Неизвестное, и страшно, и неизбежно

«Я думал астматики не курят или это не так? Могу ли я одолжить?», — из заднего кармана джинс, Тозиер достал пачку сигарет, взял одну, всё ещё вопросительно поглядывая на меня в ожидании ответа. «Да, бери», — я затянулся, довольно хорошим вкусом сигареты, которого давно не чувствовал. Я продолжал игнорировать взгляд Тозиера, которым он пристально рассматривал меня, всё это время. И тщательно пытался продумать ответ на его первый вопрос, потому что нельзя сначала спасать человека в приступе астмы, а потом видеть его курящим. По крайней мере это странно. «Я тебя здесь раньше не видел, ты новенький?», — без особого интереса спрашивает Тозиер, беря мою руку и вкладывая в неё зажигалку. «Недавно перевёлся, Эдвард Капсбрак», — я пытаюсь спокойно представится, сдерживая волнение от того в каком состоянии он меня видел. От этого случая, мне кажется я ещё не скоро отойду. «А ты…» «Ричард Тозиер. Я бы не советовал тебе здесь долго задерживаться, если директриса настучит твоим родителям, это будет довольно неприятно в первый учебный день», — медленно спускаясь спиной о стену, говорит Тозиер, после этого затягиваясь и запрокидывая голову назад, то ли от усталости из-за несносности мира, то ли от дешевизны сигарет.   «Оценишь?», — не знаю зачем, я это предлагаю, это говорю, но мне как будто и вправду захотелось дать Тозиеру затянутся моей сигаретой. «Давай, — он аккуратно берет сигарету из моих рук, попутно соприкасаясь с моей ладонью, рассматривает её поближе, и затягивается, и на его таком плавном, растянутом выдохе я слышу,    —  Чувак, а они чертовски хороши», — дым медленно окутывает его лицо, он пытается задержать его внутри как можно дольше и вдыхает его через нос повторно. «Можешь забирать, я не особо горю желанием докуривать, — и немного помолчав, я добавляю, — можешь взять ещё, если хочешь», — я без понятия, как ещё его отблагодарить за сегодняшнее, и сигареты явно неплохой вариант. «С какой это стати ты такой щедрый?», — с призрением смотрит на меня Тозиер, не понимая в чем может быть подвох. «За то, что ты хорошо учил биологию, и смог отличить приступ астмы от обычного кашля», — с ухмылкой протягиваю ему свою пачку сигар. «Не переживай, ты так из-за этого, не ты первый, и не ты последний астматик в этой школе, но за сигареты спасибо, они и вправду отпадные», — он взял две из пачки, и я побрёл в школу на следующий урок. И только потом от милой девочки, по имени Беверли Марш, которая разговорив меня во время ланча, сказала, что астматиков в этой школе ещё не было, и с психосоматической астмой я первый. Но почему он так сказал, так отреагировал… *** Половина одиннадцатого, Ричи шагал по главной улице города Дерри. В его наушниках настолько громко играла песня «Наша последняя ночь», что даже идя рядом с ним на расстоянии метра вы смогли бы услышать про что поют эти ребята. Синие джинсы, бордовый вязаный свитер, купленный на одной из летных ярмарок городка Дерри, черное пальто, и неряшливо падающие черные локоны, которые как будто окутывали наушники в своих объятиях освещались парочкой фонарей. Как для конца ноября одет он весьма легко, но паренька походу это не волновало. Сегодня утром Уэнтуорт Тозиер, мужчина элегантно одетый в костюм сиреневого оттенка, на вид 45-50 лет, собранный для какой-то очередной конференции в соседнем штате, на которую мать напросилась поехать с ним, как обычно мило заглядывает в спальню сына, напомнить какой сейчас час: «Ричард, уже 15 минут восьмого, как мне кажется, полежишь ты ещё хоть 10 минут, автобус уедет без тебя. Или ты решил прогуляться?», — постукивая по двери, отец вопросительно смотрит на нечто завёрнутое в три одеяла, интересно свернувшееся на кровати. «Ммм, я… ещё минутку….сейчас, — смахивая с себя одеяла, выглядывает взъерошенный, всё ещё сонный паренёк, хотя с такой причёской он больше смахивает на 13-летнюю маленькую копию себя, что заставляет отца по искреннему улыбаться, — да, возможно….я всё-таки пройдусь…»    «Я помню, как тебя обзывали Балаболом, Ричард, ведь порой ты не мог остановиться в разговоре или ясно высказать свою мысль парочкой строк. Это было не так уж и давно, но где этот Балабол сейчас? На меня смотрит взрослый мужчина, пишущий смешные рассказы, ясно и точно, поверить не могу, как ты быстро вырос, и что тебе скоро семнад…». Прерывая, с первого этажа кричит мама: «Уэйн, дорогой, я не думаю, что самолёт специально для нас задержат, а если он улетит без тебя, твоя компания потеряет хорошую сделку. Дорогой, ты меня слышишь?» «Да, секунду, сейчас спущусь, проверишь ничего ли мы не забыли?..», — по плиточному полу первого этажа, застучали каблуки, в знак согласия, и захлопнулась входная дверь, — «Ричард, не забудь про мусор», выбегая из спальни крикнул папа. Быстрые шаги по лестнице, скрип двери, и быстро выезжающий из двора черный Порше 911. Возвращаясь от мыслей о сегодняшнем утре, Ричи поправил давно сползшие на край носа очки, и, если не брать во внимание, глушащую всё вокруг музыку из