финал юниорского фигурного катания Анастасия Губанова, Алина Загитова, Елизавета Нугуманова (которая заменила Цурскую) и Станислава Константинова (в роли запасной). Особенно интересными были представители других сборных команд. В мужском одиночном катании выступят испанец Хавьер Фернандес, канадец Патрик Чан, японцы Сема Уно и Юдзуру Ханю, американцы Нэйтан Чен и Адам Риппон. Всеобщее внимание было приковано к Хавьеру и Юдзуру, фанаты ожидали только побед. *** 9 декабря 2016 года, финал Гран-при по фигурному катанию. На арене «Гранд-Паласс Омни-Спорт Марсель» сегодня были забиты все трибуны. Присутствующие с интересом обсуждали, что дебютантка из России Алина Загитова выиграла юниорский финал. Освещая её прокат, комментаторы подмечали, что фигуристка откатала совершенно, лучшим образом: «Она начала сезон с невероятными чистыми программами в Сен-Жарве, дебютируя, и победила. Небольшой сюрприз, что на её втором этапе прокат не был таким хорошим и она оказалась третьей. Но в этот раз всё было потрясающе! Губановой «была брошена перчатка», и своей произвольной Алина ответила на этот вызов. В программах было много прыжков, но все они были во второй части выступления. Интересная стратегия! И это рискованно, имеет большую ценность. Она не только превосходна в технике, но еще и очень музыкальна, а также акцент на вращениях. Просто превосходная девочка и победительница!» До известия о победе Евгения и Катя Боброва «подглядывали» из-за кулис. Загитова действительно хорошо каталась, что не могло не удивлять, потому что только глупому было сложно понять, что уровень её проката улучшился многократно. Когда девушка подъезжала к бортику, её уже ожидали тренеры - Этери Тутберидзе и Сергей Дудаков. Женщина приобняла юниорку, затем, пробормотав что-то, взяла её кончиками пальцев за подбородок, помогла надеть спортивку. Женя наблюдала. Ничего такого в этом не было, но ощущение неприязни всё же присутствовало. Этот красный костюм когда-то принадлежал и самой Евгении, что не могло не воскрешать в памяти времена её юношеских прокатов. Казалось странным, что этот «артефакт» так популярен, что аж перешел от одной спортсменки к другой. Медведевой не нравилась программа Алины, но она предпочла никому об этом не рассказывать. Тройка традиционно расположилась в «Kiss and cry». Чтобы лучше их разглядеть, девушка пошла вдоль ширмы. - Ты куда? - шепнула Боброва. - Ничего не вижу. Найдя нужный ракурс, Медведева уставилась на них. Алина сидела в середине, скромно положив руки на колени, а Дудаков и Тутберидзе по бокам. Расстояние между всеми было приличное, Медведева отметила, что обычно суетливые руки возлюбленной сейчас покоятся на коленях, не пытаясь искать себе место на выступившей спортсменке. Женщина улыбалась, была приятно взволнована. Женя с удовольствием разглядывала серое пальто, которое таило под собой строгое, официальное платье. Чёрные колготки и не менее черные высокие сапоги идеально обрамляли длинные ноги. Россыпь кудрявых волос осеннего оттенка заставляла Женин рассудок суетливо размышлять, как же прекрасно они выглядят, когда лежат на оголенных плечах Тутберидзе. Легкое покалывание и неимоверно тягостное желание оказаться вместе с Ней в постели. Представляя каждую деталь в их близости, Женя ощущала, как ускоряется биение её сердца. В последний раз секс между парой был слишком жаркий и стремительный, чтобы распробовать его. Длинные перерывы между занятием любовью сказывались на продолжительности полового акта, что не могло не расстраивать Женю. Хотя мысль о том, что спортсменка овладела своим тренером на рабочем столе её кабинета, вызывала всё новые и новые всплески эйфории. Янтарно-карие изучали пальто, которое рядом с ней обычно было более открытым, а топик под ним более незаметным в вороте, чтобы полностью открывать для Жени красоту и заманчивость оголенной шеи. Именно глядя на неё, девушка умудрялась совершать великие мировые рекорды. Неожиданно Этери положила свою ладонь поверх руки Загитовой, подбадривала перед объявлением оценок. - Кто бы мог подумать, что она так хорошо научится кататься, - рассуждала вслух Боброва. - Наличие конкурентов заставляет быть в тонусе, - отозвалась Женя. Изящная кисть довольно быстро вернулась к себе на колено. Женя облегченно вздохнула. Дудаков и Тутберидзе о чём-то разговаривали, девочка посередине нервничала, предвкушая результат. Больше Этери к Алине в этот вечер не прикасалась, лишь в момент объявления результатов о победе. *** - Так, взбодрись. Всё получится! Ты всё знаешь, умеешь. Самая лучшая. И я уверена, что победа за тобой, - серьезным тоном Тутберидзе настраивала спортсменку перед выступлением в короткой программе. Евгения старалась не позволять себе думать о чем-то ещё, кроме выступления, но не сказать чего-то задорного в ответ просто не могла. - Гарантом моего желания прыгнуть выше должна быть оголенная шея под этим пальто, а я её не наблюдаю. Не порядок, Этери Георгиевна, - с ухмылкой прошептала Медведева. Этери покраснела, улыбнувшись, шлепнула её по плечу, сбитая с толку. - Ты с ума сошла? О прокате думай, а не о моей шее. - Одно другому не мешает. Идеальная шея даёт мотивацию на идеальный прокат. - Всё, иди, чёрт! - шлепнув Женю, пробормотала Этери. Ей стало неимоверно душно в этом пальто и черном платье, захотелось раздеться и поскорее оказаться в объятьях любимого человека. Но впереди важное событие, тренер и спортсменка собрались с силами. - Ого! Евгения буквально врывается на каток, вы посмотрите! - сказал мужской голос комментатора. Девушка быстро, стремительно, словно буря, выехала в центр льда. Она была очень самоуверенна, от неё веяло львиной храбростью. - Ну что же. В этот вечер нам остается посмотреть только одну короткую программу, и это программа Жени Медведевой. Зал замер в ожидании, когда непревзойденная спортсменка в голубом танцевальном костюме встала в позицию. Музыка и легкое движение руки. Она чертила образы в воздухе, улыбалась, передавала собой картину номера. Песня «River Flows in You» заиграла своими беззаботными нотами. Поставленная Ильей Авербухом программа на музыку японского музыканта Yiruma показывала через Женю переход маленькой беззаботной девочки из детства во взрослую сложную жизнь. Медведева начала совершенно невесомо, даже мило. Прыгая в «классики» в начале номера, она постепенно погружает зал в атмосферу солнечного детства, где нет никаких проблем и забот. Игривость её движений намекает на образ фантазера, познающего мир, а лазурно-голубое платье, чистое и безоблачное, развевается при каждом движении и помогает образу. У публики создается впечатление летнего настроения и дневного яркого света. Фигуристка порхает, как перышко, её несут невидимые воздушные потоки по невероятному волшебному миру, где она - настоящая принцесса в мире, наполненном приключениями, сказочными героями, магическими событиями. Но время не остановить, и беззаботная пора начинает испаряться, как капелька дождя, и в середине программы наступает перелом. Именно в этот момент фигуристка начинает показывать уже свой характер. Прыжки становятся