Роковая звезда

Старый дом его родителей, когда-то такой темный и ненавистный, встретил неожиданным теплом и запахом чего-то вкусного. В камине уютно потрескивало пламя, согревая комнату. А Проксима нашлась скорчившейся в большом кресле с огромной старинной книгой. Черные волосы забраны в пучок на макушке, обычные ботинки вместо высоченных стальных каблуков, обычная блузка и брюки вместо тяжелой черной кожи, длинная кремовая клетчатая шерстяная шаль обернута вокруг бедер на манер парео. Так странно видеть ее такой… нормальной. Ее сложно даже принять за ведьму. Если не знать, как выглядит ее волшебная палочка, воткнутая в пучок волос в качестве заколки. И откуда у нее эта книга? Не похоже ни на что из его коллекции… – Дорогая, я дома, – шутливо позвал Северус, пристраивая черную пожирательскую мантию на разлапистую деревянную вешалку у двери, где все еще зачем-то висело старое отцовское пальто, прикрытое потрепанным слизеринским шарфом. Встрепенувшись, Проксима выглянула из-за спинки кресла, точно кошка, с сияющими изумрудными глазами, – на лице снова иллюзия, – гибко выпрыгнула ему навстречу, заключая в стальные объятия и позволяя поднять себя в воздух и закружить на месте. – Ты живой, ты живой, ты живой, – повторяла она, не отрывая от него взгляда. Если бы он только мог представить себе, как она волновалась. Перед внутренним взором то и дело появлялись картины, как Волдеморт пытает его – как пытал других своих слуг, разочаровавших его. Все эти часы она только и думала о том, как Северуса раскрывают, как его белоснежная кожа покрывается кровью, как в черных глазах гаснут искорки-звезды, как Лорд предлагает его замученное тело своей змее – в снах-не-снах было и такое. Ей хочется убедиться, что это были лишь глупые страхи, что он правда вернулся живым и невредимым. Прикоснуться к нему, удостовериться в его плотности. Ее ладони оглаживали его руки, лицо, шею, скользили по груди, ее прикосновения горели на коже, жгли даже через одежду – и ни от кого больше он не желал терпеть прикосновений, хотя бы сегодня. Обхватить ее тонкую талию, привлечь ближе, прижать, поцеловать ее, и все остальное само уходит на второй план, и Поттер, который опять, как всегда, в опасности, и Драко, чьи неприятности ничуть не меньше, и Волдеморт, и Дамблдор, и Пророчество – и все эти километровые переплетения вины и горя, связанные с ним. Рядом с Проксимой он может думать только о ней. – У тебя совсем не было никакой еды, – вдруг пробормотала она между поцелуями, и взглянула на него чуть смущенно. – Я попросила моего эльфа принести нам… завтрак. А, так вот откуда запах еды. Выходит, он не сошел с ума от голода – когда он там ел в последний раз? Вчера? Или это уже позавчера? Желудок болезненно сжался от напоминания. – Неужели? А я уже думал поискать съестное в банке с маринованными флоббер-червями, – не сдержавшись, он закатил глаза и съехидничал, не переставая улыбаться. Приятно, что она сказала “нам”. Значит, остается сегодня. А после завтрака, который Северус едва почувствовал – осознав только еще раз, что с последнего приема пищи, того самого свидания, прошло больше суток, – можно было заняться чем-то поинтереснее. Уволочь любимую дикую ночную тварь наверх, в спальню, и напомнить себе, какова жизнь на вкус. И не важно, если он и правда под подозрением у Лорда, – и что под подозрением у Лорда долго не живут. Сейчас он жив, и она жива, и эту мягкую домашнюю одежду снять будет куда проще, чем затянутую на сто шнурков броню из кожи какой-то жуткой рептилии… – Мне все-таки интересно, что это было с Петтигрю? – ее вопрос застал его врасплох. На полпути к лестнице, посреди гостиной – прихожей, если пользоваться камином для входа. Ее тон был мягок и расслаблен, но у Северуса почти перехватило дыхание, как в предчувствии чего-то неприятного. – Когда ты позвал меня к себе, велел наложить на гостиную антиаппарационные чары и ждать сюрприза, я чуть было не подумала, что ты приведешь сюда своего Темного Лорда, – тихий смешок, и он тоже пытается смеяться, сдавленно, через силу, но выходит только