Роковая звезда

Главный аврор Руфус Скримджер читал отчет об очередном дерзком нападении всем известного вандала, когда записка-самолетик рухнула ему на стол, задев и расплескав чернильницу, и голосом Амелии Боунс велела срочно явиться к ней в кабинет, словно их мысли синхронизировались на мгновение, или она читала те же самые строки в этот момент. Как будто у них мало было проблем после Чемпионата, дискредитированный и выставленный пинком под зад почти со всех постов Дамблдор с ослиным упорством продолжал вещать о возвращении Того-кого-нельзя-называть. Может, он и мутил воду, но расслабляться было нельзя: надо совершенно спятить, чтобы так рисковать собственной репутацией и карьерой после недвусмысленных намеков – не намеков даже, действий! – Министра Магии. Каждое заявление директора высмеивалось на все лады в ближайшем выпуске “Пророка”. Кто-то и правда смеялся, а кто-то поглядывал в окно и ждал доказательств. В стране действительно имели место беспорядки, но с Тем-кого-нельзя-называть они были связаны очень косвенно. Началось все на беспокойной Ноктюрн-аллее, с нападения на лавку скромного торговца артефактами и безделушками. Обычное дело, Руфус проигнорировал бы это нападение – мало ли, какие разборки там устраивали. Может, торговец перешел кому-то дорогу, или увел не тот товар – каждая бабка знала, что он закупается у контрабандистов. Однако на стене бесконечно горящей лавки нашлась интересная инсталляция: мистер Гойл в мантии и маске Пожирателя, приклеенный за руки и ноги, точно морская звезда, в компании мелких разбойников, и на левом предплечье каждого подсыхали отвратительные ожоги в виде пентаграмм. Этими же знаками, дерзко перечеркивающими грубо выполненную Черную Метку, были расписаны все стены внутри и снаружи. И, как вишенка на торте, Метка, такая же импозантная, как Черная Метка на Чемпионате Мира по квиддичу, только белая и опять в виде пентаграммы – прямо над горящей крышей. Надписи эти постоянно всплывали тут и там, каждую ночь. Мадам Боунс пришлось выделить специальную группу своих людей, которые по утрам проверяли все углы на Диагон-аллее, счищали краску со стен и сшибали пентаграммы в небе, чем почтенная леди была весьма недовольна. Фадж рвал и метал, Департаменту Правопорядка велено было скрывать от прессы подробности, насколько возможно. И усилился поток газетных оскорблений в сторону Дамблдора. Однако, если Министр считал, что нашел виноватого, Скримджер с этим был глубоко не согласен. Не в стиле почтенного старого директора школы так радикально вести кампанию гласности. Это больше выглядит как акт протеста какого-то неуравновешенного малолетнего панка. Просто если обычно малолетние панки скорее поддерживали кого-то вроде Темного Лорда, то этот был категорически против. Финальным аккордом в этой череде вандализма был “рейд” на маггловские районы, как прямая угроза Статуту о секретности. Вместо одного юного засранца с шилом в неположенном месте группа захвата взяла двадцатерых. Молодые юноши и девушки, убеждающие допрашивающих офицеров, что отправились в рейд исключительно по своей инициативе, вещающие какие-то глупости о превосходстве чистокровных и что “министерские грязнокровки еще попляшут”. Многие оказались со следами филигранного вмешательства в память. Половину захваченных им с рук в руки передала маггловская полиция – стыдно сказать. И “Обливиэйт” эти ребята в форме переносят куда хуже обывателей. И, разумеется, присутствовали обычные граффити, порочащие почившего Того-кого-нельзя-называть, и Метка-пентаграмма. Самым худшим последствием этой выходки было то, что о вандале все-таки пронюхала Рита Скитер, сразу же развернувшаяся во всю свою литературную мощь. Портящий стены крысеныш был повышен до “мстителя” и вместе со своей дурной подражательной пентаграммой в небе получил пафосное имя – “Звезда”. Эта неординарная личность зачастила в ее репортажи, словно Скитер заделалась пресс-секретарем таинственного мстителя. Унылые отставки и провалы старика Дамблдора и редкая дежурная шутка о Мальчике-Который-Лжет остались другим неудачникам. Пока Министр не убедил Варнаву Каффа