Роковая звезда

Проксима растянулась на траве, приземлившись за стенами лабиринта, и тут же вскочила на ноги; несмотря на ломоту во всем теле и дрожь, оставшиеся после пыточных проклятий, она чувствовала себя готовой сражаться из последних сил. В конце концов, она бывала в переделках и похуже, а из этой даже извлекла какую-то личную пользу. Ее палочка пусть и не забрала себе все, но наверняка значительно ослабила сестру, по крайней мере на время. Вокруг словно включили звук – лица белели с трибун, отражая свет волшебных факелов, кто-то говорил что-то очень громким, громоподобным голосом, эхом разносившимся по округе. Черные мантии подбирались к ней по траве ровным рядом, напомнив о Пожирателях, – это профессора спешили к ней. – …истер Гарри Поттер одержал победу в Турнире Трех Волшебников! – этот кто-то был счастлив просто донельзя. Проксима обнаружила, что все еще сжимает злополучный портал, и отбросила его прочь, словно дохлое насекомое. – Нет, НЕТ! – она замахала руками над головой. – Седрик, это Седрик! Голоса затараторили разом, обычные, не под “Сонорусом”. Кажется, Проксима даже разобрала мерзкий въедливый стрекот Риты Скитер, говорившей что-то вроде “упрямо отказывавшийся от участия четвертый чемпион отобрал победу у лидера состязаний…” – Сонорус. Да нет же. Это не я. Это Седрик… Скажет она, что он мертв и в лабиринте, и все получится очень некрасиво. Тем более, эффект “Приори Инкантатем” в ее случае забирал силы и воспоминания палочки-противницы, а та за этот вечер выдала из себя кучу Непростительных. Хотя бы Седрика убил Моуди. То есть, Крауч, палочкой Моуди. Но сказать-то придется. Будет еще хуже, если она не скажет. Это ее друг. – Седрик мертв! Его убили… Воздух взорвался чужими криками. Она обвела взглядом толпу; вот побледневшая Гермиона, вот Амос Диггори, застывший, точно соляной столп, и его жена, лишившаяся чувств… – Гарри, что произошло? Подбежавший к ней Дамблдор слегка встряхнул ее за плечо, приводя в чувство. – Кубок оказался порталом, – она слышала свой голос словно бы издалека. – Седрик… Он повредил ногу, и я помог ему подойти. Седрик победил, но он не успел… Моуди…Крауч… – Что? Этот мальчик несет какую-то чушь, – пронзительный голос донесся от человека в салатовом котелке, Министра Фаджа. – Моуди это Крауч… Он пришел сюда, в школу, недавно, – Проксима даже забыла, что на ней еще был “Сонорус”, и ее исповедь слушают все, кто был на трибунах. – Он притворился Моуди, принял его облик. Он убил Седрика и перенес меня с помощью Кубка… Это был Моуди.. Крауч, он проклял их всех. Вывел из игры… Он хотел, чтобы я участвовал. Победил… – Куда он перенес тебя, Гарри? – К нему… – Квиетус, – директор ткнул палочкой в ее сторону, отменяя чары громкого голоса. – Продолжай пожалуйста. Проксима сглотнула; вот что им сказать? Они даже не знают о Петтигрю, и никто не знает, кроме нее и Снейпа, и она горячо надеялась, что он не рассказал никому, кроме Дамблдора. – Он перенес меня на кладбище. На могилу Томаса Риддла… – Кого? – недоумевал Фадж, окончательно запутавшийся. Дамблдор тоже удивился, слегка. Недостаточно, чтобы этого нельзя было скрыть. – Которого из? – тихо уточнил директор. – Старшего, – она внимательно посмотрела Дамблдору в глаза. Он наверняка знал этот ритуал, проведенный Хвостом для создания тела своему хозяину. – Там был Он. И Петтигрю. Они взяли кость. И плоть, – она отвела взгляд. Крик Хвоста порадовал бы ее, если бы это она его извлекала, но им это знать необязательно. – И кровь… Повернув поврежденную руку, Проксима показала им все ещё слегка кровоточащий глубокий порез. – Он вернул себе тело, сэр, – она явственно почувствовала, как Дамблдор напрягся, а с ним и все остальные, пусть они ещё не понимали ее. – Волдеморт вернулся… – Что? – голос Фаджа сорвался на визг. – Это нелепо – Тот-кого-нельзя-называть мертв уже тринадцать лет! Что несет этот мальчишка? Она посмотрела на Министра; тот был напуган сверх меры и глотал воздух, точно рыба, вытащенная из воды. Такие шокирующие новости? Разве он был не в курсе, что Волдеморт жив? – Министр, он