***
— Значит, это здесь? Кейске окинул взглядом здание — серое, небольшое, двухэтажное, отчасти похожее на их собственный «дом». Но внешние ставни на окнах были наглухо закрыты, что создавало впечатление заброшенности. — Тут, — подтвердил Казутора, шагая ближе к дверям. — Мы вообще съехать думали, но пока в поиске нового места. — Почему затянулось? — Деньги не проблема, проблема в том, что в округе в студиях плотный график. — Странно, обычно в деньгах всё дело. У вас спонсор или типа того? — О, я тебя с ним познакомлю, — Казутора усмехнулся. — Хотя, честно, у меня от него мурашки. Он типа нашего менеджера. Тот самый клавишник, который вместо басиста работает. — Прям-таки человек-оркестр, — хмыкнул Кейске, следуя за другом в помещение. — Такого с руками оторвут. — Скорее он нас с руками оторвал… И меня нашёл, и Ханму откопал где-то. — Имя знакомое… — пробормотал Баджи, осматриваясь. Из-за прикрытых окон в фойе было достаточно сумрачно. Как будто в здании не осталось ни одной живой души, кроме них самих. К счастью, паранойей Кейске не страдал и другу своему старался доверять. Но, как говорится, доверяй и проверяй на вшивость. Несмотря на то, что это был всё тот же Ханемия Казутора, каким Кейске его помнил, и вчерашняя расслабленная прогулка по району казалась точно такой же, как и раньше, всё-таки прошло много времени. Перспектива знакомства с «Вальгаллой» почему-то перестала прельщать, стоило ступить в их мрачную обитель. — Я тебе о нём вчера мог что-то рассказывать. — Припоминаю, — Кейске прислушался. Ему показалось, что вдалеке послышался звук шагов. Из тени к ним практически выплыла длинная фигура. — Ханма, — приветственно улыбнулся Казутора. Долговязый парень, расслабленным шагом вразвалку спустившийся к ним с лестницы, выглядел слегка сонным. Его взгляд не выражал ровно никакого интереса. — М-м? — вопросительно качнул головой Ханма. — Баджи Кейске. Мой друг. — А-а-а, тот самый, — взгляд, полный разочарования в жизни, вдруг загорелся крохотной искрой любопытства. — Ханма Шуджи, ударник «Вальгаллы». — Какое совпадение, — приподнял бровь Кейске. Они пожали друг другу руки. На тыльной стороне ладони нового знакомого виднелись очертания татуировки. Баджи не успел понять значение кандзи за долю секунды. — А нам будет, что перетереть на досуге. И какими судьбами? — Хочу послушать, с кем сейчас Тора играет. Мы как-то вместе начинали, теперь интересно. — Ну если охота, что б и нет? Мы только рады, — Ханма стрельнул взглядом за спину Кейске. — Только Кисаки ворчать будет, что его не предупредили. Да и хрен с ним. — И кто такой этот ваш Кисаки? Тора мне про него говорил уже. — Наш гений, бог, плейбой, миллиардер и филантроп, — Шуджи издал странный гыкающий смешок. — И он на сегодня сюрпризов не планировал. Но так же ску-у-учно. — Давайте пойдём уже, — почему-то нервно перебил Казутора и первый направился к лестнице. — Куда погнал-то, нас подожди. Я вообще на перекур собирался… — вздох Ханмы был разочарованный и убитый, как будто Ханемия ему сломал целую жизнь. Но, судя по всему, отдых действительно переносился на более позднее время. Вслед за Казуторой они поднялись наверх. В коридоре всё также царил полумрак, к которому Кейске успел немного привыкнуть, и теперь здание казалось скорее тоскливым, нежели жутким. В «доме» Токио Манджи всегда витало ощущение уюта, хотя бы потому что место репетиций практически никогда не пустовало. До них там играла другая группа, и так длилось из года в год — жизнь, кипящая в обклеенных вырезками и плакатами стенах, давала энергию музыке. Здесь же практически голые тёмные стены давили со всех сторон. «Накручиваешь», — промелькнула мысль в голове. Кейске тут же отмахнулся от неё. Не накручивает, а так видит. — Приве-е-ет, а я кое-кого привёл… — Казутора первый заглянул за дверь, а затем, удостоверившись в чём-то, обернулся. — Заходи. За спиной Баджи плёлся слегка расстроенный неудавшимся перерывом Ханма, поэтому отступать было некуда. Пришлось шагнуть за Торой в небольшое помещение, скрывающееся за ничем не примечательной