воздух. Интересно, если бы он привел Темного Лорда, она бы убила его? Вот так, распылив по ковру? Скорее всего, они разнесли бы ему дом по кирпичику, и Лорд победил бы. Проксиме только девятнадцать и, если припомнить рассказанную ей историю, она не изучала магию с ранних лет, а вовсе о ней даже не слышала до недавних пор. Пусть и делала в ее изучении поразительные успехи. Волдеморт, насколько он знает, имеет за плечами десятилетия исследований, логично было бы ожидать от него полного превосходства. Даже со скидкой на шаткую психику. Что ей рассказать из всего этого? Вряд ли она отреагирует хорошо на то, что он узнал, – это семейная, личная тайна, а он практически посторонний, с грязной, недостойной даже приближаться к тайнам Блэков кровью. Но она ведь так не думает, правда? Иначе она бы тут с ним не стояла вот так, вот уже второй раз. Или… Что гадать, он никогда не узнает правды, пока не сделает шаг. – Темный Лорд предположил, что – что на Петтигрю завязана твоя “Черная Гончая”, – осторожно начал Северус, неосознанно переплетая пальцы с ее и легко сжимая их. – Также Лорд предположил, что с ее помощью он сможет заманить тебя в ловушку и убить. Лично. – А ты сумел расстроить его планы? – она улыбнулась, и у него немного отлегло от сердца. Приблизившись, он обнял ее обеими руками, прижал к груди. Ее руки скользнули по его плечам, обвили его шею, пальцы зарылись в волосы. – Каким-то чудом, вне всяких сомнений. Я придумал такой замечательный план, а Петтигрю чуть все не испортил, когда выронил портал. К счастью, меня заметил только Эйвери, – похвастался Северус. То есть, наверное только Эйвери. А Лорд возможно решил проигнорировать, если заметил что-то, и испытать его иначе. И это напомнило Северусу – с ней надо поговорить… – Хм. Как он только узнал о “Черной Гончей”? – не дав ему начать, Проксима недоумевающе свела густые брови, немного, самую чуточку отстраняясь назад. Ну вот, вот оно, она задает вопросы. Почему-то возвращается предчувствие беды, чувство вины, – за вмешательство в ее личное, настолько личное, – ну, может, не настолько-настолько. Семейное. За свое личное он бы убил – нет, на нее он бы просто наорал, но ни в коем случае… не стал бы даже держать обиду, это же Проксима, своя, родная, ей можно. Может, ее даже оскорбит тот факт, что он считает, что она отреагирует иначе, – его бы такое покоробило. – Беллатрикс досталось за то, что ты обнаружилась живой и здоровой, из нее выпытывали подробности вашей встречи. Она рассказала, что ты из Блэков, а Малфои признались, что знают о последнем члене семьи. О дочери Сириуса Блэка. Они же рассказали о “Черной Гончей”. У меня к тебе столько вопросов об этом феномене, – усмехнулся Северус. – Но как он связал это с Петтигрю? – Проксима продолжала недоумевать. – Он рассказал вашему Лорду, что бежал от отца два года назад? Вот, отличный шанс отвести ее внимание от себя, сказать – да, дорогая, так все и было, Лорд постоянно думал об этом, ведь он ужасно переживал, почему Петтигрю не помогал ему все эти годы и почему ушел из Хогвартса, когда мог бы остаться под отличным незаметным прикрытием и прислать ему мальчишку по первой просьбе… Или лучше честно признаться о своем участии в этой истории? Он ненавидел лгать близким людям, в этом была его проблема, – как-то раз близким людям, целому одному человеку, не понравилась его правда. Но откуда ему знать, может, Проксима даже восхитится, как тонко он все срежиссировал. Несмотря на небольшую заминку. Только вряд ли, конечно. – Звездочет? – выдыхает Проксима. Он слишком долго молчит, в ее изумрудных глазах плещется беспокойство – он даже не может сказать, который из них настоящий, иллюзия точнейшим образом копирует оригинал. – Я напомнил ему, – выдохнув, решился Северус. Выражение внутри ее глаза медленно менялось с беспокойного и любящего на понимающее и гневное. – А еще я упомянул заклинание, которое твой отец пытался прочесть над Петтигрю в ночь своей гибели. Белла и Нарцисса узнали его и уже рассказали о “Черной Гончей”. Он зажмурился. Она замерла в его руках, снова