Murder at the Moriyama Mansion

Пальцы Эндрю подергивались. Один локоть дергался назад, а другой висел, прихрамывая, как кукла-марионетка со спутанными нитями. В голове Аарона мгновенно пронеслась информация об удушье и сдавливании дыхательных путей, переломах шейных позвонков, трупных спазмах. Язык Аарона распух во рту. Он хотел крикнуть о помощи, подстегнуть себя к действию, но все, что он мог сделать, это произвести мысленные расчеты, подставляя цифры к шансам брата на выживание. Вес, умноженный на высоту падения, на мускулатуру, на стиль узла, разделенный на то, к какому уху узел ближе, сдавливание артерий плюс потеря сознания, фактор повреждения мозга, уменьшение на ушиб горла, который мог убить его после того, как его спустят, мышечные спазмы после смерти, смерть, смерть, смерть. Каждое уравнение, которое составлял Аарон, заканчивалось смертью Эндрю. Пульсация сердца Аарона ослепляла его, замедляя окружающий мир до отдельных кадров движения. В одно мгновение Хэтфорд стоял рядом с ним и смотрел вверх. В следующее уже Хэтфорд стоял на вершине лестницы, облокотившись на перила, и тянулся к люстре. Безрезультатно. Она была вне пределов досягаемости. Аарон опустился на колени. Свистящий звук прорезал воздух возле его уха, а затем раздался ужасный скрип, когда вес тела Эндрю на веревке оборвался. Хэтфорд пригнулся, а затем вывернул шею, чтобы посмотреть на нож, впившийся в стену за его головой. Веревка была оборвана. Эндрю на секунду завис в воздухе, прежде чем гравитация вспомнила, что она должна делать. Он рухнул вниз, ногами вперед. Аарон толкнул себя вперед, и тут Эндрю оказался над ним, при этом столкнувшись. Аарон задыхался, когда воздух одновременно выбивался из него и втягивался обратно. Хэтфорд снова был внизу, следы потертостей чернели на половицах позади него. Вместе Хэтфорд и Аарон перевернули Эндрю на спину. Аарон ослабил петлю на шее брата, а затем Хэтфорд затянул ее у него на голове, держа его в руках, как мертворожденное животное. Элисон и полковник Мастард появились в дверях бильярдной. — Оставайтесь на месте, — приказал полковник Мастард через плечо и захлопнул за ними дверь. Элисон бросилась к Рене, стоявшей перед библиотекой. Узлы из полотенец все еще были на ее лодыжках и запястьях, сквозь них торчали куски сломанной мебели. — С ним все в порядке? — спросил полковник Мастард, опускаясь на колени рядом с Аароном, который осторожно ощупывал шею Эндрю, осматривая тени синяков. — Лед, — сказал Аарон. Его голос звучал резко, но скрытая дрожь привлекла внимание Хэтфорда. — Сейчас. Полковник Мастард снова бросился бежать. — Сними с него ботинки, — сказал Аарон Хэтфорду, не глядя на него. — Начни ощупывать подошвы его ног. Аарон ослабил галстук Эндрю. Их наряды снова были одинаковыми, но это не имело значения. Скоро это вообще может потерять значение. Шея Эндрю распухла, и Аарону было трудно нащупать пульс. — Давай, — шептал Аарон Эндрю, себе, неуклюжему дворецкому, разрывающему шнурки на парадных туфлях Эндрю. Эндрю ненавидел эти туфли, от фиолетовых остроносых носков у него появлялись мозоли. Аарон мог бы надеть вместо них черные, но он был непреклонен, отказывался сдвинуться с места, и теперь Эндрю мог умереть с мозолями на ногах. А может, уже умер. — Давай, — прохрипел Аарон. Он встал на колени над Эндрю и приложил ухо к груди брата. Он не мог разобрать сердцебиение из-за звука собственных сокращений грудной клетки. Он прижал ладонь к груди Эндрю. — Давай, давай, — пробормотал он. Его горло сжалось, и он подумал, не сжалось ли горло Эндрю, когда кто-то затягивал петлю. — Давай! — закричал он. Он ударил рукой по груди Эндрю. Ничего. Дворецкий вызывал нервную реакцию, щипал и колол ступни Эндрю, без всякого толчка. Плечи Аарона сгорбились, его тяжелая голова упала на грудь Эндрю. Он кричал черт, черт, черт, черт, и где-то повторение превратилось в призыв черт, ты, черт, ТЫ. Кисть Эндрю сжалась, и тогда Аарон потерял равновесие, втянутый в болезненно тесные объятия. Но он не жаловался, потому что это были руки Эндрю, Эндрю сжимал его, Эндрю с ожившим теплом в груди. Аарон не мог уступать тому, кто был так близок к смерти. Он разжал руки и крепко прижался к торсу Эндрю. — Ты в порядке, — сказал