хлесткими, резкими и такими молниеносными, что не верится, что их может исполнять человек, да ещё и с такой легкостью. Зал аплодирует, девушка не останавливается. Женя начинает виртуозно играть переход из детства во взрослую жизнь, пропускает через себя новые ощущения и нагнетает внутри себя давление, которое испытывает любой взрослый человек. Волнительно. Даже комментаторы молчат. Войдя в образ, Женя изображает руками воздушный шарик, наполненный беззаботным и счастливым детством, который словно улетает все выше и выше. Мягкость музыки, спортсменка с надеждой смотрит наверх, тянется за видимым только ей образом шарика, пытается достать, вернуть его себе. Взволнованные зрители задерживают дыхание, Этери сжимает Женин талисман-игрушку теснее, потому что знает, что дальше идёт сильный переход. Он будет наполнен резкими прыжками, Тутберидзе замирает. Музыка из кристально чистой переходит в тревожную, движения и хореография фигуристки становится более размашистой и свободной, словно на катке не остается свободного места. Из детского юниорского катания Евгения Медведева за пару секунд переходит на глазах изумленной публики в чемпионское взрослое. Постепенно номер подходит к концу, и Женя тянет руки к улетевшему навсегда воздушному шарику. Превосходный момент, когда зал взрывается аплодисментами, а она оставляет себе на память в своем сердце этот незабываемый момент в её жизни. - Понимаете, она катает свою программу безошибочно. Глядя на неё, уже не волнуешься за элементы, но она всё время прибавляет. Вот, например, начиная с первого вращения. Сделала его абсолютно идеально! Вот лучше это вращение сделать уже невозможно, так же, как и прыжок. Этот прыжок лучше сделать, чем она, невозможно! У неё достаточная высота, достаточный пролет, руки вверху, у неё тулуп и после тройного тулупа сделано ещё несколько элементов на той же ноге, на которую она приземляется! - с полным восторгом комментирует Татьяна Тарасова. Девушка кланяется публике, затем, расплываясь в улыбке, скользит к бортику, а по пути подбирает со льда огромную игрушку. Этери Тутберидзе тянет к ней руку, зазывает к себе, приобнимает, как только острые коньки притормаживают у переходного покрытия. - Слишком идеально, чтобы быть правдой, - восторженно говорит Этери, как только Женя оказывается рядом. Она протягивает ей зеленые чехлы, которые девушка тут же надевает на лезвия. - По-вашему, Этери Георгиевна, я не способна достигнуть идеала? - Способна, что за глупости. Ты уже его достигла! Довольная Медведева смотрит на любимую с обожанием. Сергей Дудаков стоит чуть дальше, а затем подходит и приобнимает Женю. - Жень, умница. Всё было круто, слов нет. Никто лучше бы не сделал, - делится своими впечатлениями тренер. Медведева благодарно кивает, снова пересекается взглядом с Этери. Они влюблены, весь воздух пропитан их любовью. Тройка проходит в КиК и садится в черные кресла. Девушка держит в руках объемную игрушку, а Этери сидит рядом. Её колени непроизвольно наклонены в сторону любимого человека, она улыбается, не может совладать с позитивными эмоциями. Все втроём смотрят на табло, затем Этери отводит взгляд, хочет положить руку на плечо Жени, но видит, что позиция неудобная - мешает игрушка. Вздыхает, непроизвольно расстраивается, что не получается дать волю прикосновениям. Её правая рука с огромным блестящим перстнем нетерпеливо ложится на подлокотник, ожидает. Спустя время ладонь осторожно проникает под игрушку, пристраивается, кончики пальцев соприкасаются с Жениным локтем. Обе на эмоциях, но Этери - особенно. Такие идеальные прокаты приносят ей настолько неимоверное наслаждение, что сексуальное напряжение нарастает само собой. Они ждут, левая рука Тутберидзе ложится между своих ног, колени слегка сжимают её. Такое трудно сдерживать, и Этери стыдно, что она думает об Этом сейчас. Появляются результаты, спортсмен и тренер довольно кивают. Всё получилось превосходно. Женя ловит себя на мысли, что хочет Этери прямо сейчас, но осуществить такое стремительнее, чем они покинут арену, не получится. У Жени новый мировой рекорд в короткой программе, Этери растекается в улыбке. Они неимоверно счастливы. В этот вечер пара расходится по комнатам. Евгения делит свои апартаменты с подругой Катей Бобровой, а Этери Тутберидзе в полном одиночестве в другом конце отеля. Взбудораженные этим днём девушки болтают без умолку. - Слушай, знаешь, что хотела сказать? Тутберидзе так радовалась после твоей короткой, что показалось, что от улыбки у неё останутся на щеках следы. Просто удивительно. Ни с кем не видела её такой довольной, - сказала Катя. Она стояла напротив стола, а в руках встряхивала бутылку с водой. Внутри был незатейливый коктейль из мяты, мёда и лимона. Женя ощутила угрозу, словно Катя не могла сказать такое просто так. Обдумав каждое свое слово, девушка ответила. - Это же хорошо. Она вкладывает в меня свои усилия, а я оправдываю её ожидания. Всё по-честному. Даже Дудаков был на пике эмоций, хотя обычно он не особо эмоционирует. Мне нравится, когда тренеры довольны мной. Катя скромно улыбается, затем на долю секунды грустнеет, но старается это скрыть. Женя подмечает, но не спрашивает, потому что не знает, о чём наверняка подумала подруга. Взяв в руки бокалы, Боброва разливает получившуюся смесь им обеим. Подает Жене стакан. Вновь во взгляде читается недосказанность, слишком очевидная. - Ну что такое? - приходится сказать Медведевой. Боброва садится в кресло напротив кроватей, она подбирает под себя ноги, ставит стакан на столик. - Недавно видела Липницкую. Недобрым словом Тутберидзе вспоминает. Это мне Жулин рассказал. Девушка ищет себя в чём-то другом, видимо, подыскивает определенный род занятий. Тренерство, думаю, что подастся туда. - И что такого она говорит? Вообще странно, что она позволяет себе такое, вроде бы взрослый человек и опускаться до того, чтобы за спиной с кем-то шушукаться про Этери Георгиевну. Боброва не спешит ответить. Она отпивает вкусный коктейль, вздыхает. Подобрать слова сложно, учитывая то, как Медведева яростно защищает своего тренера от якобы клеветы. - Я рассчитываю на то, что дальше тебя эта информация не уйдет. Дай мне слово. Особенно, что это не дойдет до Этери Георгиевны. Я не знаю уровень доверительности ваших взаимоотношений, но знать о том, что говорит Юля, ей нельзя. Это заведомо скользкая тема, и ситуация быстро может стать конфликтной. Обещай мне. Женя напрягается. Ей не хочется таить секреты, особенно от любимой. Эта просьба идёт вразрез с той, которую пара давала друг другу. Она стояла перед выбором, но отчасти понимала, что если не даст обещания Бобровой, то та всерьез задумается об их уровне взаимоотношений. Потому что это будет определенный выбор в глазах подруги в сторону тренера, а не личной дружбы, которая якобы должна быть ближе и теснее, чем между просто тренером и спортсменом. - Тогда почему Жулин рассказал это тебе? Разве это не неправильно с его стороны? Это он должен был молчать, если узнал такое и не допускать распространения. - У него складывается впечатление, что она намеренно хочет, чтобы Тутберидзе