Киллер

То, что происходило в номере дальше, напоминало легкое помешательство. Нарочито медленно, пуговица за пуговицей, Свен расстегивал на Джоне рубашку. Спустил ее с плеч, оставив висеть на запястьях. Осторожно, словно примериваясь, пробуя на вкус, поцеловал сначала плечо, потом ключицу, шею… Джон жмурился и рвано дышал полуоткрытым ртом. Тело его обмякло под горячей рукой, обнимавшей под спину, подстраивалось под ласку. От легчайшего, невесомого движения пальцев он покачивался то вправо, то влево, поводя плечами в такт какой-то слышимой только им двоим музыке… Поцелуи на его шее становились все смелее, все требовательнее. Вот уже и первый след заалел в ложбинке между ключицами, и тут же боль от него была стерта влажным языком. Вскоре за первым целая дорожка отметин пролегла по обнаженной груди, покрывая прохладную пока еще кожу, надолго задержавшись на затвердевших сосках. Джон застонал, подался вперед бедрами, коснувшись пахом тела Свена. Было ли это случайно или намеренно, но норвежец, утробно рыкнув, одним движение сдернул рубашку у омеги с рук. Кожу обожгло, и Джон зашипел сквозь зубы. Но вот широкая ладонь легла ему на затылок, и шипение утонуло в накрывших его губах. Жадно, влажно язык ворвался в горячий рот. Прошел по кромке ровных, гладких зубов, по деснам, нёбу… Джон выдохнул и закинул руки альфе на плечи. Андерсон, пьянея от плывущего запаха непереносимого желания, с большим трудом оторвался от манящего тела. Он снова заглянул в синие, помутневшие глаза. Улыбнулся тому, что увидел в них. Бережно провел тыльной стороной ладони по пылающей щеке своего, теперь уже точно СВОЕГО омеги и тихо, как ребенка, поцеловал его в губы. Аккуратно, как хрупкую игрушку, он легко поднял его на руки и понес в спальню. Снежноволосый, рослый викинг со светлой от рождения кожей и глазами цвета северного моря казался холодным, лишенным сантиментов, как природа его родины. Да, ему до одури хотелось просто завалить на кровать это податливое тело, звенящее от возбуждения, ткнуть его лицом в подушку и взять быстро, грубо, пережить яркость мгновенной разрядки, обжигающие, выносящие мозг волны оргазма, услышать крики и стоны, которые сглотнет его постель. Хотелось всего и сию же минуту. Этого хотел альфа, брутальный самец, владеющий сейчас его сущностью. Яростное, животное начало, почти сведенное с ума резким запахом омежьей смазки. Но… Человеческая составляющая его души, заглянувшая во влажную синеву, хотела иного… Свен бережно уложил омегу спиной на шоколадные простыни огромной двуспальной кровати. Неторопливо, наслаждаясь каждым моментом, он снял с Джона оставшуюся одежду, перемежая каждое действие легкими поцелуями, впитывая в себя выражение его лица при каждом таком прикосновении. Полностью обнаженное тело, одетое только в загар, восхитительно смотрелось на темном шелке. Джон позволил себя раздевать так, как этого хотелось хозяину, медленно и мучительно приятно. Обманчиво расслабленное тело уже горело от нестерпимой жажды близости. Каждое касание теплых и, он с удивлением отметил, таких мягких пальцев, вызывало болезненные уколы удовольствия. Накатывал невесомый озноб, и Джон шумно втягивал носом воздух, закрыв глаза и запрокинув голову. Его беззащитное горло выражало крайнюю покорность главенствующему сейчас альфе. Эта шея стала неодолимым магнитом, и Свен не смог себе отказать прочертить по ней языком влажную дорожку. Затем он отстранился и оценил произведенный эффект. Эффект был потрясающим – Джон судорожно закусил губу, тело его напряглось, прорисовывая мышцы под золотистой кожей, а ноги согнулись в коленях. В воздухе совершенно осязаемо заискрило электричество, а воздух стал тягучим и обжигающим. Казалось, что вдыхаешь