И вокруг них не было ничего - ни звуков, ни света, было только ощущение другого рядом. Курапика только и мог, что цепляться за запах и тактильные ощущения.
Жёсткая ткань пиджака; мягкая кожа на шее, что так сильно контрастировала с грубой на руках; колкие короткие черные волосы, неприятно щекочущие нос и горячее дыхание, болезненно опаляющее ухо юноши.
Ощущение чужого тепла, никогда не казалось Куруте настолько необходимым. Леорио каким-то волшебным и непонятным для юноши образом способен был унять огни тревоги и боли, что поползли из вновь открывшейся раны. Мужчина был на удивление невероятно нежным, и каким-то
трепетным, его руки осторожно бродили по спине Курапики, очерчивая круги, иногда они задерживались то на лопатках, то на плечах, аккуратно сдавливая - давая понять, что он не один ни в этом мире, ни здесь - в этой комнате, где время, казалось остановилось, вторя столь чувственному моменту.
И Курута поддался. Пошёл на поводу своих чувств наконец, а не разума, окончательно обмякнув в объятьях, доверяя себя кому-то, хоть на столь краткий момент. Весьма сложно оценить важность этого мгновения, не будучи на его месте. Только он сам понимал, насколько был уязвим сейчас и насколько трудно ему быть таким перед кем-то.
Курапика не позволял себе быть слабым, он всегда был на чеку, с опаской относился к новым знакомствам, чтобы огородить себя от боли, но тот его образ, что он так долго и старательно выстраивал разрушился, словно карточный домик, от лёгкого дуновения ветерка.
И вот перед Леорио был уже не холодный, но обаятельный юноша, а готовый расплакаться бесформенный комок, что слегка подрагивал от волнения, но чья дрожь тут же унималась, стоило Паладинайту вновь коснуться его.
И от такого вида Куруты щемило в сердце. Хотелось сжать его только сильнее, подарить всё своё тепло, но Леорио старался сдерживать свой порыв, пока не убедился в том, что юноша наконец пришёл в чувства. Ранее мягкие и трепетные объятия переросли в эмоциональные и яркие, говорящие больше всяких слов. Теперь уже руки застыли в одном положении прижимая ближе к себе всё сильнее, не почувствовав сопротивления, мужчина положил голову на плечо друга, щекотя мягкую кожу лёгкой щетиной, не давая ни малейшей возможности к капитуляции.
Как можно было настолько сильно кого-то напугать? Каким нужно было быть говнюком. Пазл сложился, теперь понятно, почему Курапика носит такие странные аксессуары.
Желание защитить и заботиться перемешалось с яростью. У Леорио зачесались кулаки от мысли, что же такого могло произойти, что заставило его друга бысть настолько бдительным.
Но спрашивать он не стал. Не сейчас, не тогда когда взволнованное дыхание Курапики наконец выравнилось. Не тогда, когда руки юноши наконец обняли в ответ, жадно цепляясь за широкую спину, не желая отпускать. Не тогда, когда он сделал такой сложный для него первый шаг.
Леорио может и был нетерпелив, но границы прекрасно понимал.
Видимо насытившись сполна прикосновениями, юноша аккуратно похлопал мужчину по спине, призывая того, хоть ненадолго отпустить, но Паладинайт не отпустит. До тех пор, пока сам не поймёт, что тот точно в порядке.
И Курапике пришлось поддаться, он снова обмяк, но в этот раз сам приблизился, прижимаясь к другу ещё сильнее. Что бы он ни говорил, как бы он отрешенно себя не вёл, ему были необходимы прикосновения, а не растаять в такой крепкой, но нежной хватке было невозможно.
Единственные звуки окружавшие их - ритмы сердец, учащенные и сбившиеся от излишней эмоциональности. И почему-то это ощущалось так близко, так интимно и важно.
Мысли Курапики контрастировали друг с другом - от умиротворения, до щемящего душу беспокойства, но он отчаянно цеплялся за первое, за того, кто искренне старался внушить доверие, обещая не предавать и всегда быть на его стороне. И это на удивление получалось.
Раньше Курута мог заглушить душевную боль в лишь посредством телесной, ту было куда проще перетерпеть, чем задыхаться от тревоги, и от этой мысли в голове юноши скользнуло беспокойство. Что если он слишком привяжется к Леорио? Он же не мог насильно держать того рядом.
Но кого я обманываю.
Я уже привязался.
Сдавленный и ослабший голос зазвучал прямо в плечо мужчины, это было короткое, но такое важное «Спасибо». И вот оно. Тот самый Курапика, что возникал лишь иногда и лишь на миг.
Настоящий. Тёплый.
Леорио очень хотелось защитить такого юношу. Видеть его чаще, и это было так странно для него, так ему несвойственно и непривычно. И опускать сейчас не хотелось вовсе. Не хотелось видеть его подавленным и сломленным. Но уж лучше так, чем та напуская сила и горделивость, которой Курапика прикрывался.
Отпустить все же пришлось. Объятия и так уже были через чур долгими, слишком близкими для простых друзей. Хватка Леорио наконец ослабела, выпуская хрупкое тело под бесформенным балахоном одежд.
Юноша медленно отпрянул, разлипая прикрытые до этого глаза. И взгляд его казался таким мягким и тёплым, а цвет его серых глаз казалось потеплел и поменялся на розоватый, от эмоций. И вновь Леорио поймал себя на мысли, что хочет видеть чаще именно такого Курапику.
Хотелось сказать многое. Но слова застревали, словно кость в горле, вовсе не желая выходить наружу, да и они были сейчас лишними.
Вместо них, мужчина аккуратно потрепал юношу за волосы, а тот лишь морщился, но не убегал.