узнала. - А ты этого не хочешь, раз собираешься рассказать мне? - Нет, потому что я хочу, чтобы ты знала, что она... что она может. Очередная пауза и интригующая заявка на беседу. Это уже приобретает личностные черты. - Расскажи мне, и я обещаю, что приму правильное решение, когда буду знать, о чем речь. Не сомневайся в моей адекватности. - Хорошо... Боброва ерзает в кресле, не может найти себе удобное положение. Это и неудивительно: то, что она собирается обсуждать, не очень приятно. - Ни для кого не секрет, какая Этери Георгиевна целеустремленная. Её методы работы подходят не всем, и либо человек принимает их, либо выбывает из списков фаворитов. Ещё в те времена, когда Юля каталась у Этери Георгиевны, в кулуарах ходили слухи, что между ними «особенные» взаимоотношения. Она хотела, чтобы спортсменка целиком и полностью слушала её, но между этим всегда вставала мама Липницкой. Из-за этого частенько возникали конфликты. Тренер тянет спортсменку в свою сторону, а мама настаивает на том, чтобы дочь не растворялась в этом. Когда Юля начала давать хорошие результаты, Этери Георгиевна ревностно относилась к кругу её общения, что не могло не привлекать внимание. Все без исключения знали, что Липницкая разрывалась между мамой и тренером, это оставляло определенный след на её эмоциональном состоянии. Тутберидзе требовала от неё большей самоотдачи, контролировала её физическое состояние и моральное. Это привело к тому, что Юля зациклилась на своём весе. Казалось, что всё разрешилось само собой, когда в копилку их совместных побед пришла золотая медаль. Тут уже никому и ничего доказывать было не нужно, обо всем говорил уровень признания миром Юлиных успехов. Но именно в этот момент начали происходить странные вещи. Первые размолвки начались между спортсменом и тренером, думаю, что, так как ты уже каталась в «Хрустальном», не могла не заметить этого. Тутберидзе закручивала гайки, настаивала на высоких результатах, а Юлина психика с этой нагрузкой не справлялась. Тут на защиту дочери вышла её мама. Она постоянно требовала, чтобы на все соревнования допускали и её в том числе, что дико раздражало Этери Георгиевну. И вот однажды между ними произошел серьезный конфликт, свидетелями которого стали другие люди. Между ними произошел какой-то неприятный разговор, после которого стало понятно, что Юля уже не будет кататься с Тутберидзе. Отношения стали ухудшаться, а помимо этого у Липницкой перешла в острою стадию проблема с весом, а уже потом выяснилось, что у неё была нервная булимия. Это был скандал местного уровня, но все без исключения, даже Жулин, знали об этом. Что было потом, ты уже знаешь. Однако в недавнем разговоре Юля отметила, что Тутберидзе слишком многого хотела от неё, давая какой-то странный намек на личные взаимоотношения. Наступила тишина. Катя внимательно смотрела на реакцию Жени, волновалась. Медведева опешила от этой информации. - Что значит были «особенные» взаимоотношения? - Ну я не знаю. Этери Георгиевна настаивала на своём первенстве во всех вопросах, что касались Юли. Особенно на личных. - На что ты намекаешь? Скажи прямо. - Я не знаю, что и думать, чтобы сказать чётко. - Но ты же дала этому название, и, думаю, не просто так. - Просто согласись, что это странно, когда тренер опекает спортсменку слишком тщательно. Что-то может её просто не касаться. Женя начинала злиться, потому что не понимала, к чему клонит Боброва. Она раздраженно потерла переносицу, взгляд стал тяжелее. - Не поверю, что Этери Георгиевна могла перегибать палку. Со мной она такого не делает. - Но тем не менее ты вся под её контролем. Вы даже, прости, отдыхаете вместе. До сих пор придерживаюсь мнения, что так быть не должно. - Ты судишь по одному событию и прицепилась к этому уж очень сильно, раз до сих пор это припоминаешь. - Она постоянно проводит время с твоей семьей, возит на машине, а ты настолько восхищена ей, что даришь безумно дорогие подарки. - Катя, тебе не кажется, что тебя цена этих подарков не касается? Уж прости, но тут я уже сама решу, как мне оценивать вклад в наше с ней общение. Я считаю, что это прекрасно, когда две стороны твоей жизни так хорошо взаимодействуют. Этери Георгиевна хорошо знает маму и бабушку, а они - её. Это помогает понимать друг друга, а ещё не переживать о других моментах, которые не касаются фигурного катания. Мои родители не переживают, что я одна уезжаю в ночь с катка, а Этери Георгиевна - что моя мама или бабушка не одобряют её подходы в работе. Это полное взаимопонимание. - Но так быть не должно! Она в каждом уголке твоей жизни, а что будет, когда отношения ухудшатся? А если ты начнешь давать плохие результаты в спорте, что тогда будет? Неужели ты считаешь, что это не повлияет на стиль вашего общения? - Я в ней уверена. - Ты делаешь слишком большие ставки на неё. Она хитра, и её желание добиться золотых медалей любой ценой в конечном итоге плохо заканчивается для спортсмена. И я не хочу, чтобы ты обожглась об это, пойми. - Я сама приму решение, что для меня лучше. Для этого мне не нужны советы мамы или твои, потому что между нами нет никаких посредников. Если мы что-то обсуждаем или что-то мне не нравится, она знает об этом в первую очередь, я ничего не скрываю. А то, что у Липницкой так случилось, так это лишь потому, что она разрывалась между мамой и тренером. Я между ними не разрываюсь, поэтому у меня таких проблем нет и не будет. Они замолчали. Катя ощутила, что Женя непреклонна в данном вопросе. Переубеждать её не стала. - И вот эта твоя фраза «так не должно быть». Да откуда тебе знать, как «должно» быть? То, что у тебя с Жулиным другое общение, - это твоя правда. И наши цели с Этери Георгиевной совпадают, я сто раз об этом говорила. Я хочу золотую медаль Олимпиады, и я её получу. - Спору нет, но как так оказывается, что взрослая женщина общается со спортсменами ближе, чем со своей дочерью? Липницкую она ставила выше. - А вот тут уже будь осторожнее в выражениях. Этери Георгиевна души не чает в Диане, поэтому сравнивать спортсменов и её дочь категорически неверно. Ты ничего не знаешь о ней и о её семье. - Ты же знаешь, что отец Дианы Сергей Буянов? Женя ощутила себя крайне некомфортно. То, что Боброва знает об этом тоже, было чрезмерно неприятно. И то, что сейчас они, по сути, сплетничали, тоже. - Меня это не касается. - Несколько моих знакомых видели, как Диана и он сидят вместе в кафе или гуляют. - И что? Кать, ты сейчас говоришь, и я ощущаю себя противно. Это не твоё дело и не моё в том числе. Сплетни я не собираю. Даже если всё это так, Диана и Этери Георгиевна сами решат, что там у них происходит и при чем тут бывший конькобежец. Давай прекратим этот омерзительный разговор. - Жень... - Всё. Тема закрыта. - Чёрт, да я же не хотела, чтобы... - Да мне неважно, что ты там хотела. Сто раз подумай, прежде, чем тебе кто-то что-то расскажет. Женя встала с места и поспешила покинуть номер, чтобы прогуляться. Она вышла в коридор, спустилась на улицу, пошла по тротуару, думала о своём. В последнее время всякий раз, как они оказывались с Бобровой наедине, последняя начинала что-то