он, желая, чтобы это было правдой. — Ты в порядке. — Ты ранен? — Эндрю сказал на ухо Аарону, только для него. В их прошлом были времена, когда Эндрю заботился об Аароне так сильно, что не знал, как вообще о нем заботиться. Но теперь он знал, что Аарон смущался, когда вокруг него поднималась шумиха. — Они тебя обидели? — Нет, — сказал Аарон, но, когда он затаил дыхание, его бока болели до глубины души. Эндрю толкнул его назад, почувствовал синяки через рубашку и пиджак Аарона, услышал, как Аарон пытается подавить вздрагивание. — Я убью их, — объявил Эндрю. Для него это было чем-то вроде коронной фразы, но она стала еще более угрожающей из-за черных синяков на шее. Их интенсивный цвет был вызван внезапным приливом крови. Вскоре они окрасятся в темно-фиолетовый цвет, чтобы соответствовать его костюму. — Нет, Эндрю, ты упал на меня. Это просто ушиб ребер, даже трещин нет. Я могу нормально дышать. — Аарон сделал медленный, полный вдох, чтобы доказать свою правоту. Полковник Мастард выскочил обратно в зал и налетел на них. — Я так рад, что с вами все в порядке. — Слезы залили его щеки. Он опрокинул на колени Эндрю полотенце, полную льда. Полковник Мастард разрыдался. Эндрю закатил глаза и без энтузиазма предложил: — О, заткнись, Ники. Ники вытер глаза. — Я думал, ты… Я имею в виду, я знал, что Аарон собирается спасти тебя. — Я не спасал тебя, — отметил Аарон. Его голова вскинулась. — Я ничего не сделал. Эндрю легонько шлепнул его по макушке. Ники сказал: — Ты поймал его. Он бы сломал себе лодыжки, переломал ноги. — Не я тебя снял, — сказал Аарон. Его взгляд метнулся влево, где Элисон осматривала неглубокую царапину на руке Рене от расколовшейся мебели. — Это сделала Рене. — Ты разбудил его, — настаивал Ники. Аарон покачал головой. Глаза Ники загорелись. — Ладно, это был Бог, Бог спас его. — Восемь лет, проведенные вдали от семьи Ники, позволили ему укрепить свои религиозные отношения, к огорчению Эндрю и Аарона. — Как скажешь, — сказал Аарон, зачерпывая лед, который принес Ники, и закручивая верхнюю часть полотенца для посуды. Он был слишком измотан, чтобы спорить. Эндрю зашипел, когда Аарон прижал прохладную ткань к его шее. — У меня болит нога, — пожаловался Эндрю. — Это сделал Бог? Аарон расположил руки Эндрю так, чтобы они крепко держали холодный компресс. Как только он отпустил руки, хватка Эндрю ослабла, и Аарон поправил его. Аарон отступил назад, оттолкнув Хэтфорда с того места, где он стоял на коленях возле выброшенных ботинок Эндрю. Один из носков Эндрю лежал рядом с ботинками, а на босой ноге Эндрю была струйка крови, стекавшая из впадины вдоль большого пальца, как раз там, где наиболее эффективно действовал срединный нерв. — Я уколол его, — сказал дворецкий, держа в руках крошечный кусочек стекла из своей спальни. Эндрю сунул его в карман наверху. Нервное напряжение в голове Аарона вылилось в пронзительный смех. Хэтфорд посмотрел на пол, а затем снова на близнецов. — Надеюсь, все в порядке, — сказал он. Дверь в бильярдную распахнулась, и в нее протиснулся профессор Пикок. — Здесь все в порядке? — спросил он, скрестив руки. Как всегда, ему не терпелось доказать, что он контролирует ситуацию, как только ситуация перестанет быть контролируемой. — Похоже, кто-то что-то уронил. — Это был я, — прохрипел Эндрю. Он потянулся за своей обувью и поднял ее. — Уронил ботинок. Профессор Пикок замер. Его взгляд метался от Аарона к Эндрю, к Аарону, потом снова к Эндрю. Он пробурчал. — Я… что… это… ты… это… — Ш-ш-ш, — сказал Эндрю. — Если будет тихо, то можно услышать, как его мозг издает звук запуска Windows. — Я не понимаю, — наконец вырвалось у Пикока. — Нет, — сказал Эндрю. Его голос царапнул что-то глубокое. Он положил руку на Ники для устойчивости, но не протестовал, когда Ники поддержал большую часть его веса, чтобы встать. — Позвольте мне сказать вам, чего я не понимаю, профессор. — Он состроил гримасу, наступив на раненую ногу и перегнувшись через конец петли. Это была длинная веревка, и узел соскочил и остановился у ног профессора Пикока, а отрезанный конец остался у Эндрю. — Когда мы все разворачивали наши маленькие подарки в начале вечера, ты получил петлю. Так объясни мне, что она делает на моей шее. Профессор Пикок