был жив. Без тела, но жив. Все эти годы, – ее ровный, слегка охрипший от криков голос пугал даже Дамблдора и сгрудившихся вокруг них профессоров. – Теперь он вернул себе тело. – Что за нелепые выдумки! – перебил ее Фадж. – Отведите мальчика в больничное крыло, он явно не в себе! Это неудивительно после смерти товарища – проклятый Турнир! Дамблдор, я полагал, вы обеспечите безопасность! Он продолжал квохтать в том же духе, но Проксима его не слышала. В чем-то Министр попал в цель. Такая нелепая смерть Седрика причиняла ей сильную боль теперь, без других источников беспокойства, вроде маньяка, жаждущего ее убить; слезы снова вскипели на ее глазах, и она перебила споривших взрослых. – Простите – Господин Министр прав, мне правда нужно в больничное крыло… сказать остальным про Седрика… и Флер с Виктором – их же вытащили? Виктор был под "Империусом", он ни в чем не виноват. Они замолчали, поглядывая на утирающего щеки рукавом Поттера; тот выглядел весьма подавленным. Кажется, только некоторые профессора уловили информацию в ее бормотании, профессор МакГонагалл, кажется, послала Патронуса к мадам Помфри. Вероятно, чемпионов уже вытащили… Когда Проксима их увидит и убедится, что они в порядке, ей станет чуть легче. Министр, вспылив, убежал, мелко семеня ногами. А Дамблдор сверлил ее глазами-рентгенами, размышляя о чем-то. Ему хотелось оставить Гарри здесь, при себе – мальчик был слишком близок к смерти на этот раз. – Давайте я отведу вас, Поттер, – Минерва МакГонагалл мягко, но настойчиво потянула Проксиму за локоть, но директор прервал ее. – Нет, оставь его тут, Минерва. Я сам отведу. Та переглянулась с Дамблдором, обеспокоенная. И совсем тихо поинтересовалась: – Что он говорил про Аластора, Альбус? Он… мистер Крауч… – Проверь его кабинет. Все его вещи. Подлый судья Крауч, когда-то председатель Визенгамота, отправивший многих Пожирателей и не-Пожирателей в Азкабан, вероятно, убил мистера Моуди и спрятал тело где-то в его покоях… Проксима только зря подозревала друзей. Теперь даже не сможет извиниться перед Седриком, объяснить ему. Она ведь еще и помогла его смерти. Если бы она не вырубила Виктора, тот бы остановил Седрика, и тогда он бы не погиб… Чувство вины захлестнуло ее, и только знакомый голос бабушки в ее голове, как тогда, после гибели Сириуса, помог ей, пробившись сквозь эту пелену. Нет, нет, она все сделала правильно! Седрика запытали бы до смерти – вряд ли этот маньяк был особенно щепетилен, – а Виктор попал бы в Азкабан за применение Непростительного – никто не стал бы разбираться, был ли он под Непростительным сам. Она все сделала правильно. И не ее вина, что по школе бродил маньяк. Ведь не ее же… – Он хотел, чтобы Волдеморт наградил его, считал его самым верным, – вспомнив, как тот ревниво ссорился с Петтигрю за право отрезать себе руку, Проксима истерически расхохоталась. Она постаралась унять истерику, но получалось плохо. – Это он положил мое имя в Кубок Огня, – новый взрыв смеха. – И сам всем рассказал! Он хотел, чтобы Волдеморт сделал его своим самым любимым питомцем! – Проксима подавилась хохотом, утирая брызнувшие из глаз слезы. Дамблдор растерянно поглядел на стоящего рядом Снейпа, и тот принялся шарить в карманах своей мантии. – Выпейте, Поттер, – резковато приказал он, вручая Проксиме какой-то пузырек с зельем. Этот новый безумный Гарри немного пугал его. Хотя почему новый. Они уже встречались в прошлом году. Правда, если подумать, то психика мальчишки стала значительно крепче с прошлого года, а истерика была вполне обоснована после того, как он стал свидетелем смерти приятеля, возрождения Темного Лорда, нападения Моуди и вот этого всего… Честное слово, иногда кажется, что Дамблдор еще в девяносто первом дал объявление в газету: “Вы злой колдун и жаждете прославиться как убийца знаменитого Гарри Поттера? Милости просим в Хогвартс! Вас ждет увлекательная позиция профессора Защиты от Темных Искусств и целых десять месяцев на то, чтобы убить Мальчика-который-выжил. Спешите! Предложение ограничено.” Икая и давясь, Проксима осушила пузырек