обсуждать и смаковать. Такой стиль общения наталкивал Женю на мысли, что беседы с этим человеком следует сократить. Ощущение грязи и неприятности окутывали девушку с головы до ног, что пагубно сказывалось на её моральном состоянии. Мысли о разладе между Тутберидзе и Липницкой были уже давно забытой темой в её мыслях, но, как только что-то окунало в воспоминания о былом, возникало много вопросов и сомнений. Они никогда не обсуждали это с Этери, да и толка в этом Женя не видела. То, что Липницкая продолжает пропагандировать свою неприязнь к бывшему тренеру в массы, как минимум некультурно. Медведева это понимала и старалась не осуждать. Ей просто не было до этого дела. *** 10 декабря 2016 года, финал Гран-при по фигурному катанию. - На льду Евгения Медведева, - объявляет комментатор Александр Гришин, когда Женя выезжает в центр ледяного катка. Она широко расправляет руки, приветствует публику. Улыбка, светлое лицо, она настраивается на номер, который катала уже много раз. - Размашистыми, большими шагами появилась! - с гордостью в голосе добавляет Тарасова. Начинается музыка. Девушка старается войти в образ, начинает всё так, как и раньше. Несколько легких, красивых элементов, девушка закручивает их без особых сомнений. Спустя почти сутки после вчерашнего разговора ей показалось, что она уже все уложила в голове и пришла к мнению, что для неё всё понятно и очевидно. Прокатываясь вдоль борта, она случайно фиксирует взгляд на Этери, которая с волнением и надеждой следит за ней. В голове фигуристки проносится мысль: «Так, спокойно. Я не должна сбиваться, не должна упасть. Всё, что катаю, умею, знаю. Всё хорошо, чемпионка, чего бояться?». Номер продолжается, и девушка заходит на новый прыжок. Вставая в нужную позицию, она вдруг ощущает, что у неё слегка подрагивают ноги, поэтому, стараясь идти на опережение страха падения, она сильно, уверенно отталкивается ото льда и взмывает в воздух. Уже в прыжке вдруг кажется, что под ногами отсутствует опора, она не успевает опомниться, как нога, на которую она приземляется, слегка покачивается. Жене вдруг кажется, что это ведет её к нестабильности, что за ним последует падение, и прежде, чем кто-то что-то успевает понять, она приземляется и ощущает, как под её весом сгибается колено и спина откидывает её корпус назад. Прокрутившись в воздухе, она видит, что лёд приближается стремительнее, чем происходит чистое приземление. Подставляя руки, она удерживается и спасает свою голову от удара о твердую поверхность. Зал ахает, кто-то встает со своих мест. Этот тройной флип сорван, очевидно давая понять аудитории, что падение было не ожидаемо, даже для самой спортсменки. Чтобы поддержать её, зал аплодирует, а Этери из-за сильного переживания отводит взгляд в пол. Но Женя продолжает прокат. «Соберись, соберись! Борись дальше!» - кричит голос у неё в голове. И дальше все идет, как по маслу. На следующем прыжке Женя уже не теряется, и, увеличив скорость и резкость, она выполняет его идеально. Овации. Номер продолжается. В нём уже не будет совершено ошибок. Дальнейший эмоциональный переход от одной мелодии к другой дается ей легко, так как она и сама испытывает тревогу не хуже, чем образ, который она передает. «Так! Никаких ошибок, никаких падений! Ты - это эталон, неужели позабыла? Всё, что ты хочешь, и всё, к чему ты стремишься, уже у тебя в руках! Так, чего бояться? Катай, катай, тебе ничего не страшно!» - накручивает в себе уверенность Медведева. Эти мысли отражаются на её движениях, а стремительная череда прыжковых элементов начинает становится частой. «Давай! Это проще простого! Она смотрит, борись!» - взревели мысли. Один, второй прыжок, оба хлесткие, уверенные. Тут уже зал начинает возвращать себе ощущение, что перед ними исключительный спортсмен, который осуществил ошибку, но в угоду сильному характеру больше её не допустит. Люди аплодируют и восхищаются, когда девушка начинает быстро, стремительно, четко и отлаженно демонстрировать свои таланты. Овации, обожание. Музыка и точеная фигурка девушки сливаются воедино, она борется с собой, но в определенный момент настраивает себя так, как это и было нужно сделать До начала выступления. Откинув все посторонние мысли, она проживает эту жизнь, как кадр из кинофильма. Тутберидзе смотрит, внимание очень острое, взгляд цепкий, а пальцы сжимают чехлы для коньков слишком сильно, вплоть до побеления кожи. «Она смотрит, моя женщина смотрит на меня. Я не имею права её разочаровать!» - окрыляется этими мыслями Медведева и подходит к завершающей части уже без страха что-то испортить. На последних нотах она замирает, встает в заключительную позу. Зал аплодирует, а Женя отсвечивает публике на своём лице недоумение от случившегося падения. - Да, не просто дался ей это прокат, - говорит Татьяна Анатольевна, как только опасность миновала. Девушка размахивает руками, улыбается и расстраивается одновременно. - Молодец, что второй каскад сделала на том же месте, где упала. Справилась. - Да, эта девочка своего не отдаст, - поддерживает мужской голос. Подъезжая к бортику, она встречается с золотисто-карими глазами. Они молчат, девушка спокойно берет в руки чехлы, попеременно надевает на лезвия. - Ты там забылась, растерялась. Я сразу заметила, что ты не туда пошла, не по той дуге. Флип уже чуть ли не в бортик упирался, места не хватило, - указывая рукой в сторону угла, где произошло падение, сказала Этери. Девушка кивнула, Дудаков, внимательно слушая, согласился. - Да, я уже поняла потом, - просовывая руки в рукава, ответила девушка. - Хороший сальхов сделала, молодец, - подбадривала Этери, чтобы любимая совсем не расстраивалась из-за случившегося. - Касание рукой льда тебе, конечно же, отминусуют. Непонятное ребро было на лутце, но надеюсь, что не будут заострять на этом внимание, - продолжает объяснять Тутберидзе, когда вся тройка уже садится под камеры в «Kiss and cry». Сергей Дудаков протягивает девушке сухую салфетку, та благодарит. Этери волнуется о результатах, и единственное, что может успокоить и её, и Женю, - это прикосновение рук. Ладонь уверенно накрывает девичье колено, спортсменка уже сбивчиво дышала после проката, но теплота Её кожи только усиливает волнение. Неосознанно Медведева сводит ноги и, закрывая глаза, пытается не думать о посторонних вещах. Словно услышав эти мысли, один из тонких пальцев незаметно скользит ко второму колену, и девушка испытывает прилив адреналина. Высовывая язык, она борется с участившимся дыханием и сердцебиением, когда озвучивают результаты оценок её выступления. Успех, убедительный успех, который делает Евгению победительницей этих соревнований. - Не можешь не поиграть на моих нервах перед победой, да? - улыбаясь, подмечает Тутберидзе. Девушка не выдерживает и начинает смеяться, потому что её переполняют самые разные положительные эмоции. Очередной триумф, пусть и не такой безукоризненный, как хотелось бы. Этери продолжает наглаживать, похлопывать, сжимать Её колено, что успокаивает и так волнует. Избыток переживаний делает девушку чувствительной к этому, казалось бы, обычному жесту, теперь