каменея, даже холодея немного – ее горячие руки больше не обжигают. – Я подсказал Темному Лорду идею, что ты так успешно выслеживаешь их с помощью “Гончей”, в надежде, что он просто убьет Петтигрю. – Зачем, – ее голос ровный и хриплый, взгляд тяжелый – он чувствует это даже не глядя. Он сперва молчит, чувствуя верную подругу-совесть, мудро подсказывающую ему, что это он зря так сделал, какими бы ни были его мотивы. Потому что Проксиме это вряд ли понравится. – Чтобы ты утратила “Гончую”. Это даже звучит по-предательски. Для нее это наверняка звучит как: “Я хотел, чтобы ты потеряла возможность всегда находить своего врага.” Он идиот, если думал, что это прокатит. Да вот только ее жизнь куда важнее, чем все его чувства к ней. Если она продолжит впадать в свой мстительный раж, она может пострадать. Пусть ненавидит его, – пребольно полоснуло по сердцу, – пусть проклинает, – и горит лицо, – только пусть будет в безопасности. Проксима молниеносно попыталась вывернуться из его рук, но он каким-то чудом успел удержать ее. Такая сильная, быстрая, он словно обнимает пантеру. Она тяжело дышит, сжимает кулаки, смотрит на него – с ожидаемым гневом, болью и растерянностью. От ее гнева так больно, от ее боли еще больнее… Она не могла поверить тому, что услышала. Пало прахом все, что она прежде ожидала от Снейпа, – наверное с самого своего третьего курса, – это чувство безопасности, полной защищенности было ложным. Забылось, что он защищал магглов в ночь их самой первой встречи на темных улицах, забылась светлая лань. А в черных глазах горит эта уверенность в собственной правоте. Превосходство. Волшебник, который намного сильнее и умнее её, а она попалась ему в лапы, так глупо. Очевидно, он прекрасно понял, что давала ей “Гончая”. И вместо того, чтобы взять и быстро убить, этот… верный последователь своего сумасшедшего хозяина решил совместить приятное с полезным. Изучить, вывернуть наизнанку, – забрать сердце, – заняться любовью. Проксиму окатило ледяной волной унижения. Она ведь даже не сможет убить его. Рука не поднимется. Только не на него. – И что теперь? Отведешь меня к своему Лорду? – прорычала Проксима, сделав еще одну безуспешную попытку вырваться – цепко же он все-таки держит. Для чего держит? Чего просто стоит? Аппарировать не может? В рукаве не спрятан портал, которые он, оказывается, умеет делать? – Нет, я это сделал вовсе не для того, чтобы отдать тебя Темному Лорду, – тихо и как-то растерянно отвечает он, продолжая держать, пытаясь обхватить ее руками – длинные руки, не дают ей даже развернуться для удара. – А для чего еще? – кричит она ему в лицо, прекратив вырываться. – Хотел отомстить моему отцу? – рычит злобно, почти с ненавистью. – Отыграться на мне, раз уж его не достать? – Что? – теперь он точно растерян, даже хватка ослабла, но в глубине черных глаз разгорается ответная ярость. – Откуда ты вообще знаешь обо мне и… – Мне рассказывали! – И как, понравилось тебе? – теперь уже он наступает, рычит, гневается, а пальцы стискивают ее слишком сильно. – Небось нет, раз… Раз чуешь, что это достойно… такой мести. Пыхтит от усилия и плохо сдерживаемой злости, во взгляде сверкают молнии, кажется, сейчас выдохнет огнем, – еще хуже, чем когда она в последний раз видела его по-настоящему в гневе. – Все, что я делал, я делал для твоей безопасности, ты, полоумная летучая бестия! – Северус встряхнул ее, и так сильно, что Проксима сразу ощутила разницу в их росте и размерах. – Ты хоть понимаешь, как твоя “Гончая” на тебя влияет, на какие безумные глупости толкает тебя? Ты хоть могла сосчитать, сколько тогда было Пожирателей на одну тебя? Ты отдаешь себе отчет, насколько один только Темный Лорд сильнее тебя? Лучше тебя в магии? Что он просто знает больше проклятий, чем ты? И смотрит в глаза с тем же праведным гневом, уверенный в своей правоте – обиженный даже, обиженный на нее за напоминание о Сириусе, и за недоверие. За нежелание вверить ему в руки свою жизнь и судьбу – как будто у него есть право. – Следовало просто запереть тебя в подвале, – зло заявил он, сжимая ее локти