сжал губы так яростно, что они приобрели бледно-голубой оттенок. — Я даже не знал, что вы здесь. Зачем мне желать вашей смерти? — Почему бы вам не сказать мне. Пикок зашипел и бросил петлю на землю. — Это не мое! — запротестовал он. Он покопался в кармане куртки и бросил на землю между ними новый предмет — петлю из белой матросской веревки на коротком шнуре, едва достаточном, чтобы перекинуть через голову человека и дважды обернуть вокруг запястья, чтобы задушить его. Хэтфорд фыркнул и вытер нос. Он не был уверен, как этот образ пришел ему в голову. — Видишь? — сказал Пикок. Он провел пальцами по своим волосам. Гель хрустнул и зашевелился. — Видишь? — Он шагнул вперед, чтобы накинуть петлю, но когда он посмотрел на свой след, то заметил Элисон и Рене у открытого входа в Библиотеку. — Секундочку, — сказал он, тяжело дыша. — Что она делает снаружи? — Она вытащила меня с петли, — сказал Эндрю. — Она сбежала. — А потом она спасла мне жизнь. Заметила, что ты этого не сделал. Глаза Пикока выпучились и пылали. Он закричал и снова замахнулся ногой, на этот раз пнув длинную веревку, которая чуть не убила Эндрю, в направлении Библиотеки. Она хлюпнула по полу, тяжелее, чем предполагал профессор Пикок, но не полетела. — Погодите, — Пикок опустился на пол и ткнул пальцем в петлю, на которой висел Эндрю. Его голова поднялась. — Она мокрая, — доложил он. — По всей длине. Пикок взял веревку в руку, осматривая каждый ее дюйм. В отличие от скрученной белой веревки из оружия профессора Пикока, мокрая петля была связана из эластичного натяжного каната, способного выдерживать большие веса. По ней можно было подниматься вверх или скользить вниз. Оружейная веревка была гораздо длиннее, чем когда-либо требовалось, чтобы подвесить кого-нибудь к люстре, вдвое, вчетверо длиннее. И она была мокрой. Мокрая от дождя. И она была красной. Кевин попятился назад. — Они работают вместе, — пробормотал он. Он поднял руку и указал на Рене и Элисон, которые все еще обнимались, но повернулись к нему лицом. — Это была она, — сказал Кевин, окрепнув. — Это была мисс Скарлет, в зале, с петлей. *** Эндрю и Аарон скрылись в Бальном зале с ведром льда и аптечкой, которую принес Хэтфорд. Рене и Элисон были привязаны к последним оставшимся предметам мебели в Библиотеке, на этот раз не полотенцами для посуды, а собственным вертолетным тросом Элисон. Хотя Элисон и Рене настаивали на полной невиновности не только себя, но и друг друга, когда мистеру Грину и Жану были представлены неопровержимые доказательства того, что веревка Элисон использовалась в качестве петли для убийства Эндрю, спорить стало невозможно. Жан связал их сложным узлом «дай и возьми». Чем сильнее они тянули, тем туже становился узел. Если одному удавалось освободиться, запястья другого разрывались. Остальные собрались в темной бездне Консерватории. Пока жизнь Эндрю была в опасности, мистер Грин и Жан, двое запаниковавших мужчин, вооруженных сильными руками и недавно потерявших близкого человека, перенесли тело мистера Бодди в кабинет, где оно лежало в начале вечера, лицом вверх на ковре. Но кровавое пятно осталось на бильярдном столе, жуткое присутствие которого заставило всех пройти в консерваторию. Но в консерватории было не лучше. Экзотические листья странной формы свисали над их головами, и жуткий скрип исходил от ветвей, которые наклонялись и постукивали об окна. В любой момент они ожидали увидеть полицейские фары, приближающиеся по подъездной дорожке под проливным дождем. — …Глупо, — говорил профессор Пикок, нанося удар ребром ладони для подчеркивания. — Крайне глупо. — Вы сказали нам оставаться в бильярдной, а мы не хотели находиться там с телом, поэтому мы перенесли его, — возразил мистер Грин. — Мы делали то, что вы нам сказали. — Я никогда не говорил… — Давайте сделаем шаг назад, — вмешался полковник Мастард. — Подумайте об этом логически. Мы знаем местонахождение двух тел, старика… — Тэцудзи, — сказал Жан. — Да, он, в спальне наверху. И мистер Бодди, ранее в кабинете, затем в бильярдной, теперь снова в кабинете. — Да, — осторожно согласился Пикок. В глазах Мастарда светилось лукавство, которому в ситуации убийства трудно было доверять. — Но чье тело мы не нашли? — спросил полковник