его наушников, тихо брел по темному переулку. Ночные прогулки для него, довольно обыденное дело, так как отец вечно в деловых разъездах, а мать всегда ездит с ним. Дома никто его не ждет, а возвращаться в тихий темный дом, Ричи никогда не имел особого желания. *** Единственный круглосуточный в этом городе был в 20 минутах ходьбы от дядюшкиного дома. Сегодня дома его точно не будет, он менеджер какой-то организации, работающей за городом, поэтому он отсутствует почти всю неделю, возвращаясь домой только по средам и четвергам. В этой глуши ночных автобусов нет, даже если бы и были, уверяю проезд был бы пиздец какой дорогой. Спортивные штаны, свитер, осенняя куртка и вот я уже на пол пути. Улицы Дерри редко где освящаются, и это, наверное, довольно большая роскошь, если у тебя над домом горит фонарь. Молча захожу в магазин, охранник улыбаясь глянул на меня, (может у него что-то хорошее случилось) это была настолько искренняя улыбка, что не ответить на неё было бы ужасно. Я взял пачку чипсов, и сунул к кассе. «Два доллара», — промямлил продавец на кассе, явно недовольный тем, что я вообще пришел. Выходя из магазина, я заметил, как будто стало ещё темнее, мрачнее. Иду, смотря себе под ноги, перебирая остатки осенних листьев и думая о сегодняшнем дне. Насколько глупым решением было не использовать ингалятор пару раз перед тем, как выйти из дому, или пока ехал в машине. «Идиот, идиот, идиот, так опозорится перед толпой народа», — почти шепотом обращаюсь сам к себе. Я и вправду идиот, причем полный. «Ты преследуешь меня, или как, Капсбрак?», — в этом хриплом, саркастическом, но и одновременно мягком голосе, я узнаю Тозиера. Хотел бы я, чтобы он ничего не слышал. Хотел бы никого сегодня не встречать, но он как назло стоит в нескольких метрах от меня. «Преследователи чаще всего ходят сзади, наблюдая за своей жертвой на протяжении определенного времени, поэтому Ричард… — я начинаю щелкать пальцами, задумчиво вглядываясь в темное небо, будто пытаюсь вспомнить его фамилию, — извини, но этим вопросом стоит задаться мне, так как я по крайней мере опережаю тебя на метра два.» Он размеренно и спокойно начинает приближаться ко мне, покачивая головой, от чего его кудри приобретают ещё более взъерошенный вид. «Знаешь, ты довольно хороший выбор на роль жертвы, Эдди спагетти, небольшой рост, хиплое телосложение, забросить тебя на плече, и вывезти в лесную чащу не составит мне особого труда». Фыркаю, пытаясь скрыть полную потерянность и смущённость из-за имечка, которое он мне придумал. «Это самое тупое прозвище, которое я когда-либо слышал в свою сторону», — улыбаясь кинул я. Что-то в этом спокойном лице, плавных чертах лица и темных как эта ночь глазах, но не черных, а с примесью горького шоколада и терпкого теплого кофе по утрам успокаивает и завораживает, но и как неожиданный холодный дождь пугает от одного осознания того что он видит меня как открытую книгу, заглядывая в каждую букву, замечая каждую ошибку… Полностью игнорируя мой вопрос из заднего кармана штанов, он достает сигарету протягивая ко мне руку: «Одолжите вашу шикарную зажигалку, месье?» «Да, бери, в следующий раз я сюда чего-то намешаю, и она взорвётся у тебя в руках, возможно это научит тебя тягать свою, Ричард», — без доли улыбки на лице мой ответ прозвучал довольно грозно и пугающе, и я надеялся, что на него это сработало, хотя: «Говори просто Ричи, я крайне негативен к официозу», — с сигаретой в зубах промямлил он. Мы прошли в тишине прямо к моему дому, и я, резко остановившись, решил задать вопрос, ответ на который я обдумывал большую часть нашей молчаливой прогулки. «Но это ведь неправда, не так ли? Большинство людей называют тебя Ричардом, и ты довольно нормально на это реагируешь. Мне одолжений не нужно.», — хмурясь, рассматриваю каждую эмоцию на его лице, пока он плавно растягивает удовольствие от моих сигарет. Зная, как резко он может нагрубить или послать, я не хочу давать ему возможность застать меня таким врасплох (да и с такими вопросами мне недолго этого ждать осталось). «Хмм, — с вырывающимся смешком, всё ещё держа сигарету между тонких пальцев руки, другой пытаясь поправить непослушные волосы, что из-за холодного ночного ветра пытаются закрыть ему глаза, путаясь с очками, отвечает Ричи: «Не хочу, чтобы такой милашка, в миленьком свитере, и с чипсами в руках называл меня слишком официозно», — и он, отдаляясь на пару метров резко поворачивается ко мне лицом, произнося: «Прощу прощения, но мне давно пора идти. Au revoir, monsieur Capsbrak. Желаю вам отлично провести вечер», — он в шутку делает вид что снимает шляпу, при этом искренне заливаясь смехом от попыток скопировать французский акцент. От смущения всё, что я могу сделать так это помахать рукой вслед отдаляющемуся Ричи, всё ещё пританцовывающему песне, которая играет в его наушниках. Я не хотел, чтобы он застал меня врасплох своей грубостью, но ему удалось сделать это по-другому. Мне слишком стыдно от того, что я краснею. Не передать как сильно это смущает меня.