Сила в застывшем янтаре твоём

      Таллисибет неслась по коридорам, чудом вписываясь во все повороты и на ходу вспоминая план Храма. Благодаря тому, что ей посчастливилось провести немало времени, гипнотизируя взглядом различные чертежи здания с самых разных ракурсов, она уже могла прикинуть и расстояние, которое предстояло преодолеть, и что могло этому помешать.       А главное, что могло этому помочь.       Центр заключения сам по себе находился достаточно близко к заднему входу, а при условии, что ещё какой-то участок пути они проползли по вентиляции, сейчас от выхода Таллисибет с Асокой отделяло лишь одно помещение.       Зал тысячи фонтанов.       Падаван закусила нижнюю губу и прибавила ходу. Несмотря на то что вечер постепенно уступал своё место ночи, и наручные часы Таллисибет показывали уже полдесятого вечера, Зал тысячи фонтанов был наполнен разными джедаями независимо от времени суток. Некоторые приходили туда, чтобы помедитировать, другие — чтобы попрактиковаться в навыках фехтования, и совсем немногие — поговорить. Лазутчик и сама несколько раз бывала в этом зале ночью, оттачивая боевые приёмы, и не понаслышке знала, что с приходом ночи джедаев в помещении не становилось меньше. А значит, нужно как-то пройти незамеченными через толпу одарённых, способных почувствовать обман, если она начнёт что-то им объяснять.       С другой стороны, Зал тысячи фонтанов представлял собой едва ли не лабиринт — огромное количество разных дорожек, незаметных тропинок и срезок, протоптанных шаловливыми юнлингами, значительно увеличивало шансы пройти без шума, но вероятность встретить кого-либо сидящим на скамейке и медитирующим всё равно была слишком высока, чтобы ею пренебрегать.       За размышлениями Таллисибет сама не заметила, как пробежала весь коридор Центра заключения, неосознанно бросив взгляд на дверь камеры, где всё ещё лежал бесчувственный Страж, и влетела на территорию жилых комнат. Лазутчик опёрлась руками на колени, пытаясь восстановить дыхание, пока её глаза бегали по сквозному коридору между комнатами в надежде отыскать хоть кого-то из знакомых падавану джедаев. К её счастью, один такой нашёлся.       — Рыцарь Оффи! — бросилась Таллисибет к мириаланке, медленно шедшей чуть дальше по коридору. Услышав вскрик падавана, Баррисс повернула голову и, посмотрев в её сторону, несильно прищурилась, очевидно, пытаясь вспомнить имя давней знакомой.       — Падаван Энвандунг-Эстерхази? — джедай наконец нащупала в своей памяти достаточно длинное имя, поворачиваясь к подбежавшей к ней Таллисибет полностью, и окинула взглядом неподобающее ей одеяние. — Что-то случилось?       Лазутчик стушевалась, опустив голову к полу и обдумывая каждое слово, которое она собиралась сказать.       С одной стороны, Баррисс Оффи уже давно являлась довольно близкой подругой Асоки, и, если кому-то и можно было сейчас довериться, то только ей. В одном из своих писем, где тогрута частенько делилась с Таллисибет полученным за время войны опытом, она упоминала вторую битву при Джеонозисе и спокойного, рассудительного падавана Луминары Ундули.       С другой же стороны, в этом и заключалась проблема.       Судя по всё тому же рассказу Асоки, Баррисс неукоснительно следовала всем правилам и требованиям джедаев, не отступая от них ни на шаг — да и немногочисленные воспоминания самой Таллисибет, связанные с мириаланкой, только подтверждали слова тогруты. Сейчас любое подозрение, которое падёт на Лазутчика, любое сказанное ей невпопад слово может привести не только к казни Асоки, но и к крайне неблагоприятным последствиям для неё самой и всех юнлингов, помогавших ей. Падаван закусила кончик языка, по-прежнему смотря в пол. Возможно, если бы она рисковала только собой, она бы доверилась Оффи, но сейчас на кону стояло слишком многое.       Рыцарь-джедай же восприняла замешательство собеседницы по-своему.       — Могу ли я чем-то помочь? — тихо спросила женщина и наклонилась к падавану, сцепив руки в замок перед собой. Та же, в свою очередь, нервно теребя край туники, прошептала:       — У вас, случайно, не найдётся… носилок? — брови мириаланки удивлённо приподнялись, а сама она медленно выпрямилась. — Вы же связаны с Медицинским корпусом?       — Можно и так сказать, — губы Баррисс изогнулись в лёгкой улыбке, незаметной под тенью капюшона, покрывавшего её голову. — Но зачем могут понадобиться носилки здесь, в Храме? Я могу проводить вас до Залов исцеления, отсюда до них не так и далеко.       — Нет, — падаван опустила голову ещё ниже, крепко сжав зубы.       