она может позволить себе думать о чём угодно, когда опасность проигрыша миновала. Янтарно-карие смотрят на любимую и замечают, что всё внимание золотисто-карих приковано к её губам. Напряжение постепенно усиливается, находясь на эмоциональном подъеме, Женя представляет себе, как снимет с Этери это темное пальто и разорвет руками серое платье. Пока они сидят под камерами, остается совершенно очевидным, что лишнего позволять нельзя, но так заманчива эта недопустимая близость, что буквально сводит обеих с ума. - Так, ладно, мы пойдем. К тебе идут взять интервью, - объявляет Дудаков. Женя и Этери переглядываются, раздосадованы тем, что придется хотя бы на минуту расстаться. Рядом с девушкой присаживается интервьюер, они приветствуют друг друга. - Какие чувства вы испытываете, когда выигрываете уже второй раз подряд этап Гран-при? - по-английски спрашивает мужчина. Девушка прекрасно всё понимает и с благодарностью вспоминает о Насте Скопцовой, общение с которой всегда было прекрасным подспорьем к повторению произношения на иностранном языке. - Я счастлива, но немножко расстроилась по поводу первого прыжка и ошибки. Но! В первую очередь я хочу сказать всем «спасибо» за поддержку, потому что именно поддержка для меня очень важна. Я вместе с тренерами очень и очень много работаю, специально для всех вас! - безукоризненно грамотно отвечает спортсменка. Зал рукоплещет. - И ещё один вопрос! Что было для вас сложнее? Выигрывать первый титул или второй? - Ну, разные места, разные страны... Сегодня моё выступление было хорошим, и я постаралась получить удовольствие. - Наши поздравления от всех нас тебе! - объявляет мужчина более громким, торжественным голосом. Аплодисменты, девушка встает с места и машет публике рукой. Так финал Гран-при сезона-2016-2017 по фигурному катанию завершается яркой победой россиян в женском одиночном катании и соревнованиях спортивных пар. Евгения Медведева и Анна Погорилая занимают первое и третье места в соревнованиях одиночниц, а Евгения Тарасова и Владимир Морозов завоевывают золото в парном катании. Только спустя некоторое время Евгения узнает, что за её катанием следил по телевизору вице-премьер Российской Федерации Виталий Мутко. В одном из интервью он скажет, что получил «истинное наслаждение» от проката короткой программы Медведевой, который завершился мировым рекордом. Это было важно для страны, так как заявляло во всеуслышание, что именно Российская Федерация в лице Евгении выходит на новый, недостижимый уровень, который прежде долгое время удерживался результатами японской фигуристки Мао Асадой, аж с 2014 года. Это был триумф для страны и признание на международном уровне эталонного катания Евгении Медведевой. *** Спустя несколько дней после финала Гран-при по фигурному катанию, город Москва, Россия. Евгения складывала свои вещи в сумку. Она готовилась к отъезду из дома. Настроение можно было охарактеризовать одним словом - предвкушение. В комнату зашла Валентина Лаврентьевна. Девушка улыбнулась, когда бабушка приблизилась к ней, чтобы крепко обнять. - Женька, какая же ты у нас умничка, - пробормотала бабушка, обнимая внучку. Жене было приятно это услышать, особенно из её уст. - У тебя большое будущее, не сомневаюсь. И хочу сказать, что горжусь тобой. Хочу, чтобы ты знала, - добавила женщина. Девушка испытала неимоверный прилив сил. Эти слова были важны для каждого, но для неё особенно. Она прикрыла глаза, теплые руки бабушки были надежными, убаюкивающими. - А Настя точно встретит тебя? - Ну да. Мама отвезет, мы сразу же зайдем в дом. - Отлично. Будь осторожнее и будь на связи. - Хорошо, бабуль. Как только Валентина Лаврентьевна покинула комнату, девушка схватила телефон и набрала номер подруги. Скопцова подняла трубку не сразу. - Надеюсь, что ты дома. - Да, на даче. А что? - Мама отвезет меня до тебя. Нужно, чтобы ты вышла меня встретить. - А что-то случилось? - заволновалась Скопцова. Женя еле слышно усмехнулась. - Узнаешь, когда увидимся. Ты одна? - Родители ушли в гости, пока да. Уж не знаю, останутся ли они там с ночевкой. - А что за гости? - Костины родители. - Ого. Ну ладно. Жди меня. Автомобиль остановился у ворот дачи Скопцовых. Мама ещё раз взглянула на дочь. - Ты сегодня в ночную смену? - спросила Женя. - Нет, сутки. - Хорошо. Из калитки вышла Настя в толстой шубе. Она помахала рукой Жанне, а ей - в ответ. - Веди себя хорошо. - Конечно. Завтра приеду, не переживай. - Ну всё, давай, иди. Девушка целует маму и выходит из авто. Машина отъезжает и исчезает за поворотом. Подходя к подруге, Женя ловит на себе множество недоумевающих взглядов. - И как это понимать? - Вот так. Я у тебя не останусь, но мне нужно, чтобы это выглядело так, словно я с тобой. Настя изумленно сводит брови. - Не поняла. - Я хочу, чтобы ты обеспечила мне алиби. - Но зачем? А если твоя мама приедет, а тебя нет? - Не приедет. Она работает в сутки. - Чёрти что. Куда ты собралась? Словно в ответ на заданный вопрос, откуда-то из-за угла выезжает чёрный внедорожник. Скопцова испытывает дикий испуг, округляя глаза, не знает, что и сказать. - Чё за хуйня, боюсь спросить? - Это не хуйня, Насть, это Этери Георгиевна. Скопцова кладет ладонь на свою грудь, ощущает, как в висках пульсируют страх и удивление. Она слегка приоткрывает рот, видит, как Тутберидзе кивает ей, не выходя из машины, в знак приветствия. - Почему она так спокойно себя ведет? Она же приехала за тобой, а тут я типа, всё норм? - Не нервничай. Я думала, как тебе об этом сказать, но раз уж так складывается, то пускай. Этери в курсе, что ты в курсе. Настя широко открывает рот, смотрит на черное авто с ужасом. Она буквально теряет дар речи и одной рукой хватается за плечо подруги. - Как ты могла?! Господи, она же меня убьет! - Не убьет. Всё хорошо. Это был долгий разговор, после которого между нами не осталось недосказанности. Умалчивать о том, что ты знаешь, - это вранье, а я Ей не вру. - Ахереть, Жень, хоть бы блять заранее предупредила, чтобы я не стояла с такой удивленной рожей. Она подумает, что я полоумная! - Не подумает. - Погоди-погоди. Дай придти в себя. То есть... ты уезжаешь с ней... чтобы... чтобы... чтобы что? - Чтобы провести время наедине. - Наедине??? - Да. Ну это нормально для людей, которые встречаются. - Господи, ты же с ней встречаешься! - Ты словно с луны упала, Насть. - Да потому что я каждый раз ахереваю, как в первый! Господи! Я вижу вас вместе! Ты сядешь к ней в машину и поедешь с ней... домой? А как же Её дочь?! - Диана уехала на сборы, её в городе нет. - И вы поэтому решили... господи. У меня кровь в жилах застыла, я умираю и воскресаю заново! Вы вместе! Вы уезжаете на машине вместе! Женя начинает смеяться, чтобы успокоить Настю, она крепко её обнимает. Подруга встречается взглядом с Этери, а та внимательно наблюдает. - Она пронзает меня глазами, словно нож консервную банку. Она точно думает, что я овца! Я не верю, что между вами что-то есть! Господи! Мне нужны доказательства! Ты шутишь надо мной! - Тише-тише, успокойся. Всё хорошо. Дай мне уехать, обсудим это потом. Только умоляю, никому. - Я - могила! Никогда