Прикасаясь ко льду губами

*** У смелого самурая, Закалённого битвой, Болит порез.(с) *** Женя проснулась на утро «разбитой», так как всю ночь ворочалась от беспокойных снов. В течение тёмного времени суток её состояние можно было описать как «пиковая тревожность». Внутри неё сидел сильный страх, а из телесных «симптомов» - это учащенное сердцебиение, нехватка воздуха, тяжесть в грудной клетке. Всё это запомнилось ей надолго, так как спутать с чем-либо ещё такое состояние было просто невозможно. Очнувшись, она осмотрелась так, словно попыталась вспомнить, где вчера уснула. Домашние стены были тусклыми, шторы сомкнуты, а за окном нависала февральская чёрная туча. Цепляющийся за спасение рассудок подумал о том, что будь с ней рядом Этери, то она обязательно помогла бы справиться с любыми кошмарами. Любимая разбудила бы, как тогда в Чехии, обняла, прижимая к своей груди. Положив потную ладонь к области сердца, Женя тяжело вздохнула. Она очень долго не отдыхала по ночам, а на утро просыпалась уже измотанной, хотя день даже не начался. Ко всему прочему в комнате было душно. Медведева лениво посмотрела через щёлочку в шторах на оконную ручку, но встать с кровати не спешила. Глядя на потолок, девушка углубилась в свои мысли. Они были беспорядочными, спутанными, их появление было похоже на световой импульс, который то возникает из ниоткуда, то исчезает в никуда. С одной стороны, все выходные она пыталась занять себя. Прогулки с Настей, болтовня по телефону с Костей и Катей. Затем попытки делать уроки. С другой стороны, отчаянно игнорируя просьбы Тутберидзе провести время вместе и обсудить случившееся, она мучала саму себя. Размолвка не шла из головы настолько, что душила даже во сне. Только там Женин контроль над всеми своими сдерживающими барьерами рушился, эмоции переходили к более острому этапу переживания, выходили наружу с дрожью и потом. Девушка бесконечно размышляла о том, что как только оказывается рядом с любимой, то становится труднее себя контролировать. Вспоминая о телефонном разговоре Этери с Буяновым, брюнетка поморщилась: «О чём они разговаривали и главное почему она скрыла это от меня? Обидно до глубины души. Создаётся впечатление, словно она не доверяет мне. При всём том я сама теперь о многом умалчиваю, но как же так? Как мы до этого дошли? Порой слова застревают в горле, я вроде бы и понимаю, что должна сказать что-то, но ощущаю, словно всё не так просто. Чёрт возьми! Я ещё давным-давно обещала и ей, и себе, что буду адекватной и честной. В первую очередь себе божилась! Не держу слово!» Давящее чувство стыда и полного неудовлетворения собой. Сменив положение тела, она повернулась на бок. Уставившись в одну точку, карие глаза долго не могли ни на чём сосредоточиться, а на сердце накатила нестерпимая печаль. Вдобавок ко общему состоянию ослабленности Женя вдруг подумала, что конфликт с Этери начал выходить за пределы их пары и вовлечённой оказалась бабушка. Женщина стала лишним свидетелем. Медведева закрыла глаза и ощутила, как подступили слёзы, но она тут же несколько раз сделала резкий «вдох и выдох», чтобы успокоиться. Слова воспроизвелись сами по себе: «Я просто старая бабка, которой стало плохо… не всё я понимаю правильно, могла что-то навыдумывать». Перевернувшись обратно на спину, Евгения снова уставилась в потолок и открыла глаза. Слёзы вырвались, не сдерживаемые веками, начали затекать в уши, падать на подушку. Нос захлюпал, девушка вытерла воду руками. Сколько дней после разговора с бабушкой, а Женя всё ещё мучительно обдумывала детали, корила себя за то, что чуть не проболталась о их отношениях с Этери: «Нельзя, слышишь, Жень, нельзя! Не говори ей! Это больно ранит! Не будь эгоисткой!» Голос в голове был настойчивым в своём страхе, напоминал дикое животное, которому опалили хвост. Валентина Лаврентьевна не задавала вопросов, не говорила что-то о том, что думает обо всём этом, просто молчала. Это и было самым серьёзным испытанием для Медведевой, которая всегда была с бабушкой на одной волне взаимопонимания в отличие от мамы. После предложения Этери о встрече в кафе Женю посетила мысль, что следует максимально сократить их пересечения вне катка, хотя бы на короткий период. «Нужно сначала разобраться в себе и только потом появиться перед Этери и что-то обсуждать. Я даже не помню то, как убегала из её кабинета, - настолько я была в ярости. Это ненормально. Если я дам себе время подумать, собраться заново, услышать свои чувства, то всё будет намного лучше. Делать поспешные выводы о том, что у Этери есть что-то с Буяновым, – это абсурд. Я понимаю, но… куда пропадает эта рассудительность, когда я понимаю, что он общается с моей Этери?» - подумала девушка. Взяв в руки телефон, Медведева посмотрела на экран. Он был пуст. Этери ничего не написала. «Это к лучшему. Нам нужно какое-то время перестать эмоционировать друг из-за друга. Я приду в себя, обязательно поговорим. Обещаю себе», - успокаивала себя Медведева, тяжело вздыхая. Заняв вертикальное положение на кровати, Женя посмотрела на стену. Там, над её рабочим столом, была закреплена распечатанная таблица азбуки «Хирогана». Глядя на символы, она вспомнила о поездке в Японию, о том, как им с Этери было там хорошо. Встряхнув головой, словно отгоняя эмоциональный наплыв, брюнетка встала. Спустя минут десять она переоделась в более удобные вещи для утренней зарядки. Нацепив наушники, включила песни любимой группы, начала разминаться. Стараясь взять контроль над разумом, она нагружала тело и сначала это даже помогало. Где-то через полчаса, она, случайно нажав пальцем не туда, пролистала свой плейлист, и музыка «убежала» в более лиричные мелодии. Сердце замерло, перед глазами поплыли образы из воспоминаний. *** Женя полусидит-полулежит. На ней, весьма удобно пристроившись спиной, расположилась Этери. Она использует партнёра словно кресло, опираясь затылком на Женину грудь, смотрит перед собой. Её руки покоятся поверх Жениных. Девичьи ладони замыкаются в «ключ» на животе любимой. Пара смотрит "Пятьдесят оттенков серого", просмотром которого Женя грозилась ещё при первом их пересечении порога уединенного загородного комплекса. - Какой ужас. Мне не нравится их актёрская игра. Актёр слишком хлипкий для такой роли. Совсем не брутальный, каким его стараются преподнести, - прохрипела Этери. Прокашливаясь, она постаралась вернуть голосу чёткость, а Женя тем временем положила свой подбородок на её курчавую голову. - Зато Дакота вписывается, - еле слышно бормочет девушка, глядя на экран планшета. - Сюжет, конечно, тоже никакой. Долго это ещё будет идти? – Этери проводит пальцем по планшету и видит, что они только на середине фильма. - О нет, - вздыхает, огорчаясь. - Терпи. У каждой пары должны быть идиотские фильмы, которые они смотрят вместе, - шутит Женя. - Наказание, - фыркнула Тутберидзе. - Передай мороженое, - просит девушка. Этери приподнимается с места, берет с журнального столика чашу с мороженым и передаёт Жене, располагается в той же позе, что и до этого. Девушка негодует, потому что съесть, не уронив лакомство на голову возлюбленной, – это невыполнимая миссия. Они продолжают смотреть на экран, но Евгения одним глазом пялится на мороженое в чашке. Медведева осознаёт, что Этери очень скучно, что она делает над собой усилие, чтобы просмотреть фильм, потому что, Женя об этом попросила. В следующую секунду будет сцена 18+, и смотревшая фильм об этом знает. Взяв в руки чашу, она ставит её где-то на уровне подбородка возлюбленной и начинает играть с ней без особого повода. - Тери, открой рот, - просит Медведева. Вздох. - Не хочу сладости, - отпирается Тутберидзе. Женя улыбается, но та этого не видит, так как сидит к ней спиной. Девушка зачерпывает побольше мороженого и держит ложку перед лицом кудрявой. - А они тебя хотят… - насмешливо исказив голос, просит брюнетка. Этери закатывает глаза. - Ладно, - отвечает она и открывает рот. В следующую секунду ложка пролетает мимо рта и обляпывает своим содержимым нос и губы Тутберидзе. - Твою… - пытается выругаться женщина и тут же резко приподнимается с места. - Упс, - отвечает девушка и теперь уже случайно роняет чашку с содержимым на майку Этери. - Жень! – возмущается перепачканная Тутберидзе, и, убрав планшет в сторону, она ставит фильм на паузу, разворачивается лицом к партнёру. Женя видит перемазанное лицо и еле сдерживает улыбку. - Ты специально? – в чёрном жемчуге искрятся молнии. - Что вы, Этери Гогиевна! Как можно? – прикрывая рот ладонью, отвечает Медведева. - Значит, смеёшься надо мной. Ещё и по отчеству обращаешься! - с какой-то обидой отвечает женщина. Девушка быстро отставляет чашку в сторону и притягивает к себе любимую. - Я всё вытру, - шепчет Женя и начинает аккуратно целовать перепачканный нос и губы, как бы слизывая липкое. Сначала это происходит в немом сопротивлении, перемешанном со сдавленным смехом. Затем Женины губы касаются губ Тутберидзе более невесомо и тут же отстраняются, дыхание учащается. Снова и снова. Поцелуи дразнящие, мимолётные. То касание нежное, то с нажимом языка. Губы становятся горячими, требовательные и жёсткие поцелуи усиливаются, но тут же снова становятся щадящими. Чувство флирта, игра, а также побуждение к ответному действию. - Стоило раскусить твой план, - шепчет в губы Жени Этери. Девушка касается края её испачканной майки и начинает тянуть его вверх. - Нужно застирать, - оправдывается девушка. Перед её взором предстаёт роскошная грудь Тутберидзе, которая уже давно отреагировала на чувственную близость от предварительных ласк. Женщина прильнула к любимой, затем аккуратно, стараясь не давить весом, села на неё сверху и задышала ещё чаще под всплеском гормонального букета. Это тесное соприкосновение стало ещё более плотным, когда обнаженное по пояс тело ощутило, как быстро отвечает грудь партнёра. Женя запрокинула голову и, раскрыв рот шире, позволила ненасытному языку Этери проникнуть глубже, чтобы вести себя так свободно, как ему хочется. Обе прикрыли глаза, девушка уловила странное ощущение «белого шума» в голове, а ещё головокружение, как перед потерей сознания. Медведева ещё не касалась руками, а Этери уже распирало от внутреннего жара. Россыпь кудрей лезла в глаза им обеим, поэтому женщина периодически откидывала их на плечи и за спину. - Оставь в покое эти волосы, - прорычала Женя. Женщина покачала головой. Вместо новых слов Женина рука за один хват сгребла золотистые кудри в «жгут» и, сняв с кисти резинку, собрала их. Тутберидзе фыркнула. - Я же не школьница! Мне такое не идёт, прекрати, - жарко вздохнула Этери и оставила краткий поцелуй, затем улыбнулась, не прекращая «жаться» к любимой. - Будешь наказана за то, что постоянно споришь со мной. - Это я-то буду наказана? Я между прочим твой тренер! Это моя прерогатива поучать и наказывать, – флиртовала Тутберидзе. Брюнетка закатила глаза и, вернув взгляд на лицо любимой, улыбнулась. Чувств было так много, что перетекая из страсти в нежность, накрывали с головой. - А сейчас? Тоже? – спросила Женя и, прислонившись к обнажённой груди возлюбленной, очень осторожно прижалась губами к левому соску. Её зубы слегка «прикусили» его, что создало необыкновенный перепад ощущений. Загорелая кожа тут же покрылась мурашками. - Тоже… - чуть слышно, но достаточно протяжно «взвыла» женщина. На помощь зубам выступил мягкий, влажный язык. Он аккуратно прошёлся по тем местам, которые были сомкнуты «железными тисками» несколько секунд назад. Молитвенно восклицая, Этери притянула руками лицо Жени поближе для нового поцелуя. Неповторимый вкус Её губ обжигал нервы и затуманивал разум, поэтому ладони Медведевой снова накрыли собой грудь, затем стиснули. Кончики пальцев стало колоть, по ним побежал ток, два сердца бешено застучали о ребра. Ладони Этери накрыли руки Медведевой и требовательно сдавили их, как бы призывая не останавливаться. Шелковые. Теплые. Мягкие. Губы Этери не хотели прекращать это неожиданное безумство, но сдавались, отдавая предпочтение тому, чтобы события развивались по сценарию брюнетки. - Хитрый самурай… - шепчет сквозь улыбку Тутберидзе. Губы снова смыкаются, становится невыносимо не приступить к следующему шагу в их близости. Медведева прекрасно помнила, как Этери подлила в её стакан возбудитель, как осталась безнаказанной в своём дерзком поступке. Сначала и в самом деле была мысль «наказать» эту чертовку, но постепенно возбуждение уступило место трепету и ещё большей хитрости. Кончики пальцев начали касаться оголенных участков кожи, и в местах касаний Женя пожелала оставлять дорожку из поцелуев. Тутберидзе сгорала от нетерпения, но ускорить процесс не решалась. - Играешь со мной… Жень… - улыбалась счастливая Этери. Девушка кивнула и, подняв голову, посмотрела «глаза в глаза». Возникла пауза. Им было хорошо и без фильма. Они тесно обнялись. В их взаимодействии никогда нельзя было угадать, чем обернётся то или иное действие. Не отрываясь друг от друга, они молчали, а Медведева прижимала к себе крепко, настойчиво, словно пыталась успокоить разгоряченную грузинку. Притянув рукой плед, Женя постепенно расправила его и, накрыв им себя и Этери, создала уют. Кудрявая раздосадовано вздохнула. - У меня сейчас сердце из горла выпрыгнет. Зря раззадорила, - тяжело дыша, призналась она. - Сколько времени прошло с начала наших отношений, а я только сейчас ощущаю «насыщение» рядом с тобой, - шепнула Медведева. Тонкие пальцы легли на белоснежную кожу, коснулись мочки уха, затем шеи. Этери безумно нравилось дотрагиваться до Жени, а руки ощущали себя при этом полноправными хозяевами положения, перед которыми нет закрытых дверей. Каждый участок молодой бледной кожи был словно завоеванной территорией Тутберидзе, где она могла распоряжаться ею так, как пожелает. - Мне порой страшно думать о том, как сильно я в тебя влюбилась… иногда могу проснуться среди ночи, начать рыскать рукой по простыням. Словно тебя ищу. Потом опомнюсь, думаю, да что на меня нашло? – Этери склонила голову на Женино плечо. Возбуждение перетекло в умиротворение. Плед согревал, но не больше, чем они друг друга. - Я тоже, Тери… тоже всё это переживаю. Правда, намного дольше, чем ты. Счастью своему не верю, всё кажется, что кто-то или что-то тебя у меня отнимет… - Нет… не позволяй этим мыслям появляться. Они беспочвенны. Я вся твоя. Неужели ты не чувствуешь этого? – Этери внимательно посмотрела в янтарь карих глаз. Он был спокойным, как рыжий огонёк в домашнем камине. Вместо ответа Евгения снова потянулась за поцелуем, словно не найдя ответа на заданный вопрос. *** Музыка в плейлисте напомнила о январских каникулах. Женя прекратила тренировку, закрыв глаза поплотнее, она подумала о том, что собрать себя будет сложнее, чем казалось. Она снова в своей комнате, снова в одиночестве. В дверь тихонько постучались. - Уже проснулась? – уточнила Жанна, глядя на дочь. Женя сняла наушники, положила их на стол, только потом обернулась к матери. - Да, мам, - краткий ответ, взгляд куда-то в сторону. Возникла неловкая пауза. - Переживаешь из-за уроков? Или что-то на тренировках? - предположила женщина. Медведева отрицательно покачала головой, села в кресло перед рабочим столом, спиной к маме. Женщина подошла к ней, положила ладони на плечи. Снова молчание. Жанна впервые за долгое время была более свободной, чем обычно. Всякий раз в эти краткие мгновения передышки, ей хотелось влиться в жизнь своей дочери-подростка. Вместо этого ступор и невозможность вести себя более непринужденно сковывали женщину. - Не переживай, всё образуется, - не зная, как подбодрить, сказала Жанна. Было ощущение, что дочь не в духе, но что сделать с этим, мама не знала. Сначала Жанна захотела рассказать кое-что важное из того, чем жила, но передумав, тут же отрицательно покачала головой. Предпочитая также не напирать на Женю с расспросами, она просто погладила дочь по голове. - Приготовлю завтрак. У тебя сегодня занятия? - Нет. Завтра. Скоро пойду повторять показательный номер для шоу Татьяны Анатольевны. Там между перерывами поделаю уроки. Должна всё успеть. - Ох, да! Голова моя дырявая! Я ведь и забыла, что у неё юбилей! Надо будет заказать сейчас для неё самый хороший букет цветов! – уцепившись за тему, ответила Девятова. Женя раскрыла перед собой учебник и бессмысленно в него уставилась. - Да, обязательно. - Закажу от нас всех. Тогда я всё же пойду, а попозже провожу тебя до катка. Мы и Джерри возьмем! - Да-да, конечно, - только и ответила Женя. Ей почему-то не хотелось общаться с кем бы то ни было с утра. Жанна не стала докучать, покинув комнату, тихонько прикрыла дверь. Женя устало потёрла