избавиться от нее по-хорошему, она написывала в “Ежедневный Пророк” вот такое: – “Неизвестный мститель атаковал благопристойного члена магического сообщества. Наш справедливый суд когда-то признал его невиновным и пострадавшим от тирании Того-кого-нельзя-называть, общество простило и приняло его, но Звезда не прощает…” – “Очевидица утверждает, что таинственный мститель спас ее от двоих нападающих в атрибутике Пожирателей Смерти…” – “По всей стране поднимаются волнения, но Министр продолжает делать вид, что ничего не происходит…” Последнее, разумеется, было огромным преувеличением и не прошло цензуру. Лояльные Фаджу начали поговаривать, что, быть может, это все Дамблдор: что-де он нанял кого-то для этих показательных актов вандализма. Особо суеверные называли этот феномен “призраком Барти Крауча” – больно уж тот не любил Пожирателей, даже оправданных по закону, – а любители теорий заговора предполагали, что вот куда Крауч исчез: не погиб, а спятил окончательно и заделался ночным мстителем. Конспирологическая буря после увольнения Риты и не думала униматься. Дохромав до своего камина, Руфус швырнул пригоршню летучего пороха и уже через секунду стряхивал пепел на ковер в кабинете начальницы всего Департамента. Мадам Боунс выглядела особенно раздраженной, скрывая за каменным выражением лица свою досаду на мечущегося перед ее столом маленького Министра. – Мы не можем допустить, чтобы об этом узнали, это будет конец всему, – разглагольствовал Фадж, судя по всему, по десятому кругу, вертя в руках свой зеленый котелок. – Что случилось? – вяло поинтересовался Главный аврор, тяжело опускаясь в кресло для посетителей и вытягивая больную ногу. Периодические истерики Министра по поводу обычного, пусть и очень трудноуловимого вандала, у него уже сидели в печенках. – Что случилось, – раздраженно передразнил Фадж, чего за ним обычно не водилось, не в таких масштабах. – Бартемиус Крауч, знакомое имя? Руфус нахмурился. Когда-то, во времена, когда он сам был всего лишь многообещающим старшиной группы, этот человек сиял на вершине, как недосягаемая легенда. Мстительный и беспощадный, он очищал страну от Того-кого-нельзя-называть, гнал Пожирательский сброд поганой метлой. Неподкупный, неумолимый и жестокий под стать врагу, “Судья Крауч” очень многих засадил в Азкабан. Включая собственного сына. Начались эти разговоры, что забросивший свою семью в угоду карьере вряд ли станет хорошим лидером, “Судью” скоро сместили и задвинули в самый пыльный угол Министерства. Недавно он всплывал в связи с собственной пропажей и неожиданным появлением близ Хогвартса, где, вообще-то, должен был судить Турнир Трех Волшебников. – Его нашли? Живым? – спросил Руфус с куда большим интересом, сжав свою трость. – Бартемиус Крауч – младший, – ядовито выдавил из себя Фадж, и Главный аврор окончательно растерялся. – Он ведь давным-давно умер в Азкабане, – неуверенно произнес он, и Министр невесело усмехнулся. – Умер он, – фыркнув, Фадж сделал еще один нервный круг по кабинету. – Почему мне только сегодня доложили, что человек, в точности похожий на Бартемиуса Крауча-младшего и отзывающийся на имя Бартемиуса Крауча-младшего даже под “Веритасерумом”, был неделю назад пойман! В Литтл-Уиннинге! Под этой проклятой “Звездой”... Морщась от крика, Мадам Боунс невольно скрипнула своим креслом: уж кто-кто, а Департамент Магического Правопорядка знал место жительства знаменитого Мальчика-который-выжил, Гарри Поттера, еще в девяносто втором получившего предупреждение о малолетнем колдовстве. Учитывая все, что печально известный “мститель” творил и писал на стенах, он точно не искал Гарри Поттера с целью навредить. А вот осужденный и, как оказалось, бежавший из Азкабана Пожиратель Смерти, причем осужденный за доведение Лонгботтомов до безумия пытками, – он вполне мог. – Это же… У него даже тюремная татуировка сохранилась! Когда он сбежал, он был первым беглецом из Азкабана в истории вместо Сириуса Блэка, будто мне его было мало! Если Скитер прознает об этом, о чем угодно из этого списка, она нас всех похоронит даже без “Пророка”, – прохрипел Фадж