мелкими глотками, постепенно приходя в себя. Похоже, это было успокоительное. – Простите, профессор, – кашлянув, она перевела взгляд с Дамблдора на Снейпа. – Спасибо, сэр. – Все в порядке, Гарри, – мягко ответил директор. – Ты сегодня многое пережил. Это да. Хотелось помянуть Дамблдору его исключительные рекрутерские таланты, но она сдержалась: развязывающее язык безумие уже отпустило ее. – А ребята, Флер и Виктор, они в порядке? – обеспокоенно поинтересовалась Проксима. – С ними все будет хорошо, – кивнул Дамблдор. – Я отведу тебя к ним. Северус, прежде чем отправишься, пожалуйста, зайди на кухню и приведи ко мне в кабинет домовушку по имени Винки… В больничном крыле для разнообразия всем было не до Гарри Поттера. Над знаменитым Виктором хлопотали его девушка и его очень громко ругающиеся с мадам Помфри родители. Уставшая Флер слабо кивала, слушая быстрый успокоительный говор нависшей над ней гигантской директрисы. Проксиме не глядя вручили бутылочку с бадьяновой настойкой, и она была в целом довольна, что не пришлось проходить целую диагностику или оставаться тут. Друзья все равно были не в состоянии общаться сегодня. По официальной, разлетевшейся по миру версии, окончательно сошедший с рельсов Аластор Моуди убил Седрика Диггори в лабиринте, – и зачем только директор Дамблдор его нанял, – а затем попытался убить Гарри Поттера, безумно вещая что-то о возвращении Того-кого-нельзя-называть. Но мальчик чудом сумел выбраться, схватившись за Кубок. Гарри Поттер от победы решительно отказывается, так как не признает себя участником, и свидетельствует в пользу Седрика. Не то чтобы приз в тысячу галлеонов как-то утешал мистера и миссис Диггори. Министру, однако, такая версия произошедшего вполне себе нравилась. Никакие слова о возвращении Волдеморта он не принял всерьез, а компромат на Дамблдора, чей дружок окончательно сошел с ума, был просто вишенкой на торте. Конечно, что-то мальчишка все же сказал и про Крауча. Хотя Барти теперь не воспринимали всерьез практически наравне с Моуди, особенно после того случая с его сыном, это был укол в сторону Министерства, особенно после того, как Аластора Моуди совершенно точно отыскали в его собственном сундуке, давно оглушенного и без палочки. Но так тоже можно. Мол, вот куда пропал Крауч – спятил, приперся в Хогвартс, занял место профессора, ответственного за безопасность на Турнире, и, оседлав любимого конька, принялся шизеть про возвращение Того-кого-нельзя-называть, пытая мальчишку Поттера “Круциатусами”. Тот тоже хорош, нес какую-то белиберду про кладбища и явно поверил в бредни про воскрешение мертвых, бедняжка. Так или иначе, Министр хотел верить, что Барти Крауч, Аластор Моуди и Гарри Поттер просто сумасшедшие, а Дамблдор или старый дурак, или такой же псих, раз поверил во весь этот бред. Прежде чем покинуть школу, Министр обратился к очнувшимся чемпионам, справился об их здоровье и уточнил, кто же в конце концов победил. Все остальные выбыли из игры еще раньше, и именно хогвартский чемпион – старший – единственный добрался до Кубка, по словам уже куда более вменяемого на вид Поттера. Проверив артефакт еще раз, Министр обнаружил, что никто из чемпионов его не касался – что было бы странным, если бы он об этом задумался. Краму, как второму по очкам, предложили принять приз вместо погибшего, от чего тот наотрез отказался; все трое, весьма подавленные смертью товарища, уверяли Министра, что победителем признают Седрика. Это все воспринималось Проксимой с некоторой долей отчаяния. Даже не потому, что ей опять не поверили, а потому что официально Седрик будет случайной жертвой психопата в лабиринте, а не слуги самого страшного темного мага столетия. И того никогда не накажут за убийство их друга… Остается только мстить своими руками. Перед прощальным пиром она зашла в туалет Плаксы Миртл, попрощаться до осени. Та, к счастью, была в своем обиталище. – Эй, – поздоровался Гарри Поттер. Миртл взлетела в воздух и легонько ткнула его морозным кулаком в плечо. – Эй, – Проксима чуть поежилась от ледяного прикосновения. – Ты