лицо руками, сделала над собой усилие, чтобы не думать о Этери, а заняться учёбой хотя бы чуть-чуть. *** Этери не могла найти себе место. Уже с утра она поздравила Татьяну Анатольевну с днём рождения по телефону, и это единственное, на что у неё хватило позитивного настроя. За бортиком Тутберидзе ходила из стороны в сторону, на юниоров смотрела без особого интереса. С детьми работал Глейхенгауз, который очень кстати подменял её там, где ей самой сейчас не было настроения принимать участие. Спустя несколько минут после небольшого перерыва на лёд вышла Женя в сопровождении Ильи Авербуха. Они проводили очередной прогон номера, Этери в процесс решила не вмешиваться. Тем не менее даже издали приметила, что Медведева тоже была не в настроении. Чёрный жемчуг продолжил молчаливо наблюдать, но ответного взгляда в свою сторону так и не добился. Устало сев, Этери посмотрела на блокнот перед собой. Не было сил что-то делать, не было желания себя перебороть. Взяв в руки карандаш, она покрутила его так, словно разглядывала. На самом деле её взгляд был обращён глубоко внутрь себя. Начав рисовать какие-то узоры, она старалась отвлечься от плохих мыслей. Рядом поставили спасительный стаканчик с кофе. - Спасибо, - тут же прохрипела Тутберидзе. Сергей Дудаков кивнул, устроившись рядом с ней. Женщина отпила пару глотков, снова посмотрела на лёд. Сергей был не только приятным собеседником, но и человеком, с которым было легко молчать. Никаких надоедливых вопросов, желания завести пустую беседу, стараний как-то развеселить. Рыжеволосый мужчина обладал чувством такта и не свойственного многим другим мужчинам чувства эмпатии к собеседнику. Особенно к коллеге и подруге. - Серёж, мне кажется, что я не смогу таскаться за всеми юниорами сразу. Просто не успеваю, - обессиленно призналась она. - Ну, мы вроде бы справляемся. Разве нет? - Да, конечно, всё в порядке. Но всё равно ребят много, а я не могу уделять внимание всем и сразу, да и вас нагружать постоянно не хочется. У меня Женя отбирает большую часть мыслей, - на последней фразе Тутберидзе оговорилась. Поняв это, она сгруппировалась всем телом, поругала себя, что сболтнула кое-что лишнее. Дудаков выждал и лишь потом спросил. - У вас всё хорошо? – деликатно поинтересовался он. Этери посмотрела на него, насторожилась. Показалось, что в словах был какой-то контекст. - Про что ты? - Ну про вас с Женей. Я же не слепой. Вижу, что что-то не так, - пояснил он. Ответ последовал не сразу, она обдумывала каждое слово. На крохотную секунду показалось, что он на что-то намекает. Мобилизируя свой рассудок, Этери решила, что как бы то ни было она будет делать вид, что не испугана вопросом. - Мы повздорили, но думаю, что ерунда. - Была бы ерунда, ты бы так не переживала, - заметил он. Кудрявая фыркнула. - А я и не переживаю. - Ну что ты? Я что, тебя первый день, что ли, знаю? - Не первый, - тихо сказала она и вновь отпила из стаканчика. Сергей тонко чувствовал перепады её настроения. Они напоминали ему магнитные бури. Этери переживала, что ещё один вопрос и напряжение будет скрыть уже сложнее. - Не хочу выглядеть бестактным, но. Вы обе упрямые. Если конфликт был, то следует поговорить и всё уладить. - Она не хочет, - почти тут же ответила Этери. - Почему? - Я не знаю. Она вся в себе, отгородилась, словно стеной, - с сожалением сказала Тутберидзе. Неожиданно появилось желание поделиться с ним хотя бы капелькой своего отчаянного положения. Размышляя о том, а как бы он отнёсся к тому, что они встречаются, она сломала голову, пытаясь вообразить реакцию собеседника: «Скажет, что я больная. Точно скажет. Никто в здравом уме от такой истории в восторге явно не будет. Я в этом убеждена» - расстраивалась женщина внутри себя. Мужчина задумался, кивнул. - Не знаю, что за причина, но не затягивайте с примирением. Ваше состояние на всех влияет. Ты сама не своя, она тоже, а мы словно меж двух огней, - поделился мыслью Дудаков. Этери удручённо подняла голову и снова посмотрела на любимого человека. Совет был хорошим, но она уже не знала, что ещё нужно сделать, чтобы переломить упрямство Медведевой. Эти игры с избеганием давно достали: «Почему всегда виновата только я? Почему я должна бегать за ней, что-то говорить и доказывать? А кто поймёт меня? Хотя бы даст возможность сказать?» Угнетаемая, она встала с места, взяв стаканчик, ушла в свой кабинет. Многие оглянулись на неё, среди прочих была и Женя. Сидя в кабинете до самого вечера, Этери заполняла бумаги. Старалась заполнять. Рассеянно отвлекаясь, понимала, что, находясь в таком состоянии, трудно работать. Решила сделать перерыв. Потирая пальцами бровь, Этери мучилась, не зная, что делать. Руки сами начали перекладывание бумаг с одной стопки в другую. Этот монотонный труд не доставлял удовольствие, но появляться на льду ей сегодня больше не хотелось. Где-то спустя час в кабинет вошёл Даниил Глейхенгауз. Женщина подняла голову с надеждой на то, что пришла Женя, но как только увидела его лицо, сразу же вернулась к тому, чем была занята. Даже перебирание бумаг было интереснее, чем лицезреть его довольную физиономию. Только не в день, только не сегодня. - Всё нормально? – поинтересовался парень, подходя к женщине поближе. Не поднимая головы, она ответила. - Да. - Расходимся, - намекая на спортсменов, сказал он. Тутберидзе, не отвлекаясь, кивнула. Он понял, что спрашивать что-то ещё бессмысленно. Развернувшись, он почти дошёл до двери, когда его неожиданно спросили. - О чём ты разговаривал с Горшковым в Питере? Парень замер, повернувшись к ней лицом не спешил ответить. - Ни о чём. Просто разговаривали. - Какие могут быть общие темы для бесед у президента Федерации фигурного катания с хореографом моей группы? – достаточно строго спросила женщина и наконец-то оторвалась от бумаг. Она посмотрела на него прямо не моргая глазами. Он замялся. - А вы считаете, что не может быть? – резко переходя на «вы», перевёл стрелки Глейхенгауз. - Вот я и спрашиваю какие, - напирала она. Это был идеальный повод сорваться на нём, учитывая полное отсутствие у неё настроения. - Этери Георгиевна… - Даниил Маркович. Я не люблю, когда что-то обсуждают с начальством у меня за спиной. - А я и не обсуждал. - Убеди меня в обратном. Расскажи, о чём толковали. - Разве у вас был повод до этого сомневаться во мне? Да и не помню уже, о чём общались. Всё о бытовых вещих, настолько простых, что я не удручался, чтобы запоминать, - ответил Глейхенгауз. Этери смотрела неотрывно, ей не понравилось то, что он занервничал. - Эти слова идут в разрез с тем, что ты утверждал секунду назад. Тематик для общения было так много, что вышибло из памяти о чём они? - Я, пожалуй, пойду, - он постарался ретироваться, но пантера уже вцепилась в его глотку своими длинными когтями. - Я не отпускала тебя. - Я не ваш спортсмен, чтобы отпрашиваться, - парень постарался сказать это деликатно, но увы, не удалось. - Твоё поведение мне не нравится. Если я узнаю что-то и окажется, что эти новости не в твою пользу, то долго раздумывать не буду. - Над чем? - Над тем, чтобы завершить сотрудничество, Даниил Маркович. Человек из моей команды должен быть со мной честен и не увиливать от простых вопросов. Создаётся ощущение, что ты что-то скрываешь. - Это не так. Мне просто нечего ответить на ваше обвинение. - Разве я тебя обвиняю? - Ещё и намекаете на завершение совместной работы. - А я не намекаю, Дань, я говорю тебе об этом прямо. Ты должен знать, что я не люблю заговоры, - спокойно ответила она. Даниил почувствовал себя максимально дискомфортно. То, как она позволяла себе разговаривать с ним, вызывало у него бурный внутренний протест. Ни одна из женщин, кроме его собственной матери, не говорили с ним так, словно он проштрафившийся мальчишка. Его раздражало, что таким поведением, она демонстрирует ему своё мнение о том, что он недалек умом. Плотно сжав челюсть, он заскрежетал зубами, и она это прекрасно услышала. - Теперь можешь быть свободен, - снова посмотрев на стопку бумаг перед собой, она больше не обращала внимание на его присутствие. Глейхенгауз вышел молча, внутри остался осадок от обиды. Если раньше ему не приходило в голову что-то нехорошее по отношению к ней, то теперь мысль об этом приходила намного чаще. Тем не менее теряться в ситуации Даниил не собирался. Он всегда помнил о том, какие козыри имеются в его арсенале. Ближе к вечеру Сергей Дудаков уже готовился к тому, чтобы покинуть лёд вместе со спортсменами. Он вышел за бортик, сложил инвентарь в сторону, подойдя к столу, начал собирать личные вещи. Даниил Глейхенгауз тоже показался Дудкову напряжённым, что расстраивало не меньше, чем состояние Тутберидзе. Рыжеволосый мужчина почесал голову, глядя на то, как Медведева стоит в очереди, чтобы выйти со льда. Алина Загитова подошла к бабушке, женщина махнула Дудакову рукой в знак «прощания», он кивнул в ответ. Жанна и Джерри уже ждали, когда Женя отправится в раздевалку. Рабочий день подходил к концу. Глядя на стол, тренер увидел зарядку, которую Тутберидзе оставила на столе. Лёгкая ухмылка промелькнула на его губах. - Жень! Женя Медведева! Подойти на минутку, - подозвал к себе Дудаков. Брюнетка молчаливо подошла, встав напротив, посмотрела своими большими карими глазами. В его руках было зарядное устройство, он раскрыл ладонь и показал его Медведевой. - Это нужно отнести в тренерский кабинет и положить на стол. Мне нужно срочно уезжать, Даниила Марковича уже нет. Вот ключи, оставь потом на проходной. Сделаешь? – пожав плечами, попросил он. Женя посмотрела на маму, а затем кивнула. Она не знала, была ли сейчас Этери в «Хрустальном», поэтому подумала, что отказывать не следует. - Спасибо, - довольный, улыбчивый мужчина положил руку на Женино плечо, а затем ушёл, на ходу попрощавшись с Жанной. - Я сейчас, мам, - сказала спортсменка. Прежде, чем пойти в кабинет, девушка снова взглянула на то, что ей дали: «Её зарядка. Ушла, забыв?» Закинув спортивку на плечо, неторопливо побрела. Настроения совершенно не было. Знакомая дверь выглядела закрытой, но как только она просунула туда узкий ключ, поняла, что он не понадобится. - Открыто, - ответил Её голос. Женя замерла в нерешительности. Они не виделись, казалось, целую вечность. Прежде, чем девушка успела что-либо сделать, дверь перед ней отворилась. Высокая женщина не ожидала, что сейчас увидит именно Медведеву, поэтому выражение лица было заметно удивлённым. Это была немая сцена, такая странная для обеих. Неловкость, недосказанность, состояние подвешенности - всё перемешалось. Евгения тут же ощутила головокружительный аромат духов, который всегда сбивал её рассудок, и сердце зачастило. В голове промелькнуло сожаление, что мама и Джерри ждут её, чтобы пойти вместе домой. Тутберидзе молча ожидала чего-то, но вместо слов ей протянули зарядку. Взяв её из Жениных рук, кончики пальцев постарались задеть поверхность ладони партнёра. Тутберидзе сделала взгляд максимально серьёзным, была максимально собранной. Только она знала, что нужно сделать, чтобы Женин «лёд растаял». - Спасибо, - сухо ответила женщина и ушла в сторону стола. Медведева оглядела её спину и профиль, нахмурилась. Сильно хотелось что-то сказать, но чувство вины и стыда затыкались непомерной гордостью. Краснея и пыхтя, Женя впервые в жизни не могла подобрать слов, чтобы заговорить первой. - До свидания, Этери Георгиевна, - держа голос ровным, Медведева хотела уйти, но ноги не слушались. Безразличие Тутберидзе резануло по чувствам, ранило, как смазанная ядом стрела. Голова и рассудок указывали путь к двери, но тело и сердце не слушались. Стоя как вкопанная, Женя мучилась от того, что её разрывало на части. Взяв себя под контроль, она уже обернулась, чтобы всё же бежать без оглядки, но взгляд зацепился за разбитый экран её телефона. - Что с ним? – вырвался из Жениных уст непрошенный вопрос. Голову на неё не подняли. - Меньше швыряться надо было, - прошипели в ответ. Переполняемая эмоциями, Женю разносило, размазывало, разрывало. Хотелось плакать и кричать, но вместо этого она кинула сдавленное: «Куплю новый!» - и помчалась к двери. Холодные тонкие пальцы вцепились в край её одежды, а правая рука с грохотом захлопнула дверь прямо перед носом, отрезая путь к отступлению. Женя закрыла глаза, не оборачиваясь, замерла. - То есть это всё, что ты хочешь мне сказать? – возмутился хриплый голос. Руку от одежды Этери не убирала, продолжая тянуть её край на себя. Женя взволнованно задышала, не открывая глаза, лишь молилась о том, чтобы не растечься перед Тутберидзе. - Да, - тихо, скомкано, еле слышно. Женщина злилась, буквально дышала обидой и яростью. Она собрала внутри своей головы фразы, которыми собиралась жалить Женю, словно кобра. Вместо этого, не успев подумать, Этери положила правую ладонь на Женино плечо. Подушечки пальцев начали скользить чуть выше и, откинув собранные в хвост каштановые волосы, оголили шею. Приблизившись почти вплотную, Этери встала за спиной так, чтобы её губы были напротив Жениного уха. - Сколько бы не пыталась от меня бегать, делать это долго тебе не удастся, - скрежетал голос. По телу Медведевой пробежали мурашки. В воздухе между ними образовался кратковременный импульс тока большой силы. Горячие женские губы коснулись шеи, оставляя ожог из поцелуя. Дыхание Этери было таким близким, что у Жени перехватывало дух. Левая рука скользила от края одежды по бедру, выше и выше и остановилась в области Жениного живота. - Тебе не скрыться. Ты вся в моей власти и вся моя. Можешь бегать, сколько захочешь, но я всё равно знаю, как ты любишь и хочешь меня. Все твои слабости – это раскрытая передо мной книга. Не думай, что я буду совестливой и не воспользуюсь этим, чтобы вернуть твоё расположение, любимая… - вкрадчивый хриплый голос гипнотизировал, завлекал, не давал повода, чтобы усомниться в его решительности. Женя не открывала глаз, когда губы любимой женщины снова обожгли кожу влажным поцелуем. Теряя над собой контроль, девушка медленно развернулась лицом к Этери. Пользуясь этим кратким помутнением рассудка у Жени, Тутберидзе притянула её ближе и страстно накрыла своими губами. У Медведевой подкосились колени, и она ничуть не удивилась бы, если бы ее тело сейчас растаяло и превратилось в лужу у Её ног. Девушка чувствовала крепкое и в то же время нежное прикосновение губ. Желание, когда оно рвется из тисков на волю, не скроешь, они знали это заранее. Внезапно Женя вся превратилась в пылающую плоть и хотела только одного - чтобы Она касалась её. Прильнув к Этери всем телом, Женя не разрывала поцелуй, чтобы полнее ощутить объятия. Они молчаливо сгорали. Прошептав что-то невнятное, брюнетка отстранилась. - Дай мне время. Я должна разобраться в себе, понять, что со мной происходит, что… - но не успела Медведева окончить фразу, как, напирая, Тутберидзе заткнула рот любимому человеку своими губами. Запуская тонкие пальцы в каштановые волосы, женщина задышала заметно чаще. Ещё минута, и они потеряют сознание. - Мама ждёт меня и… - Мне совершенно на это насрать, - тянулась к ней Тутберидзе, но Медведева возражала через силу. - А мне нет… мне нет. Нужно уходить. - Не нужно… - Я настаиваю, - еле слышно, хрипло пробормотала девушка. Их губы снова сливались, языки плавно скользили, соприкасаясь друг с другом. Это было упоительно. Если бы не внешние обстоятельства, то они могли бы часами, нет, целыми днями упиваться чарующей магией поцелуев. - Люблю тебя, слышишь? – сдалась Евгения. В ответ довольная Этери начала целовать лицо любимого человека невпопад. Сначала бровь, затем висок, по очереди щёки, нос, полуоткрытый от перевозбуждения рот. - Я это ощущаю… всем своим существом… - прошептала наконец-то Тутберидзе и прижалась своей щекой к щеке Жени. Им стало так легко дышать, что на мгновение показалось, что воздух был разряжен, даже невесом. - Но мне нужно идти… - проведя ладонью по щеке Этери, Женя нехотя отстранилась. Уходя, она обернулась. Долгий взгляд глаза в глаза. Медведева исчезает за дверью. Как только дверь бесшумно закрылась, Тутберидзе покраснела. Прикрыв лицо ладонью, она сделала несколько вдохов. Вернувшись за стол, она взяла в руки зарядку от телефона и крепко сжала её. Хотелось смеяться и плакать одновременно. *** На следующий день Тутберидзе была намного строже. Дудаков с огорчением подумал, что зарядка как причина для примирения не помогла. Кудрявая зашла на лёд и в течение долгих часов не сходила с него, уделяла внимание каждому из спортсменов, кроме Жени. Илья Авербух тихо работал с девушкой где-то в стороне, затем ушёл со льда, потому что ему позвонили. Медведева осталась одна. Не теряя