напоследок, вздыхая. “Нет, похоронит она только тебя одного,” в сердцах подумал Скримджер. Если Фадж думал утащить их за собой на дно, у него ничего не получится. – Будет паника, – продолжал Министр, растирая щеки ладонями, словно с мороза. – Вся страна развалится… – Корнелиус, – мягко, но настойчиво позвала мадам Боунс. – Иди домой. Крауч так или иначе уже в Азкабане. Даже суд не проводился, так как он сознался в своем побеге… Фадж снова издал нервный смешок. Забавно, что Министр выбрал именно их с Амелией, думал Главный аврор, чтобы продемонстрировать свою слабость, свой нервный срыв. – Не напоминай. Барти… Барти, такой весь законопослушный правильный старый зануда, я идолизировал его в юности, идолизировал! А он подложил мне такую свинью. Кто мог ожидать? Он с такой ненавистью приговорил свое отродье, никто и подумать не мог, что он возьмет и вызволит его из тюрьмы. Амелия, какая группа задерживала этого парня на прошлой неделе? Я хочу, чтобы ты припугнула их. Вышли обливиаторов к их родственникам, если понадобится, главное – никто не должен узнать, что мы повторно изловили давно погибшего в Азкабане опаснейшего преступника! На этом Министр покинул кабинет, шагнув во вспыхнувший зеленью камин. Вздохнув, Амелия Боунс поправила свой монокль и устало откинулась в кресле. А Скримджер хмыкнул. – Отчет лег ему на стол в тот же час, как Крауча притащили, а он, видите ли, узнал только неделю спустя. Чем же он занимался всю неделю, бегал за Малфоем, выцыганивая финансирование? Как полагается порядочному единомышленнику, мадам Боунс его поддержала. Женщина и раньше не считала Фаджа особенно компетентным, но потеряла всякое к нему уважение после начала кампании против Гарри Поттера. Знаменитость или нет, но он только лишь мальчик, ему едва стукнуло пятнадцать. Будь у него живы родители, Министру бы объявили импичмент, вызвали на дуэль, а потом засудили бы – Поттеры слыли достаточно богатыми и вспыльчивыми для такого. – У него были бы хорошие шансы сохранить свой пост, если бы не этот его нелепый крестовый поход против Поттера и Дамблдора, – заметила мадам Боунс. – Он ведь, по сути, тоже баламутит воду, как и Альбус. Или ты так не думаешь? – она поглядела на своего собеседника через монокль, скрестив на груди руки. – Персонально, я сомневаюсь в них обоих, – задумчиво протянул Главный аврор, осторожно укладывая ногу на ногу. – С одной стороны, конечно, вернуться из мертвых никто не может. Но можно же предположить, что вся история с “Мальчиком-который-выжил” была выдумана, и пресловутого “Темного Лорда” просто свергли или обезвредили. Так или иначе, теперь уже нельзя отрицать, что его дело живет. Если верить старику Морибанду, это Гойл привел тех головорезов и угрожал ему. И этот якобы погибший Крауч-младший, всплывающий после стольких лет в городе, где живет Гарри Поттер. Нельзя же сказать, что он не был Пожирателем, что не пытал людей во имя Того-кого-нельзя-называть? Что-то точно происходит, и бывшие Пожиратели Смерти в этом как-то замешаны. – Мне иногда кажется, что и Корнелиус в этом как-то замешан, – протянула Амелия, вытаскивая монокль и потирая уставшее лицо ладонью. – В последнее время они с этой его новой заместительницей Амбридж приняли столько нетерпимых законов. Залили всем уши ненавистью к темным тварям, и даже не подумали, хорошо ли будет обществу, если на улицы выйдут сотни безработных отчаявшихся оборотней? Если бы Тот-кого-нельзя-называть и правда был жив, это бы сыграло в его пользу. Оживившись, Скримджер подался вперед. – Я почти уверен, что ты права. Ведь ладно даже, если он игнорирует появления Пожирателей, допустим, Дамблдор лжет: но он же не позволяет нам нормально ловить преступников, уж точно никак с темными лордами не связанных. Мы сто раз могли бы поймать этого “Звезду”, если бы мне позволили разместить своих людей у “подозрительных” элементов, так ведь нет, Фадж куда больше озабочен тем, чтобы мы стены после него мыли. То есть, и поймать должны, и чтобы никто не узнал, включая рядовых авроров. Амелия издала нервный смешок. – Мне кажется, стоило бы тебе и твоим ребятам взяться за “возрожденных” Пожирателей, он