серой дверью. Именно тогда Кейске понял, что судьба его переиграла и уничтожила. Он точно его видел. И на этот раз даже мог вспомнить обстоятельства. Смуглый невысокий парень с плотно уложенными в зачёс осветлёнными волосами, в тёмной рубашке с закатанными рукавами и очках с прямоугольной золотистой оправой как две капли воды был похож на того, с кем накануне так увлечённо болтал Майки. Именно он пообещал что-то солисту Токио Манджи. Что-то такое, что могло обернуться плохо — всё об этом буквально кричало. Кейске видел этого человека всего пару раз в жизни, но уже ему не доверял. — Кисаки Тетта. Клавишник и менеджер «Вальгаллы», — произнёс он, внимательно взирая на Баджи сквозь стёкла очков. — Баджи Кейске. Ударные, «Токио Манджи». — Вы как на собеседовании, — заметил Казутора, устраиваясь чуть поодаль — на диванчик, подогнув одну ногу под себя. — На деловых переговорах, — протянул Шуджи. Его, кажется, смешила пафосная серьёзность встречи. — Эй, Кисаки, сыграем что-нибудь? Покажем мастер-класс… — Смелое заявление, — Кейске хмыкнул. Свои навыки подставить под сомнение он не мог даже косвенно. — Проверять будем? — М-м-м, письками померяемся? — Шуджи снова издал гыкающий смешок. — Рискнёшь? Есть такие люди, которых легко взять на слабо. Кейске и сам понимал, что заводится с полоборота даже тогда, когда по-хорошему нужно выждать и понаблюдать. Ещё хуже, если это незнакомый человек, и один чёрт знает, что от него можно ожидать. Или в крайнем случае знает Казутора. — Стоп, стоп, пацаны, как-то не за этим мы пришли, — возразил тот, нервно ёрзая. Оба взглянули на него сверху вниз. Кисаки тоже покосился, но его презрение явно адресовалось балагану в зародыше. — Играем, — объявил он. Ханма, кажется, вообще не воспринял всерьёз готовность Баджи, что бесило больше всего. Самоуверенность и безмятежность этого типа словно кривым зеркалом отражали его собственное чувство достоинства. Кейске занял место, на котором сидел Казутора, тогда как тот полетел за гитарой. Группа из трёх подростков готовила инструменты, а Баджи никак не мог определиться, за кем наблюдать — за слегка нервничающим Торой, лениво крутящим покоцанные палочки Шуджи или Теттой, который наиграл незатейливую тихую мелодию на клавишах, легко пробежавшись по ним пальцами. Кейске бы не удивился, если бы узнал, что этот местный Юлий Цезарь, способный на семь дел одновременно, занимался игрой на пианино с младенчества. (Спасибо Чифую, что он вообще запомнил, кто такой Цезарь, и спасибо Тетте, что показал наглядный пример своим существованием). — Готовы? — спросил Кисаки. — Всегда, — подтвердил Шуджи. — Казутора? — Ебашим, — кивнул тот, и в тишине звякнула его серёжка. Кейске не знал, какой репертуар выберет «Вальгалла», поэтому был приятно удивлён. Даже по самым первым нотам узнавалась одна из его любимых песен. Решили взять кавером? Хитрый ход. Они играли практически безупречно именно благодаря Кисаки. Ханма сильно выпендривался, а Ханемия немного сбивался. Когда дело дошло до припева, он внезапно остановился. — Баджи, подпой, — попросил Тора неожиданно. — Чё, в смысле, — его реакция была предсказуемо простой, но искренней. — Ты же ахуенно поёшь. Целостности не хватает. — Целостности… — пробормотал Кейске, хмурясь. — Я сто лет не пел. — Во-первых, не сто, во-вторых, уговор есть уговор. Отказаться от своих слов непростительно. Кейске нехотя поднялся с дивана. — Ладно. Один раз. На самом деле он безбожно врал. Петь хотелось безумно. В Томан для этого действительно был Майки, и у него получалось прекрасно. Поющий харизматичный лидер оказался крутой фишкой для группы. Кейске никогда не завидовал ему в этом, полностью приняв свою позицию. Они даже договорились о подмене в случае простуды или форс-мажоров. Однако пение оставалось для него чем-то сокровенным. Иногда он пел при Чифую, когда они репетировали вдвоём, — так легче было понять итог, когда вокалиста не было рядом. Обычно Мацуно хорошо воспринимал такие эксперименты и играл даже в разы усерднее. Но последний раз они так сидели ещё в середине лета, когда только начались каникулы. С тех пор Кейске пел только один, когда матери не было дома. Казутора, настраиваясь на игру, чуть обернулся к нему. Должно быть, мысленно благодарил. Баджи хмыкнул и едва заметно кивнул. Раз. Два. Три. Он набрал воздуха в лёгкие и...***
