Роковая звезда

Дамблдор "благословил" его отправиться, и, наверное, это стоило сделать как можно скорее. Они давно уже обговорили планы на все случаи и исходы. Он был давно готов. Вопреки тому, что он вроде бы уже разучился как следует бояться, что-то подбиралось к колотящемуся сердцу, словно стайка пауков с очень холодными лапками. Петтигрю был там, с Лордом, как Поттер и сказал, а значит, мог рассказать много чего нехорошего о нем. Но надо было попытать удачу. Иначе он будет совершенно бесполезен. Иначе он не сможет отомстить за Лили. И где же искать теперь своего “Повелителя”? Наверняка он, не будь дурак, уже убрался с кладбища. Вероятно, его можно будет отследить по “обратной связи”, через Метку. Но он будет чертовски не в духе, и дело даже не в опоздании Снейпа: Поттер снова оставил его в дураках, причем перед всеми слугами. Подумать только, Северус только что размышлял о том, что, убей Лорд Поттера, он был бы доволен и на радостях простил бы неверного зельевара… Но мальчишка такого не заслужил. В этом году Поттер доказал, что совсем не похож на отца. Он не ищет славы, не упивается своей исключительностью. Он готов даже к унижению на глазах всей школы, чтобы отстоять свои принципы. Северус не поверил бы мальчишке, если бы он в самом деле решил участвовать, “поддавшись” обстоятельствам – тогда, во время первого испытания, он почти разочаровался в Поттере. Но тот остался верен своим словам. Не хочет – не участвует. Отказался от каждого испытания, хотя мог победить. Отказался от приза в конце, хотя мог заявить, что Диггори просто сам ошибся, никто бы не обнаружил его ложь. У него на глазах погиб друг, и это было важнее победы. У мальчишки на глазах погиб его друг – не этого Лили хотела бы для своего сына… – Северус, я уже боялся, что ты не придешь, – шипящие голос был полон веселья, несмотря на тревогу, витавшую в воздухе. Со стороны “соратников” донеслись неловкие смешки. Злорадные. Это не их сейчас убьют – их уже сегодня отшлепали и, судя по трясущимся рукам, оставили без сладкого. Ненавистное ощущение наказания подбиралось к его желудку. Прямо как в детстве. – Прошу прощения, мой Лорд, меня задержали. Поттер… Можно свалить на мальчишку, он появился и переполошил всех. – Возможно, Поттер бы не сбежал, если бы ты был там с нами, – резко прорычал Волдеморт, и Северус против воли вздрогнул. – Я подумал… – Он подумал, – мерзкая красноглазая тварь в простой черной мантии усмехнулась. – Что же ты подумал, расскажи нам, Северус. Сглотнув пересохшим горлом, он решился продолжить, слушая удары собственного сердца. Однажды оно прекратит биться. Возможно, сегодня. – Я подумал, что буду полезнее вам… Я буду полезнее, если останусь в Хогвартсе. На глазах у Дамблдора, – опуститься на колено, вот так, может быть, его нервозность сойдет за благоговение. – Он все еще считает, что я верен ему, мой Лорд. Он считает, что я отправился к вам, потому что он послал меня… С-старый дурак, – добавил Северус в сердцах, почти даже не лукавя. Тихий шелест, перешедший в почти полноценный, почти человеческий смех. Решив поднять голову, Северус успел увидеть, как Волдеморт оглядел своих соратников и расхохотался в полный голос. Те робко поддержали его. – О, Северус, ты и твоя ледяная прагматичность… Разумеется, и Орден Мерлина за спасение мальчишки от дементоров ты получил, чтобы войти старику в доверие, – смех прекратился, а температура упала на десяток градусов. Снейп поспешил снова склонить голову, изображая смирение. – Знаешь, там, на кладбище, я даже подумал сгоряча, что ты теперь слишком хорош для нашей компании, – как бы между прочим, почти миролюбиво заметил Волдеморт. – Теперь ты сам себе господин, и тебе больше не нужен твой старый Учитель, – совсем тихо добавил он. – Нет – ни за что – нет! – поспешил заверить Северус, почти падая ниц. – Без вас я был бы никем – нищий мальчишка без какого-либо шанса. Дамблдор не понимает этого. Он думает, это он дал мне шанс… Он думает, мне некуда больше идти… Может, стоило добавить, что Темный Лорд заменил ему родного отца, которого он хотел бы утопить в его собственной блевотине? Нет, наверное, это будет перебор. Волдеморт наверняка хотел быть самым драматичным тут. Но он молчит уже чертовски долго. Взвешивает все “за” и “против”? Плюсы и минусы