— Не поняла, — задумчиво сообщила Юлька, рассматривая возникшую перед глазами надпись на русском языке.
— Это моя фраза, — заметил товарищ прапорщик, пытаясь пройти в другие обнаруженные «точки». — Но согласен, непонятно. Хотя объяснение этому есть…
— И какое? — поинтересовалась девушка, созерцая надпись «Доступ запрещен».
— Если надпись существует субъективно, то она будет светиться по-русски, потому что родной язык, — глубокомысленно пояснил свою мысль Полуэктов.
— Ого, какие ты слова знаешь, товарищ военный, — рассмеялась Юлька. — Ладно, убедил. Что делать-то будем?
— АКМС бы, а то, как голый, — вкрадчиво сказал прапорщик, почесав вместилище разума. — Илюху сюда надо, или вообще весь табор. Есть у меня смутная мысль…
— Что для открытия новой точки нужны все мы? — поинтересовалась девушка. — Но тогда надо Турпин у людей спереть.
— Можем пока вшестером попробовать, — Юра был задумчив, какая-то мысль не давала ему покоя. — Центральными фигурами истории этой с… Роулинг являемся мы с Гермионой и «страшным» лейтенантом. Может и доступ здесь такой?
— Ощущаю себя героиней мультфильма… — Юлька действительно чувствовала себя странно. С одной стороны, всего, что они увидели и испытали, просто не могло быть, а с другой… Было же. — Или я сошла с ума, что печально, или действительно надо тащить весь табор.
— Кто-то говорил, что с ума поодиночке сходят, это только гриппом все вместе болеют, — припомнил цитату товарищ прапорщик. — Или как-то так.
— Фрекен Бок говорила, — хихикнула девушка, любившая смотреть мультфильмы. — Ладно…
Пока разведка гуляла, Васин разбирался с вполне уже ходячей Джинни и начавшим передвигаться Невиллом. Похоже, шок, полученный мозгом этих двоих, сходил на нет, аналогичная ситуация наблюдалась с Гермионой. Девушка стремительно брала себя в руки, становясь думающей и внимательной, правда, только пока видела товарища старшего лейтенанта. Он, правда, уже привык к этому потерянному котенку.
Юлька возвращалась задумчивой, это товарищ старший лейтенант сумел немедленно отметить, также как и Юркино глубокое погружение в себя. Что-то такое выяснили разведчики, что их заставило использовать мозг по прямому назначению. Васин посмотрел на товарищей военных, потом обозрел частично спящую группу и тяжело вздохнул.
— Рассказывайте, — предложил он, погладив вскинувшуюся Гермиону. Кудрявая девушка очень четко чувствовала малейшие изменения настроения старлея, что было не всегда хорошо, потому что приходилось контролировать себя почти постоянно.
— Доступа нет, — сообщила лейтенант, потом взглянула на обнявшего ее прапорщика и продолжила: — У Юры есть мысль… Да-да, не надо так на меня смотреть!
— Я понял, — Васин легко прочитал жест боевого товарища, поэтому сначала удивился, но, подумав, согласился. — Эй, воинство Света, подъем! — позвал он «путешественников во времени». — Пойдем рассматривать, может, действительно мы все нужны.
— Гарри… — прошептала Гермиона. Старлей понял, что на девушку снова, как это называется, «накатило». Сейчас-то уже пореже, но иногда Гермионе резко становилось очень нехорошо — как будто все возвращалось. Сильная слабость не давала ходить, говорить, да даже думать. В этом состоянии девушка считала, что умирает в Малфой-маноре, теряя связь с реальностью. Ей бы врача грамотного, да где ж его возьмешь в лесу. Да и местных докторов кудрявая боялась больше Волдеморта. Поэтому — совсем не вариант…
— Отставить! — подал следующую команду Васин. — Юль, глянь-ка.
— Опять, да? — тяжело вздохнула разведчица, долгое время мимикрировавшая под медсестру, а потому нахватавшаяся по верхам. — Тогда всем стоп, будем гладить и успокаивать.