чего такой унылый? Кто-то умер? Новая рана на ее сердце кольнула болью. Безжизненное выражение лица, застывшие серые глаза… Это будет преследовать ее до конца ее дней. – Седрик Диггори. – Седрик Диггори умер?! – фанатевшая перед красавцем-чемпионом вслед за доброй половиной живых девчонок школы, Миртл взлетела под потолок, восторженно взвизгнув, но быстро растеряла задор, опустилась на раковину рядом с понурым другом и махнула рукой. – А, какой смысл… Этот наверняка ушел дальше. – Наверняка, – Проксима вздохнула. Реакция мертвой девушки все же немного развеяла ее печали – она представила, как рассмеялся бы Седрик. Хаффлпаффцу, как и Флер, нравилось, что его друг подружился с вечно плачущей Миртл и сделал ее хоть немного веселее. – Ты пойдешь на пир? Все будут там, призраки тоже. Мы с остальными чемпионами подготовили речь… Миртл радостно закивала. – Конечно, Гарри. Речь они составили еще в больничном крыле, когда Проксима с Гермионой опять пришли навестить их. Министр еще в первую ночь напомнил о церемонии объявления победителя; он остался единственным судьей из министерства Британии – Крауч оказался убийцей-психопатом, а Бэгмен исчез в неизвестном направлении, вероятно, бежал от гоблинов после печального известия, что победил вовсе не Гарри Поттер. Или попался им. Из директоров пропал Каркаров – Проксима могла только гадать, куда он делся, если бы хотела. Когда они вошли в Большой Зал, задрапированный черным, все остальные ученики уже расселись по местам; стол Хаффлпаффа был самым грустным, а за столом Рейвенкло тихо плакала Чжоу. Родители чемпионов так и не уехали из замка, не в силах бросить своих детей сейчас; Амос Диггори с женой сидели за хаффлпаффским столом, потерянные и бледные. Подойдя к профессорскому столу, чемпионы развернулись к Залу; еще в больничном крыле они решили, что говорить за всех будет Крам, – он знал английский лучше, чем Флер, и его речь была поставлена правильнее, чем у Поттера. А еще он был достаточно силен духом, чтобы хоть что-то выдавить из себя в такой момент – Проксима чувствовала себя так, будто никогда больше не заговорит длинными предложениями. – Закончился еще один учебный год, – начал Дамблдор. – Многое я хотел бы сказать вам сегодня вечером, но прежде всего я должен упомянуть, что мы потеряли очень хорошего человека, который должен был сидеть здесь, – он указал на стол Хаффлпаффа, – и вместе с нами радоваться Прощальному пиру. Сейчас я дам слово его друзьям, его товарищам по Турниру. Директор посторонился и чемпионы подошли к его кафедре. Даже невозмутимому Виктору пришлось сделать глубокий вдох перед началом речи. – Этой осенью мы были избраны Кубком Огня для Турнира Трех Волшебников. Это состязание в умениях между тремя школами-соперницами, но мы его таким не видели. Это было испытанием, вызовом, возможностью завоевать собственную славу и защитить честь своей школы. Мы должны были стать соперниками, но после всех пройденных нами испытаний мы не смогли не стать друзьями. Нас четверо, и нас всегда будет четверо, потому что так мы вошли в историю. Он сглотнул и протянул руку в сторону Флер. – Флер Делакур, чемпион Бобатона. Она встречала испытания как настоящий воин. Пусть она заняла последнее место, она показала, как решительны и бесстрашны ученики Бобатона. Мне бы хотелось всегда быть с ней на одной стороне. – Гарри Поттер, – он указал на Проксиму, и та занервничала под столькими взглядами. – Он не должен был быть среди нас – он не хотел быть среди нас. Гарри должен был покинуть лабиринт сразу же, но когда мы попали в беду, Гарри не оставил нас. Он вытащил Флер, он спас меня, и он не бросил Седрика. Гарри не сумел его спасти, но он принес весть, что тот победил. Проксима почувствовала слезы, выступившие на глазах. Она не переставала гадать, вышло бы лучше, если бы она выбралась из лабиринта раньше, или наоборот, было бы больше жертв. – Седрик Диггори, чемпион Хогвартса. Как показал Турнир, лучший из нас, – скромно пропустив себя в своей речи, Крам принял из рук Дамблдора тот самый Кубок, и поднял его над головой, удерживая