бы успокоился и прекратил свои художества, – блеснув глазами, предположила она. – А вместо этого мои гоняются за этим “ночным мстителем” по всему Лондону и все никак не могут поспеть за ним… – Наверное, но что поделать? Когда твой босс велит тебе достать Звезду с неба, ты идешь и пытаешься, – криво усмехнулся Скримджер, поднимаясь и экспрессивно взмахивая своей тростью. Он отправился в свой кабинет, всерьез планируя связаться с мисс Скитер. Раз Фадж считал, что она совершенно не может узнать о том, что пойманным под “Звездой” Пожирателем был младший Крауч, то он просто обязан ей сообщить. Если та будет продолжать писать о своем “таинственном мстителе”, даже и не в “Пророк”, кресло под Фаджем начнет серьезно шататься. Кому абсолютно не нравился “Звезда”, так это Северусу Снейпу. Скитер могла сколько угодно рисовать своего “Звезду” положительным персонажем, бросающим вызов системе, но все и так знали, почему она это делает. Фадж засиделся на своем кресле, наскучил народу, и наверное, дело идет к перевыборам, вот кто-то и приплачивает скандалистке за статьи, бьющие по Министру, даже о таком глупом явлении, как “благородный мститель”. Северус точно знал, чего стоит это насквозь больное, невменяемое существо. Это точно была не зависть тому, как легко “мститель” бросал вызов самому ужасному волшебнику столетия, вызов, который Северус так жаждал и так страшился бросить сам. Совсем ни капельки не зависть. И не злость, что его деяния Скитер приписала другому – “мститель” тоже что-то делал, а ему вообще не положено никого спасать, тем более магглов, хоть в глубине души и жгла обида, и хотелось признания. Дело было только в нем, в этом мстителе: опять, как в его школьные годы, с Джеймсом Поттером, на пьедестал возводился отвратительный подонок, не гнушающийся пытками, хулиганством и полным пренебрежением человеческой жизнью. И опять, как в школьные годы, словно только он это замечает. Дамблдора этот подонок интригует, подумать только, слово-то какое нашел. Наверняка старик хочет привлечь этого мстителя к делу, чтобы он ходил тут, хорохорился, хвастал своими “подвигами” перед развесившими уши волшебниками, которые и так едва ли ценят его, Снейпа, вклад, а после этого и вовсе перестанут принимать всерьез, – наверняка. Поэтому он спит и видит, как бы выследить и поймать “неонового клоуна”, даже если ни один из начальников не давал ему такого приказа. Альбус посмеивается, словно видит все его опасения и домыслы как на ладони, и эти опасения для него не больше чем муравьиная возня, а Снейп думает, вот оно, началось, – обесценивание. Единственное, что он может предложить, чтобы сделать мир лучше, чтобы искупить свои прегрешения, будет отнято у него. Он будет выброшен, забыт, и да, он признает, что сам не хотел, чтобы кто-то знал о его дурацкой самоотверженности, но обида все равно жгла огнем. Но стоило признать, поганец стал куда компетентнее, точно каким-то невероятным образом услышал критику Северуса и исправил ошибки. Снял свой светоотражающий ядовито-зеленый костюм. Гоняет над Лондоном на метле, незаметной и быстрой. Лорд отозвал своих людей с Ноктюрн-аллеи, но остались те, кого Барти отбраковал за неблагонадежность, отверженные, воображающие, что могут творить все, что им взбредет в голову, потому что оказали пару-тройку услуг известным магам. Каждый раз, когда они идут на дело, по одному, по двое или трое, Звезда появляется рядом, как по волшебству. Больше никаких пыток, никаких безобразий, поджогов и жертв. Только внезапные ошеломляющие налеты. Преступников гонят, как скотину, на охраняемые министерством улицы, они тщатся отбиться, но никак не могут прицелиться по быстрой, слабо видимой мишени, даже аппарируя по крышам, чтобы добраться до летящего мстителя. Незаметно следуя за ними, Северус не может не признавать, что Звезда не так уж и слаб, и от этого только обиднее, и сильнее хочется все отрицать и продолжать звать его психическим клоуном. Словно акробат на трапеции, Звезда повисает на метле вверх ногами, удерживаясь и управляя одними коленями, хватает за шкирку последнего оставшегося в сознании