и никому, даже при самых страшных пытках! Обещаю, клянусь!!! - Спасибо. Не представляешь, как много для меня значит, что эту тайну хранишь именно ты. Они прощаются, Женя идет к машине и на глазах изумленной Скопцовой садится внутрь. - Поцелуй меня, - улыбаясь, просит Женя. Этери сводит брови. - Зачем ещё? - Хочу, чтобы мы не скрывались, особенно перед теми, кто на нашей стороне. - Жень, это слишком. Я даже отсюда вижу, что она шокирована. И надеюсь, что не сболтнет лишнего кому-нибудь. - Доверяй мне. Я бы не рассказала этого тому, в ком не уверена. Тутберидзе вздыхает и, понимая, что сейчас будет что-то совершенно не свойственное её разумному поведению, впервые на чьи-то глазах кратко и легко целует Женю в губы. - Довольна? - Ещё как. Скопцова широко открывает рот, затем прикрывает его ладонью, а в её глазах стоит неимоверная радость. Тутберидзе вздыхает, покачивая головой. Женя счастливым взглядом провожает Скопцову, которая, словно не сумев выйти из оцепенения, наблюдает, как машина уезжает в сторону дороги. Поворот ключа в дверном замке, входная дверь открывается. Женя заходит внутрь, вспоминая, что была тут в последний раз очень давно. По её телу пробегает дрожь, в предвкушении, каким чудесным будет этот вечер, она не перестает улыбаться. Этери кладет ключи на полку в коридоре, вешает подаренную Женей сумку на крючок. - Позволь помогу, - протягивая руки к пальто, просит девушка. Этери доверяется, снимает пальто, которое заботливые ладони любимого человека тут же подхватывают. Словно джентельмен, Медведева помогает Этери снять верхнюю одежду, затем берет в руки вешалку. - Повесь в шкаф, пожалуйста. Девушка открывает гардеробную и с удовольствием смотрит на пальто, висевшие внутри. Её пальцы вскользь пробегают по их ткани, особо нигде не задерживаясь. Янтарно-карие с наслаждением разглядывают Её богатства. - Мой руки, ужин готов, - объявляет Тутберидзе, надевая тапочки. Женя, сняв куртку, исчезает в ванне. Спустя время она выходит, направляется на кухню. Стол накрыт для двоих, стоят свечи, свет приглушен. - Присаживайся, - приглашает Этери. Женя садится. Сегодня на ней рубашка в клетку, джинсы с черным ремнем, опоясывающим стройную талию. Глядя на стол, девушка ожидает блюда. Этери достает из духовки стеклянную форму, ставит на стол, начинает разрезать содержимое на куски. - Пахнет вкусно. - Ещё бы. Я, как проклятая, простояла у плиты три часа. - Ого. Перед Женей ставится тарелка. Когда спортсменка видит содержимое, не может сдержать улыбку. - Лазанья? А ты упертая! - Работаю над ошибками. На этот раз всё должно получиться. - А мне можно это есть? Впереди заключительные соревнования, надо быть в форме. - От одного кусочка ничего не будет. Я разрешаю. Девушка улыбается. Ей приятно, что любимая так основательно готовилась к её приезду. Прежде, чем она успевает попробовать кусочек, Этери приносит на стол два бокала и бутылку красного вина. Девушка тут же встает. - Садись, я открою, - повелительно говорит Медведева. Этери уступает. Девушка уходит к шкафчикам, открывая, достает штопор. Золотисто-карие неотрывно следят, периодически рассматривая любимого человека с головы до ног. - Ремни идеально смотрятся на твоей фигуре. Мужественно и нежно одновременно. - Спасибо, Этери Георгиевна. А вот вы сегодня одеты как-то буднично. Этери сужает губы, словно в досаде. Пока Женя разбирается с бутылкой, она уходит куда-то в другую комнату. Терпкий темно-красный рубин разливается по бокалам. Всё, что происходит, за гранью Жениного восприятия, она чувствует себя особенной. Ожидая, когда Этери придет, она просматривает уведомления на телефоне. «Пиздец, я в шоке! Вы ахуенно выглядите рядом!» - гласит краткое сообщение от Скопцовой. Женя не может сдержать улыбку, она счастлива, что рядом есть человек, который так на это реагирует. Ощущая поддержку, она внутри себя благодарит Бога, что у неё есть Настя. На кухню заходит Этери. Она одета в черное коктейльное платье с тоненькими лямками. Медведева откладывает телефон, зачарованно смотрит на любимую. - Так лучше, Евгения Армановна? - непринужденно спрашивает Тутберидзе. Женя тут же вскакивает с места, отодвигает стул, чтобы любимая села. Женщина кивает, садится, девушка задвигает стул. Вместо ответа её руки осторожно убирают россыпь кудрей в сторону, оголяя шею. Горячие влюбленные губы очень целомудренно касаются Её кожи. Этери прикрывает глаза от удовольствия, наслаждается. - Превосходно, Этери Георгиевна, - шепчет Ей в ухо Евгения. По телу у обеих пробегает дрожь, но они не торопятся перейти к «десерту». Довольная Женя садится на своё место. Она ещё раз оглядывает любимую, испытывая дикое наслаждение от того, что Этери, стараясь Ей угодить, переоделась. Это настолько возбуждает Евгению, что она ощущает, как быстро повышается градус возбуждения между её ног. - Приступим. Я жду твоего вердикта, - говорит Этери. Женя берет кусочек лазаньи и кладет себе в рот. Секундное молчание, она сладко стонет. - Господи, объедение. Эталонная лазанья, лучше никто бы не сделал. - Правда? - Абсолютно! Этери расплывается в улыбке, она очень собой довольна. Они начинают есть, периодически поглядывая друг на друга. Обе ощущают, как пространство между ними накаляется от сексуального подтекста. Уделив время еде, они наслаждаются вечером, когда спустя время Этери берет бокал и поднимает его в воздух. - Итак. Наконец-то имею возможность сказать тебе то, что давно хотела. Женщина делает паузу, смущенно смотрит на стол, стараясь подобрать правильные слова. - Я счастлива, что всё так удачно складывается. Наша победа на финале Гран-при - это приятный подарок для меня. Когда я вижу, что наши старания приводят к победам и мировым рекордам, я ощущаю неимоверную гордость. Во-первых, за тебя. Потому что нет ни одного спортсмена, который так удачно воплощал бы в себе мои задумки. Во-вторых, за наш тренерский состав. Моя команда сильная, я ощущаю, что мы все единомышленники и скреплены между собой общностью целей. В-третьих, я довольна, что именно ты являешься лицом нашей страны, таким эталонным и привлекательным. Ты заслуживаешь этого, я люблю тебя и горжусь тобой, - оканчивает свою речь Этери. Женя замирает, она не может подобрать слов, чтобы ответить, потому что всего за один день, уже два человека говорят ей, что гордятся ею. Это величайшее достижение, когда твои труды так высоко ценятся теми, кто тебе небезразличен. - Я мечтала услышать эти слова от тебя, Тери... - шепчет Женя. Бокалы чокаются в воздухе, каждая их них отпивает свою долю. Градус алкоголя невысок, но из-за редкого распития спиртных напитков они обе ощущают, как нега охватывает их. Расслабляясь, они одновременно распаляются, с трудом сдерживаются, чтобы не наброситься друг на друга. Оттягивая удовольствие, они продолжают светскую беседу, спустя время Тутберидзе приносит дорогой сыр в качестве закуски, они пробуют его, запивая ароматным вином. - Рада, что Глейхенгауз тоже удовлетворился благодаря Загитовой. Она же тоже у нас чемпионка, - говорит Медведева. Этери усмехается. - В жопу их, давай не будем обсуждать. Получила и