времени, она продолжила то, что уже катала. - Ногу выше подними, - вскользь крикнула Этери. Женя обернулась. Сделала так, как нужно, но поняла по взгляду, что Тутберидзе недовольна. Снова попытка, но, отрицательно покачав головой, женщина и вовсе отвернулась. Стиснув зубы, Медведева разозлилась. Вчера Этери была с ней так чувственна, а сегодня словно с цепи сорвалась. Да, они не поговорили нормально, но разве это повод быть такой холодной? «Конечно, повод», - промелькнуло в голове у Жени. - Женька, я вернулся. Что там у тебя? – Авербух снова вышел на лёд, затем обратил внимание, что Тутбердзе за ними вообще не наблюдает. - Этери Георгиевна! – позвал он. Женщина обернулась, но не подъехала. Ему пришлось помахать ей рукой, как бы подзывая к себе. По-кошачьи грациозно она скользила по льду, не глядя на пылающие огнём янтарные глаза. Эта женщина знала, что нужно делать, чтобы получить желаемое. Умудрённая житейским опытом, она решила, что сделает всё, чтобы Медведева пришла к ней сама. - Этери Георгиевна. Посоветоваться хочу с вами. Какие ещё прыжки можно использовать для передачи тонкости мелодии Спивакова? Как думаете? – учтиво улыбался Авербух. Рядом с этой женщиной он казался незначительным низкорослым гномом, что Медведева ощущала почти с первых дней знакомства. Быстрый темп речи, писклявый тембр голоса и весь его общий вид не играли ему на руку и, более того, создавали суету. Этери же такой не была. Она была опасной тигрицей, которая находилась в своих владениях. Без её взгляда и одобрения даже Юпитер не стал бы крутиться быстрее вокруг своей оси. Чёрный жемчуг не отливал палитрой более светлых оттенков, хотя вокруг было достаточно света, чтобы повлиять на цвет радужной оболочки. Придирчиво осмотрев Медведеву с ног до головы, женщина усмехнулась, затем слегка откатилась в сторону. Авербух этого не понял, а Женя разозлилась так, что покраснели уши. - Каскад тройного сальхова с риппон-вариацией. Хотите делайте, хотите нет. Но. Был бы к месту, - скупо пояснила она и, сложив руки на груди, ушла в сторону Цурской и Трусовой. Женя готова была взорваться, скандалить, такое дерзкое пренебрежение больно жалило по самолюбию. - Ну что ж, давай попробуем. Идея хорошая, - пожал плечами Авербух. Добавляя элементы, они нанизывали их, словно бусы на верёвку прекрасного ожерелья. Правда, Медведева то и дело сбивалась, а затем и вовсе упала, завалившись на бок. Несколько человек оглянулись, Тутберидзе подъехала поближе. - Почему скорость медленно набираешь? – сделала замечание Этери, глядя на Женю колючим взглядом. Девушка поднялась со льда, смотря на Её коньки перед самым своим лицом. Авербух качнулся в сторону Жени, но Этери, тут же предугадав его действие, опередила. Касаясь спортсменки, она захотела потянуть её на себя и создать из себя опору, чтобы та поднялась. Медведева мягко отвела руки в перчатках в сторону. - Не надо, - чуть слышно прыснула девушка. - Не хочешь - не надо, - сделав голос максимально безразличным, женщина уехала на другой край катка. Поднявшись на коньки, Евгения начала сверлить спину тренера глазами, злиться пуще прежнего. Многие замечали, что эти двое что-то не могут поделить, но спрашивать, разумеется, было бы не тактично. Тем временем Тутберидзе прислонилась спиной к бортику, а около неё остановились коллеги. Они о чём-то беседовали, периодически жестикулировали, даже смеялись. Женя поняла, что не сможет находиться в таких отношениях с Этери ещё дольше. Разобраться с самой собой и что-то понять не получалось, а инициативу к примирению девушка не проявляла. На часах уже почти обеденное время. С трудом ожидая, пока стрелки часов дойдут до нужного времени, девушка каталась из стороны в сторону без дела. Илья Авербух и сам не возражал, чтобы прерваться на какое-то время. - Я вот думаю, что скоро опять юниоров на лёд выводить, а я не успеваю. Поедешь ты, Даниил Маркович, - сказала женщина. Брюнет кивнул. - Порой думаю, что стоило бы начать расширять нашу команду, - пробормотала тренер. Коллеги удивлённо переглянулись, переспросили. - Что? - То. Не могу разорваться на миллиард частей. Нужно плотнее готовиться к чемпионату мира, все силы и внимание уходят только на Медведеву. Благо сейчас она занята в шоу, но это всего на парочку дней, а дальше снова плотная совместная подготовка. Юниорам мало что достаётся, - пояснила она. Глейхенгауз отвёл голову в сторону, чтобы женщина не увидела, как он ухмыляется над фразой «Плотная совместная подготовка». - Это верно… - задумался Дудаков. Жемчуг ощущал, что его «пилят» тёмно-карие глаза где-то со стороны. Тутберидзе была очень довольна собой, потому что, стараясь не перебарщивать, она вскоре получит всё, что хочет. Провоцировать Медведеву на реакцию было занимательным делом. - Так, мальчики, обед, - спустя пару минут объявила она. Постепенно лёд начал освобождаться, пока все из присутствующих не покинули его. Этери не ела особо много, приём пищи не растягивала. Отдавала предпочтение тому, чтобы, побыстрее пообедав, позвонить маме и поговорить с ней. Входя в свой кабинет, она подметила что, уходя из него до этого, забыла закрыть его на ключ, поэтому он в течение долгого времени был открытым. Пройдя внутрь, сначала долго расхаживала, затем села на небольшой диванчик. - Нет, мам, а ты просто подумай. Как это сделать? - взгляд зацепился за розу, что лежала на столе. Улыбнувшись, она подошла, а взяв в руки, подумала, что цветок от Жени: «Ну наконец-то вспомнила, что сегодня день всех влюблённых!» Записка лежала рядом, и, не обрывая разговора с матерью, Этери раскрыла её: «Я знаю твой самый грязный секрет.». Руки вздрогнули и выронили бумажку. - Перезвоню, - быстро отреагировала Тутберидзе. Она замерла в немом вопросе и начала оглядываться так, словно могла найти тайного посланника этого ужасающего послания. Сердце зачастило, начало перехватывать от волнения, она подняла записку и вновь перечитала: «Я знаю твой самый грязный секрет.». Скомкав в руке, она сначала закрыла глаза, попыталась вернуть себе ровное дыхание, а затем начала судорожно думать: «Вот этого я и боялась, вот этого я и боялась!» Прижав кулак с бумагой к сердцу, Тутберидзе решила, что не будет решать эту проблему в одиночестве. В этих тайных взаимоотношениях всё же две стороны. Прибавив шаг, женщина выбежала из кабинета и, дойдя до катка, огляделась. Женя с обеда ещё не вернулась. Взяв в руки телефон, дрожащими пальцами набрала номер. Гудки, ответа нет. Ещё раз. То же самое. Это повторялось снова и снова, пока наконец-то упрямая Медведева подняла трубку. - Алло. - Где ты? - Дома, отдыхала, - сонно пробормотала девушка. Во время перерыва она умудрялась и пообедать, и посидеть с закрытыми глазами, порой даже уснуть. - Знаешь, меня всё это достало! Ждать, пока ты снизойдёшь до того, чтобы нормально поговорить. Перед нами возникла проблема, и она пиздец какая важная. Я требую, чтобы ты сейчас же тащила свою жопу в мой кабинет! Отнесись к этому не как к заигрыванию с моей стороны, мне уже далеко не до этого. Если ты не придёшь и снова будешь играть в недотрогу, а я буду решать проблемы одна, то я не знаю, что с тобой сделаю, - быстрым шагом женщина шла по коридору обратно в кабинет. Она говорила очень тихо, но Женя расслышала каждое слово. Когда Тутберидзе бросила трубку, девушка тут же вскочила с кровати и направилась в сторону двери. Довольно быстро она оказалась на диване в кабинете Этери с запиской в руках. - «Я знаю твой самый грязный секрет», - шепотом прочитала Женя. По телу пробежали мурашки, стало жутко, особенно когда Этери подняла розу перед собой. - Я думала, что это ты. Розы, особенно алые, – это в твоём стиле. - Ты посмотри, какая она потрёпанная и пожухлая. Такое дерьмо не в моём стиле, - фыркнула Медведева. Этери настолько раздражало то, как отреагировал любимый человек, что она без зазрения совести швырнула в него цветок. Он забавно ударился о каштановые волосы и шлёпнулся на пол. Несколько лепестков рассыпались из бутона. - Что ты делаешь! Зачем швыряешься! – возмутилась Женя, вставая на ноги. Женщина подскочила ещё ближе, затем понизила голос так, чтобы в случае чего никто их не услышал. - Лучше подумай о том, что кто-то в «Хрустальном» знает о нас! Это проблема! Я оставила кабинет открытым и теперь не получится вычислить, кто это подкинул! Что он знает? Как давно? Что собирается делать с этой информацией? Ты хоть представляешь, какие могут быть последствия?! - Почему ты решила, что «самый грязный секрет» - это обязательно наши отношения? – сведя брови, возмутилась Евгения. Жемчужно-карие забегали, тонкие руки волнительно переплели пальцы в «замок». - То есть для тебя наши отношения – это «грязно»? – чуть слышно, но достаточно твёрдо спросила Женя. - Ты переворачиваешь значение слов, да ещё и не моих! - Тогда объясни почему твоей первой мыслью было то, что в записке говорится о нас? - Потому что с точки зрения общества человек, который не особо знает о нас и не вникает в чувственную составляющую наших отношений, он… он поймёт это неверно. И только Бог знает, какие ещё мысли в голове у этого незнакомца, - расхаживая из стороны в сторону, Тутберидзе заламывала руки. У неё была почти немая истерика, потому что с самого первого дня их отношений мысли о том, что их раскроют, были фоновым звуком. Постепенно тревога угасала и вот теперь, нарастая с новой силой, сносила всё, словно цунами. Женя снова посмотрела на записку. Внимательно разглядывая каждый завиток почерка, она старалась понять, кому он мог принадлежать. - Дай мне документы, в которых есть почерк сотрудников «Хрустального». Может быть, какой-нибудь журнал по охране труда, технике безопасности, я не знаю. Тот, где люди ознакамливаются под подпись, - не отрываясь от записки, попросила Женя. Этери была на грани нервного напряжения, поэтому развернулась так же быстро, как это делают взволнованные люди. - Где я такие найду? Какие ещё на хер журналы! Я ничего не понимаю! – довольно эмоционально отреагировала Тутберидзе. Женя вскочила на ноги и, подойдя к женщине, вплотную взяла её под руку. - Успокойся, прошу тебя. Не вижу причин для паники. Пока ничего не понятно, мы толком не разобрались. Может быть, это кто-то шутит над тобой, мало ли дебилов у нас тут. Главное не вести себя так, словно мы в чём-то виноваты. Особенно тебе. Что кроме этой фразы есть у анонима? Абсолютно ничего, никаких доказательств. Это значит, что пока рано беспокоиться. - Жень, ты издеваешься? Думаешь, что людям нужны какие-то доказательства, чтобы оклеветать? Одного слуха, пущенного по ветру, достаточно, чтобы и твоя, и моя репутация была загублена. Не верю, что эта записка могла оказаться тут смеха ради. - Так. Ахуенное мышление. Опустим эмоции, фух, - прикладывая неимоверные усилия к тому, чтобы сохранить самообладание, ответила Евгения. Она перестала удерживать рукой кудрявую, отпустила. Прикрыв глаза, начала думать, почёсывая переносицу. - И что ты предлагаешь? Не сказать, что нас тут много человек в «Хрустальном», но и не сказать, что мало. Можно перебрать каждого из тех, кто мог оказаться тут в обеденное время. - Любой ученик, любой тренер, любая уборщица или охранник, я не знаю! – всплёскивая руками, шептала Тутберидзе. - Давай-давай, скажи ещё, что каждая кошка и собака. Нет. Мыслишь неверно. Спортсмены сюда не сунутся, потому что рискуют наткнуться на тебя, Дуду или Глейха. Но это тот человек, который точно знает, что ты редко обедаешь в своём кабинете. Тот, кто убеждён, что это послание получишь именно ты, а не кто-то другой. А может быть вообще не тебе адресовано? – предположила Медведева. - Здрасьте. Да, принесут розу Серёже или Дане. - А что, считаешь, что им розы не дарят в день святого Валентина? – девушка запнулась, потом тут же умолкла. День «всех влюблённых» был просто отвратительным, и пара, находясь в конфликте, не удосужилась позаботиться о том, чтобы провести этот день в мире и согласии. Этери скрестила руки на груди, фыркнула и направилась к столу. - А, ну да. Им же можно подарить цветы. Мне – нет, - с укором сказала Тутберидзе. Сев за стол, она взяла в руки какую-то папку и громко, с недовольством отшвырнула её куда-то в сторону. Медведева вздохнула, растирая лоб до покраснения кожи, начала заметно нервничать. - Через десять минут возвращаемся на лёд. Не сиди в кабинете, выйди за борт. Я понаблюдаю, сколько человек посмотрят в твою сторону, кто проявит любопытство. И всё же найди журналы. Мы можем найти человека по почерку, - Женя пропустила сказанную в её адрес фразу мимо ушей. Намеренно. - Грёбанный сыщик, - прыснула в её сторону кудрявая. Девушка открыла дверь, выглянула в коридор, проверив, нет ли кого-то, кто мог подслушивать. Убедившись в отсутствии опасности, она закрыла дверь на ключ изнутри. Тутберидзе это не напрягло, напротив, было ею ожидаемо. Медведева подошла ближе, встала за спиной Этери. Молчание прервать никто не стремился. Повторив тот же самый жест, что был сделан вчера от лица женщины, партнёр откинул волосы, оголив загорелую шею. Наклонившись ближе, девичьи губы коснулись кожи и оставили лёгкий поцелуй. - Знаешь, я всё ждала, что ты проверишь почту. Даже подумала вчера, что ты это сделала. Вместо этого новый день и новые недомолвки. Моё сердце не железное, а ещё я поняла, что мне сложно рядом с тобой в последнее время проявлять здравую рассудительность. Короче говоря, - Женя выпрямилась, положив ладонь на шею Этери. Кончики пальцев мягко погладили Её кожу. Женщина не оборачивалась, хотя задержала дыхание от перепада эмоций. - Проверь почту. Это всё, что я могу сказать. И вот. Возьми. Понимаю, что безделушка, но не хочется повторяться из праздника в праздник, - перед лицом Этери на поверхность стола лег конверт бордового цвета. Он не был запечатан, но на нём стояла Женина именная печать из Японии, и на самом краешке красовались два сердечка, аккуратно выведенные чёрной ручкой. Тонкие пальцы коснулись шершавого конверта, который был достаточно объемным, судя по его толщине. В безмолвии тонкие пальцы под шуршание бордовой упаковки извлекли содержимое. Внутри было приличное количество их совместных фотографий, Этери даже удивилась, что их было так много. - Это же мы! – по-детски удивляясь, сказала Тутберидзе и оглянулась на Женю. Девушка мягко улыбнулась. - Храни их теперь подальше в связи с тем, что нашла сегодня на рабочем столе. Обещаю, что мы выясним, кто это сделал. Даю слово. И ещё. Проверь почтовый ящик. Я пойду. Задерживаюсь перед Авербухом на пятнадцать минут. Нам не нужны лишние вопросы. И Евгения Медведева вышла. Женщина испытала жгучий интерес к тому, что любимый человек несколько раз указал на то, чтобы она проверила почту. Открыв на телефоне все известные ей почтовые ящики, она не обнаружила ровным счётом ничего. - И как это понимать? – пробубнила она. Вспомнив, что в сумке лежит планшет и на нём есть ещё один почтовый ящик, которым она никогда не пользовалась, решила проверить. Это был ящик на «Яндекс почте», которую она нашла неудобной, и тут же отказалась от использования. Переименовав его, забросила, использовав лишь один раз, чтобы получить от Жени фотографии их совместного времяпровождения в Японии. - Ого… - удивилась она. Там и правда было несколько входящих сообщений. Этери тут же раскрыла первое из них под темой «Мне проще изъясняться через письма.» и начала читать. «Я долго думала, как следует обсудить то, что происходит между нами. Сначала воображала, как приду к тебе и такая рассудительная буду толкать длинные речи. О том, что между нами происходит что-то нехорошее, как меня тяготят некоторые вопросы. Много думала и из-за этого плохо спала. Ещё получив твоё сообщение о том, чтобы встретиться в кафе, всё нутро отозвалось криком: «Да! Иди!» Однако, зная то, как могу потерять над собой контроль в присутствии тебя, решила, что стоит выждать паузу. Затем пришла эта простая мысль: «А почему бы не написать?» Сначала писала от руки, затем поняла, что бумажное письмо может легко найти кто-то лишний. И вдруг вспомнила о том, что у тебя есть «секретный» ящик. И тут меня унесло. Я расскажу тебе всё, что накипело. Постараюсь объяснить. Хочу, чтобы между нами всё было предельно ясно», - гласило первое сообщение. Дочитав его, Тутберидзе напряглась. Оно заканчивалось на тревожной ноте, словно в следующем письме будет что-то удручающее. Бросив взгляд на фотографии перед собой, женщина подумала, что следует положить их обратно в конверт и спрятать в сумку. Теперь она не собиралась кому-либо доверять в «Хрустальном». Вернувшись к почте, она смело раскрыла второе сообщение под темой: «Вся суть, что меня