Он больше не будет убегать от Леорио.
Низкий голос все же разрушил такое тёплое и спокойное молчание,- Я буду рядом, если тебе это будет нужно.
Точнее не так. Он
хотел быть рядом. Но навязываться отчего-то боялся. Было страшно спугнуть только начавшего открываться Курапику.
И опять короткий кивок вместо ответа. Юноше нужно было это услышать, и он услышал. Леорио словно почувствовал мысли того сквозь объятия, озвучив их.
Но ничто не длиться вечно. Надо было уходить. Хотя кому надо? Леорио не хотел уходить. Он становился до странности жадным в отношении юноши, ещё не до конца понимая причину этого, оправдывая себя желанием помочь.
Но было в этом нечто
большее.
-Я могу остаться?
Конечно ты можешь остаться. Я хочу чтобы ты остался.
И вновь короткий кивок вместо лишних сейчас слов. Курапика осторожно слез с кровати, потянувшись к шкафу за одеждой. Хорошо, что он любил ходить дома в овер-сайз вещах, иначе бы на Леорио ничего бы не налезло с их разницей в фигурах. Он протянул другу одну из бесформенных пижам, что у него были, но вот Паладинайту те наверняка будут как раз по размеру.
Тот тут же начал раздеваться, но его быстро остановили ударом подушки в лицо,- Иди в ванную, дурень.
А вот и прежний Курапика вернулся, как ни в чём не бывало, что невольно вызвало у брюнета улыбку, но для приличия он ойкнул - надо же как-то показать своё недовольство, хотя просьбу всё же выполнил, скрывшись за дверью.
И пижама действительно оказалась ему в самый раз. Но самое интересное, это наверное впервые, когда Курута видел друга без очков, те были аккуратно сложены на столике.
Леорио сел на край кровати, на которой уже аккуратным калачиком свернулся Курапика, выглядывали лишь глаза, точно аллигатор высматривающий жертву.
Прозвучало тихое, такое несвойственное для мужчины,- Спокойной ночи,- Он еще раз потрепал юношу по голове, после чего отправился на свободную кровать, раз уж она всё равно никому не нужна.
Курапика впервые за долгое время спокойно спал. Ему не снились кошмары, он не надумывал себе лишнее. И это было как глоток воздуха. Освобождение от гнёта, от чувства вины, от слабого ощущения контроля, что всё ещё преследовало его.
***
Утро так сильно контрастировало с тем, что происходило вечером, такое наполненное событиями и громкое. Друзья собирались кто куда - один на учёбу, а другой на работу, но суть одна - всё равно оба пойдут вместе.
Дабы не схватить еще раз оплеуху за переодевания, брюнет предусмотрительно ушел в ванную, вернувшись уже будучи в костюме. И они вышли вместе, под удивлённые взгляды младших, что уже ожидали Курапику, чтобы пойти на пары. Но никто не придал этому большое значение, будто так и надо, будто так и должно быть.
Видимо оттого, что на душе вчера полегчало день Курапики прошёл на удивление просто, он спокойно сдал все зачёты, что были запланированы на это время, отчего казался слишком расслабленным для того, у кого была сессия, и это, кажется, раздражало Киллуа, который уже был по горло сыт всем этим. Хотелось уже наконец сдать все несчастные остатки и пойти отдыхать - Гон обещал свозить его к себе домой, так что Золдик особенно сильно ожидал каникул, его радовало то, что осталось совсем немного потерпеть.
К ребятам сзади подошёл Леорио, который видимо хотел их напугать, но для этого надо было быть незаметным, а Паладинайт этого не умел на физическом уровне - уж слишком он бял ярким и шумным,- Ну, что, у вас остался только один экзамен?
Младшие радостно закивали, в то время как Курапика вновь стоял в стороне. И это не могло никак ускользнуть от взгляда брюнета, тот подошёл и внезапно прижал юношу к себе. Эти объятия совсем были не похожи на вчерашние, они были яркими, но менее эмоциональными,- Вы молодцы, и ты тоже.
Мягкий взгляд сквозь пелену очков скользнул по блондинистой макушке. И от этого излишнего внимания сердце сдавливало в тиски. Курута юркнул вниз, тем самым освобождаясь. Он поправил свою рубашку, спокойно добавив,- Ты тоже.
***
К облегчению всех студентов и преподавателей эти круги ада подошли к концу. Ребята прекрасно сдали оставшийся экзамен (а если бы не сдали, то младших четвертовала бы Бискит, так что у них просто не было особо выбора), а это значит, что им нужно было собирать вещи, по крайней мере Гону и Киллуа, у которых уже были грандиозные планы. Курапика же оставался в общежитии.
Ему попросту было некуда возвращаться.
Общежитие пустело, пока не осталось лишь несколько таких же жильцов, что оставались там. Юноша направился вместе с ребятами в аэропорт, чтобы проводить их, Леорио тоже был там, он тоже уходил, только теперь уходил в свою учёбу.
Они встретятся все вместе через два месяца. Казалось бы всё хорошо, но Курапика будет скучать по этому оралу, постоянно маячащему рядом.
- Встретимся первого сентября в универе!
И все подхватили Леорио. У всех них были свои планы и дела. Фигуры младших быстро скрылись из виду, но прежде чем уйти, Паландинайт остановил Курапику,- Дай мне свой номер, если что напишешь.
Он, казалось, вёл себя так, будто того разговора и вовсе не было, но видимо он делал это непреднамеренно, да и не мог - слишком уж Леорио был прост.
Только после этого ребята разошлись по разные стороны.
И только после этого Курапика понял, что был невероятно рад тому, что он сможет хоть так услышать этот раздражающий баритон.
Он непременно будет скучать по этому.