— Это должно сработать, — с гордостью вынес вердикт Мацуно. Когда Чифую загорался очередным гениальным планом, это означало только одно — всем стоять, бояться, плакать от предвкушения того, что великого произойдёт в результате воплощения. Его уверенностью нельзя было не заразиться, поэтому даже в Такемичи просыпался какой-то нездоровый азарт. По крайней мере, сам Чифую был уверен, что именно так это и работает. И лёгкая растерянность в глазах Ханагаки — лишь временная секундная реакция на задумку. — Уже так скоро? — Если они всю неделю будут друг друга избегать, то это плохо скажется на отборочных. Ну, это во-первых. А во-вторых... А во-вторых, Чифую просто не мог смотреть на то, как друзья детства прожигают друг друга взглядом, полным презрительного недовольства. Ссоры ссорами, со всеми бывает, но находиться посреди этого было сравнимо с ночёвкой на поле брани. — Понедельник — день тяжелый, — почесал щёку Такемичи. — Вторник не лучше. Именно поэтому неделю нужно начинать правильно. — А ты уверен, что они согласятся? — Да абсолютно. Есть пара мыслей на этот счёт, — Чифую вообще не растерялся. В качестве компенсации за вечер, когда ему пришлось сбежать от друга на репетицию, пришло в голову внезапно встретиться воскресным днём на том же месте — в фастфудной. Столик, за которым они сидели уже не первый раз, уже имел символическое значение, потому и решения за ним принимались легко. Чифую жаждал сделать всё, что в его силах, чтобы наладить отношения в группе, и разговор с Кейске накануне, когда он тет-а-тет признался в довольно важных для него вещах и практически, как ему казалось, раскрыл душу, только подстегнул его. Чифую и представить себе не мог, что Кейске будет настолько сильно переживать за Майки и за Токио Манджи, хотя и понимал, что нельзя умалять значение группы для её идейного вдохновителя, сколько бы воды ни утекло со дня основания. Баджи, может, и импульсивный дурак, но невероятно добрый человек. И мысли об этом отметали всякие «но». — План «А»! Скорее всего, конечный. Берём Баджи-сана, Майки и Дракена, — Мацуно машинально расставил на подносе стакан из-под напитка, пластиковую соусницу и ещё целый маффин. — Ты — как отвлекающий манёвр. Возьмёшь Майки на себя, ты вроде как ему понравился. Они и не поймут, что это моя идея. Такемичи, внимательно изучающий получившуюся стратегию, закивал. Перспектива провести вечер в караоке в подобной компании не могла не вскружить голову. Он знаком был только с Майки, и то довольно косвенно — при встрече едва смог пробубнить своё имя и, наверное, остался у того в памяти как друг Мацуно со странной причёской. — Если что, на билеты уже договорился, — заметил Чифую заговорщическим шёпотом. — Достанут!..***
Кейске молча пялился в окно через приоткрытую щёлочку в горизонтальных жалюзях. В поле зрения попадало лишь сероватое небо с размазанными по нему следами белёсых облаков и ещё не рассеявшийся хвост от пролетевшего не так давно самолёта. Он чувствовал себя странно, как будто сделал то, чего не должен был, поэтому сосредоточил взгляд на этой едва виднеющейся линии, тающей с каждой секундой. С какой-то стороны ему понравилось. Вновь почувствовать себя сердцем песни — ощущение, сравнимое с праздничным. Но в то же время послевкусие было странно неприятным. Должно быть, всё не то — не те люди и обстоятельства. Редкие моменты, когда он пел на репетициях с Чифую, сильно отличались. — Можно тебя на секунду? — спросил у него кто-то, и Кейске в первую секунду не сообразил — подумал, что это Казутора решил как-то поговорить с ним. Однако рядом стоял Тетта. Стоял и смотрел — пристально, цепко, изучающе. — Насчёт? — неохотно поинтересовался Баджи, отпустив жалюзи, которые придерживал одним пальцем, чтобы разглядеть хоть что-то. — Это касается Сано.