тяготит.». «Итак… думаю, что стоит начать с самого начала. Наша поездка в загородный комплекс в январе была потрясающей. Не представляешь, как много для меня значат те редкие недели, которые мы с тобой проводим вместе. Я вспоминаю о них каждый вечер перед сном, утром, они мне даже снятся. Быть с тобой вместе – это не так легко, как казалось мне раньше. Да, я осознавала, что мы абсолютно разные, да, грезила тобой, словно одержимая. Так и было. Так и есть. Без тебя невозможно ступить и шага, так как сердце моё болит, только ты мне нужна, родная. Этот факт мне не устранить.» - прочитав строчки, Этери улыбнулась, подумав: «Поэтично». Продолжила чтение. «Но. Твоё поведение там, когда ты подлила мне возбудитель в бокал… было слишком. Объясню. То, что ты подливаешь мне что-то и не оповещаешь об этом, настораживает. Тебе не пришло в голову, что у меня может быть аллергия на какие-то компоненты и химические составы этого эликсира? Не сомневаюсь, что ты знаешь обо мне всё и почти с самого детства, но быть наверняка уверенной, что мне не будет плохо от какой-то сомнительной любовной микстуры… ты не можешь. Я сама не ручаюсь за то, что знала бы точно, как этот же возбудитель подействует на тебя, но ты! Взяла на себя ответственность и даже не поняла этого!» - женщина прервалась. Прикрыв лицо ладонью, она закрыла глаза. Обдумывая каждое слово, поняла, что не думала о том вечере так глубоко, как следовало бы. Возбудитель был скорее её прихотью, желанием сделать что-то неожиданное, проявить разнообразие в сексуальной близости. Так или иначе она призналась сама себе, что, когда подливала это в бокал, совсем не думала о том, станет ли Жене от него плохо. Этери думала только о себе и о том, как им будет хорошо. А ещё об обидах, которые не постеснялась Жене в ту ночь высказать: «Какая же я дура!» «Ты не можешь себе представить, Тери, как мне было физически тяжело переносить действие препарата. Никто, кроме тебя, не может представить, как я хочу тебя 24 часа в сутки, 7 дней в неделю. Никто, кроме тебя, не знает! Но ты, зная о том, что я и без возбудителей хочу тебя, словно чёрт, всё равно подлила его! Без моего согласия! Это заставило меня думать о том, что теперь где-то ещё можно ожидать от тебя подобного поведения. Понимаешь ли ты, о чём я?» - Понимаю… прости… - прошептала вслух Этери в ответ на заданный ей вопрос. Покраснев, она испытала сильное чувство вины. Оправдываться чувствами и «хотелками» даже перед самой собой она не стала. «Дальше. Не могу умалчивать, давно следовало поделиться. В том, о чём я напишу, есть 100% моей вины. Заранее прости за это. Ещё когда мы уезжали с комплекса домой, бабушка и Настя столкнулись в торговом центре. Учитывая то, что я придумала легенду о том, что еду с ней кататься на лыжах, звонок бабули с вопросом «У Насти твоей как дела?» был контрольным, а я соврала, что она спит в машине. Понимаешь? Она уже тогда знала, что я уехала отдыхать с кем-то посторонним и вру ей. Плюс ко всему я забыла взять лыжи, когда уходила, она это тоже заметила. Всё это накапливается. Если бы я рассказала тебе об этом раньше, если бы была более осторожной, а ты была в курсе того, что мы почти раскрыты, то последствий можно было бы избежать. И вряд ли бы ты пришла ко мне домой на той неделе, чтобы поговорить. Вряд ли бы ждала моего прихода на глазах у и без того догадавшейся бабули… Всё складывается неблагоприятно. Моя вина велика. Из-за своей самонадеянности я подумала, что смогу разрешить эту проблему сама, так как бабуля всё-таки мой родной человек. Но. Всё вышло из-под контроля. Между нами состоялся разговор, даже несколько. Ни о чём прямо я не говорила. Но… Это не нужно было… Думаю, что она догадывается, что между нами что-то происходит… И если бы ты знала, как мне тяжело врать ей в лицо. Думаю, что тот факт, что мы «скрываемся», - это самая неприятная часть наших с тобой взаимоотношений. Плохо и тебе, и мне.» - Этери расширила глаза, а вкупе с тем, что случилось буквально час назад, её тут же охватила лихорадка из страха и ужаса. Она задрожала, закрыв глаза, затем снова открыв, задышала так, словно за ней кто-то гнался. Женщина вспомнила все взгляды, которые бросала на неё Валентина Лаврентьевна, когда та была у них дома, как она нашла повод не приходить на день рождения Диши: «Но может быть, у неё и в самом деле было плохое самочувствие? Ты об этом подумала?» Внутри себя самой, она возражала. Показалось, что Валентина Лаврентьевна настроена негативно по отношению к ним, либо и вовсе нейтрально, не желая выражать явного пренебрежения. - Боже мой, боже мой, боже мой! – шептала и восклицала Тутберидзе. Она видела, что впереди ещё несколько нераскрытых писем от Жени, но сдвинуться с места просто не могла. Встав, начала мерить небольшую площадь кабинета шагами. Мысли схлопывались, взрывались, превращались в ураган из обломков и разбрасывались по полю сознательного рассудка: «Что же теперь делать! Если её бабушка догадывается, то даже не могу представить, как я стала ей противна! Валентина Лаврентьевна максимально деликатна и воспитана, она при всём знании ситуации не стала бы расспрашивать Женю. Но боже мой! Как теперь смотреть ей в глаза?!» Подумав о том, что следующий текст от Медведевой мог содержать ещё более пугающие признания, женщина взвинчено вернулась за стол. «Помимо прочего есть вопросы, которые беспокоят меня не меньше, чем вероятность раскрытия нашей тайны… Порой получается так, что я не могу тебе помочь. Начинается, знаешь, с малого. То я ничего не могу сделать, когда тебя напрягает федерация по линии частных визитов «гостей из Америки» в день рождения Диши, то, приходя на этот самый праздник, не могу позволить себе и слова вымолвить, когда ты уходишь куда-то со своим бывшим… у меня не поворачивается язык сказать «любовником». Не криви лицо. Писать именно ЭТО сейчас сложнее всего. Да, я согласна, что мы обсуждали этот вопрос уже миллион раз, но я просто не могу держать себя в руках, когда ОН проявляет к тебе интерес. В тот раз, когда я перезвонила ему, когда услышала, что это был ОН, то всё внутри упало. И ты соврала мне. Понимаю, что, может быть, ты просто не ожидала, что я приду посередине вашего разговора. Боялась моей бурной реакции, возможно. Я это всё понимаю, обдумала. Но факт умалчивания присутствовал. Это не может не выводить из себя. Я не претендую на то, чтобы быть идеальным партнёром для тебя, но и делать вид, что не ревную, – это значит врать себе и тебе. Я повторюсь ещё раз, сказав, что понимаю, что Буянов неизбежно станет частью вашей с Дишей жизни. Уже стал. Он помогает твоей маме, помогает тебе, помогает дочери… я должна к этому привыкнуть. Именно привыкнуть. Устранить, истребить и искоренить ревность не получится. Я себя знаю. И поэтому у меня есть условие. Скажу так, что даже ревнуя, я безраздельно тебе доверяю. Если бы ты проявляла к нему интерес больше, чем ко мне, то я бы это почувствовала. Не знаю, почему ты ему звонила, но не сомневаюсь, что по делу. Единственный способ, который поможет мне успокоиться, – это не знать, что ты взаимодействуешь с ним.» - Этери оторвала взгляд от экрана, удивлённо приподняла брови. Сама идея, высказанная Женей вызывала сомнения: «Как я могу умалчивать об этом? Разве это не считается враньем?» Вернувшись к прочтению, она улыбнулась. Следующая строка отвечала на её вопрос, словно Медведева прекрасно знала, в какую сторону будет течение мыслей, когда Этери это всё прочитает. «Это ни в коем случае не будет считаться враньём. Ложью считается заведомо не соответствующее истине высказывание, которое высказано в таком виде умышленно. Но. Давай рассуждать здраво. И ты, и я, мы обе знаем, что так или иначе из-за дочери вы взаимодействовать точно будете. Это факт, который не требует доказательств. Если я знаю, что такое есть, то фактически то, что ты не рассказываешь мне об этом не является искажением действительности. Потому что я просто не буду знать детально, о чём вы говорите и что обсуждаете. Это даже не будет считаться умалчиванием, если тебя просили заранее об этом не говорить. Поверь, что я буду спать крепче, если не буду знать о том, что он маячит где-то на уровне между Дишей и тобой. Мне бы уже хотелось закрыть этот вопрос раз и навсегда. Есть такие стороны жизни, которые я не знаю и знать не хочу. Например, то, что там происходит подробно в жизни моего отца. У меня нет сильного желания с ним взаимодействовать, но и отстраняться от дежурных совместных мероприятий довольно глупо. Мне спокойнее находиться с ним на тех условиях взаимодействия, которые я заранее установила. Между нами тоже должно появиться что-то такое. Мне мучительно больно дополнять пробелы своих доводов относительно того, что между вами происходит. Признаюсь, что мой придурковатый разум чуть ли не рисует мне картины, что вы спите у меня за спиной, но ведь это же не так! Даже когда мы в ссоре я чувствую, что ты никогда не предашь меня. Это важнее всего остального. Поэтому… я поделилась своим грузом. Написать всё это было нелегко, но я старалась. Намного проще раскидать мысли по полкам, когда пишешь. Когда вижу тебя, то совсем не о том думаю, о чём следовало бы, любимая…» - письмо окончилось. Карие взглянула на аватарку профиля в виде самурая с оголённым мечом и ник «Владислава Михайлова». Откинувшись на спинку стула, женщина задумалась. Многое стало понятнее в Жениных реакциях. Этери прекрасно понимала, что любимый человек ревнивец и очень пылкий. Это не получится игнорировать, стоит только принять. Поводов для настоящей ревности Тутберидзе не давала, но это не означало, что нельзя испытывать это темное чувство беспочвенно. Вспомнились слова Жени, сказанные в телефонном разговоре: «Дураку понятно, что теперь из-за Диши он часть вашего быта. Тебе просто стоит перестать делать вид, что ты ненавидишь Буянова всеми фибрами души. Мне это показывать не нужно, я как-нибудь сама разберусь, что об этом думать. Больше мне сказать нечего, а о моём отношении к его существованию ты уже в курсе. Сделать с этим я ничего не могу. Только смириться. Смирись и ты». Противоречивая буря, а ещё желание обдумать то, что написано Женей. Не успела она начать, как в кабинет открылась дверь. Тутберидзе резко вздрогнула. - Ты чего? – удивлённо замер Сергей Дудаков. Этери с испугом посмотрела на него, хлопая глазами. Мужчина обратил внимание на цветок. Растоптанный, он валялся на полу в собственных лепестках. Подойдя ближе, он нагнулся, поднял его, чтобы разглядеть. - А чего на полу? – ещё более настороженно поинтересовался Дудаков. Этери не смогла скрыть от друга прилив волнения. Мужчина подошёл ближе, она взглянула на него исподлобья. - Кто-то очень неудачно пошутил надо мной. Хотела выбросить в урну, но недонесла, - тихо сказала Тутберидзе. Мужчина сам выбросил цветок, а затем внимательно посмотрел на подругу. - Этери, ты волнуешься из-за этого? Написали гадости? Анонимно? Давай я выйду на каток и напрямую спрошу, кто это был? Может быть, это кто-то из спортсменов дурачится? Хотя всех лично знаем, кто рискнёт глупостями заниматься? - Нет! Нет! Нет! – трижды воскликнула Тутберидзе и замолкла. Дудакову передалось волнение. - А что написали? Я переживаю, ты вся побледнела. - Серёж… давай забудем. Это всё не стоит внимания. Правда дурная шутка, я бы не хотела узнать, кто её провернул, - попросила она. Они поговорили ещё несколько минут, пока мужчина не решил отвлечь её нейтральной темой о работе. Этери ненадолго успокоилась. Когда она вышла на каток под вечер, то увидела, как Жанна в сопровождении Валентины Лаврентьевны пришли за Женей. Этери стало не по себе, она даже хотела развернуться, чтобы побыстрее покинуть помещение незамеченной. - Добрый вечер, Этери Георгиевна! – громко обратилась Жанна к тренеру своей дочери. Кудрявая замерла, пришлось оглянуться. - А-а-а… добрый вечер, Жанна Тимуровна. - А что так официально? – улыбнулась женщина, подходя поближе к Этери. Она выглядела уставшей, но мягкая улыбка давала понять, что настроение у мамы её партнёра хорошее. Девушка уже подъехала к бортику и, облокотившись на него, посмотрела на своих женщин. - Как вы, так и я! Не более того. Как самочувствие? Как работа? - поддержала разговор Тутберидзе. Они разговорились. Валентина Лаврентьевна держала Джерри за поводок, а когда Женя вышла со льда на твёрдое покрытие, собака начала весело кружиться около неё. Девушка краем глаза наблюдала, как ведёт себя бабушка, а ещё половина катка. В голове было слишком много мыслей, поэтому внимание Медведевой разрывалось на части. С одной стороны, бабушка, которая спустя долгое время решила появиться на катке. С другой стороны, брюнетка анализировала почти каждое знакомое лицо в надежде увидеть слишком пристальное внимание чужих глаз на Этери. - Чего какая задумчивая? – подметила Валентина Лаврентьевна, подавая спортивную кофту внучке. Женя наспех нацепила её на себя, взглянула на бабушку, улыбнулась. - Да ничего. Устала немного, ничего такого, - ответила она. Уходя с катка в сопровождении близких, Женя поймала на себе взгляд Тутберидзе, который словно изменился с их последней словесной перепалки. Девушка интуитивно поняла, что любимая хотела бы с ней поговорить, но, к сожалению, в данных обстоятельствах осуществить это было проблематично. Придя уже домой, Женя обнаружила на почтовом ящике самурая «Владислава Михайлова» входящее сообщение, которое гласило: «Моя Женечка. Я всё прочитала. Обязательно напишу ответ, когда всё обдумаю. Люблю тебя. А ещё… я очень скучаю». Глубокой ночью Женю разбудил громкий звук. Так как в последнее время девушка плохо спала, её сон был чутким. Приподняв голову с подушки, она прислушалась. Послышался скрип половиц. Подумав, что стоит проверить, она поднялась с кровати. Идя на ощупь, девушка старалась не издавать ни единого звука. Босые ноги привели её через коридор на кухню. Замерев за углом, она стала слушать. В кромешной темноте бродила тень, Медведева напрягла глаза. Её мама, вытянувшись во весь рост, ставила что-то на самый верх кухонного шкафа. Женя внимательно наблюдала, даже перестала дышать. Рука Жанны затерялась где-то в самом дальнем углу, а затем, вынырнув, со скрипом закрыла дверцу. Неожиданно женщина оглянулась туда, где стояла её дочь. Медведева моментально оцепенела, подумав, что была замеченной. Жанна смотрела на неё в упор, но при этом из-за темноты невозможно было оценить, увидела она наблюдателя или нет. Судя по тому, как спустя секунду она как ни в чём не бывало взяла стакан и налила туда воды, разлив добротную её часть по столу, нет. «Что это?» - прошептал голос внутри головы Медведевой. Оставшись на месте без движений, Женя пронаблюдала, как Жанна еле слышно подошла к окну и приоткрыла его. Ища что-то в кармане халата, Девятова достала какой-то тёмный предмет, а когда извлекла из него сигарету, стало понятно, что это была упаковка из-под них. На глазах у изумлённой Жени Жанна достала зажигалку, закурила и высунулась с головой в окно. Взволнованно брюнетка отшатнулась. В помещение с морозным ветром заволокло сигаретным дымом, который выветрился спустя несколько минут. Под гул в ушах Медведева тихонько вернулась в свою комнату. Сев на диван, она подумала: «Что это ещё было? Она что, не заметила меня? Как это понимать? И она что, теперь курит дома по ночам?» *** На следующий день тренировка номера на юбилей Татьяны Анатольевны повторилась. Илья Авербух и Женя делали всё то же самое, что и вчера, правда, Этери в этот день на каток не пришла. Утреннее смс оповестило: «Доброе утро. Мы с Дишей собираемся на плановый осмотр к лору, поэтому сегодня меня не будет. Желаю тебе продуктивного дня.». В ответ краткое: «Доброе утро. Хорошо. Тогда увидимся уже завтра? Напиши, как сходите к врачу». Долгий, монотонный, скучный день. Разучивая по сотому кругу всё, что Медведева и так знала, она отвлекалась от забот. На обеденном перерыве она позанималась уроками, затем, следуя примеру Ани Щербаковой, подремала. Ближе к вечеру захотелось развеяться, и очень кстати пришёлся звонок Насти Скопцовой. - Приглашаем тебя, - задорно прозвенел голос подруги по телефону. - Куда? И кто приглашает? - В квартиру Кирилла. Мы с ним! Небольшие посиделки в стиле «Скопцово-Алёшинских» бесед. - А что за повод посередине недели? – удивилась Медведева. - Да никакого! Просто хорошее настроение, а ещё игры в карты, покер, мафию и всё в этом духе. - Так-так. Ты уже говоришь так, словно находишься в отношениях двести лет. Я тебя не узнаю! И какое интересное название ты этому дала, аж через дефис! Неужели если бы рыжий замуж позвал, то взяла бы двойную фамилию? – улыбалась