его, Снейпа, существования? Плюсов должно было быть больше. Ведь что за веселье убивать его, кроме пары-тройки часов воплей под “Круциатусом”. – Повелитель, позвольте мне убить его! Это очень подозрительно, – произнес кто-то с придыханием, подбираясь ближе, хватая, о боги, Лорда за рукав. И тот его даже не убил, Северус должен был узнать, кто этот безумец… Барти? – Спокойно, Барти, – отмахнулся тот, продолжая думать, пока Бартемиус Крауч-младший, сын того самого железного судьи, очень многих отправившего дементорам на корм, пожирал зельевара сумасшедшими кровожадными глазами. Неудивительно, что он так спелся со своей тетей – тетей вроде? кто их, Блэков, разберет, – Беллатрикс. – Я могу быть вашим шпионом у Дамблдора, намного лучше Снейпа, – с ревнивыми нотками в голосе заявил Крауч. Северус даже порадовался, что не упомянул якобы сыновние чувства к Волдеморту. Все равно же неправда. – Я целый год притворялся Аластором Моуди, так, что он даже ничего не заподозрил! Если бы Северус не знал доподлинно, что юный Крауч умер в Азкабане – в чем сейчас были существенные сомнения, – он бы так и подумал, что это был его план. Излишне переусложненный и отдающий ОКРщиной. Дал бы Барти Поттеру портал перед первым туром, пока мальчишку все ненавидели, и никто бы ничего не понял… Но нет, нам же нужна публика. И как он только сбежал из Азкабана? И чем занимался все это время, ведь официально Крауч-младший "умер" через год заключения… – Дамблдор знает, что ты не был Моуди! – выпалил Снейп, пока его “Повелитель” не счет это валидным аргументом. – Поттер донес ему, как только добрался. Поттер все ему рассказал. Не очень мудро выдавать свои секреты тому, кого ты не собираешься убивать, Барти, – не удержался он, ощущая этот адреналин от хождения по самому краю. Наказать хорошим таким “Круциатусом” его могут просто за дерзость “фавориту” – Темный Лорд чертовски ценил юного Крауча в прошлом, всего такого обиженного могущественным и влиятельным, но очень равнодушным отцом. Барти бессильно зашипел, словно подражая своему Лорду. А тот повернулся к мальчишке – пусть только лишь на пару лет младше Снейпа, но все еще такому же мальчишке-психопату. – Зачем ты рассказал ему, Барти? – почти как любимому племяннику выговорил Лорд, и тот аж задохнулся. – Это все Хвост выболтал! Ляпнул мое имя, а Поттер услышал! Петтигрю, все еще в окровавленной мантии и крайне изможденный – шутка ли, самому отрезать себе руку, – встрепенулся, услышав стукаческое заявление мальчишки. – Ай-яй-яй, Хвост, – согласился Лорд, мгновенно поднимая палочку на Петтигрю. – Круцио! Тот тоненько завизжал, вызывая нервный смех у прочих Пожирателей. Пока еще только самых верных, меченных. Не столь уж многих. Но в этом мире полно сброда, недовольного своей жизнью. Они с радостью присоединятся к возрожденному Волдеморту. – Мой Лорд, Министр Фадж отрицает ваше возвращение. Поттер упомянул Моуди в своих перепуганных бреднях, и теперь Фадж возьмет Дамблдора за жабры, за то, что он нанял Моуди, – угодливо добавил Северус, поднимая взгляд, артистически робкий и полный надежды, что такой родной и дорогой сердцу Повелитель порадуется и похвалит. – Министр сделает все, чтобы замолчать ваше возрождение. И участие Барти. Поттер ничего не знает о Барти, он думает, это был судья Турнира… Веселье прекратилось, а взгляд Волдеморта и в самом деле стал одобрительным. – Знаешь, я все же очень рад, что ты вернулся. Только за то, что ты можешь показать мне выражение его лица, Северус, я готов принять тебя обратно с распростертыми объятиями, – заявил он с нечеловеческой усмешкой на змеином лице, и в самом деле распахнул длинные руки. И усмехнулся. Триумфально. Петтигрю скулил на полу, баюкая свой обрубок. Волдеморт и Пожиратели одобрили присутствие шпиона в их рядах. Северус, почти успокоившись – насколько это вообще возможно – поднялся с колен и присоединился к остальным. Наверное, немного удачи Поттера передалось и ему. Вернувшись домой и поприветствовав бабушку с Кричером, Проксима первым делом отправилась в свою комнату, избавляться от образа Гарри Поттера. Но удрученное настроение все не оставляло ее. Проксима не могла ни на чем сосредоточиться. Сперва все пережитые ей потрясения – весь этот год, если быть честным, – теперь смерть Седрика… Отложив очередную книгу, в