Мастард, разводя руками. Одно из плотоядных растений ухватилось за его руку, и полковник Мастард без промедления выдернул его. — Миссис Хо. — Повариха? — Да! — Но мы нашли ее тело, — сказал профессор Пикок, говоря высоким тоном и медленно, как будто объясняя малышу. — На кухне. — Да, но ее там больше нет, верно? Верно. — Брови полковника Мастарда подпрыгнули в маниакальной манере. — Да, но… — Пикок взглянул на мистера Грина, нависшего над окнами. — Но она была мертва. — Да, но копы об этом не знают. Они придут, и мы скажем им, что видели, как миссис Хо убила старого чувака… — Тэстуджи. — …и мистера Бодди. А потом она сбежала, и мы все невиновны. — Его каблуки стучали по полу. — В этом есть смысл, верно? Потому что старик — да, Тэцудзи, да, Жан, я знаю — был убит кухонным ножом, а она уже работала здесь под псевдонимом. Так что все сходится. Ни вреда, ни промаха. И полиция отпустила нас без вопросов. Мистер Грин вышел из тени. Его лицо было искажено отвращением, то ли от того, что он двигал мертвое тело, то ли от того, что слушал план полковника Мастарда. — Один из нас… может быть, больше… убийца. И вы хотите свалить вину на мою жену? — Вашу мертвую жену, — поправил Мастард. Он сцепил руки вместе. — Это гениально, да? Мистер Грин прорычал: — Если вы не уберете его от меня, очень скоро я стану убийцей. Хэтфорд толкнул Ники за себя. — Просто не понятно, почему вы переместили тело, — причитал профессор Пикок. — Мы должны переместить его обратно? Пикок завизжал. Мистер Грин наклонил голову и согласился: — Ладно, хорошо, это было просто предложение. — Нет. — Хэтфорд встал в ряд рядом с профессором Пикоком. — Это. Консерватория наполнилась светом. Остальные обернулись, чтобы увидеть два отчетливых янтарных луча, пробивающихся сквозь деревья. Машина подъезжала к подъездной дорожке. Полковник Мастард сглотнул, густо и громко, доставляя горячую кислоту прямо из горла в желудок. — Полицейские здесь. Они были неподвижны. Из уголка рта мистера Грина вылетело: — Есть ли еще один гость, который может прибыть с опозданием? Хэтфорд покачал головой. Волосы упали ему на глаза. Он поднял руку, чтобы зачесать их назад, но фары осветили распущенные локоны. Оранжевый. Он моргнул. Почему среди гостей не было оранжевого цвета? Хэтфорд представил себе, как это будет хорошо смотреться — быть одетым с ног до головы в оранжевое снаряжение — одежду. Оранжевая одежда. Машина свернула на подъездную дорожку и покатила к передней части дома, за пределы видимости консерватории. Группа выскочила в холл, затаив дыхание. Стояла тишина. — Это не копы, — сказал полковник Мастард. Его руки сцепились перед губами. — Пожалуйста. Это просто какой-то случайный человек с неправильным адресом. Возможно, он сейчас понимает, что происходит, и разворачивается, а мы увидим задние фонари, когда они будут уезжать. В дверь позвонили, раздался свистящий треск. Против своей воли Хэтфорд сделал шаг к двери. Он был хорошо обученным дворецким, а одной из задач дворецкого было открывать дверь. Профессор Пикок протянул руку, его пальцы вцепились в воротник Хэтфорда. — Пожалуйста, — прошептал Пикок. Хэтфорд высвободился. Ему не нравилось это слово. Еще один звук от двери, но не звонка. Тяжелый, настойчивый стук, который потрепал нервы не только им, но и дверной коробке. — Коп-тук, — сказал мистер Грин. Он покачал головой. — Я бы узнал его где угодно. — Скажите им, что с нами все в порядке, — умолял профессор Пикок. — Скажите им, что ваш звонок был ошибкой. Дверь манила. Хэтфорд положил руку на латунную ручку и потянул ее на себя. — Здравствуйте, — сказал он паре, стоящей на пороге. — Могу я вам помочь? Это были мужчина и женщина, и они определенно не были полицейскими. Мужчина был одет в спортивную ветровку, застегнутую на все пуговицы, а женщина рядом с ним держала над головой свернутую газету, неудачно пытаясь защитить от дождя свое клетчатое розовое платье и кардиган. Дождь лил, и они оба промокли. Очки мужчины запотевали до такой степени, что он говорил поверх головы дворецкого. — Я так рад, что мы вас застали! — сказал он, перекрикивая шум дождя, бьющего по крыше. — Мы можем воспользоваться вашим телефоном? — Одну минуту, — сказал Хэтфорд и закрыл дверь перед их носом. Он