трубке телефона Женя. - А почему нет? Типа продолжатель рода, династия Скопцовых и Алёшиных в одном лице… заманчиво, damn! – усмехнулась Скопцова. - Да, хорошо, я приеду. Кто ещё будет? - Ну, не так много ребят. Человек 15. - Ни фига себе «не так много»! Табун, я бы сказала! – удивилась брюнетка, а после паузы уточнила. - Костю позовёшь? В ответ пауза была чуть более продолжительной. Казалось, что блондинка раздумывает. - А стоит ли его звать? - Что? Алло, Насть. Костя – это твой друг детства. С каких пор он полетел в такой жёсткий игнор? – удивилась Медведева. Ей и правда было интересно понять, что между ними происходит и почему это затянулось на столь долгий период. - Хотя… может, ты и права. Кирилл предлагал его позвать. Да, пожалуй, он позвонит ему и тоже пригласит. Ответ Скопцовой был странным и очевидно проигнорировавшим прямой вопрос от Жени. Они говорили ещё какое-то время, а под конец договорившись о времени для встречи, попрощались. Женя всунула ключи в дверной замок. Попытавшись открыть, она постаралась провернуть его, но ключ встал как вкопанный. Ещё попытка. - Что происходит? – пробормотала она. Очередная безуспешная попытка дала понять, что, скорее всего, дверь заперта изнутри либо никого дома нет. Девушка тут же достала телефон и набрала сотовый номер бабушки. - Ба, привет. Открой мне, не могу попасть в квартиру. - Внуч, я в гостях у Нины, дома, скорее всего, Жануля. Позвони ей. - Хорошо, - ответила Женя и сразу же набрала маму. Трубку не подняли. Она сделала дозвон и вновь безуспешно. - Бабуль, а мама точно дома? Что-то трубку не берет. - Да, должна быть. Может, в ванне. Постучи. Как откроет, перезвони. - Ладно. Женя постучалась в дверь. Сначала негромко, затем более отчётливо. Не понимая, что происходит, девушка прислонила ухо к двери. Вслушиваясь, она смогла различить шаги. «Да что происходить блять? Мама дома!» - подумала Медведева и с силой начала бить кулаком о дверь. - Ой, чего шумишь? – открыв замок, наружу высунулась голова Жанны. Женя обескураженно уставилась. - В смысле? Дверь не могу открыть. - А-а-а… я была в уборной, не слышала. - Я барабанила, словно в «там-там», как ты могла не слышать? - Заходи давай. Извини, дочь, - ответила Жанна и, раскрыв дверь шире, впустила её. Настороженная, Медведева вошла. В коридор вышла собака, которая лениво села, глядя на хозяйку. Было видно, что даже она была разбужена громким стуком. - Всё хорошо, мам? – уточнила брюнетка. Поставив обувь на полку, она смотрела в сторону кухни. Жанна расхаживала из стороны в сторону, только спустя минут пять отреагировала. - Да. Грею ужин. Будешь? - Нет, я приму душ, переоденусь и сразу к Насте. - А-а-а. Хорошо, дочур, - улыбнулась Жанна. Было видно, что настроение у женщины приподнятое, что в целом было неплохо. Тем не менее Женя ощутила что-то странное, а ситуация показалась подозрительной вкупе с тем, что она увидела ночью. - Так, не возражаешь, если я схожу в душ вперед тебя? Тоже собираюсь навестить кое-кого, - спросила женщина. Девушка вошла на кухню и, поставив сумку на стул, непроизвольно бросила взгляд на кухонный шкаф, где вчера ночью Жанна что-то искала. - Хотя… давай ты иди. Я не тороплюсь, - тут же не дав возможность ответить дочери, добавила Жанна. Девушка посмотрела ещё более пристально, даже не отвела взгляд на Джерри, которая пришла поесть к миске. - Сумку-то отнеси в коридор. Я вещи разберу, запущу стирку. А то как-то на кухне с грязной сумкой… - пожала плечами мама. Женя хотела проверить шкафчик, но решила, что уличит момент, когда та покинет помещение. - Да… - пробормотала брюнетка и ушла в коридор. Вернувшись, она подошла к графину с водой и не успела отвернуться, как женщина ушла. Не теряя ни минуты, Медведева поставила стул, встала на него, чтобы в случае чего увидеть что-то, что могла не заметить снизу. Открыв шкафчик со скрипом, она не постеснялась заглянуть внутрь, чуть ли не всунув туда голову. Кроме специй и каких-то пакетиков, девушка ничего не нашла. Быстро вернув всё на место, она села за стол. - Как тренировочный день? – спросила Жанна, когда вошла на кухню. - Да ну, как обычно… ничего примечательного. Внутреннее «шестое чувство» не прекращало бомбардировать голову мыслями, что что-то идёт не так. Они общались между собой, но Жене было как-то не по себе. Спустя время она отправилась в душ, а выйдя, проверила телефон. Десять минут назад было получено сообщение от Этери: «Всё в порядке. У нас всё хорошо. Заехали к маме на ужин. Как дела?» Набирая сообщение, девушка сушила полотенцем волосы. - Хорошо. Скучная тренировка, вообще день какой-то непонятный. Не могу объяснить, в чём причина. Настя позвала вечером к Кириллу домой, будет небольшая посиделка в кругу друзей, - не успело сообщение дойти, как в ту же секунду было прочитано. Женя улыбнулась: «Ждёт ответов». Это было очень приятно осознавать. Тут же пришёл ответ. - Надолго? - Не знаю. - Но время уже поздно, Жень. Завтра снова на тренировку. Не проспишь? - Нет, Тери. Не беспокойся, - набрала текст Медведева. Глядя на экран, она ожидала, что Тутберидзе напишет что-то ещё. Только после продолжительной паузы ей ответили. - Надеюсь, что пить ты не будешь, - прочитала Женя. Удивлённо приподняв брови, она перечитала. - С чего ты вообще решила, что буду? - Вы же явно собираетесь не для чаепития. - Нет, но и напиваться посередине недели никто не будет. Что за вздорные мысли? – возмутилась Женя. С того самого дня, когда она была на даче у Бобровых, девушка больше не выпивала. Подойдя к окну, она облокотилась на подоконник, стала дожидаться того, что будет дальше. - Хочешь отвезу? – гласило следующее смс от Тутберидзе после долгого перерыва. - Ты же у мамы? - Да. Чем мне это мешает? Разве я не могу отлучиться на короткий промежуток времени? - Не такой уж короткий. Сначала доехать от мамы ко мне, потом к Кириллу с Настей, затем снова к маме. - Не хочешь – не надо, - прочитав, Женя нахмурилась. В этих четырех словах она прочитала явную обиду. Тяжело вздыхая, Медведева написала. - Хочу. Приезжай через час. Я буду ждать. - Нет, - тут же пришёл ответ. Медведева сжала челюсть от раздражения. - Я должна упрашивать? - Нет. Стоит соглашаться с первого раза, а не ломаться, Жень. - Ты шутишь? - Не шучу. Я уже написала выше, что если не хочешь, то не надо. Больно надо напрашиваться. В ответ на это Евгения перенаправила своё же сообщение: «Хочу. Приезжай через час. Я буду ждать.». От волнения, она начала кусать губы почти так же, как это часто делала Этери. - Ну? – не вытерпела она. Прочитано мгновенно. Ответ заставлял ждать и, судя по краткости, намеревался расшатывать нервы буквально через экран. - Что «ну»? - Блять! – выругалась Женя. Не сумев сдержаться, она решила набрать номер, так как места в сообщениях было мало, чтобы выразить своё возмущение. Её нагло сбросили. Это не помешало лихорадочно перенабрать. Снова звонок отклонён. Тут же смс. - Мне неудобно говорить, я сижу в зале со своими. - Давай-ка ты поднимешь свою восхитительную задницу и уйдёшь в другую комнату, чтобы поднять трубку. Когда я звоню, ты должна брать телефон! - Ещё что я должна? Женя раздражалась ещё сильнее. Вихрь утаскивал её подальше от спокойных берегов. Набрав номер Этери снова, она упорно собиралась задолбать её и добиться своего. Наконец-то ей ответили. - Да? - Ты что, издеваешься надо мной? – раздражённо прошептала Медведева. Она слышала, как Тутберидзе дышала и, сделав паузу, неторопливо ответила. - Нет, - тон был ленивым, почти сонным. Казалось, что даже безразличным. Женя потеряла самообладание почти сразу же. - Тогда зачем играешь в «кошки-мышки»? То предлагаешь приехать, то отказываешься! Я что, должна умолять тебя?! - А почему бы и нет? – с какой-то издёвкой ответила Этери. Женя моментально покраснела. Ей не нравилось то, как её выводят из себя. - Ещё чего! Это не я первая предложила! - Ну значит тебе действительно всё это не надо, раз даже в голову не пришло попросить об этом. Видимо, тебя есть кому встретить? - Что ты несешь! - Ничего не несу, я вообще сижу на кухне. Специально вышла из зала, чтобы ты уже наконец-то дозвонилась до меня, - чуть ли не растягивая по слогам, прохрипела женщина. Чёрная кошка играла с разъярённым тигром. В ярости он был пугающим, грубым, жестоким, а один удар его лапы мог лишить жизни. Однако ловкая и пронырливая чёрная кошка умело манипулировала его чувствами, желая получить ту реакцию, которую хотела. - Прекрати себя вести так! Что ты вообще говоришь! Никто меня не встречает, никто никуда не везёт! Я сижу дома, вышла из душа! Всё было спокойно, пока ты не начала делать всё это! И что за «наконец-то дозвониться» блять?! – тигр широко раскрыл пасть, оголяя острые, внушительные клыки. Такими клыками перемалывали тушу пойманной добычи. Смешок в трубке. - Теперь я приеду за тобой только в том случае, если ты хорошо попросишь меня, Женечка, - длинный пушистый хвост кошки «щёлкнул» тигра где-то в районе огненных глаз, словно играя с плюшевым зверьком. Медведева громко выдохнула, словно выпуская пар. Она сделала глубокий вдох, Тутберидзе это слышала и улыбалась сама себе. - Хорошо. Я пойду. Хорошего вечера «в кругу друзей». - Приезжай, - буркнула Женя. - Нет. - Я сказала, приезжай, - упрямилась девушка. Послышался тихий смех, такой элегантный, сдержанный. - Ты очень… очень плохо просишь меня об этом. У меня нет никакой мотивации приехать к тебе, увы. - Этери! - Да? - Хватит! Прекрати это! - Всё. Я кладу трубку, Жень. Мне уже надо идти. - Нет! - Всё-всё. До завтра, - тихо, мягко отвечала Тутберидзе. Она накручивала на палец один из своих кудрявых бронзовых локонов. Делала это с удовольствием, смаковала момент. - Хорошо! Ладно! Приезжай! Я жду тебя, слышишь? Очень жду! Довольна? – всё еще с тем же раздражением, но уже менее уверенно ответила девушка. Она позабыла о мокрых волосах, сев на кресло, уставилась в одну точку, словно могла увидеть в ней любимую. - Ты не поняла? Если я не буду ощущать, что меня ждут, что меня просят, что меня хотят, то я даже пальцем не пошевелю. Твой разъярённый тон ты, пожалуйста, оставь его для кого-нибудь другого. Со мной разговаривать так не следует. Я заслуживаю большего уважения к себе, заслуживаю любви, мягкости интонации, а может быть, даже ласковой просьбы. Для человека, который так уверенно себя ведёт в обществе и в целом, разве это так сложно? Или твоя уязвлённая гордость не позволяет просить у меня так, чтобы я была снисходительна с тобой? Ты же хочешь, чтобы я была с тобой снисходительна, Евгения? – тихо, медленно, лукаво она говорила обо всём этом, не стесняясь. Сгоравший от ярости тигр на мгновение замер. Учащённое сердцебиение не позволяло мыслить трезво, особенно после такого вкрадчивого голоса в трубке. Сбив спесь с собеседника, кошка блеснула глазами на родительской кухне. Женская хитрость заставила животное покорно опуститься, склонить голову, признать тотальное поражение без осознания того, как это могло произойти. Женя закрыла глаза, чтобы, слушая Её дыхание, прочувствовать момент всем телом. - Этери Георгиевна. Мне бы хотелось, чтобы вы были со мной снисходительны… потому что я чертовски хочу вас, уважаю и без памяти люблю. И я жду вашего приезда, жду так сильно, как вас никто не ждал, - прошептала Женя, не открывая глаз. На той стороне трубки собеседница была удовлетворена на все 200%, буквально до мурашек по телу. Она улыбнулась, Женя «услышала» эту улыбку. - Так лучше? – тихо переспросил ручной тигр. - Через полчаса выезжаю, - не менее сладко прозвучало в ответ. Женя уже стояла в коридоре, надевая куртку. К ней вышла Жанна. Облокотившись о косяк, она долго смотрела на дочь. - На такси? - Нет, мам. За мной заедут. Я иду на остановку. - Зачем на остановку? А во двор заехать за тобой нельзя? - Я иду на остановку, - тем же ровным тоном Женя повторила свои слова. Жанна поняла, что настаивать не следует. Пожав плечами, она промолчала. - Послушай… я хочу спросить тебя. Нужно было сделать это ранее. С каких пор ты стала курить? Крайний случай был достаточно давно на моей памяти. Что случилось? Дело, конечно, не моё, когда касается твоего выбора в этом деле. Я не могу указывать, требовать, хотя ты прекрасно знаешь, как этого не одобряю. И что за необходимость была курить ночью в окно? – глядя прямо в глаза, спросила Евгения. Было видно, что Жанна не ожидала такого вопроса. Она сделала глаза слегка шире, затем нервно сцепила руки в замок. - А с чего ты решила-то? Я не курю. - Не ври мне в глаза. Я этот вопрос не с потолка взяла, видела ночью, - тон был спокойным, но Жанна реагировала на это нервозностью. Она не повышала голоса, не переспрашивала что-то ещё, не спорила. Просто не смотрела Жене в глаза. Ощущая, как сложно было маме подобрать разумные слова для ответа, девушка решила не напирать. Она всё равно узнает ответ, пусть и не сейчас, но узнает. Женя всегда всё узнаёт рано или поздно. - Ладно. Не хочешь отвечать – дело твоё. Я пойду, - не найдя, что ещё сказать, Женя вышла из дома с очень неприятным чувством внутри. Чтобы дойти до цветочного магазина и обратно, Женя вышла намного раньше, чем за ней приедет Этери. Она шла в наушниках, старалась не углубляться в рассуждения без достаточных доказательств относительно странного поведения матери. Входя в магазин, Медведева позволила себе отвлечься от негатива и перейти к более приятному занятию – выбору наилучшего букета для любимой. Черный внедорожник подъехал туда, куда ему было сказано. Уже подъезжая к месту, Этери увидела сначала огромный букет и лишь потом Евгению Медведеву. Пока девушка открыла дверь и села, Тутберидзе позволила себе широкую самодовольную улыбку. План сработал, женщина победила. Шуршащая бумажная упаковка вмещала в себя особый сорт роз, которые были весьма нежными и миниатюрными. Усевшись, Медведева посмотрела на Этери так, словно увидела впервые. Кудрявые волосы были уложены иначе, чем обычно. На губах красовался пастельно-розовый оттенок помады, глаза были аккуратно подведены чёрным. Густые ресницы обрамляли блестящие золотые глаза, которые сияли ярче огней ночной Москвы. Женя трепетала от понимания, что любимая сейчас выглядела так только для неё. Аромат духов в очередной раз вскружил голову, и, забыв обо всём, Медведева влюбилась в своего тренера в очередной раз, словно в первый. - Ты с цветами? По какому поводу? – делая вид, что ничего не понимает, спросила Этери. Девушка безмолвно протянула букет, а передавая его, намеренно сделала так, чтобы кончики их пальцев соприкоснулись. Такое еле заметное, но волнующее касание вызвало мурашки у обеих. Этери посмотрела на цветы, растекаясь в улыбке, вдохнула их аромат. - Спасибо. В следующий раз хотелось бы получить цветы без нервотрёпки, - подметила женщина. Женя сузила глаза, но ничего на это не ответила. Ей хотелось меньше говорить и больше целоваться. Осознание этого пришло более явно, когда Женю посетила мысль: «Чёрт… так не хочется идти к Насте… может быть, стоит провести время с Тери?» - Давай съездим в кафе? – недолго думая, предложила Медведева. Этери посмотрела на цветы, мягко улыбнулась. - Я хочу, правда, но из дома уехала буквально на полтора часа. Нам не хватит времени, а быть вместе урывками не хочется, - ответила Тутберидзе. Она развернулась назад и аккуратно постаралась положить цветы на заднее сидение. Пока кудрявая тянулась через весь салон, Женя смотрела на её талию в распахнутом пальто. Из головы у Медведевой вылетело всё, даже то, как её зовут. Сев на место, женщина внимательно посмотрела на любимого человека. Взгляд янтарно-карих был каким-то грустным, можно сказать, что обречённым. Этери даже стало жалко Женю. Тонкие пальцы легли на левую руку любимой. - Женька, ну что ты? - Нет-нет… ничего. Я всё понимаю. Не сержусь. - Но расстраиваешься. - Вовсе нет. Всё хорошо, - натянув улыбку, ответила брюнетка. Этери очень многое хотелось сказать и обсудить, но она решила, что прежде, чем они снова начнут взаимодействовать, ей всё же стоит дописать ответ на Женины письма в более спокойной обстановке. - Поехали? - Да, - кивнула девушка. Авто тронулось с места. *** Пара распрощалась друг с другом в соседнем дворе. Они беспокоились о том, чтобы остаться незамеченными. Краткий поцелуй в щёку от Жени, она покидает салон с мыслью, что отдала бы всё, чтобы сейчас идти не к Насте. - Привет, Женёк! – открывший дверь юноша широко улыбнулся. Это был Кирилл Алёшин. Он был рад каждому гостю, но особенно был рад лучшей подруге своей девушки. Брюнетка вошла в коридор, сняла шапку. - Насть! Женька пришла! – громко крикнул Кирилл, оповещая Настю, которая была занята