которой она не смогла прочитать ни единого слова, Проксима спустилась к портрету бабушки. – Бабушка Вальбурга, – она склонила голову. – Я... Ее ноги подкосились, реальность начала казаться странным сном. Может, какая-то тварь все же отравила ее в лабиринте, и она валяется в коме, вот и снится всякая гадость? Ведь не мог же умереть Седрик, не мог же возродиться Волдеморт… Не может быть, не может такого быть! – Дитя, уймись! – похоже, последние слова она произнесла вслух. Проксима обнаружила себя свернувшейся на полу в маленький клубочек, и темный паркет под ней был мокрым от слез. – Кричер, что случилось? Вальбургу и саму интересовало, что произошло с любимой внучкой. Путем мягких расспросов удалось выудить из рыдающей Проксимы историю четвертого года в Хогвартсе, и теперь женщина с портрета хмурилась, гневаясь на некомпетентность тех, кто должен был защищать драгоценную внучку. – Прости меня, дитя. Я так хотела дать тебе еще хоть год настоящего детства… Мне было так стыдно, что мы с твоим отцом украли его у тебя, – повинилась Вальбурга, вспоминая, с какой уверенностью в голосе внучка говорила, что не хочет возвращаться, ведь по документам ей семнадцать. Скоро уже восемнадцать. Только прожила она совсем не столько, и миссис Блэк еще помнит, как много разницы составляют какие-то три года в этом возрасте. – Я… з-з-знаю, т-так пришлос-сь, – выдавила из себя внучка, склоняясь еще ниже к полу, скорчиваясь еще сильнее. Казалось, все силы оставили ее. Потери и испытания за всю ее жизнь наложились друг на друга. Еще никогда прежде ей не было так больно. Не поселись у нее в груди это теплое чувство, еще тогда, у гобелена, когда кровь связала ее с семьей, она бы потеряла и рассудок. Сейчас это тепло было единственным, что в ней осталось живого. Даже сердце, казалось, перестало биться. Портрет и домовик не тревожили ее в ее горе; они знали, что речь сейчас не дойдет до нее. – Кричер! – верный домовик склонился перед ними. – Принеси моей внучке ромашкового чаю. С новым поклоном домовик исчез, а Проксима обхватила себя руками и выдохнула. – Успокойся, дитя. Делать нечего. Теперь, когда это чудовище на свободе… – бабушка поднесла платок к нарисованным глазам. – Тогда, много лет назад, еще до твоего рождения, этот человек рвался к власти, продвигая разумные, как нам казалось, идеи, но его методы… От раза к разу его методы становились все грязнее. Мой младший сын, твой дядя Регулус, полжизни боготворил этого монстра, переписывался с ним. Когда он позволил Регулусу присоединился к нему, мой мальчик был в таком восторге. Проксима молча слушала ее рассказ, зная, что портрет едва ли когда-нибудь еще так разговорится. Дядя Регулус был для бабушки тяжелой темой. – Он любил магию, мой Регулус, во всех ее проявлениях, а этот гнусный лживый полукровка согласился учить его. Регулус принял его Метку, а затем исчез. Я боюсь даже думать, как он погиб, зная нравы этих людей… И Белла, дурочка, влезла в эти игры. А затем мой Сириус, мой глупый мальчик, его сгубила та же борьба, хоть он и был на другой стороне. Блэков больше нет, дорогая моя. Никого не осталось, кроме тебя. Если бы ты знала, как я жажду отомстить этому лживому полукровке за нас. Сморгнув слезы ярости, портрет продолжил. – Нас, Блэков, считают опрометчивыми и скорыми на расправу. Но мы умеем выжидать. Когда ты подрастешь, ты уничтожишь его, – глаза Проксимы торжествующе блеснули. Ее бабушка верит в нее, ее семья верит в нее, и она не подведет. – Когда ты подрастешь, поднакопишь умений, ты уничтожишь его. Не для Дамблдора с его магглами, не для магической Британии, – голос Вальбурги прозвучал презрительно. – А для Блэков и крови, которую он украл у нас – у всех нас. Даже если наш род прервется на тебе, – мрачно добавила женщина, – хоть я в это не верю, но даже если так – ты прольешь достаточно его крови, чтобы вернуть долг. Ты сильна, моя Проксима. Я верю, что ты сильнее этого жалкого полукровки, за которым мы когда-то имели глупость пойти. Они долго молчали, сидя в комнате с гобеленом – Проксима в мягком кресле с кружкой теплого чая, а Вальбурга за своей рамой, – пока за окнами совсем не стемнело. – Нет, бабушка, в одном ты неправа, – когда Проксима наконец заговорила, она даже не узнала свой голос. – Ждать больше нельзя. Время платить по счетам.