Роковая звезда

У ворот, где они дожидались карет, к Проксиме снова обратился Люпин. Он не мог опять поехать на поезде, – не после того, как всем раскрылся его секрет, – но ему нужно было в последний раз увидеть Гарри Поттера, чтобы кое-что ему отдать. – Держи, Гарри, – взъерошенный подросток с легким недоумением поглядел на сложенный пергамент. – Карта? Но… – Я думаю, тебе она принесет больше пользы, чем мне… Твой отец, да и Сириус, – он осекся, увидев в изумрудных глазах отголосок его собственной боли. – Они оба хотели бы, чтобы Карта досталась тебе. Проксима лишь пожала плечами и положила пергамент в карман, поблагодарив бывшего профессора и попрощавшись с ним, стараясь не звучать слишком сухо. Ей не было дело до его чувства вины. Ей больше ни до чего не было дела. Например, кареты безлошадными больше не были – в них были впряжены тощие черные лошади с кожистыми крыльями. Рядом не было никого, кого она могла бы спросить, и никто больше их не видел. И спрашивать не хотелось. Они же тянут кареты? Ни на кого не нападают? С вокзала до дома она добиралась на подземке. Вернувшая себе истинный облик, но еще не успевшая сменить маггловскую одежду на нормальную, Проксима стояла на коленях перед портретом бабушки, низко опустив голову и положив ладони на пол. Она метнулась к портрету, как только переступила порог дома. – Бабушка, я виновата перед домом. Мой отец, – она не удержала слез, закапавших на гладкий паркет. – Мой отец… х-хуже, чем м-мертв. Мой враг все еще дышит. Я не сумею это искупить… Голос изменил ей, и она опустила голову на руки, уже не сдерживая беззвучных рыданий и заливающих глаза и лоб слез, как Сириус в прошлом году. Мысль о нем снова пронзила ее сердце, в котором, кажется, осталось место только для боли. – Поднимись и посмотри на меня, Проксима Блэк, – властно проговорила Вальбурга. Ее портрет очень хорошо передавал ее ауру. Проксима подчинилась, и слезы потекли по ее щекам. – Внучка, – неожиданно мягким голосом начала Вальбурга. – Это не твоя вина. – Но как же… – Не спорь со мной! – снова зазвенели стальные нотки. – Ты еще ребенок, не забывай. Мой сын сам выбрал свою судьбу, когда дал клятву преследовать своего врага до самой смерти. Тебе я запрещаю так поступать, – очень строго добавила бабушка. – Слышишь? Ты – наследница семейства Блэк, наша последняя надежда, и ты будешь вести себя достойно, и будешь хорошенько думать, прежде чем что-то сделать. Ты же не вздумала сдаться? Оставить свою семью в беде, своих врагов в живых, а отца – неотмщенным? Проксима так удивилась, что даже перестала плакать, ошеломленно взирая на бабушку. Она-то думала, что ее выжгут. Ведь, несмотря ни на что, она считала себя виноватой. Она не сумела помочь отцу, она не сумела призвать проклятого Патронуса, она не сумела свернуть шею крысе. – Дитя, ты должна приумножать свои знания, учиться не покладая сил, чтобы вырасти достаточно могущественной, – вещала миссис Блэк. – Твоя задача сейчас – выжить! Считай это прямым приказом, и будь уверена, я накажу тебя за неисполнение, даром что я всего лишь портрет. Поклонившись, Проксима встала с колен. Бабушка всегда могла ее утешить и встряхнуть. Действительно, нечего раскисать; она могла погибнуть вместе с отцом, но осталась в живых, чтобы отомстить. – Поди умойся и переоденься в приличную одежду, дитя, – более миролюбиво велела бабушка. – Ты многое пережила, тебе надо отдохнуть. С завтрашнего дня ты возобновишь учебу и тренировки. Кричер! – домовик явился немедленно, аппарируя с громким треском. – Проводи мою внучку в ее комнату, ей нужно привести себя в порядок. К вечеру Проксима, не сумевшая благодаря бдительному Кричеру утопиться в душе, уныло ковыряла вилкой свой ужин. Она была одета, как подобает благородной юной волшебнице, ее черные волосы до плеч были забраны в высокий пучок, открывая изувеченное лицо, но аппетит не шел к ней, отчего домовик уже начинал всерьез расстраиваться. Проксиме пришлось брать себя в руки, утешать его и против воли впихивать в себя вкусную еду, загоняя горе подальше. Ей ведь даже не дадут проститься с отцом по-людски. Не дадут навестить его могилу. А со следующего дня ей стало некогда горевать. В пустом коридоре, где пострадать могли только обои и старинный натертый паркет, Кричер устроил для нее тренировочный зал. – Но мне не с кем отрабатывать удары! – возмущалась Проксима. – Все это бессмысленно. – Хозяюшка Блэк велит мисс Рокси тренироваться. Это развивает выносливость и силу. А Кричер поможет. Домовик щелкнул длинными пальцами, и наследницу в спину ударил красный жалящий луч, вызвав ее возмущенное “Ай!”