другими гостями. Послышалось восклицание, а затем дикий топот. Кирилл и Женя переглянулись, а когда в коридор ворвалась растрёпанная Настя, она запрыгнула на подругу и повалила её на пол. - Дурочка! – воскликнула Женя, и они обе засмеялись. - Я уже устала ждать! Наконец-то! – улыбалась Скопцова. Несколько знакомых людей вышли следом за Настей, поприветствовали Медведеву. - Идём. Я сделала ахеренный крабовый салат и бухнула туда ооооочень много мазика! – хватилась своими кулинарными шедеврами блондинка. Женя удивилась. - Насть, какой мне мазик? У меня выступление на носу, а ещё чемпионат мира и… - Ничё, не пожиреешь из-за одной ложки крабового! Идём скорее за стол! Играла музыка, всюду парили кальяны, обстановка была расслабленной. Медведева огляделась, но не обнаружила за столом ещё одного человека. - А где Костя? – спросила она у подруги. Вместо неё ответил Алёшин. - Скоро подъедет, я выйду встречать. - А-а-а… - кивнула Женя. Ела она немного, больше пила сок и чай. Обсуждения были разного рода, больше о футболе, хоккее и немого о фигурном катании. Среди присутствующих были близкие друзья Кирилла, многие известные в спортивных кругах парни-одиночники фигурного катания. - Сейчас Костян придёт и сядем в мафию играть. Сколько можно оттягивать уже? – сказал Александр Самарин, потягивая алкогольный коктейль, который сделал он сам. Парень предлагал многим другим, соглашались все. - Жень, будешь? – протягивая стакан с мартини, спросил Самарин. Девушка вспомнила слова Этери, отрицательно покачала головой. Сегодня она собиралась быть «хорошей девочкой». - Нет, спасибо, Саш. - Не спаивай человека, она серьёзная спортсменка в отличие от тебя! – пошутила Скопцова и подмигнула подруге. Клубы дыма от кальяна окутали всю комнату. Женя осмотрелась, так как была в этой квартире впервые. На самой верхней полке красовалась фотография Кирилла и Насти. Брюнетка улыбнулась, ей было непривычно видеть их такими довольными. - Съезжаться не думаете? – поинтересовалась Медведева. Настя, что отпивала глоток мартини, смешанного с соком, округлила глаза. - Нет, ты что! Папа убьет на хер. Он у меня такой ревнивец, хотя Кирилла очень любит. - В какой момент вы решили перейти на другой уровень взаимоотношений? Кто это предложил? – спросила Женя. Настя посмотрела на Кирилла. Он сидел напротив неё и громко спорил с Михаилом Колядой, который был сговорчив как никогда. Улыбка, пара секунд обдумывала ответ. - Мы же постоянно вместе… всё как-то удачно сложилось. И то, что мы в пару встали, и то, что начал появляться прогресс в работе. Каток-дом, каток-дом, а Кирилл всегда рядом. Мне с ним хорошо, он всегда поддерживает, он надёжный. Был такой период у меня… мы с тобой повздорили, ещё из-за… ну… в общем тоже был один случай. Я переживала. Кирилл оказался рядом, подбодрил, проявил даже больше внимания, чем следует. Я ещё тогда упала неудачно, фиг знает, может, пережрала от волнения и всё никак не могла войти в свою колею. Я чуть нервничаю и сразу жрать начинаю. Он притормозил, сказал, что так дела не пойдут. Мы начали разговаривать намного больше о друг друге, чем о танцах. До этого тоже так было, но именно в этот момент моей уязвимости ощутила его надёжное плечо. И вот однажды, когда я тухла дома, настроение было просто дерьмовым. Созвонились, болтаем, а он слышит, что я никакая. Ну всё, вроде стало лучше, попрощались. К вечеру забегает Варя с круглыми глазами и орёт во весь голос: «Насть, там Кирилл пришёл! Открой ему дверь!» Я такая: «Чё? Где?» Выхожу в коридор, заглядываю в глазок, а там огромный заяц, прикинь? Открываю ему, а мой Алёшин стоит с огромной мягкой игрушкой, в руках облако из шаров и цветы! Ты же знаешь, как я люблю цветы? Я прям как стояла, так думала, и упаду! Такого для меня никто не делал! Меня затрясло, а он так уверенно зашёл, обнял меня и говорит: «Всё будет хорошо. Обещаю». И я растаяла. Мама его сразу за стол: чай, сладости, пир горой. Он ест с моими, пьёт, смеется, они тоже, а я смотрю на него и взгляд отвести не могу. Уже когда собирался уходить, я ему говорю, мол: «Не хочу, чтобы ты уходил», а Киря мне: «Завтра выходной. Готовься, пойдём вместе гулять». И мы пошли. Весь день провели вдвоём вне катка, вне друзей, вне всего, что было. В тот же вечер, когда провожал домой, он поцеловал меня. С тех пор мы вместе. По-настоящему, - рассказала Настя. Женя даже перестала дышать, когда слушала. В голове появилась вереница вопросов, которые хотелось задать. - Вот это да! Я… приятно удивлена! – начала Женя. Поёрзав на диване, она поменяла позицию и наклонила голову поближе к уху подруги. - А что у тебя был за период такой проблемный, о котором я узнаю только сейчас? – в ответ Настя опустила глаза в пол. Было видно: что-то, о чём она умалчивает, важно и самое главное – неприятно цепляет её. Собравшись с мыслями, Скопцова поделилась. - Всё дело в Косте. Вернее, даже не так. У него мама чувствовала себя хуже, чем обычно. Он постоянно нервничал, переживал. Я тоже. Не знала, чем помочь, как отвлечь. Думаю, что просто попалась ему в самый неудачный момент, потому что других объяснений тому, как он себя повёл, я не увидела. Без особого разрешения приехала к нему домой, чтобы подбодрить, проявить участие. Он вышел, а глаза «на мокром месте». У меня сердце в пятки, я запаниковала, думала, а вдруг с Екатериной Владимировной что? Костя даже на порог не пустил. Сказал: «Я тебя не ждал. Извини. Сейчас твоё присутствие тут неуместно». Меня словно кипятком обдало. Ты знаешь, какая я эмоциональная. Я ему пару фраз, он мне в ответ, а в итоге дошло до того, что своей навязчивостью вывела его из себя. Он весь покраснел, сдерживался. Я психанула. Сказала ему: «Пошёл ты в жопу!» - развернулась и уехала. Больше мы с ним не созванивались. - Боже… нехорошо всё это… может, и правда момент был неудачный, - расстроилась Медведева. Настя печально кивнула. - Да. У его мамы сильные боли, видимо, она может сорваться на нём. Екатерина Владимировна такая, что ей палец в рот не клади. А тут я со своими истериками, ещё и в жопу послала. Загонялась не меньше недели. Думала, а стоит ли извиняться? Стоит ли что-то сказать? От него вестей нет, я тоже решила на давать о себе знать. Как-то всё и погасло. Столько ночей после этого проплакала в подушку… для меня всегда было важно, чтобы с ним всё было хорошо… я всё испортила… - Нет-нет! Насть! Прекрати! Подумаешь, послала его. Он же друг! Он же знает тебя! Должен был понять, сделать шаг, чтобы помириться. - Он лишь однажды написал смс, там было три точки. От него такие знаки всегда означали предлог, чтобы пообщаться. Я отвечать на это не стала. Решила, что без меня ему лучше. И тут меня поддержал Кирилл, позже он подтвердил, что у Кости в семье не всё хорошо. Я полная дура… - Нааасть… - прошептала Женя и обняла свою подругу. Кирилл взглянул на них, а в глазах прочиталось беспокойство. Медведева кивнула ему, мол: «Всё нормально», но Алёшин ещё долго наблюдал за ними. - Давай-ка выйдем из-за стола, тут шумно, я кое-что скажу, - предложила брюнетка. Они ушли на кухню. Сев за стол в более уединённой обстановке, девушки продолжили разговор. - Костя неглупый парень. Мы же с ним виделись несколько раз, гуляли. Он не рассказывал причину вашего разлада, но по нему было видно, что тоже переживает не меньше твоего. Однако в какой-то момент стало понятно, что ему словно кажется, что вы перестали общаться из-за… ну… из-за… Кирилла, что ли… - рассказала Женя. Настины глаза загорелись, она расширила их полная удивления. - Что? Почему? - Он пожаловался мне, что до этого вы тоже ссорились, но часто быстро мирились. А тут, мол, у тебя Кирилл появился, и может быть, он против, что вы вместе общаетесь. Это я тебе по секрету рассказываю. - Блин! Как такое можно было подумать?! Мы всегда втроём общались! Кирилл уважает Костю и никогда бы ничего такого не сказал! - А что ему оставалось думать? Только додумывать, ты же на контакт не шла! А тут ещё и узнаёт не от тебя, что у тебя появился парень. Ему было неприятно, - пояснила Евгения. Настя расстроилась ещё больше. - Всё не так просто… почти так же, как у вас с… Этери. Помню, ты как-то сказала мне, что боишься, что не соответствуешь ей. Знаешь, я тоже думаю, что Косте я не подхожу. Кириллу да, но не Косте. Ему другая девушка нужна. Лучше, чем я… - Да кто тебе такую глупость сказал, что именно ты Косте не подходишь? Ты же его сама об это не спрашивала! Что за несуразица! – возмутилась Женя. Настя промолчала, явно оставаясь при своём мнении. Брюнетка сложила руки на груди, посмотрела на подругу серьёзно, задумчиво. - Костя нравится тебе? Как… парень? - Нет! Ни в коем случае! Я о таком даже не думала! - И в самом деле не думала? – Женя прищурила глаза. Скопцова была растеряна, не могла найти слов, чтобы ответить. Пока она барахталась в аргументах, в дверь позвонили. Настя вздрогнула, подняв голову, посмотрела в сторону коридора. Они поняли, что последний гость явился на их скромный вечер. Послышались шаги, Настя и Женя смотрели друг на друга. В этой переглядке Медведевой стало понятно, что подруга влюблена в своего друга детства, но боится в этом признаться и особенно сейчас, когда состоит в отношениях с другим. - Костян! Пришёл! – послышался голос Кирилла. Сердце у Скопцовой зачастило, она отвернулась от пытливого взгляда Жени Медведевой. - Да, привет, - пробасил бархатный баритон. Высокий темноволосый парень зашёл с каким-то пакетом, протянул его другу. Они пожали друг другу руки, гость стал разуваться. - Как доехал? – спросил Алёшин. Костя снял куртку, повесил её на крючок. - Нормально. Я на такси, - глядя на себя в зеркало, он извлёк из внутреннего кармана пиджака расчёску, расчесался. - Выпить хочешь? - Да, не откажусь, если нальёте, - подтвердил брюнет, приведя себя в порядок. Женя и Настя вышли в коридор. Костя посмотрел на них. - Привет, девчонки, - улыбнулся он. Женя подошла ближе и обняла Константина. Настя стояла достаточно далеко, словно не ожидала, что никаких знаков внимания в свою сторону. Как только Женя и Костя разомкнули объятия, парень просунул руку в пакет, который недавно отдал Алёшину, и извлёк оттуда огромную шоколадку «Kinder». - Привет, Насть, - обратился персонально к подруге он. Подойдя к ней ближе, парень протянул сладость. - Твоя любимая, - уточнил брюнет. Кирилл и Женя замерли в ожидании. Оба понимали, что друзья в ссоре и теперь от того, как отреагирует Настя, будет зависеть, помирятся ли они и как пройдёт этот вечер. - Спасибо… - пробормотала Скопцова, принимая подарок. Они стояли друг напротив друга, пока девушка не потянулась к нему, чтобы обнять. Кирилл и Женя выдохнули с облегчением. Костя окутал своими руками хрупкую девочку, она буквально утонула в его объятиях. Её окутал знакомый и любимый аромат его парфюма, мягкость пиджака и свитера внушили спокойствие и одновременно трепет её измученному сердцу. Медведева украдкой посмотрела на Алёшина, так как ей стало интересно, а видит ли он в этом всём нечто большее. Кирилл наблюдал молча, казалось, что осознание всё же пришло к нему, но вида он не подал. - Ну что? Раз все в сборе, то идёмте за стол? – единственное, что сказал им Кирилл. Женя перевела взгляд на пару, которая нехотя разъединила объятия. - Да, Кирюш, пойдём, - отозвалась Настя и тут же подошла к своему парню ближе. Костя видел это впервые, и по его лицу Жене стало понятно, что ничего хорошего он от этого не испытывает. Вечер был весёлым. Игры и развлечения проходили на «ура!», поэтому общая обстановка была положительной. Настя весь вечер сидела рядом с Кириллом, причём совершенно не смотрела на Костю, который проводил часы в компании Жени. - Ты как? – спросила Медведева, решая отвлечь друга. Он налил в свой стакан очередную порцию алкоголя, выпил так, словно это была вода, даже не поморщившись. - Хреново. Учусь заочно, днем работаю, при этом 24 на 7 с мамой, которой с каждым днём становится хуже. Тренировки хоккейные пропускаю. Мне нечем похвастаться, - поделился парень. Женя посмотрела с сочувствием, положив ладонь на его плечо, поддержала касанием. - Я хочу тебе сказать, но ты не думай, что это из-за жалости. Потому что я скажу серьёзно. Если будет какая-то ситуация, что нужна будет помощь… любая… я всегда к твоим услугам. Иначе для чего нужны друзья? - Спасибо, Жень. Мне важно это услышать, - мягко улыбнулся он. Женя ответила не менее тёплой улыбкой, открытым взглядом, добродушием. Они продолжили болтать, у Медведевой даже получилось поднять Косте настроение. Однако к вечеру ситуация начала выходить из-под контроля. В этой подвыпившей компании Женя не ощущала себя дискомфортно, так как все были свои. Молодёжь веселилась так, словно завтра не собиралась отправляться по делам. К 9 часам многие дошли до танцев. Это было весело, многие смеялись, дурачились. Как бы то ни было, а Женя постоянно думала только о том, что даже в такой теплый вечер ей хотелось бы, чтобы Этери была рядом. Она вспоминала то, как они поругались по телефону, как хитрая женщина уломала Женю на покорность в отношении неё, как подвезла почти до самого подъезда. Думая обо всём этом, девушка периодически улыбалась, того не замечая. Когда заиграла медленная музыка, Кирилл пригласил Настю на танец, они вместе вышли на середину зала. Женя наблюдала и подметила, что Костя не спускает с них серых затуманенных глаз. Он весь был напряжённым, но ничего не говорил, ничего не делал, лишь смотрел, как Настя танцует со своим парнем и его другом. Всё это было очевидно для Жени, особенно то, что Насте нравился Костя, и похоже, эти чувства были взаимными. Пока эта драма на троих разворачивалась на глазах Медведевой, она неожиданно вспомнила, что Этери обмолвилась о том, что пишет ей ответ на письма. Проверив на телефоне почту «Владислава Михайлова», она не ошиблась – там было входящее сообщение. Предвкушая, девушка решила встать из-за стола и уйти подальше от пытливых взглядов. Поставив перед собой стакан с соком, девушка устроилась поудобнее и начала читать ответ. «Мой самурай… мой любимый человек, моя Женька. Наконец-то я собралась с мыслями, чтобы написать тебе. Ты знаешь, что изъясняться словами мне сложнее, чем тебе. У тебя в этом явно есть больше таланта, чем у меня. Я всё же попытаюсь. Начну с того, что взволновало меня больше всего (извини, но это так) – факт того, что твоя бабушка может догадываться о наших взаимоотношениях. Признаюсь тебе… я напугана. Именно такого исхода я и боялась, потому что в случае нашего разоблачения даже не представляю, что буду делать. Твоя бабушка вряд ли скажет что-то, но буквально недавно я ощутила на себе её взгляд… по телу пробежали мурашки. Мне больно думать о том, что она может подумать о нас. Обо мне. О тебе. Будь я на её месте, то, узнав что-то подобное, молчать не стала бы… но Валентина Лаврентьевна другая. И от этих подозрений, от её молчания даже тягостнее, чем от решительных действий. Что ожидает нас дальше? Разве я смогу найти в себе силы отказаться от тебя, даже если нам будет угрожать опасность? Разве я смогу выжить, зная, что мы не можем быть вместе? Это самый страшный исход, я его просто не переживу. Не представляю большего горя и ужаса, который мог бы сравниться с этим. Может быть, только смерть кого-то из близких… но… нет. Не будем даже помышлять об этом. Я постараюсь приложить все усилия, чтобы при твоей бабушке мы выглядели не более, чем тренер и его спортсмен. Это сложно, особенно после того, каким близким и дорогим человеком ты стала для моей семьи. Ты крестная моего племянника, а это дорогого стоит. Помимо прочего ситуация с анонимной розой и запиской просто ввергают меня в шок. Кто может знать о нас? Разве мы выдали себя каким-то словом, жестом? Кроме твоей Насти, об этом никто не знает, а с моей стороны никто и подавно. Пугает то, что это посторонний человек. И то, что он где-то рядом. Я согласна, что следует быть максимально осторожными. Я не хочу потерять тебя. Просто не могу позволить этому случиться! Потому что люблю тебя… больше всего на свете», - прочитала Женя и прервалась. К горлу подступила тошнота, голова закружилась. Отрывок дался к прочтению непросто, пришлось открыть форточку на кухне пошире, чтобы захватить больше воздуха. Женя подумала о том, что они и так постоянно скрывались и чего-то боялись, а теперь проблем стало значительно больше. И дело уже было даже не в бабушке, а в том, что спустя один год их отношений прочный фундамент словно дал небольшую трещину. Медведева часто задышала, закрыв глаза, спросила саму себя: «Мы это выдержим? Что мне делать?» После перерыва она села читать дальше. «Про тот чёртов