— Миона, — подул старлей в нос расслабленно лежавшей девушке. — Все хорошо, котеночек. Ты со мной, тебе ничего не угрожает, все позади…
— Гарри… — не открывая глаз, из которых текли слезы, ответила ему Гермиона. — Я не смогу без тебя…
— Не сможет, — подтвердила Юлька то, что Васин уже знал и сам.
— Вот и хорошо, — успокаивая кудрявую девушку, Васин заметил непорядок. — Ю-юль?
— М-да, засада, — проговорила товарищ лейтенант, хорошо помня простой факт: сменного белья у них нет. — Ладно, сейчас решим.
— Из лома не трансфигурируй, — прокомментировал товарищ прапорщик, понимая, что на такую «автономку», как говорят моряки, никого из них не готовили. Поэтому рано или поздно плохо будет, и будет всем.
— Шутников развелось… — мрачно ответила девушка, думая о том, из чего бы безопасно трансфигурировать необходимые предметы одежды. — Скоро так на набедренные повязки перейдем…
Перешучиваясь, молодые люди занимались своими делами, по привычке не думая о завтрашнем дне, да и о том, что их ждет. Юлька пыталась что-то планировать, бросив затем это бесперспективное занятие. Планировать что-либо в условиях отсутствия информации было совершенно невозможно. Васин уговаривал и отогревал кудрявую девушку, Невилл и Джинни учились ходить не падая.
Сердце Лайзы Турпин, так и не сумевшей примириться с произошедшим, несмотря на все усилия врачей, остановилось ровно в полночь. Реанимационная бригада работала просто на упрямстве больше получаса, но время смерти не изменилось. Мисс Турпин ушла в свое новое Большое Приключение с надеждой на то, что там она станет счастливой. Джоан Роулинг посчитала все произошедшее сном, но тем не менее сцены в Малфой-маноре сделала «мягче». В своем понимании этого слова. Впрочем, случившегося это не изменило.
***
Собравшись у «точек перехода», группа замерла. Военные переглядывались, мучительно думая, какую точку выбрать, а внимание Васина все также привлекала белая. Он топтался возле нее, не понимая, что же так притягивает его взгляд. Юлька несколько раз оглянулась на старлея, отмечая его беспокойство, а потом не выдержала:
— Эй, военный, что тебя так беспокоит? — поинтересовалась девушка.
— Тянет, — признался товарищ старший лейтенант. — Как будто единственный правильный вариант.
— Тя-я-янет, — протянула Юлька, пытаясь понять, что ей это напоминает. — В принципе, разницы нет, так что, почему бы и нет…
— Страшно, — призналась Гермиона, прижимаясь к Васину. — Просто страшно…
— Ну, можем попробовать сначала другую точку, — задумчиво проговорил офицер, ощущая себя, как перед минным полем. — Зеленую, например… Или синюю…
— Давайте монетку подбросим? — предложил товарищ прапорщик, которому было уже все равно — он обнимал Юльку, а больше ничего в жизни ему не надо было.
— Гранату подбрось… кому-нибудь, — иногда юмор военной девушки становился не самым простым для понимания гражданских лиц.
Посовещавшись, товарищи военные двинулись к синей «точке». Зеленая у них будила совсем не те ассоциации, что у обычных людей, поэтому туда лезть без автомата не хотелось. Гермиона просто шла туда же, куда и ее Гарри, а у Невилла с Джинни своего мнения не было — подростки просто устали от всего. Переход произошел без всяких надписей и абсолютно незаметно, но вот решившая что-то проверить Юлька никуда не пропала.
— Оп-па, — произнес товарищ прапорщик, когда наложенные твердой рукой товарища старшего лейтенанта чары диагностики не продемонстрировали ничего. — Засада.
— Обратно мы вернуться не можем, — подтвердила Юлька, доставая палочку. — Значит, нужно двигаться вперед.