обернулся к небольшой толпе у основания лестницы и громко прошептал: — Что мне сказать? Они все побежали к нему, скользя и натыкаясь друг на друга, и Хэтфорд почувствовал укол ревности. — Ты подозрителен! — укорил Пикок. — Открой дверь! Хэтфорд немедленно открыл дверь, явив себя и профессора Пикока, полковника Мастарда, мистера Грина и Жана. — Кажется мы попали в квартиру, — сказал мужчина, его раздражение умножалось с каждой каплей дождя, отскакивающей от переносицы. — Мы оба немного торопимся. Женщина наклонилась к мужчине. — Нам очень жаль, — сказала она, в ее голосе прозвучал добродушный выговор своему партнеру. Она оглянулась на группу. — Мы не хотели беспокоить весь дом. — Конечно, нет, конечно, нет, — сказал Жан, его нервный тон почти полностью лишился французского акцента. — Просто у нас сейчас небольшой званый ужин… Мужчина отмахнулся от Жана, подняв руку, отчего на них посыпались капли дождя. Группа внутри все как один отступили назад, что мужчина воспринял как разрешение войти. — Мы просто скажем, где мы, а потом вернемся в машину, — заверил он их. — Мы не хотим вас беспокоить. — Мы тоже собираемся ужинать, — сказала женщина, заходя внутрь с крыльца. Она оставила смятую газету на перилах крыльца. — Наш друг начнет волноваться, если мы не придем вовремя. Все гости званого ужина кивнули, на их лицах были нарисованы слишком большие улыбки. Женщина улыбнулась в ответ, но мужчина нахмурился. — Ну, — сказал он хмуро. — Где это? — Что? Тело? — спросил Хэтфорд. Полковник Мастард закрыл рот, чтобы не закричать. Глаза мужчины сузились. — Телефон, — сказал он. — Какое тело? Хэтфорд взглянул на гостей. — Тело? Нет никакого тела. Нет никакого тела. В кабинете никого нет. — Нет! — крикнул мистер Грин. — Совершенно верно, — сказал Хэтфорд, постукивая пальцем по подбородку. — Я думаю, что в Библиотеке есть телефон. Нет! — Он вспомнил Элисон и Рене, с их запястьями, связанными вместе, привязанными спина к спине среди книг. — В Гостиной, конечно. Только здесь. — Хэтфорд двинулся направо и открыл первую дверь. — Да, вот телефон, — сказал он. Пара подошла к полированному черному телефону с поворотным механизмом на столе. — Может быть, когда вы закончите разговор, вы подождете здесь? Не дожидаясь ответа, он захлопнул дверь. Женщина перестала распускать волосы и сжала руки мужа. — Дэвид, — прошептала она, — тот молодой человек. Он выглядел так же, как… — Да. — Его глаза потемнели. — Я заметил. — Он сжал ее руку, прежде чем отпустить, чтобы достать телефон. — Я думаю, Бетси придется взять с собой больше, чем запасное колесо.

***

Группа возможных убийц собралась в кабинете, где Эндрю и Аарон осматривали тело мистера Бодди. Профессор Пикок немедленно направился к столику с бренди. Один близнец обхватил запястье мистера Бодди, поднял его руку вверх и покрутил ею в воздухе. Другой близнец тщательно прижимался к грудине трупа. Первый близнец отпустил руку мистера Бодди и позволил ей сильно удариться о землю. — Ну, на этот раз он точно мертв, — постановил Эндрю. — Большое спасибо. — Аарон закатил глаза и потянулся вверх, чтобы пощупать шею трупа. — Не могу поверить, что ты объявил его мертвым только потому, что не смог нащупать пульс. Рот мистера Грина дернулся. Он прочистил горло и спросил: — Вас всегда было двое? Рот Эндрю дернулся, почти до ухмылки. Аарон закатил глаза. — С тех пор, как нам исполнилось четырнадцать, да, спасибо. — Аарон ощупал раны под грудью мистера Бодди. — Перед смертью он некоторое время истекал кровью, — сказал он. — Убийство на почве гнева, наверняка. Эндрю откинулся назад, опираясь на локти. — Расскажи нам то, чего мы не знаем. — Аарон пододвинул к нему пакет со льдом. Эндрю развязал узел, зачерпнул горсть ледяной крошки и бросил ее Аарону. — На него напали не в бильярдной, — сказал Аарон. — На него напали в другом месте и привели в эту комнату. Видите эти потертости на его ботинках? Хэтфорд переместил свой вес. От вида обоих докторов Плам, стоящих на коленях друг напротив друга, у него разболелась голова. Он потер висок и подумал о паре, запертой в комнате отдыха. Он подумал об оранжевом вязаном воротнике, торчащем из-под мужской ветровки. Он думал о сигаретном дыме, о языках, на которых он никогда не