получила, слава богу. Оправдала своё возвращение в «Хрустальный», - надменно отвечает Этери, становясь более раскованной из-за вина. Она уходит в комнату и включает музыку через акустические колонки. Звук чистый, приятный, Женя тут же встает с места и уходит к Ней. - Приглашаю Вас на танец, Этери Георгиевна. Позволите? - протягивая руку тренеру, басит Евгения. Пламенный взгляд удовлетворенных глаз, тонкие пальцы ложатся в Её ладонь. - Не откажусь. Ритмичные, выразительные движения тел начинают выстраиваться в музыкальную композицию. Танец, будучи особенным видом искусства, в их исполнении начинает выступать в качестве инструмента выражения чувств. Раскрепощенные и более расслабленные от вина, их тела тесно соприкасаются. Черное платье гладкое, идеальное на Её теле, девичья рука смело скользит по складкам ткани. Тонкие пальцы обхватывают шею, ощущает дикое возбуждение, соприкасаясь с границей волос на затылке. Каштановые волосы собраны в хвост, что делает лицо Евгении выразительным, мужественным, сексуальным, острым. Темно-карие глаза пожирают своим омутом партнершу, Этери прислоняется ближе, касается губами Жениной щеки. Новый такт, плавное движение, рука на талии Тутберидзе позволяет себе спуститься к ягодицам, надавливает на них кончиками пальцев. Разговор влюбленных происходит с помощью прикосновений в танце, они получают удовольствие от происходящего. Движение ног и корпуса сопровождается томительными взглядами, картина движений становится слишком откровенной. Женины пальцы скользят к краю Её платья, осторожно приподнимают его, а затем игриво отпускают. Это заигрывание не остается без внимания, поэтому вскоре женские губы начинают касаться Жениной шеи. Они распалены, тела требуют снятия сексуального напряжения, ощущается, как дрожат их колени. - Я хочу тебя слишком давно. Сегодня я хочу начать первой, - шепчет Этери в ухо Медведевой. Последняя не возражает. Они стремительно проходят в спальню и падают на кровать. Буря из страстных поцелуев, где Этери дает волю своим чувствам. Её губы целуют все оголенные участки, пальцы начинают сильно дрожать, когда доходят до пуговиц у рубашки. Женя не стремится помочь, ей нравится эта беспомощность и нарастающее волнение в лице Тутберидзе. Стоны, руки расстегивают верх рубашки, губы тут же целуют Женину шею. Женины пальцы ложатся на ягодицы возлюбленной, ощущают, что под платьем у Этери тоненькие, кружевные стринги. Это заставляет Женю вздохнуть громче, чем следовало бы. - Сними с меня, - просит сквозь поцелуи женщина. Пальцы медленно поднимают подол платья, ткань скользит вверх, это заставляет кожу изнывать от предвкушения. Руки приподнимают платье до талии и останавливаются. Их поцелуй глубокий, страстный, изучающий, Женины пальцы проскальзывают под ткань нижнего белья и начинают бесстыдно поглаживать кожу. Этери стонет, ей стыдно и одновременно приятно от этой дерзости. Резким рывком руки Тутберидзе выдергивают рубашку, заправленную в джинсы. Женя улыбается, но в этой улыбке нет озорства, только главенствующее, невозмутимое спокойствие. Тонкие пальцы скользят к лямкам Её лифчика, нащупав крепление, расстегивают, высвобождая грудь. В ту же секунду голодные до ласк губы Этери начинают жадно посасывать твердые соски. Женя откидывает голову на простыни, закрыв глаза, вздыхает, но старается не терять контроль окончательно. Совершенно очевидно, что Этери, будучи сверху, получает колоссальное удовольствие от того, как Женя принимает её ласки. - Ты идеальная... абсолютная красота... - шепчет Этери, и снова их губы смыкаются в поцелуе. Дрожащие пальцы начинают цепляться за бляшку на ремне, но не могут её расстегнуть. - Любимая, тише... помогу... не волнуйся, что ты? - уверенно, сладко шепчет Медведева. Её пальцы помогают расстегнуть ремень, который тут же освобождает доступ к ширинке. От нетерпения Тутберидзе дрожит, Женя внимательно смотрит, как Её взгляд затуманен и трясущиеся от возбуждения руки расстегивают ширинку и начинают стягивать плотные джинсы. Высвободив сначала ноги от лишней ткани, затем верхнюю часть тела от одежды, Евгения Медведева предстает перед возлюбленной совершенно обнаженной. Горящие, безумные карие глаза смотрят на девушку с неземным обожанием, они в очередной раз целуются, не в силах оторваться друг от друга. Женя завершает процесс снятия платья, поднимая его вверх, чтобы высвободить ткань через голову. Черная ткань летит в сторону и повисает на тумбочке, затем медленно, элегантно падает на пол. - Подожди, - просит Этери, когда Женя норовит стянуть с неё стринги. Женщина встает, открывая шкаф, достает уже известную им имитацию полового члена. - Решила забрать из сейфа? - Да. Слишком много событий произошло в «Хрустальном», чтобы я была спокойна за его местонахождение там. Без лишних слов женщина надевает Его на себя, попутно доставая из ящика какой-то тюбик. - Диана не найдет? - Нет, я знаю тайное местечко. Сейчас он тут, потому что нужен мне, - улыбается Этери. Прежде, чем начать то, что ей хочется, женщина припадает к Жениным ногам. Трепетно, медленно её поцелуи продвигаются от наружной стороны бедер к внутренней. Женя позволяет ей эти ласки, понимая, что хочет отдаться Тутберидзе без остатка. Губы касаются распаленной кожи половых губ. Нежные движения языка начинают слизывать влагу, наслаждается ей. Женя прикрывает глаза, тяжело дышит, в голове нет ни единой мысли. Эта предварительная ласка растягивается до тех пор, пока ноги не начинают дрожать. В этот момент щелкает колпачок, смазка в изобилии выливается на имитацию. Тонкие пальцы растирают влагу вдоль всей длины, затем слегка смачивают ей Женину промежность. - Я и так вся мокрая, прекрати, - шепчет Женя. Этери ложится на неё сверху, уверенные девичьи пальцы берут контроль, направляя мягкий силикон меж своих ног. Они смотрят друг на друга, пальцы играются с мягким острием где-то в районе клитора, руки Этери обхватывают голову любимой: так или иначе всем процессом всё равно руководит партнер. - Я так давно хочу тебя оттрахать, не представляешь как. - Покажи. Легкий, плавный толчок, член проникает в промежность. Они не сдерживают стоны, Женя закрывает глаза, широко открыв рот. Она ощущает, как Этери заполняет её полностью. Это забытое чувство полностью овладевает сознанием девушки, ноги слегка вздрагивают, когда Тутберидзе начинает медленно двигаться внутри неё. - Я так люблю тебя... моя... - шепчет в губы Этери. Её движения медленно набирают скорость. Всё, что происходит сейчас, происходит очень деликатно, нежно, во главу угла ставятся чувства, которые обуревают их сердца. Частые рваные дыхания в какой-то момент переплетаются в поцелуе и высвобождаются вновь, чтобы не задохнуться. Женина ладонь ложится на ягодицы Тутберидзе, и неожиданно пальцы начинают осторожно спускаться к задней их части. - Что ты делаешь? - схватив ладонь, останавливает Этери, густо краснеет. - Замолчи и ускорься, умоляю, - приказывает Женя. Толчки начинают набирать амплитуду, скорость становится более быстрой, почти необузданной. Девушка часто стонет, шепчет на ухо возлюбленной ласковые слова. Её пальцы