Похоже, что все способы убедить Оффи исчерпали себя ещё до того, как пошли в ход. На ум Таллисибет приходило только одно возможное решение проблемы, и уж при нём проблемы будут у всех. Но, по крайней мере, у Асоки появятся шансы остаться в живых. зажмурилась и подняла голову.       — Асока Тано попыталась сбежать и была убита Стражем! — отчаянно выпалила она на одном дыхании, пытаясь сыграть как можно убедительнее.       Баррисс замерла, но вовсе не с тем выражением на лице, которое падаван ожидала увидеть. Она была удивлена, но не шокирована, не поражена, не огорчена, не раздавлена… Она была удивлена. Ни одна другая эмоция не читалась по её лицу в первые мгновения после «откровения» Таллисибет. Сразу после этого мириаланка опустила голову вниз, закрывая лицо капюшоном.       — Вот оно как… — прошептала джедай. Лазутчик в ответ нахмурилась, не понимая, почему смерть Асоки вызвала у её близкой подруги такую слабую реакцию. — И вам нужны носилки…       — …чтобы вынести её тело, — закончила падаван за рыцаря, продолжая вглядываться в лицо последней. Та лишь повернулась к ней спиной и прошла к одной из дверей, ведущих в жилые комнаты джедаев. Таллисибет так же молча проследовала за ней.       Открыв дверь в помещение, мириаланка подошла к небольшому комоду в дальнем углу, присела на корточки и, разблокировав замок на нижнем ящике, достала из него меленькую серую коробку и какой-то смутно знакомый падавану предмет. Выложив обе вещи на пол, Баррисс встала и отошла в сторону, дав Таллисибет пройти.       — Это репульсорная каталка, — пояснила женщина происхождение того самого предмета, поняв, что не очень опытная в этих делах собеседница не сумела его опознать. — Она не требует каких-либо физических усилий.       Лазутчик кивнула, взяв сложенную каталку под мышку, и перевела взгляд на вторую вещь в своём арсенале.       — А это?       — Моя личная аптечка, — рука падавана замерла в паре сантиметров от столь необходимого ей предмета, доставшегося ей благодаря чистому везению. — Я собирала её сама, поэтому её содержимое отличается от содержимого стандартных медпакетов. Но, я думаю, там есть всё необходимое, чтобы оказать первую помощь раненым в этой схватке.       Лазутчик чуть было не переспросила мириаланку, что она имеет в виду, но вовремя спохватилась, вспомнив, что она ей сказала ранее, и лишь серьёзно кивнула, приподнимая крышку аптечки.       — Вам нужна моя помощь? — Баррисс всё ещё стояла рядом, и все действия Таллисибет были видны ей как на ладони. Ей было необходимо отвлечь старшую любым образом.       — Да, нужна, — до неё внезапно дошло, как она может убить двух зайцев одним выстрелом. Лазутчик развернулась на носках и умоляюще взглянула на Оффи, призывая на помощь все свои актёрские таланты. — Можете, пожалуйста, сопроводить меня, когда я буду нести тело? Я не хочу раз за разом отвечать на вопросы о… — падаван замолчала, продолжая измученно смотреть прямо в глаза женщины.       — Конечно, — кивнула мириаланка. — Мне стоит направиться к Центру заключения, верно?       — Нет-нет-нет, не надо, — замахала руками Таллисибет, почти физически ощущая, по какому хрупкому льду она ходит. — Вы ведь были близки с падаваном Тано, не хотелось бы, чтобы Вы запомнили её… такой.       Оффи смутилась, заметив странный акцент, поставленный падаваном на последнем слове. Замявшись на несколько секунд, она вздохнула и повернулась спиной к собеседнице.       — В таком случае, я подойду к камерам через полчаса, — Баррисс прошла мимо сидящей на коленях собеседницы и обернулась в самых дверях, будто желая что-то сказать. Лазутчик так же устремила взгляд на неё, но, по-видимому, передумав, мириаланка молча вышла из комнаты, оставив падавана одну.       Таллисибет начала быстро рыться в аптечке, надеясь найти только один лекарственный препарат, о котором она когда-то слышала краем уха и в целом не была полностью уверена, что такой существует.       Падаван просмотрела уже почти всё содержимое аптечки, а нужного ей лекарства всё не было. И лишь в самом дальнем уголке коробки за шприцем со странной зелёной жидкостью ей на глаза попался маленький пузырёк — судя по всему, он был почти забыт как самый бесполезный в лечении клонов, но для спасения Асоки он был жизненно необходим. Таллисибет быстрым движением схватила пузырёк и, за неимением карманов в тунике, обхватила его ладонью так, чтобы никто даже случайно не мог заметить названия. С громким хлопком закрыв аптечку, Лазутчик вскочила на ноги и вылетела из комнаты, направляясь к маленькому коридору недалеко от Зала тысячи фонтанов.