говорил, и о солнечном свете раннего утра, пробивающемся сквозь пар от кружки чая, которую он так и не допил. Вдруг он почувствовал дыхание, щекочущее волоски на шее, и резко обернулся. Жан увернулся. Хэтфорд запыхался, но он не знал, почему. — Все в порядке? — спросил мистер Грин с другого конца кабинета. Хэтфорд не ответил, слишком сосредоточившись на том, чтобы дышать и не взорваться. — Простите, — пробормотал Жан. — Я не хотел вас напугать, mon cheri. В мозгу Хэтфорда засвистел чайник. Он поднял руку и с наслаждением ударил Жана по лицу. — Эй, эй, эй, — произнес мистер Грин. В то же время профессор Пикок спросил: — Какого черта? — Не в этот раз, — прошептал Хэтфорд, только для ушей Жана. — Не сейчас, пока он спит. — Je ne sais pas ce que tu veux dire, — сказал Жан. Я не знаю, что ты имеешь в виду. — Нет, я не знаю, — поправил Хэтфорд. — Ты знаешь, я знаю, что ты знаешь. Я вижу. — И он видел это, в глазах Жана была вина, влажный стыд. Хэтфорд продолжал представлять себе его с усами-карандашом, с зализанными назад волосами до того, как они стали достаточно длинными, чтобы собрать их в пучок. — Он спал, — сказал Хэтфорд. — Ты сделал это со мной, пока он спал. Эндрю встал. Ковер в стиле французского рококо под его ногами был совсем не тот, как и ангельски голубые викторианские обои. Он заслуживал солнечного света, заслуживал кедровой древесины, заслуживал озера со всеми его утками и маленького домика в деревне, где никто не мог его потревожить. — Mon cheri, — снова сказал Жан, и на этот раз это было намеренно, он знал, что говорит, он выбрал эти слова, он нажал на курок. Локоть Хэтфорда треснул его по лицу. Профессор Пикок бросился к нему. Он достал свой бирюзовый носовой платок и испачкал его кровью, хлынувшей из носа Жана. — В чем проблема? — потребовал он у Хэтфорда. — Шшш, — взмолился полковник Мастард. — Они буквально в другом конце зала, они нас услышат. — Хорошо. — Пикок повысил голос еще громче. — Ты псих! Жан взял носовой платок и вытер им свою кровь. — Я в порядке. — Но профессор Пикок навалился грудью на дворецкого, сжимая кулак, которым он не обхватывал талию Жана. — Кевин, серьезно, я в порядке. Не делай этого. — Подожди… Кевин? — Глаза мистера Грина вспыхнули. — Кевин Дэй? Жан пробормотал проклятие в платок Кевина. — Я не собираюсь сейчас иметь с вами дело, — сказал Кевин мистеру Грину, презрение просачивалось из каждой его поры. — Ты. — Его палец остановился на Хэтфорде. — Извинись. Сейчас же. Хэтфорд извинился следующим образом: — Держите его подальше от меня. Или я убью вас обоих. Хэтфорд знал, что это ошибка, еще до того, как слова покинули его рот, но он не мог остановить себя, чтобы сказать это. Жан что-то сделал с ним, что-то, что он не мог объяснить. Он перепутал все дороги, которые проходили через его мозг, и завел их в тупик. Ему нужно было объясниться, и, если он попытается до этого времени прикоснуться к Хэтфорду, дворецкий убьет горничную. И профессора он тоже убьет, потому что в том, что он выбрал черное вместо оранжевого, было глубокое предательство. Полковник Мастард пищал, мистер Грин скрежетал зубами. Эндрю вздохнул и закатил глаза. — Теперь ты сделал это, — сказал он. Кевин рассмеялся, злобный, резкий звук в лице дворецкого. — Ты убьешь нас? Обоих? — Он зашипел и повернулся на пятке к остальным в комнате. — Посмотрите на него. Мы позволяли ему бегать без дела всю ночь, пятифутовому дворецкому, который не мог наполнить чашку, не мог открыть дверь, не мог встретиться ни с кем взглядом. Я тебя уволил. — Кевин снова повернулся к Хэтфорду. — Потому что ты напомнил мне кого-то, кого я когда-то знал. Поэтому мы позволили тебе направлять нас из комнаты в комнату, позволили тебе выбирать пары, на которые мы разделимся. — Глаза Кевина стали большими, его уши побледнели. — Мы были твоими марионетками, — сказал он. — У тебя был конверт, ты знал все обо всех. Ты, наверное, написал эти приглашения и позвал нас всех сюда сегодня вечером, мистер Бодди сказал, что это не он, и никто из нас не слушал! У Кевина был дикий взгляд в глазах. Он тяжелым шагом направился к Хэтфорду. — Ты убил повара после ужина. — Его голос дрожал, но он говорил с задыхающейся уверенностью. — Ты знал, что она была женой