. В целом согласный с юной хозяйкой, Кричер решил помочь ей с тренировками, коль скоро в доме больше никого не было. После пяти вечера домовик отлучился, чтобы приготовить сытный ужин, оставив Проксиму отрабатывать удар на призванных манекенах. Найденные в одной из книжек чары позволяли материализовать для себя спарринг-партнера, похожего на забавного болванчика из дерева: с определенной настройкой он мог даже отвечать простеньким чарами, но Проксиме было ещё далеко до такого уровня в трансфигурации. Весь июль к ужину она буквально выползала, даже горячий душ не унял боль в гудящих мышцах и болезненных синяках. Но желание поскорее стать достаточно могущественной, чтобы самой найти Петтигрю и отомстить ему за отца, не ослабевало. Со временем ее простой магический импульс стал куда сильнее, а щитовые чары начали получаться практически на рефлекторном уровне. Благодаря верному домовику и его прицельным атакам Проксима наловчилась в самых разных защитных чарах. Одиночные заряды можно было сбивать прицельным ответным импульсом магии, против массированных – поднимать широкий щит. После нескольких недель ежедневных тренировок она научилась регулировать мощность своих заклинаний, тратя ровно столько сил, сколько требовалось. Не забросила она и физические упражнения, помногу приседая, отжимаясь, подтягиваясь и боксируя с манекеном – чтобы уметь увернуться и защитить себя, если подведут чары. По вечерам после ужина она читала все, что попадалось ей под руку о боевых и просто Темных заклинаниях, иногда находя в себе силы экспериментировать. Некоторые были слишком сложными для исполнения, а для подсмотренных на снова разобранном “Всполохе” чар, активируемых силой мысли, чтобы толкать метлу вперед – “Селеро”, – она вообще ничего не нашла, вероятно, это был секрет фирмы-производителя. Но можно было добавлять к чарам различные приставки, экспериментировать, какое действие они окажут в этих случаях. Метла подверглась еще нескольким сеансам тщательных исследований и первых робких попыток кустарных доработок. Проксима запоем читала обо всем, о чем сделала себе закладку разузнать в каникулы, пробовала все, что хотела попробовать, с методичностью настоящего маньяка или даже Гермионы. Разумеется, она представляла это иначе, с отвлекающим ее весельчаком Сириусом, с разговорами про анимагию, а может, они могли бы вместе собрать еще один мотоцикл, уже для нее. В старом доме стало ужасно пусто. Проксима старалась заполнять эту пустоту действием, потому что иначе по ночам к ней приходили кошмары. Слишком много разных странных кошмаров, от которых она просыпалась разбитой и с больной головой, кошмаров, в которых мерзкий Хвост под слова зловещего пророчества Трелони, выболтанного Рону, находит дымного Волдеморта, и тот снова убивает людей с его помощью. По ее вине. Надо было самой свернуть ему шею, а не позволять отцу выполнить ритуал… На ее прежний – еще Гарри Поттера – день рождения портрет Вальбурги попросил ее остаться после завтрака для серьезного разговора. – Проксима, дорогая, – пауза не предвещала ничего хорошего. – Я думаю, тебе стоит остаться в Хогвартсе еще пару лет. – Зачем? Проксима не понимала, для чего ей это. По “легенде” ей уже семнадцать, точнее, ей исполнится семнадцать через пару дней, третьего августа. Ровно год, как она перешагнула порог этого дома и стала собой. Ей не нужна школа, над ней не довлеет Надзор, она может смело жить своей жизнью, а не жизнью Гарри Поттера. Гарри Поттер никому в этом мире не нужен, разве что его друзья сильно расстроятся. Гермиона наверняка влезет в неприятности, пытаясь его отыскать, а Уизли, включая близнецов, наверняка влезут следом, помогая ей. Сегодня утром друзья прислали ей сов с подарками, – она чуть не забыла, что сегодня за день, только расстроилась, вспомнив о собственном дне рождения, который Сириус с ней не отпразднует. Отцу бы весьма понравился подарок, о котором написал Рон, например: приглашение на Чемпионат Мира по квиддичу. Странно, что она не получила письмо его матери, о котором он упоминал… – Ты не должна запираться в этом доме. Связи во внешнем мире полезны. И ты, хоть мы с твоим… отцом и защитили тебя на пергаменте, все еще совсем юное дитя, – тихо проговорила Вальбурга. – Многие вещи невозможно изучить в одиночку, по книгам. – Я не хотела бы, бабушка, – Проксима помотала головой, уставившись в одну точку. Если не думать о переживающих друзьях, к чему ей терять целых два года, занимаясь глупыми школьными делами, когда она могла бы готовиться отыскать Петтигрю? Тренироваться, пока кости не затрещат, чтобы стать как отец до Азкабана, или даже как профессор Снейп – уж тот знал, как удержать палочку. Нарисованная женщина посуровела. – Это не обсуждается, Проксима Блэк. Сейчас же возьми свое письмо со списком учебников, отправляйся на Диагон-аллею, а потом ответь своим предателям крови, что едешь на Чемпионат. Молодая ведьма подняла удивленный взгляд на старую. Так странно, что миссис Блэк настаивает на этом. – Я знаю, что ты продолжаешь винить себя в произошедшем вопреки всему разумному, но виноват этот гнусный мальчишка Петтигрю! – отрезала бабушка. – Вечно он таскался за моим сыном и подбивал его с друзьями на еще большие мерзости, чем эти глупые дети были способны сами. Моя ненаглядная девочка, – нарисованные глаза старой леди смягчились. – Позволь мне уберечь тебя от судьбы Сириуса. Не мечтай о мести, пока не вырастешь. Не накликай Черную Гончую… Это имя теперь ассоциировалось с анимагической формой отца. Большой черный пес, который пришел посмотреть на ее матч по квиддичу, – несмотря на опасность попасться дементорам, несмотря на нестерпимую жажду отомстить. Уйти из школьной команды все еще было ее замыслом, и квиддич в целом потерял для нее прежние краски, но Сириус, наверное, не простил бы ее, если бы она пропустила целый Чемпионат Мира… – Как скажешь, бабушка, – Вальбурга удовлетворенно выпрямилась, радуясь покладистому ответу. Ее внучка, быть может, еще хотя бы пару лет пробудет ребенком. А главное, не потратит свою жизнь впустую на погоню за неуловимым врагом, как ее несчастный старший сын.