— Ощущаю себя крысой в лабиринте, — прокомментировал Васин, на что вцепившаяся в него Гермиона только кивнула, девушку посещали аналогичные ощущения. — Темпус.
— Что?! — удивилась Юлька, глядя на появившиеся цифры. — Это как?
— Восемьдесят второй, август, — задумчиво произнес товарищ прапорщик, — а Союз-то жив еще…
— До него поди доберись, — сварливо сообщила товарищ лейтенант. — Хотя… Хм…
— Спокойно топаем в сторону Хогсмида, — принял решение старлей. — Там у нас камины, за каминами банк… Хм… Что мы знаем об этом времени?
— Мои родители уже замучены, — грустно произнес Невилл. — Гарри…
— Гарри у тети, которая его не любит, — всхлипнула Гермиона. — Давайте его заберем? Что угодно лучше, чем Дурсли!
— Раз что угодно лучше, то заберем, — задумчиво проговорила Юлька. — Предлагаю сначала ко мне. Если дом есть, то осядем, а если нет, то будем думать…
С доводами товарища лейтенанта согласились, так как других вариантов ни военные, ни гражданские товарищи не видели. Юлька чувствовала подступающую усталость — девушку это приключение просто нецензурно утомило. Впрочем, эти «приключения» утомили абсолютно всех. Хотелось покоя, ничего не решать, ни за кого не бояться… Гермионе хотелось еще шоколадку. Вот совершенно неожиданно захотелось именно шоколада и хоть плачь.
Но плакать было не ко времени, нужно было двигаться. Группа вышла из леса, легко обнаружив и Хогвартс, и деревню, выглядевшую совершенно обыкновенно с точки зрения что Невилла, что Гермионы. Внимательно приглядываясь к строениям и людям, все шестеро один за другим шагнули в камин.
На первый взгляд, дом Лавгуд выглядел настоящим, однако, стоило компактной группе выглядевших подростками людей подойти поближе, как дверь распахнулась и на порог вышла женщина. В этот миг что-то случилось с Юлькой — она прикипела взглядом к этой женщине… Товарищ прапорщик успел подхватить потерявшую сознание возлюбленную. Женщина, стоявшая на крыльце дома, с огромным удивлением смотрела на подростков.
— Ксено, — позвала эта женщина, оказавшаяся мамой тела Юльки. — Муж мой, а ну иди сюда!
***
Пригласившая их в дом Пандора Лавгуд как-то смогла привести в себя молчаливую Юльку, глядевшую сейчас во все глаза на ту, что воспринималась… мамой. Абсолютно незнакомое ощущение ударило девушку сильнее, чем все произошедшее, и она просто не выдержала. Беловолосая девушка рыдала, глядя на Пандору Лавгуд, понявшую, что происходит что-то из ряда вон.
Понимал это и Ксенофилиус Лавгуд, видя перед собой почти седую девушку, отзывавшуюся на чары дома точно также, как и малышка, агукавшая в детской. С точки зрения взрослого человека, пусть даже и мага, такого быть не могло. А вот Пандора просто чувствовала, что эта рыдающая девушка почти одного с ней возраста — родная. В происходящем стоило разобраться.
Ксено рассматривал подростков и не мог поверить в то, что видел. Черноволосый юноша походил на Поттеров, но такие зеленые глаза были только у магглорожденной Лили… Кудрявая девушка смутно напоминала Дагворт-Грейнджеров… Рыжая намекала на родство с Пруэтт, а парень, в которого она вцепилась, был вылитым Лонгботтомом. И еще один то ли Пруэтт, то ли Уизли обнимал ту, что воспринималась родной. При этом она воспринималась родной не только Ксенофилиусом, но и самим домом, что уже совершенно выходило за рамки понимания мужчины.
— Ну, рассказывайте, — предложила Пандора мягким, ласковым голосом, сразу же отметив реакцию девушек. «Слишком много загадок», — подумала женщина, готовясь не к самому приятному рассказу, на что намекала седина подростков.