огонь. Терпеть дольше недоставало сил. Прозрачный омежий сок оставлял на простынях лишающие воли следы. Тела властно потребовали секса. Андерсон быстро разделся сам, склонился к запрокинутому лицу и накрыл истерзанные губы своими. Глубоко, жарко, на вдохе. Рука начала слепое путешествие по груди, животу, дорожке коротких волосков, что ведет к паху, накрыла налитую кровью плоть. Джон вскрикнул в целующий его рот, и вцепился в простыню, комкая ткань в кулаках. Легко толкнув, Свен заставил колени разойтись, легко сместился, занимая место между напряженных бедер. Омега стонал и метался под его чувственными ласками где-то на пределе восприятия. Он так и не позволил себе прикоснуться к телу альфы. Но альфа сам, перехватив руку за запястье, заставил его ладонь опуститься на свой требующий внимания член. Пальцы послушно прошлись по всей его поверхности, нырнули под мошонку, вернулись обратно. Большой палец медленно обвел горячую головку, нежно погладил влажную борозду. Слишком горячо, слишком близко, слишком… Норвежец завел руки Джону за голову. Джон всхлипнул и подался бедрами вверх. Тела соприкоснулись в самой горячей точке. В мозг ударила молния. Оставив джоновы руки в покое, Свен приподнял его бедра, подложив ладони под льнущие ягодицы, и, после секундной паузы, вошел в раскрывшийся бутоном жаждущий анус. Он погрузился всего на половину длины, но тело под его руками выгнулось так, что хрустнули позвонки. Но и этот звук утонул в громком крике. Свен не мог бы точно сказать, чей из них именно это был крик. Ибо происходившее казалось почти сном. Внутри было тесно, обжигающе горячо. Чувствовалось биение крови в венках и резкие мышечные сокращения. Все это рождало какой-то безумный ритм, и сердце начинало танцевать с ним в унисон… Свен подождал, давая к себе привыкнуть, вышел, оставив во влажном лоне только тугую головку, а потом одним плавным движением погрузился в тело омеги до конца. Джон захлебнулся криком и распахнул глаза. Свен Андерсон, несмотря на внешнюю невозмутимость, если не сказать, холодность, считал себя хорошим любовником, обычно чутко понимающим своего партнера в его желаниях и ответных реакциях. Но сейчас на него смотрели совершенно расфокусированные, невидящие глаза. Он тонул в огромных зрачках без радужек и ждал одобрения. Он, альфа, ждал одобрения от омеги!.. Джон облизнул распухшие губы и беззвучно попросил: «можно?» Андерсон не совсем понял, о чем он, но кивнул и начал плавные толчки. Джон задышал хрипло, рвано, будто между ними не осталось воздуха, потянулся руками, и тогда, наконец, Свен догадался, о чем тот просил. Он качнулся навстречу этим обнимающим рукам, не прекращая фрикций. Толчок, вдох, стон, шепот… Самая прекрасная в мире музыка… Мужчина ткнулся лицом Джону в шею, прикусил кожу на его плече… Горячие руки, сомкнувшиеся на его спине, тут же ответили глубокими царапинами. Свен плыл, не замечая ничего происходящего вокруг, пропустив момент, когда лицо Джона вдруг неуловимо сменило выражение, а глаза застыли неживой изморозью… … Тихо соскользнув с кровати, мужчина быстро оглянулся в поисках одежды. Спокойно и даже неторопливо натянул брюки и рубашку. Тщательно застегнул пуговицы и зашнуровал ботинки. Еще раз оглядел номер, легко, по пути подхватил куртку и вызвал лифт. После радостного «дзинг» лифт бесшумно открылся, приглашая. Мужчина шагнул внутрь. Не поворачиваясь, нажал кнопку на панели, и двери сомкнулись за его спиной. Хозяин номера не провожал его и не окликнул ни разу. Это сложно, если твоя голова вывернута под неестественным углом, и ты мертв. Стеклянные, бесцветные глаза потомка скандинавских викингов бессмысленно смотрели в окно, за которым по-прежнему плакало лондонское небо.