периодически беспокоят соски Этери, которые отвечают на касания напряженностью возбуждения. Янтарно-карие переливаются, когда смотрят на Тутберидзе из положения под ней. Покачивания её тела и плотно входящий во влагалище член распаляют внутренности, словно превращают их в одно целое. Среди этой феерии по груди и шее Евгении в такт движениям скользит острый, блестящий крест. Он сводит с ума, заставляет бояться и хотеть ещё сильнее. Острие его основания приятно царапает кожу, затуманенный рассудок Медведевой всё равно успевает подумать о том, что они совершают страшный грех. Толчки становятся рваными, когда Женя просит ускориться, Этери ощущает, что возбуждение достигает пика, но её оргазма может не последовать, либо он будет клиторальным из-за тесного соприкосновения половых губ через ткань белья с креплением члена. Они громко дышат, стоны становятся неприличными, Женина рука ложится на крепление, начинает с силой ускорять и без того быстрые движения бедер. - У тебя такие сильные и одновременно нежные руки! Никто не обнимал меня так страстно и крепко, как это делаешь ты! - задыхаясь, шепчет Этери, и Женя буквально теряет в голову. Неуправляемая цепная реакция оргазма за короткий промежуток времени высвобождает большое количество эндорфинов, когда Женя, не сдерживаясь, стонет. Этери смотрит на Неё, дрожит от удовольствия, старается запомнить каждую черточку Её лица. Пауза, обе не в силах сдержаться, словно умирают и воскресают заново. Требуется время, чтобы Женя пришла в чувства. Однако, не растягивая паузу на слишком долгий срок, она неожиданно притягивает к себе Этери и меняется с ней положением. - Что ты делаешь? - Я хочу, чтобы ты тоже кончила. - Но я уже. - Нет. Мне мало. Теперь всё будет по моим правилам. Чего бы ты хотела? - Жень... Девушка страстно целует любимую, водит руками по её груди и шее. Этери не может собраться с мыслями. - Я предполагаю, что тебе нравится... однажды ты просила меня об этом. Глаза округляются, Этери со смесью страха и стыда смотрит на Женю. - Нет, давай нет? Никакой необходимости в этом нет! Мне и так хорошо, я... - Повернись ко мне задом. - Что?! Нет! Девушка слегка отстраняется, затем медленно снимает крепление с бедер любимой, отбрасывает в сторону. Руками показывает жест, который призывает перевернуться лицом вниз. - Я тебя умоляю, не надо. Это уже слишком. - Тери, ещё одно слово - и я накажу тебя. - Не надо тут мне этих ноток угрозы! Но жесткий, уверенный взгляд карих глаз становится слишком тяжелым и требовательным. Он настолько порабощает женщину, что она из-за какого-то чувства робости поддается. Медленно меняя позу, она проклинает себя за то, что так быстро соглашается. Женины губы касаются ягодиц Этери в зоне соприкосновения нижнего белья с кожей. Тутберидзе сдерживается, находясь в диком стрессе от того, что происходит. Внутри неё все сжимается, она взволнована так, как никогда раньше. Неожиданным становится металлический звук от пряжки ремня, который падает на простынь где-то за её спиной. - Жень, господи, нет! - пытаясь оглянуться, просит женщина. Пальцы медленно, осторожно стягивают стринги вниз, а на их место ложатся горячие, влажные поцелуи Жениных губ. Этери, не рассчитав силы, очень болезненно кусает свои губы. Ощущая, что любимая не желает сдаваться в её плен, партнер берет в руки ремень и складывает его пополам, накрутив его на кулак. - Я хочу, чтобы ты стонала, - твердо и самоуверенно приказывает Евгения. Женщина чаще дышит, но стон издавать не торопится. Не получила то, что хочет, - ремень хлестко, но крайне щадяще, ударяет своей твердой кожей по ягодицам. Этери вскрикивает, но тут же понимает, что это необычное чувство на острие ножа её возбуждает до немыслимых масштабов. Такого с ней точно никто не делал. Такое можно только Жене. - Хочу завязать тебе рот и глаза, обездвижить твое тело с помощью веревок и наручников и осуществить свои самые пошлые и развратные фантазии. Уверяю, тебе это понравится, - брутально, полушепотом произносит Евгения, ощущая тотальный контроль над Этери. Неожиданно сама Тутберидзе понимает, что даже произнесенная вслух эта идея становится теперь её наваждением. - Ты хочешь, чтобы я прекратила? - хрипло прошептала Евгения. - Нет же, нет. Ещё, - неожиданно требует женщина. Ухмылка, новый шлепок, теперь уже ладонью. На коже остается рубиновый отблеск от удара, который тут же заставляет кровь приливать интенсивнее к месту. Они обе ощущают дикий экстаз, потому что пробуют что-то новое, крышесносное. Женины руки находят грудь Этери, начинают ласкать, пока пах касается Её сзади. Хриплые стоны, они не в состоянии что-то анализировать. Руки скользят по стройным бедрам сжимают их. Ремень отлетает куда-то на пол, когда уверенно Женины губы касаются Этери сзади. Из Её груди вырвался тихий, протяжный стон. Партнер делает всё так страстно и необузданно, что Тутберидзе тут же ощущает, что кончит, не успев осознать этого. Язык доставляет удовольствие, щекотит и массирует, надавливает, ласкает, это сводит женщину с ума, она задыхается от собственного желания и стыда. Слова пропадают, словно они никогда в жизни не умели разговаривать, изо рта вырываются нечленораздельные звуки и стоны. Всё это растягивается на такой долгий срок, что становится буквально неприличным. Длинные пальцы Этери непроизвольно впиваются в простынь и с силой сжимают её, только через несколько секунд осознав это, разжимает. Евгения сильнее сдавила Её бедра, словно хотела, чтобы эта головокружительная округлость влилась в её ладони, и резко развела ноги любимой в стороны. Не встретив никакого сопротивления, язык проникает вглубь запретного, а из уст Тутберидзе вырывается дикий, взволнованный стон. - Глубже! - неожиданно требует женщина. Это происходит, новая порция удовольствия, вдруг становится безобразно очевидной. Внезапно нахлынувшее на Неё наслаждение было таким острым и неистовым, что дыхание, голос и вся эта ночь слились воедино. Тело изогнулось, руки ослабли, по безвольно разжавшимся пальцам пробежали иголочки тока. Этери буквально рухнула на постель, а Женя повалилась на неё сверху. Спустя время Евгения притянула Этери ближе к себе, и в её глазах загорелся сумасшедший янтарный огонь. Ненасытные губы требовательно приникли к Её рту, а Этери сдалась, уступила, с упоенным удовлетворением шепча что-то неразборчивое. - Ты так красива, - с тихим изумлением прошептала Евгения. - Ты тоже, - ответила Этери. Её шепот был почти не слышен, словно легкий шелест ночного ветерка. Обнявшись, они уснули в объятиях друг друга. Их совместное утро было долгим. Без особого стеснения они начали целоваться почти сразу же, как проснулись. Наслаждаясь шелком простыней, они переплетались между собой конечностями, обнимались крепче и теснее. Это была гармония, которую пытаются достигнуть шаолиньские монахи, а им она стала постижима в раскрывшейся любви. Чувства были оголены до предела, не оставляли друг другу шанс выбраться из этих отношений живыми, затрагивали их до подкорки подсознания. Они были дико счастливы и, перешептываясь, боялись, что кто-то может этому счастью позавидовать.