так сильно, что там наверняка останутся синяки. – Намного меньше беспокойства. Проксима лишь сильнее рассвирепела от его слов. – Кем ты себя возомнил, чтобы мной распоряжаться? Резким движением она вырвалась из его хватки, отступила на шаг и смотрела на него исподлобья, как дикий зверь на охотника, словно припав к земле для атаки. Снейп наоборот расправил плечи, сложил руки на груди и поднял подбородок, возвышаясь, будто тоже по-звериному, чтобы казаться больше. – Конечно, куда мне, – он прошипел, скривившись. – Грязному полукровке полагается знать свое место, не так ли? Ледяной оскорбленный взгляд, и Проксима припоминает, что рассказывал Сириус. В школьные годы он выбирал в жертвы только тех, за которых не могли вступиться влиятельные чистокровные семьи, и употреблял слово на букву "г", – пусть и свою семью, что возвела эти же принципы в абсолют, все же считал больной и слишком жестокой. – Да причем тут твой идиотский статус крови? – почти прокричала она с отчаянием в голосе, пихая его в грудь. – Никого нельзя прятать в подвал! Нельзя распоряжаться другими людьми! Какая тебе разница, что и с каким количеством Пожирателей я делаю? – Безрассудное ты создание! – пошатнувшись от ее толчка, он подступает снова, нависает над ней, снова хватает за локти. Слишком много эмоций за последние сутки. Бессмысленно даже пытаться их удержать – больше не держатся. – Ты хоть знаешь, что они хотят с тобой сделать, что они говорят о том, как это будет, когда ты попадешься им в руки? Ты – хотя бы – представляешь? Северус приподнимает ее за локти, приближая свое лицо к ее, и встряхивает после каждого слова. Воспоминания о вчерашнем собрании еще свежи, ужасно, непростительно свежи. Если бы она только могла понять ужас, который он тогда чувствовал. Ужас, и отвращение, и гнев, и желание их проклясть, всех, прямо на месте, и, возможно, позабыть собственное табу на физическое насилие, и еще разбить им их гадкие грязные морды. Она поднимает голову, сокращая дистанцию еще сильнее, смешивая их дыхание. – Поэтому надо остановить меня, а не их, да? – ее голос низкий и угрожающий. – Знал бы ты, что я хочу сделать с ними… Наверное, знаешь… Потому и боишься за них, своих маленьких Меченых друзей. Днем и ночью трясешься, лишь бы ничего с ними не случилось, и с твоим драгоценным Лордом тоже. Перехватывает его онемевшие руки, берет в свои, переплетает пальцы и делает шаг ближе – заставляя его шагнуть назад. В ее глазах вместо нежности одна только агрессия. – Чем он тебя наградит за свое чудесное спасение? – почти шепчет Проксима, и ему жутко от такой Проксимы, еще хуже, чем когда она неуверенно лепечет. Тоже будто это и не она вовсе. Не она, а что-то безумное, дикое. – Правом поиграть со мной немного? – Прекрати, – он тоже говорит шепотом, словно и правда боится. Только вот не ее. Вчера один славный парень по имени Фенрир породил в его разуме такие интересные ассоциации с этими словами, что до сих пор выворачивает. – Перестань… – Будешь отрицать? – безумие пылает в ее взгляде. Голос неестественно сладкий. Как яд. Издевается. – Если бы ты правда желал победы над ним, ты бы что-нибудь для этого сделал… Ее скептицизм и паранойя его дико бесят. – Я во всем следую плану Дамблдора, который пытается его остановить! – как она не понимает этого, как она может не знать? – Дамблдора! – она фыркает почти презрительно. – И что он такого делает? Как он пытается его остановить? Он вызвал его на дуэль? Попытался убить? Запереть? Лишить последователей? Северус закатил глаза. На самом деле, ему тоже хотелось задать эти вопросы директору. Ведь это Альбуса Темный Лорд всегда боялся. Сам-то он человек маленький, и, как и все прочие члены Ордена Феникса, хочет жить. И понимает, что есть вещи и поважнее своей собственной жизни. Вещи, без которых жить нельзя. Типа жизней близких людей. Таких, как она. – Все у тебя так просто! – выкрикивает Северус, чувствуя, будто оправдывается – дважды бесит! Он не оправдывается – ему нечего оправдывать, он прав! – Что за маги такие, и ты, и твой Дамблдор, – она рычит, как зверь. – Всё