и поднимает его, вопящего от неожиданности, и оставляет его на вывеске, не забыв послать вдогонку свой фирменный знак. На этот знак почти мгновенно слетаются служащие Департамента Правопорядка, и гасят его, растерянно оглядываясь по сторонам. Северус подбирается к краю, желая рассмотреть сегодняшнюю добычу, но тут же отскакивает назад, снова скрываясь в тени: на ту же крышу бесшумно приземляется “мститель”, ловко спрыгивает с массивной метлы и без всякого усилия несет ее в руке. Плащ-невидимка сбился еще сильнее, чем в их первую встречу, открывая темную мантию из странной кожи. Вопреки его обычным чувствам в отношении мстителя, Северусу перехватило дыхание от удивления. Мститель был субтильного телосложения и маленького роста, минимум на фут ниже его самого, несмотря даже на довольно высокие стальные каблуки наездничьих сапог. Длинные фалды кожаной мантии облегали широкие бедра. Прорези для глаз в черной маске мягко тлели фосфорически-зеленым огнем, а уличный фонарь на мгновение высветил открытую часть лица – точеный подбородок и красивые губы, слегка приоткрытые, хотя дыхание “мстителя” было едва слышным, совсем не загнанным. Это было интересное явление. Хотя, конечно, то, что это придурочная женщина, а не придурочный юноша, совершенно не меняло того факта, что мститель был больным придурком. Больной сукой, в данном случае. И Северусу сильно захотелось ей об этом сказать. – Я вижу вы, мисс, стали одеваться скромнее, – он постарался, чтобы его голос звучал как можно внушительнее, вышагивая из тени. – Похвально. Мстительница почти подпрыгнула на месте, вздрогнула всем телом, как пойманная врасплох кошка – забавным эффектом Северус остался доволен. Похоже, она не заметила его тут, на крыше, отчего он почувствовал еще больше уверенности. Его ничуть даже не пугала ее выставленная вперед тонкая черная палочка – хитрая тварь только и может, что бить исподтишка, и вряд ли умеет сражаться лоб в лоб. Ему она уж точно не ровня. – Ваши цирковые гастроли затянулись. Обычно я не сторонник телесных наказаний, но вы точно заработали себе хорошую порку, – брезгливо скривившись, Снейп размышлял, куда ее теперь, даже не сбив с ног, не прокляв, не связав – зашибить боязно, она вдвое меньше него. Сдать ли Министерству, чтобы ее помариновали в изоляторе, оштрафовали и навсегда отбили желание выступать? Хотя Фадж наверняка доведет дело до Азкабана, с него станется. При всем раздражении, которое Северус испытывал к девице в маске, она только лишь вандалка и не заслужила стать пищей дементоров. А еще она избавила его от Барти Крауча, что, в принципе, хороший поступок. Может, отвести ее к Дамблдору, а он уже решит, что с ней делать? Вдруг она пригодится. Совсем не потому, что она, неожиданно, женщина, а не ассоциирующийся с Мародерами молодой парень, как ему раньше казалось. И не потому, что хочется сорвать эту глупую маску и рассмотреть все лицо целиком. Она ведь даже не подходит под его стандарты красоты. Какая-то бледно-оливковая смугловатая кожа, точеные черты, полноватые губы. И рост слишком низкий, слишком тонкая фигура – вряд ли у нее есть что-то интересное под этой мантией-доспехами. Совсем не впечатляет. Женщина в ответ ничего не сделала, не напала, не перехватила инициативу – она изогнула свои красивые губы в улыбке и издала мягкий смешок, короткий, с подфыркиванием, точно он какую-то забавную шутку сказал, а не оскорбил ее. И нагло отправила ему воздушный поцелуй. Его бросило в жар – скорее от гнева и неожиданности. Он ждал совсем другой реакции и от нее, и от себя, а так даже кровь прилила к лицу и дыхание участилось. Северус сам не понял, что его так обескуражило в ее ответе, но это дало ей время для маневра. Швырнув ему прямо в лицо ослепляюще белым фейерверком, полоумная девица сиганула с крыши и улетела с хохотом, как настоящая ведьма в самом плохом смысле этого слова. Северусу осталось отплевываться от какой-то странной блестящей пыли и ругать свою глупость последними словами. Чего он вообще вытаращился на нее, как баран? В следующий раз он сначала заколдует как следует, а потом будет упражняться в остроумии.