возбудитель… Жень… ты во всём права, а я… я сделала гадкую вещь. Пожалуй, я сама этого до конца не понимала. Изначально мне хотелось, чтобы мы попробовали это вместе… но как только вспоминаю то, что вывело меня из себя, стыжусь. Как-то по-детски с моей стороны ревновать тебя к каким-то посторонним людям, да ещё и так мстить. Да, это была месть. Я мстила тебе, потому что хочу, чтобы только мои руки могли касаться твоего тела. Хочу, чтобы это было только моё святое право. Всё это напомнило мне тот неприятный поцелуй на даче Бобровых… я тогда была сама не своя, я так злилась на тебя и так ревновала… это самое неприятное воспоминание. Но всё-таки признаюсь, что без той провокации я бы не поняла, как сильно тебя ревную… а значит… люблю. Но обстоятельства так сложились, что ревнуешь не ты одна, а мы вместе… Позволь всё же рассказать тебе то, о чём мы говорили с Буяновым по телефону. Ты должна знать, чтобы доверять мне больше. Дело в том, что абсолютно случайно мною выяснился тот факт, что он просил у Когана о том, чтобы меня отпустили с январского мастер-класса домой. Клянусь тебе, что не знала о том, что Сергей что-то сделал, потому что лично я его об этом не просила. И с какой стати мне что-то у него просить? Это ниже моего достоинства. В сам день рождения дочери я не знала, почему меня так легко отпустили, хотя абсолютно недавно никто таких поблажек мне не делал. Я пыталась разрешить эту ситуацию так, как могла. Как об этом узнал Сергей, я догадываюсь…так как он провёл с Дишей почти весь день, то наверняка она ему о мастер-классе и рассказала. Понимаешь, Буянов, он такой, что когда ему что-то надо, то просто берет и делает. Он не советуется, тем более не спрашивает разрешений. В этом вся его суть - полагаться только на свои умозаключения. Я ничего с этим поделать не могла, учитывая то, что вообще не знала о его вмешательстве. Всё это давит на меня, потому что получается, словно я ему чем-то обязана за помощь. Как понимаешь, мне этого бы не хотелось. После ЧП с родительской крышей я разозлилась. В тот день, когда ты позвонила ему с моего телефона, я набирала ему лишь потому, что договаривалась о том, что верну все деньги, что он потратил на устранение потопа. Вот и всё. Когда ты зашла в кабинет, я просто этого не ожидала. Испытала вину, что говорю с ним и… прозвучит странно, но… что я не спросила об этом у тебя. Ты для меня больше, чем даже самой тебе кажется… для меня ты всё. Я руководствуюсь твоими советами, прислушиваюсь, порой делаю так, как ты говоришь мне сделать. Потому что доверяю тебе и твоему мнению. Я уже говорила, что считаю тебя мудрой не по годам. Для меня это самая удивительная вещь рядом с тобой – это безграничное ощущение себя защищённой. Словно я маленький ребёнок, а ты – это моя опора, моя любовь, мой партнёр, может быть, даже так… главный человек в этих отношениях. Ты занимаешь позицию моего супруга. Перечитываю эту фразу и понимаю, что звучит это нелепо, но это так и есть. Без тебя не могу ступить и шага. Для меня делать что-то без тебя – это морально сложно. Вот и с этим звонком я поторопилась… извини меня. Я не знаю, стоит ли извиняться за это. Думаю, что за ложь тебе в глаза стоит. А остальное… да, ты права. Я понимаю, что Буянов теперь всюду. Он с Дишей, он помогает. Скажу так, что даже немного рада, что он наконец-то проявляет себя участливым отцом, что Диша ему небезразлична. Я ничего для этого не делала, Жень. Он инициатор встреч. Я понимаю, как он важен для моего ребёнка… всё-таки отец - весомая фигура в жизни девочки…» - делая перерыв, Женя тяжело вздохнула. Она даже позабыла о том где сидит и что делает. Все мысли были только в тексте, только об Этери. Неприятное осознание того, что Буянов обладает такими внушительными связями в обществе, репутацией и властью, стало для Медведевой ударом ниже пояса. Ей всегда казалось, что, кроме неё, никто не сможет разрешить проблемы Тутберидзе, но не тут-то было. Влиятельный мужской образ вызывал в обществе большее одобрение и понимание, чем вмешательство какой-то спортсменки, пусть даже такой титулованной, как она. Прикрыв лицо ладонью, она тяжело задышала. Принять извинения за «возбудитель» в её бокале было намного проще, чем информацию о том, что бывший любовник возлюбленной столь значимая фигура. Ситуация деморализовала Женю, она потратила время, чтобы переварить всё это. Вернувшись к прочтению, девушка пугливо задержала дыхание. «Но его положение в моих глазах не поменялось. Я не благосклонна к нему, но сильного негатива, признаться, уже не испытываю. Если он полезен моей семье, то пусть «отрабатывает» за то, что бросил нас с Дишей много лет назад. Я обдумала твою просьбу относительно того, чтобы не рассказывать тебе о наших с ним контактах. Считаю, что это можно реализовать, но только в случае твоего полного доверия мне на слово… поверь, что никто в этой жизни не станет для меня важнее, чем ты.» - Женя откинулась на спинку табуретки, ощутила спиной холодную стену. Было сложно что-то ответить на это, ведь Женя сама предложила эту идею с Буяновым. Отступать было глупо. Кивнув самой себе, она приняла решение, что поставит в своей голове «перегородку» и больше не позволит вывести себя за пределы разумного. Буянов есть. Буянов будет. Вот и всё. Точка. Нужно смириться. «И ещё. Пусть твой рассудок будет спокоен. Я не изменяю тебе, не помышляю об этом, не сплю с кем-то за твоей спиной… то, что происходит между нами, я никогда и ни с кем себе не позволю. Ты мой единственный сексуальный партнёр. И точка. Обсуждать что-то иное не следует. Я хочу только тебя, стремлюсь только к тебе, жду только тебя. Прочти это и пойми уже наконец-то! Я позволяю касаться своего тела только тебе… тела и души. Для остальных путь к моему сердцу закрыт. Потому что в нем только ты. Даже когда мы в ссоре, я касаюсь себя с мыслями о тебе…думаю, а что если это были бы твои руки? А что, если бы ты хотела сделать это так? А может быть, иначе? Твои руки, твои губы, они умеют причинять мне неземное счастье и наслаждение… понимаешь ли ты это? Тебе лишь 17, а я уже вся твоя, вся у твоих ног. Боготворю тебя, отдаю всю себя без остатка. Сёгун выбирает себе одного самурая и на всю жизнь. Они идут вместе, не обманывают ожидания друг друга, защищают от напастей и невзгод. Мы пара, мы вместе. Ничего этого не поменяет. Ничего этого не разрушит. Я вся твоя, ты только протяни ко мне руки, и я буду отдаваться тебе снова и снова, моя Женя…» - письмо окончилось, Женя закрыла почтовый ящик. Сердце забилось чаще, дыхание стало глубже, пульс ускорился. Внутри запели птицы, в голове зазвенел сладостный голос: «Ты видишь? Она пишет всё это тебе…всё только для тебя. Разве ты имеешь право сомневаться в её искренности?» Тут же захотелось услышать любимую. Девушка стремительно встала с места, направилась в сторону коридора. Надев верхнюю одежду наспех, она вышла в подъезд. Ей хотелось, чтобы никто её не услышал, и в надежде на приватную беседу она покинула квартиру, но не тут-то было. В подъезде уже стояли несколько парней из их компании, поэтому пришлось сделать вид, что она идёт дышать свежим воздухом. Спустившись на нижний этаж, она вышла на улицу и встала у дверей. Взяв в руки телефон, она быстро набрала номер Этери. Пара гудков, та подняла трубку. - Всё хорошо? - Я всё прочитала. Спасибо, спасибо тебе за это. Твой ответ – это то, что было мне нужно. Я не сомневаюсь в тебе, не сомневаюсь в том, что мы все преодолеем. Потому что доверяю своему сердцу, а оно тебя любит… - мечтательно закрыв глаза, Медведева постаралась представить любимые губы, которые улыбаются прямо в трубку. - Не представляешь, как я рада, Жень… гора с плеч. - У меня тоже. - Как проходит ваше застолье? – спросила Тутберидзе. - Ой, тут одной фразой не расскажешь. Столько хочу тебе рассказать! - На сколько времени ты планируешь остаться ещё? - Вообще считаю, что уже пора ехать. Завтра рано вставать, - ответила Женя. Небольшая пауза, ощущалось, что Тутберидзе хочет что-то сказать или спросить. - Диша остаётся сегодня у родителей. Моя квартира в нашем распоряжении, и нас никто не потревожит. Может быть, ты хотела бы провести эту ночь вместе? Это же намного лучше, чем два коротких часа за беседой в кафе, м? – спросила Этери. Женя засияла. Её сердце заискрилось так, словно было зеркалом на песке, которое поймало в свои сети солнечных зайчиков. Придурковато улыбаясь, Медведева попрыгала на месте, но вернув своему голосу серьёзность, ответила: - Да, конечно. Идея замечательная. Скажу бабушке, что переночую у Насти. Что скажешь? - Отлично. Когда мне приехать за тобой? - Сейчас. Я не хочу терять ни минуты. Приезжай сейчас. - Хорошо. Тогда пойду собираться, - ответила Этери с радостью в голосе. Женя положила трубку и вдохнула свежий февральский воздух. Она начала предвкушать, что было как раз кстати в ситуации, что происходила вокруг неё. - Жень… - пробасил кто-то за её спиной. Девушка так сильно испугалась, что подпрыгнула на месте. Резко обернувшись, она оцепенела. Совсем рядом в тени стоял Костя, который докуривал свою сигарету. Медведева с ужасом округлила глаза, тут же начала лихорадочно вспоминать, что сказала, припоминая, могла ли в чём-то проколоться перед другом. Костя откинул сигарету, выдохнул остатки дыма. - Извини, стоило сразу сказать, что я тут. Просто ты так быстро говорила, а уйти незамеченным у меня уже не получилось… - виновато объяснился он. Женя не могла вернуть себе дар речи, настолько она перепугалась тому, что её разговор «подслушали». Парень понял, что виноват. - Извини-извини… господи… - Нет-нет, что ты… ничего такого я не обсуждала так-то, - тут же ответила она, а в голове все воспоминания словно вышибло. Она не следила за речью, поэтому не смогла вспомнить, обращалась ли к Этери по имени. - Парень приедет? – спросил Костя, и Женя слегка расслабилась. - Да… я… мне уже надо собираться. А ты почему здесь? Разве ты куришь? - Нет, но только когда выпью, хочется сделать парочку затяжек. Чтобы расслабиться ещё больше. - А-а-а… - протяжно произнесла Медведева. Давление подскочило так резко, что руки, сжимающие телефон, затряслись. - Пойдём в дом? - Конечно, пойдём, - отозвалась она и сдвинулась с места на ватных ногах. Поднявшись в квартиру, они сняли верхнюю одежду. Проходя в зал, увидели скучающие пьяные лица. Женя с удивление отметила, что Настя словно тоже была пьяна, как и многие. Быстрая музыка, как по заказу, сменилась на медленную. - Хочешь потанцевать? Ну ничего такого, просто так предлагаю, - поинтересовался Костя. Прежде, чем Женя успела ответить, Настя схватила Кирилла и вышла в центр зала. Медведева не знала, как реагировать на такое, поэтому, глядя на Костю, машинально кивнула. Они вышли поблизости с уже танцующей парой. Женин партнёр был выпившим, но несмотря на это сохранил между ними достаточное расстояние, чтобы её не смущать. Они начали медленно перебирать ногами и двигаться по кругу. Музыка шла, Женя чувствовала себя неловко от осознания, что танцует с Костей, когда Настя и Кирилл где-то поблизости. - Выглядит такой довольной… я рад, что у неё всё хорошо, - пробубнил Костя, периодически поглядывая на Скопцову. Женя взволнованно сжала его руку. - Ты точно рад? - А разве могут быть сомнения? Она близкий мне человек, просто раньше я видел её в немного ином свете. Рядом с Кириллом она совсем другая… словно повзрослевшая, - ответил он. Настя не слышала, о чём они говорят, поэтому могла только гадать, о чём они шепчутся. Неожиданно для всех и даже для Кирилла Настя приблизилась к своему партнёру очень близко и, не прекращая танца, поцеловала у всех на глазах прямо в губы. Компания парней, что наблюдали за ними, одобрительно заулюлюкала. Настя же целовала Кирилла так, словно делала это уже много лет подряд. Это было так умело, страстно, что совершенно не оставалось никаких иных мыслей, что между ними отношения уже давно перешли на более интимный уровень. Женя ощутила, как огромная ладонь Кости слегка дрогнула, да и всё его тело стало более скованным. Не веря своим глазам, Медведева периодически смотрела на целующихся посередине зала Кирилла и Настю. Без особого предупреждения Костина ладонь легла Жене на талию. Это был интимный, неожиданный знак внимания с его стороны, поэтому брюнетка уставилась на него в полном недоумении. - Кость? Что происходит? - Да я это… так… танцуем же, - спокойно ответил сероглазый парень. Настя разомкнула поцелуй и при ещё одном танцевальном вращении наконец-то увидела ладонь своего друга на талии своей лучшей подруги. На мгновение она даже прекратила двигаться, из-за чего Кирилл слегка пошатнулся. Карие затуманенные глаза Скопцовой перестали видеть всё, что происходит вокруг, кроме этой злосчастной руки на талии. Девушка помнила о том, что Косте Женя нравится. Осознавая, что если бы между ними ничего не было, а отношения с Этери были более серьёзными, Женя бы не дала положить парню руку себе на талию. - Кость, прошу, прекрати. Убери руку. Все смотрят. Ты же знаешь, что у меня есть партнёр… что я в отношениях. Почему ты сделал это? Чтобы заставить Настю ревновать? – удивлённо зашептала Медведева. Но не успел Костя что-либо ответить, как Настя сорвалась с места и убежала куда-то в сторону коридора, оставив Кирилла стоять в одиночестве. Женя и Костя остановились. Все замерли. Алёшин посмотрела на Костю так, словно в эту секунду они стали друг для друга персональными врагами. Медведева, недолго думая, отошла от Кости, а парень, стремительно обогнув её, ушёл следом за Настей. - Кирилл… - прошептала Женя, но парень махнул рукой и отошёл куда-то в угол. «Блять, блять, блять! Только не это! Не хватало мне ещё с Настей из-за такой хуйни переругаться! Нужно их найти!» - Медведева побежала за непутевыми друзьями. На кухне их не было, поэтому Женя быстрым шагом побежала в подъезд. Не найдя их и там, она сломала голову, думая, где они могли оказаться. Вспомнив про улицу, она без верхней одежды сорвалась туда. Поиски парочки не увенчались успехом, поэтому, судорожно схватив телефон, Женя начала звонить Насте. Долгие гудки, трубку никто не брал. Вбегая обратно в помещение, она остановилась, чуть не упав на пол. Напротив двери в ванной стоял Кирилл. Его волосы были взъерошены, взгляд безумным, как у городского сумасшедшего. - Кирилл! – воскликнула Женя, догадываясь, что в ванной могла быть Настя. Она постаралась подойти ближе, но поняла, что стоявший рядом Кирилл этого сделать не позволит. Несколько громких ударов кулаком о дверь. - Открой! Открой мне! – прорычал Алёшин. В коридор вышло несколько парней. - Чё происходит? – спросил кто-то из них. Женя схватилась за голову. Ответа не последовало. Кирилл снова настойчиво постучал, затем, схватившись за ручку, начал дёргать её изо всех сил. - Открой, ебаный в рот! – матерился рыжий. Медведева впервые в жизни услышала, чтобы Кирилл так разговаривал. Неожиданно Алёшин открыл дверь в чулан, достал оттуда деревянную швабру и, сжимая в руках, начал бить ею, словно тараном о деревянную дверь. Все настолько не ожидали такого поведения, что не могли сдвинуться с места. - Кирилл, Кирилл! Прекрати! – воскликнула Женя и еле увернулась от деревянного кончика швабры, которой размахивал Алёшин. Дверь с грохотом открылась, и оттуда вышел Костя. Все замерли. Женя раскрыла рот. Кирилл всё ещё сжимал в руках оружие из дерева и, когда увидел за спиной друга свою девушку, густо раскраснелся. Бросив взгляд полный ярости и отчаяния, Кирилл замахнулся на Костю, тот одним движением руки выбил швабру из рук. Одно мгновение, и Алёшин подскочил к Косте, словно ужаленный, и схватил его за ворот свитера. - Костя! Кирилл! – крикнула Скопцова. Самарин и Коляда подбежали к двум сцепившимся соперникам. - Харе! Хватит! – прорычал Самарин. Но хватка Алёшина была такой сильной, что казалось, порвёт свитер сероглазого брюнета. Женя подбежала к Насте и, схватив её за руку, отвела чуть дальше от эпицентра конфликта. Один взмах кулаком от Алёшина, но он прошёл мимо. - ТЫ АХУЕЛ?! В моём доме! Вы в моём доме! – крикнул Кирилл. - Сделай что-нибудь! – взмолилась Скопцова, сама не зная кому. Медведева, рискуя получить по голове, «нырнула» в самую клоаку. - Отойди от Кирилла! Костя! Отойди! – толкая хоккеиста, просила Женя. Кирилл всё ещё пытался достать кулаками друга, но крепкие ребята наконец-то сумели растащить их по разным углам. - Пошёл вон! Чтобы я тебя больше не видел! – прокричал Кирилл. Женя в полном ужасе оттолкнула Костю к двери, содрала с крючка его куртку и случайно порвала петлю, на которой она висела. - Что стоишь? Пошли! – толкала Женя Костю. Дверь с шумом