за ручки. – Седрик Диггори победил в Турнире Трех Волшебников, принеся честь себе и своей школе. Он сражался храбро, честно и достойно, и он превзошел всех нас. Вечная слава победителю! – Слава победителю! – отозвались Флер Делакур и Проксима. Они подняли волшебные палочки и выпустили небольшой салют из разноцветных искр. Школьники и некоторые профессора захлопали, особенно стол Хаффлпаффа; скорбное лицо Амоса Диггори на секунду приняло гордое выражение, быстро сменившееся растроганным. – Пожалуйста, смените флаги на Хаффлпафф, – попросил Виктор, и без приказа Директора черная драпировка стала ярко-желтой. Чествуемый факультет захлопал громче. Виктор спустился с возвышения и поставил награду на их стол; поклонившись, чемпионы заняли свои места среди гриффиндорцев, Виктор рядом с Гермионой, а Флер рядом с семьей Уизли. – Спасибо вам, мистер Крам, мисс Делакур, мистер Поттер, – директор вернулся за кафедру. – Седрик Диггори был достойнейшим человеком, и его смерть повлияла на всех нас, независимо от того, знали вы его лично или нет. Поэтому я думаю, вы имеете право узнать, как это случилось. Все смотрели на Дамблдора, затаив дыхание. – Седрика Диггори убил лорд Волдеморт. По залу пронеслась дрожь и взволнованный шепот, затихшие, когда Дамблдор продолжил пространную речь о том, что их ждет. Чемпионы сидели с каменными лицами: Проксима рассказала им все без утайки, и они поверили ей, пусть это их и напугало. Друзья лишь радовались, что ей самой удалось выжить, и совсем не ставили ей в вину тот факт, что охотился Темный Лорд за Поттером, а погиб Седрик. В этот момент Проксима чувствовала к Дамблдору не обычную досаду, а уважение. Он сказал то, что было у нее в сердце и на языке, что смерть Седрика была не несчастным случаем, а преступлением на совести Волдеморта. Поутру Проксима, таща свой сундук к выходу, заметила бурно обсуждающих что-то Гермиону и Виктора, и последний казался взволнованным. – Гарри, – позвала Гермиона. – Что у вас тут? – поинтересовалась Проксима. “Неужели ссорятся?” Ее подруга вздохнула. – Виктор предлагает мне уехать с ним в Болгарию. Насовсем. Тот смутился, но его взгляд остался тверд. – В Британии очень опасно оставаться с этим вашим лордом. – Да, но… – Гермиона, – Проксима остановила ее. – Езжай. Езжай, даже не думай. – Но… – Я был там, когда он вернул себе тело, и я слышал всю его мерзкую речь о том, как он будет уничтожать магглов и магглорожденных, – услышав это, Виктор побледнел еще больше. – У твоих родителей востребованная профессия, а школу ты найдешь… – А как же ты?.. – Гермиона выглядела растерянной, но ее друг слегка ошарашил ее своей улыбкой. – Гермиона, есть же совы, есть порталы… “Это с того света нельзя будет никак связаться,” подумала Проксима, и, кажется, остальные ее услышали – или просто думали о том же. – Виктор, может, тогда обсудим это с нашими родителями? – болгарин если не просиял, то точно выдохнул с изрядным облегчением. – Да, я скажу своим, что мы поехали вместе на поезде, – он с готовностью кивнул и пошел разыскивать их. Корабль поплывет через озеро без Виктора Крама и их директора. – Кстати, а как они будут управлять кораблем без Каркарова? – голос Гарри Поттера вырвал Гермиону из задумчивости. – Виктор говорил, что они сами им управляли, а он ничего не делал. Гарри, ты правда думаешь, что мне стоит оставить школу и… – Да, – твердо заявила Проксима. – Абсолютно. Послушай, всем будет куда спокойнее, если мы будем знать, что ты и твои родные в безопасности. Та вздохнула и обняла друга. – Пожалуй, ты прав, – она слабо улыбнулась. – Надеюсь, твоим родителям понравится Виктор, – ухмыльнулась Проксима, и тут же получила под ребра от смеющейся подруги. Когда та отошла поделиться новостью к Флер, флиртующей со все еще не уехавшим Биллом Уизли, улыбка на лице Гарри Поттера замерзла и угасла сама собой. У Проксимы больше не было плана и она не видела свое будущее. Все, о чем она могла думать, это то, что она больше не может позволить ни одному своему близкому человеку умереть от рук Волдеморта и его верных слуг.