мистера Грина. Ты убил ее, а потом специально встал с ним в пару. Чтобы ты мог пробраться наверх и убить Тэстудзи, потому что ты ненавидел служить человеку, который владел этим домом. А потом ты убил Рико, за то, что он сказал нам всем убить тебя. Потому что он чувствовал, что ты хочешь смерти его дяди. И все это в то время, когда мистер Грин находился в состоянии шока от горя, вызванного потерей жены. — Кто такой Рико? — прошептал полковник Мастард, но его никто не слушал. — Он даже сказал это тоже, — понял Кевин. — Рико указал прямо на тебя и сказал нам, что это ты. — Он провел пальцами по волосам, от напряжения и пота волосы встали дыбом, добавив ему безумный вид. Но его вид не мог отрицать весомости его слов. Все это складывалось в единое целое. Складывалось так, что Хэтфорд, который терял время так часто, что даже не знал, когда он его теряет, начал верить ему. Но тут встал Эндрю. — Кевин, — сказал он. — Ты не видишь всей картины. — Да? — Слова Кевина прожгли воздух. — Что я упускаю? — Он не похож на Нила, — сказал Эндрю. Опять это имя. Это было похоже на то, как будто кто-то разбивает яйца о затылок Хэтфорда, скорлупа режет кожу головы, желток стекает по рубашке. — Ты представляешь себе парня в раздевалке в Аризоне, каштановые волосы, карие глаза, — сказал Кевин. — Ты только-только завязал с наркотиками, когда он вернулся из Эвермора, ты не помнишь точно… — Нет. — Эндрю разводящими руками поднял руку. — Дворецкий не похож на Нила. Потому что он и есть Нил. Кевин втянул воздух. Мистер Грин произнес: «Нил?», но ему никто не ответил. Кевин попятился назад, но никто его не поймал. Полковник Мастард хлопнул рукой по плечу Аарона, и Аарон издал низкий звук «охххх». Хэтфорд просто смотрел на них, пытаясь собрать воедино подсказки, написанные на их лицах. — Но… — запротестовал Кевин. — Он… — Кевин повернул шею к Хэтфорду, изучая каждую веснушку и шрам на его лице. Он посмотрел на Жана. Жан изучал детали японской вазы у ног Рико. — Нет, — выдохнул Кевин, и на этот раз именно он хотел дать пощечину Жану, но его рука была слабой, как переваренные макароны. Кевин выхватил носовой платок из того места, где Жан прижимал его к носу, и маленькая струйка крови потекла по его губе. Рука Кевина двинулась к Хэтфорду, но Хэтфорд только что видел, как он обращался с персоналом, и уклонился назад. — Нил, — сказал он, голос был таким же слабым, как и его рука. — Кто такой Нил? — спросил Хэтфорд. Аарон пробормотал: — О, Господи. Дворецкий осмотрел честное торжественное лицо каждого и ждал ответа, но не получил его. — Ну? — потребовал он, чувствуя, как сердце поднимается в горле. — Вы продолжаете говорить с ним, вы продолжаете говорить со мной о нем. Кто он? Эндрю сделал шаг к нему, и Хэтфорд сделал шаг назад. — Неужели Рене и Элисон… я имею в виду… — Хэтфорд просканировал свой мозг, просканировал каждое из их лиц. — Мисс Скарлет и мисс Уайт тоже знают? Все ли знают, кроме меня? Жан? Жан вытер кровь тыльной стороной ладони и зашаркал ботинками. — Я пойду к ним, — пригрозил Хэтфорд. — Я развяжу их, я спрошу их, я заставлю их рассказать мне. — Кевин, иди развяжи Элисон и Рене, — приказал Эндрю. Кевин зашипел и начал отказываться, но замолчал, когда Эндрю поднял руку. — Меня не волнует, что они убийцы. Рене для меня полезнее, чем ты. Кевин надулся и ушел. Хэтфорд направился за ним. — Нил. — Эндрю снова шагнул к нему, но это было неправильно. Он смотрел на дворецкого, но чье имя он произносил? Чье имя? Эндрю наклонил голову, и свет свечи привлек внимание к его волосам. Он был похож на цветок, наполовину увядший, но способный вернуться с края при достаточном количестве воды и солнечного света. — Хочешь узнать, кем ты был раньше? Он знал, что Эндрю уже говорил эти слова, и знал, что Эндрю ответил на них давным-давно: «Ты — ничто». И тогда он стряхнул сигарету с крыши. А потом поцеловал его, и целовал его, сто раз, тысячу, в тысячу раз больше, чем следовало. Его пальцы впились в кожу головы, когда он сжимал ее по бокам и молился, чтобы куски черепа не разлетелись, как яичная скорлупа. Мог ли он действительно убить трех человек за последние несколько часов? Он не знал. Он не знал, кто он, он не знал, что он сделал. Пошатываясь, он вышел в