раскрылась, «выплюнув» их в подъезд. Внутри квартиры ещё слышался какой-то шум и крики. Женя, тяжело дыша, посмотрела на брюнета. - Вы ебанулись?! Совсем с ума сошли! Вы что там делали? Ты хоть понимаешь, что натворил? – сказала Медведева. Костя рассеянно покачал головой, взяв из её рук куртку, начал натягивать на себя, пошатываясь. Женя не унималась. - Вы целовались? – спросила Женя. Костя посмотрел на девушку, кивнул и, еле стоя на ногах, направился по лестнице куда-то вниз. «О боже! Да что же это происходит!» - взрывались Женины мозги. Она раскрыла дверь и зашла обратно в квартиру. Оглядев обстановку, она увидела, что всюду были разбросаны вещи. Судорожно прохаживаясь по комнатам, она обнаружила на кухне Настю, сидящую на полу. Девушка закрывала лицо руками, было видно, что она сильно плачет. - Блять! Настя! What a joke! Как же так! – воскликнула Женя, падая на колени перед подругой. Она схватилась за Настины руки и постаралась их разомкнуть. Скопцова вся раскраснелась, её щёки покрылись красной сыпью, словно от аллергии. Не зная, что ещё сказать, Медведева с силой притянула к себе подругу и крепко обняла её. - Стоять! Держаться! Скопа! Всё хорошо! - Нет, не хорошо! Жень! – сквозь слёзы и сопли промямлила блондинка. Женя отстранилась, глядя на подругу, не знала, как привести её в чувства. Вскочив на ноги, она схватила кухонное полотенце, обмочила его холодной водой из-под крана и протянула подруге. Та вытерла им лицо, её руки сильно дрожали. - Всё очень и очень плохо. Всё плохо! – снова и снова повторяла блондинка. Женя снова села перед ней на коленях: - Почему?! В ответ на это Настя, проглатывая собственные слёзы, посмотрела на Женю красными глазами. - Жень… всё плохо. Я люблю… - Что? Что?! Кого? – ничего не понимая, спросила Евгения. Настя замерла. - Я Костю люблю, - промямлила Скопцова. Женя открыла рот и перекатилась с колен на пятую точку. Услышать такое признание напрямую было неожиданным и даже пугающим. Всё это выглядела так, словно её подруга только что поняла это. Прикрыв лицо рукой, она плотно закрыла глаза и с шумом выдохнула. - Ахуеть… «Санта-Барбара» какая-то, - только и ответила Медведева. *** Внедорожник выехал на дорогу. Женя взахлёб рассказывала Этери о том, что случилось этим вечером. Она восклицала, брызжа слюной, а Тутберидзе слушала, высоко подняв брови. По большей части говорила Женя, которая не давала Этери вставить ни единого слова. Произошедшее настолько глубоко поразило Медведеву, что она вся раскраснелась, словно всю ночь спала у печки. Этери, конечно же, волновалась, но не более, чем тому, что наконец-то увозила любимую подальше от всего этого дурдома. - Мда-а-а… - пробормотала Тутберидзе. Женя начала постепенно успокаиваться. - Настя так долго тянула кота за яйца и выбрала самый ебанутый момент для откровений. Я давно говорила, что она в него влюблена, но никто же мне не верил! Даже она сама! Ты бы видела выражение лица Кирилла в этот момент, я думала, что у меня сердце разорвётся. - Даже не могу представить, что он испытал. Такой хороший парень, ничего такого не сделал, чтобы за один вечер потерять друга из-за девушки и её из-за друга. Паршиво всё это, - прокомментировала Этери. Женя глубоко вздохнула. Она была расстроена из-за подруги, а ещё из-за того, что не знала, чем разрешится проблема. Тутберидзе аккуратно пристроила свою правую ладонь на колене Жени. Этот жест успокоил, вырвал Женю из бури негативных эмоций. - Говорила же я ей, что не следует столько пить. Небось ещё и не вспомнит, что произошло на утро. Но каков Костя! Спровоцировал! – рассуждала Медведева. Неожиданно в голову пришло осознание, что она несколько минут назад без задних мыслей рассказала любимой, что хоккеист прижал её к себе ближе, положив на талию ладонь. Помолчав, она с опаской посмотрела на профиль Тутберидзе. «Чёрт… мне следует ожидать расплаты за эту откровенность?» - возникла крохотная догадка. Женщина промолчала в ответ, раздражённой от всей этой информации она не выглядела. Дверь в квартиру Этери Тутберидзе открылась ключом хозяйки. Пара прошла внутрь, Женя сняла с себя куртку и тут же заботливо взяла в руки пальто любимой. Женщина аккуратно сняла его, Медведева, приняв, повесила на вешалку в шкаф. Проходя вглубь помещения, она тут же ощутила аромат цветов. - Ты привезла букет сюда? - Да, заскочила, чтобы не приносить его домой к маме. Начнёт расспрашивать, а я на это отвечать не хочу, - объяснила Этери. Они посмотрели друг на друга снова. Было необычно, что вот так, не произнося ни слова вслух, они находились в перемирии. Письма, написанные через Яндекс-почту, сотворили чудеса, и им обеим было приятно это осознавать. Женя смотрела на любимую с нескрываемым любопытством. Этери улыбнулась, подойдя ближе, приобняла брюнетку. - Давай забудем на какой-то период времени то, что произошло. Забудем Настю и Костю, забудем о Буянове, твоей бабушке, анонимах и других проблемах, которые сыпятся словно из рога изобилия. Хочу побыть с тобой наедине. Только ты и я. Больше никого, - призналась Тутберидзе. Она провела ладонью по Жениной щеке, чем заставила девушку расслабленно прикрыть веки. - С большим удовольствием, любимая… - прошептала Медведева. Они посмотрели друг другу в глаза, улыбнулись. - Сходи пока в душ, я подготовлю всё ко сну, - попросила Этери, уходя чуть подальше. - Хочешь чуть-чуть выпить? – спросила женщина. Женя удивилась. - Что? Выпить? Ты же против? - Ну, я считаю, что один бокал вина после такой эмоциональной встряски не помешает, а скорее расслабит. - Хорошо, я не против… - подтвердила девушка. Этери ушла в сторону кухни. - Не бойся. Кроме вина в твой бокал ничего подливать не буду без твоего разрешения, - подтрунивая то ли над самой собой, то ли над Женей, сказала кудрявая. Женя закатила глаза. - Как смешно, - фыркнула Медведева. Выйдя из душа через пятнадцать минут, Женя тут же ощутила аромат свечей. Испытывая волнение, девушка перепроверила, закрыта ли входная дверь, и лишь потом прошла в спальню. Её обоняние не подвело – Этери разожгла множество свечей. Они стояли на подоконнике, на полу, на столе и на каждой поверхности, что могли собой накрыть. Женя намеренно не стала одевать что-то под халат, оставшись под ним абсолютно нагой. На столе стоял букет, который она сегодня подарила любимой. Он был красивым, лепестки распустились, подарив комнате чарующий цветочный аромат. - Ты долго… - прошептал хрипловатый голос за спиной. Женщина медленно подошла к любимому человеку, прижавшись ближе, обхватила её правой рукой за талию. Женя прикрыла глаза, а тело покрылось мелкой дрожью. - Дрожишь? – шепнул голос прямо в ухо. По телу пробежали приятные мурашки. Девичья ладонь легла на руку Этери, которой она обхватывала её. Кончики пальцев скользили по гладкой коже. - Да… мне не стыдно в этом признаться, - прошептала Медведева в ответ. Запах любви, цветов, свечей - всё это вскружило голову обеим. - Ложись. Хочу тебя немного расслабить, - попросила Тутберидзе. Женя, не оборачиваясь к ней, подошла к кровати. Халат упал под ноги, оголяя стройную фигуру. - На живот, пожалуйста, - продолжила шептать Этери. Женя сделала то, что просили. Она не спешила повернуться лицом, доверяла тому, что задумала её женщина. Устроившись поудобнее, девушка задержала дыхание. Через несколько секунд Этери села на неё в районе ягодиц, поэтому Женя сразу же ощутила жар меж её стройных ног, а ещё какую-то шёлковую накидку на теле. - Тери? - М? - Что ты задумала? – Медведева лежала головой на подушке, поэтому Этери пришлось наклониться, чтобы снова пробормотать что-то на ухо. Это телодвижение заставило сердце участить свой ход, так как кожа на ягодицах тесно соприкасалась с тканью нижнего белья Этери, которое весьма неумело скрывало то, что «наездница» уже была возбуждена. - Хочу сделать тебе необычный массаж… хватит посторонним людям касаться твоего тела. Я сделаю это лучше, чем кто бы то ни было ещё, - сладко прошептала Тутберидзе. Женя вздохнула, предвкушая ласку. Настрой у обеих был максимально эротическим, поэтому неудивительно, что в какой-то момент Медведева ощутила, как у любимой задрожали колени. Этери взяла в руки ближайшую к ним свечу. Вдохнув её аромат, она прикусила губу. - Больно не будет… обещаю… - сказала она. Пальцы дрогнули над Жениной спиной и вылили масляное содержимое прямо на её кожу. Медведева вздрогнула всем телом, жидкий воск приятно обжог кожу. - Что это? - Особенные свечи… - призналась Этери. Рука вернула свечу на место, а затем длинные тонкие пальцы начали плавно распределять содержимое по хрупкой девичьей спине. Соприкосновение кожи рук, мягкое ароматное масло-воск - они обе получали удовольствие. Осторожно массируя, Тутберидзе делала расслабляющий массаж так, как умела. Женя, не раскрывая глаз, приоткрыла рот, выдохнула медленно, словно медитировала. - Нравится? - Очень… - еле слышно отозвалась Женя. Жар в области ягодиц был невыносимым. Тела откликались друг на друга, так как это было само собой разумеющимся для них. Плавные круговые движения, затем пальцы снова выливают из свечи содержимое. Горячий воск напоминал растаявший мёд, был гладким и содержал в себе приятные коже шершавые крупицы. Этери откинула волосы на спину, наклонившись к Жениной шее, оставила влажный поцелуй губами. В их разгоряченную кровь начал выплескиваться серотонин, головы закружились у обеих. Ощущая между ног сильное возбуждение, Женя прикусила губу. Плавные, ласкающие, массирующие руки Этери вели себя умело для первого в её жизни массажа. Разглядывая обнаженную фигуру, она касалась талии, плеч, рук, водила пальцами вдоль лопаток. Это длилось достаточно долго, но затянувшаяся прелюдия только усиливала остроту впечатлений. - Ляг на спину, - попросила Этери. Женя уже тяжело дышала, поэтому, медленно повернувшись так, как требовалось, она издала короткий стон. Мастер устроился сверху. Сидя в таком положении, Тутберидзе была сверху и, глядя на Женину грудь, испытала нешуточный восторг. Они смотрели друг на друга без стыда, пламенно, новая свеча вылилась аккурат возле Жениных сосков. Обжигающие струи потекли вниз, Этери уверенно подхватила их и провела смазкой свечи по всему диаметру возбуждённой груди. Женя томно вздохнула. Пальцы не заигрывали с сосками, но задевая их, вызывали импульсы эйфории и наслаждения. - Ты надела мой подарок… - прошептала Женя, любуясь внешним видом любимой. Январский сувенир оказался кстати, смотрелся идеально на загорелой фигуре. Это сводило с ума и без того распалённую брюнетку, её руки легли на контур груди партнёра. Слегка надавили, потом сжали более требовательно. С трудом сдерживаясь, Этери немного поёрзала сверху, их тела тесно соприкоснулись влагой. - Значит, ты боготворишь меня? Отдаёшься без остатка?- пробормотала Женя, массируя грудь Этери в ответ. Кончики пальцев нащупали напряжённые ареолы сосков, сдавили их. Разминая шею, Тутберидзе откинула голову, а затем, наклонившись ближе и при этом не останавливая массаж руками, прошептала: - Да… так было всегда… и будет… - подтвердила она. Руки касались живота, груди, легли на шею, массируя её. Женя, с трудом осознавая то, что происходит, опустила свои руки к ногам Этери, а затем юркнула ближе к паху. - Я умею причинять тебе неземное счастье и наслаждение? Так ты кажется говорила, м? – снова расспрашивала неугомонная Евгения. Дрожащие тела напоминали покачивающийся в поле ковыль. Они были гибкими, мягкими, но неимоверно огненными и жаждущими. Вместо ответа Этери простонала, когда кончики Жениных пальцев проникли под нижнее бельё. Нащупывая там то, что искали, они быстро увлажнились естественной смазкой и начали скользить между половых губ, как нож по маслу. Массаж начал переходить в более активные действия. Этери протянула руку куда-то в сторону изголовья, и, взяв в руки бокал с бордовым нектаром, она отпила. Женя любовалась. Женщина наклонилась прямо к губам любимого человека и аккуратно поцеловала её так, чтобы разделить с ней пьянящие капли вина. Несколько капель пролились мимо рта, потекли по шее, остановились на ключицах. Этери углубила поцелуй, а затем медленно начала слизывать алкоголь в тех местах, где он пролился. Из-за происходящего Медведева начала ощущать, как жжение между ног усиливается до небывалых масштабов. Они начали целоваться, всё более и более интенсивно и абсолютно не так, как плавно до этого протекала процедура массажа. Дыхания переплетались, Женины пальцы не прекращали ласкать любимую между ног. - Покажи мне то, как ты касаешься себя, думая обо мне, когда мы не вместе… - попросила Женя, не веря в то, что просит об этом. Повторять не пришлось. Этери медленно легла рядом с любимой и, скинув с себя тоненький пеньюар, осталась лишь в нижнем белье. Женя легла на бок, задержав дыхание, раскраснелась. - Тогда смотри… - неразличимо для уха пробормотала Тутберидзе. Её правая рука легла меж своих ног. Сначала пальцы начали проводить рядом с линией белья. Закрыв глаза, она вздохнула. - Смотри на меня… смотри в мои глаза… - приказала Медведева. Голодные глаза смотрели, как женские пальцы плавно описывают круги по ткани белья. Касаясь самой себя, Этери думала о том, как Женя за этим наблюдает, и возбуждалась ещё сильнее. - Шире… - еле слышно шепнула Медведева, намекая на то, чтобы любимая развела ноги. Со стоном она сделала это. Пальцы нетерпеливо проникли под ткань, и она начала трогать себя более явно. Щеки Этери покраснели, закусывая губы, она волновалась. Женя сглатывала слюни, сдерживала себя из последних сил, но прервать процесс не спешила. Ей нравилось то, что она видела. В какой-то момент она приникла к правому уху Этери, касаясь его губами, начала жарко дышать в него. Ни единого слова, только намеренные головокружительные вздохи, перетекающие в стоны. Снова и снова. Женя наслаждалась. Коснувшись пальцами той руки, что была у Этери между ног, она направила её. - Глубже… - шепнула Женя, и Тутберидзе простонала от этого слова. Её длинный указательный палец отделился от других и ловко вошёл внутрь, она вздрогнула. Женя тоже. Частое дыхание обеих кружило голову, им было мало воздуха. Рука Евгении легла на кисть возлюбленной, как бы не давая ей ускориться. Искусственно удерживая темп, Медведева контролировала всё, что происходило. В какой-то момент последние капли сознания начали покидать их. Убрав свою руку, Тутберидзе повернулась на бок так, чтобы видеть Женю целиком. - Я тоже буду делать это с тобой… - сказала Этери и медленно опустила те пальцы, которыми ласкала себя к промежности Жени. Тот же самый палец нашёл для себя пристанище в лоне любимого человека. Медведева вздрогнула, свою руку положила туда, где были руки Этери до этого. Взаимная ласка, страстные поцелуи. Темп начал постепенно нарастать. Их искаженные лица представляли собой маску нестерпимого наслаждения. Рот женщины задержался на Жениных губах, продолжая игру, дразнил и умолял не останавливаться. Вздохи стали более громкими, движения рук быстрыми, пальцы работали скоро, умело, зная изгибы тел друг друга. Поддаваясь очарованию благоухания и тепла любимой, Женя щедро отвечала на тесное соприкосновение ее пальцев, которые проникали, разжигали изнутри. Этери блаженно чувствовала, как распалялась рядом с ней, подвигаясь все ближе и ближе. В какой-то момент скорость достигла такой быстроты, что, плотно закрыв глаза, они широко открыли рты и безмолвно ожидали пика без единой мысли в голове. Тела покрылись потом, волна возбуждения стремительно нарастала. Это всё напоминало падение в воздухе, что окрыляло и губило одновременно. Когда терпеть стало просто невозможно, пара достигла вершины и на мгновение воцарилась абсолютная тишина. Импульс, всплеск гормонов, вспомнив, как дышать, они обе захватывали воздух ртами, словно рыбы, выброшенные на берег. Они больше не двигались, замерли, словно перед смертью. Руки стали ватные, они прижались к друг другу очень близко и, накрыв рты губами, скрепили произошедшее дрожащим поцелуем. Выражение «предсмертной боли» уступило место нечеловеческому, почти экзальтированному спокойствию. Дивное, долгое блаженство любви охватило их, вспыхнуло золотым пламенем и постепенно пошло на убыль. Они вытянулись, слушая тишину, чувствуя, как просыхают их лбы, успокаивается сердцебиение и постепенно становятся прохладными их лица. Приятная усталость, улыбки на их лицах, и Женя медленно ложится на грудь Этери тяжело дыша. Женщина лежала тихо, нежно гладя Женины волосы, позволяя медленно прийти в себя. Они переводили дыхание, наслаждались отдыхом, а затем уснули, обнимая друг друга даже во сне. Впервые за долгое время Евгения наконец-то выспалась.