***

      Асока лишь сжалась в комочек, заслышав очередные шаги. До этого несколько джедаев уже прошли мимо неё, и лишь один из них заинтересовался подростком, сидящим на подоконнике. Впрочем, после того как этот некто спросил её, что она тут делает, и не получил в ответ ни слова, любопытный джедай, видимо, решил не трогать погружённого в себя человека и просто прошёл мимо.       Топот раздавался всё громче, и стало ясно, что, кем бы этот человек на другом конце коридора ни был, он бежал, и бежал по направлению к ней. Тогрута ещё сильнее завернулась в плотную ткань робы, пытаясь спрятаться от шагов, стучащих по плитам Храма похоронным маршем.       Асока вздрогнула и тут же зажала себе рот рукой, чтобы крик, вырвавшийся из неё, когда она почувствовала легкий стук кулаком на своём плече, был не так слышен.       — Тихо, Асока, это я, — услышав знакомый голос, Тано резким рывком сдернула с монтрал робу, громко вдохнув свежий воздух, почти переставший поступать через слишком плотную ткань около десяти минут назад. Открыв глаза и рефлекторно зажмурившись от коридорных ламп, тогрута проморгалась и увидела, как Таллисибет стоит на коленях на полу, что-то сосредоточенно на нём раскладывая.       — Талли? — удивлённо прошептала Асока, во все глаза глядя на манипуляции подруги, отмерявшей какую-то жидкость из маленького бутылька. — Что ты делаешь?       — Ложись, — ответила падаван не терпящим возражений тоном, махнув свободной рукой в сторону репульсорной каталки, висящей в нескольких сантиметрах над полом. Тогрута осторожно слезла с подоконника и села на дюрасталевую поверхность каталки, подтянув колени к лицу и продолжив наблюдать за действиями Лазутчика. Та же, отмерив нужное количество неизвестной жидкости, вскочила с корточек и подошла к Асоке.       — Выпей, — Таллисибет протянула подруге маленький измерительный стакан, на дне которого плескался невиданный ею до этого сиреневатый раствор. Асока приняла стакан из рук подруги и, почти донеся его до рта, на секунду замешкалась. Но, бросив ещё один взгляд на подругу, отчаянно пытавшуюся спасти ей жизнь, она быстро закинула в себя жидкость, неприятно обжегшую гортань. Тогрута закашлялась, свободной рукой утирая подступившие слёзы.       — Какая она на вкус? — торопливо спросила падаван, внимательно глядя на Тано.       — А сама-то как думаешь? — сквозь непрекращающийся кашель ответила Асока, стуча кулаком по груди.       Таллисибет с облегчением выдохнула. Единственное, что она знала об этом препарате, — вкус. Помимо, естественно, случаев применения.       Дераформин не просто так именовался «веществом живого трупа». В маленьких дозах он вызывал кратковременный обморок, но при определённой концентрации препарата его действие так сильно напоминало полную остановку всех функций организма, что отличить, ложная смерть или настоящая, без меддроида или специалиста было попросту невозможно. Способ был достаточно рискованный, кроме того, Таллисибет не была до конца уверена, что он может полностью скрыть Силу, но других она не знала. Разве что гибернационный транс, но ни тогруте, ни тем более ей самой он не был подвластен.       Тем временем Асока упала на спину, развалившись на каталке и слабо мотая головой, будто в полузабытьи. Падаван поправила руки и ноги подруги, которая уже не могла контролировать свои движения, чтобы они не вылезали за пределы дюрасталевого покрытия.       — Что происходит? — медленно, почти что по слогам спросила тогрута, еле ворочая языком.       — Всё хорошо, Асока, — успокаивающе прошептала Лазутчик, расправляя большой кусок белой ткани, и встала над подругой. — Сейчас ты заснёшь, а когда проснёшься, — с характерным хлопком ткань взвилась над тогрутой, после плавно опускаясь и полностью покрывая её собой, — этот кошмар уже будет позади.       Тано, закрыла глаза, чувствуя, как она проваливается в тёплую, убаюкивающую её темноту, пока Таллисибет продавливала ткань в районе её ладоней, заставляя отдельные её куски алеть от впитавшейся в них крови. Но Асока этого уже не ощущала. Она осознавала лишь то, что она спит. Спит тем сном, о котором обычно говорят шёпотом и со скорбью качают головами. Спит вечным сном.       И даже от него она сможет проснуться.       — Всё будет хорошо.