холл. Его преследовали обеспокоенные голоса, но он зажал уши ладонями и заблокировал их. Сначала он упал на дверь библиотеки, но она была заперта, кто же ее запер? Он втащил себя наверх, загибая пальцы, вцепившиеся в петли двери. Он разодрал подушечки пальцев, протаскивая себя мимо фальшивых дверей в Библиотеку, и наконец ввалился в открытую Столовую. Дверь на кухню была закрыта, а перегородка опущена. Он не хотел на Кухню, не хотел видеть кровь своего друга, не хотел чувствовать запах сворачивающейся крови животного. Он пополз по полу. Мышцы под ним сводило спазмом, весь мозг словно сжало. Зрение было почти невыносимым. Он нашел стул и попытался опуститься на подушку, но она вылетела у него из-под ног. Вслепую он дотянулся до края стола и оттолкнулся ногой от бокового стула, чтобы подтянуться. Это было труднее, чем спуститься с обрыва, что, как ему почему-то казалось, он уже делал… раньше. Тяжело дыша и чувствуя неотвязную боль в груди, он рухнул на стол из черного дерева. Его легкие наполнились. Он сосчитал до десяти. Вдохнул снова. Мысленно он сказал себе: «Меня зовут Хэтфорд, я мясник-дворецкий, я дворецкий. Я служу Мориямам. Меня зовут Хэтфорд. Я дворецкий. Меня зовут Хэтфорд.» И он почти поверил в это, пока его глаза не открылись, и он не увидел позолоченное зеркало, прикрепленное к потолку над его головой. В отражении он был потным, задыхающимся. Пот потемнил его рыжие волосы и заставил их лежать на голове тяжелыми и прямыми, а не виться от глаз. Это обрушилось на него, как автокатастрофа, как прыжок с обрыва. Сначала был Эвермор, Жан протирал рану на его лбу тряпкой, пропитанной антисептиком. Эндрю вонзил ракетку в его легкие, когда он пытался сбежать из раздевалки Милпорта. Люди, места, игры: палец ведьмы, бутылочная ракета; Ники гогочет над желтым юридическим блокнотом, перебирая имена, а Элисон изучает список через его плечо. Сожжение тела его матери. Ваймак, с руками более нежными, чем крылья голубя, помогающий Нилу сесть в машину у аэропорта. Балтимор, штат Мэриленд. Кевин, молодой, может быть, десятилетний, а может, и младше, его отпавшая челюсть и налитые кровью глаза, а позади него — Рико, облизывающий губы. Дворецкий поднял руки, желая вогнать пятки ладоней в глазницы, а может, и вовсе выколоть глаза. Но движение оттянуло белые рукава, и в зеркале он увидел морщинистые белые отметины, браслеты из рубцовой ткани. Лола свернулась вокруг него в багажнике, ее дыхание источало гнилостную вонь, насыщавшую ограниченный воздух. Разорванные в кровь наручники. Красный круг, приближающийся к его скуле, огонь на лице, в мозгу. Они должны были победить, понял он, глядя в зеркале в свои голубые глаза. Было соревнование, и они должны были победить. В другой вселенной они победили. Он знал, что это правда. Наркоман, прошептал голос в его мозгу, а затем его глаза крепко зажмурились, не в силах принять поток белокурых волос, сигаретного дыма, пота, зубов, языка, крови, Эндрю, везде в своей жизни он видел Эндрю, в обрывочных воспоминаниях, возле ограблений банков в середине дня и винных погребов в четыре утра. В захудалых мотелях и пятизвездочных отелях и в маленьком домике, в том домике, о боже, он чувствовал запах сосен. Он чувствовал запах сосен. И острую пряность черного чая. Только что зажженный огонь. Утренняя роса. Он слышал шаги Жана по каменной дорожке и чувствовал, как его сердце заколотилось, словно в этот момент его ударили электрошокером. Все останавливалось и начиналось, умирало и оживало. Эндрю стоял в конце стола. Его локоть опирался на посудную витрину, а его внимание было приковано к обеденному столу. Тем не менее, Эндрю не смотрел на него. Его глаза следили за углом 90 градусов зеркала, висевшего над головой. — Ты в порядке? — спросил он, обращаясь, казалось, к потолку, а не к человеку, лежащему на обеденном столе и приподнявшемуся на локтях. — Эмм… Хэтфорд? — Почему ты меня так называешь? — спросил он, на его лице появилась приятная улыбка. — Меня зовут Нил. Эндрю сделал шаг вперед, затем сдержал себя руками, сжав с силой кобры свою грудь. — Могу я… — Можешь? — спросил Нил в то же время. Эндрю бросился на Нила с такой силой, что они оба чуть не упали со стола. Он обнял Нила со всей силой своего тела.