пляшете вокруг него, шпионите, уповаете на чудо, и никто даже не думает пошевелить хоть пальцем… Толпа сильных волшебников против одного старого психопата, чего вы боитесь? Северус снова чувствует несправедливость, снова открывает рот, чтобы вступиться за себя и директора, но Проксима опережает. – Допустим, я правда намного слабее твоего Хозяина. Куда мне до такого “великого” мага. Но ты-то сильнее. Разумней, хитрее, – она сверлит его дико горящими глазами. – Раз мне не даешь убить, убей сам! Только вот всегда что-то мешает… Мягкий хмык, сахарная подделка под сожаление в тоне. Ее взгляд снова безумен, кровожаден. Заставляет в самом деле задуматься над этой “Гончей” и тем, что она делает с людьми. Это и в самом деле проклятие. И, возможно, “Гончая” Проксимы не была завязана на одного лишь Петтигрю… Только это размышление и позволяет Северусу не сорваться на крики, расписывая в красках свою работу. Он уже далеко не спокоен. Слишком много эмоций за эти сутки. Слишком много переживаний, смертей и нахождения на волоске от смерти. И это еще на себя почти плевать по сравнению с тем, как он волнуется за нее. – Я не убийца, – шипит он, теряя остатки рассудительности. – Почему нет? Боишься? – настолько же шипящий ответ следует незамедлительно, заставляя его потерять остатки разума. – Не смей, – Северус наклоняется к ней, лицом к лицу, нос к носу, его голос такой хриплый, почти ломается. – Не смей называть меня трусом. Не кто-то один, они оба подаются вперед и встречаются губами в агрессивном, полном зубов поцелуе. Он раздирает тонкую ткань ее блузки, она – не отстает, и пуговицы сухо стучат по полу. – Хочешь, чтобы я убил его, – выдыхает он, помогая и ей, и себе избавляться от ненужной одежды. – Принес тебе его голову… к завтраку… Они падают на ковер перед камином – Северус даже не думает о том, если кто-то вдруг соберется к нему в гости. Ее пальцы запутались у него в волосах, ее нежная кожа горит под его ладонями. Целуя ее, углубляя поцелуй, он чувствует, как она прикусывает его нижнюю губу, больно, почти до крови. Даже без “Гончей” в ней столько агрессии, столько желания убивать. Может быть, для нее это проблема, может быть, она хочет себе того, кто с кем она будет заниматься этим? Может быть, ей ни к чему такой, как он, кто хочет лишь спокойно изучать магию, доказывать свое превосходство без убийств. Может, она считает его слабаком? Недостойным ее слабаком и трусом? – Думаешь, я не сумею? Думаешь, мне слабо? – Северус сам почти рычит. В его душе поднимается волна отчаяния. Что, если она уйдет от него, если он не станет таким же, как она? А он не сможет. От боли Проксима почти вскрикивает, и он тут же разжимает пальцы, испугавшись, тяжело дышит, вглядываясь ей в лицо, отстраняется, почти падая на бок. Неужели она хочет, чтобы он стал, как его отец. Злобной жестокой скотиной, которой убить что раз плюнуть. Он никогда не сможет. Слишком давно он старается во всем на него не походить. – Конечно же я не хочу, чтобы ты становился убийцей. Проксима долго смотрит в ответ, тяжело прерывисто вздыхает, садясь на колени, подползает ближе и проводит ладонью по его груди, и он вздрагивает от неожиданности, когда кожа касается кожи. – Я хочу видеть твой Патронус таким же ясным, – шепчет она. Патронус-то тут причем? Хотя у нее какой-то жуткий и черный. Неужели поэтому? – Я хочу сама убить его, – спокойный взгляд изумрудных глаз темнеет, тлеет безумием. – Своими руками. За то, что он делал со мной, за… – Делал? – тихо переспрашивает Северус, и касается ее щеки, и она вздрагивает, словно он поймал ее за чем-то, подлежащим осуждению. Отвернувшись, Проксима отстраняется от его прикосновения. – Не хочу об этом говорить. Похоже, она все-таки встречалась с Волдемортом… Не стоит тогда его поминать. Снейпу и самому не хочется. Тем более не тогда, когда они оба голые сидят на ковре перед камином, и от него куда больше света, чем от одинокой свечи той ночью, и ее прекрасное тело видно намного лучше. – Я не убийца, понимаешь? – совсем растерянно подняв брови, говорит он. Словно сдается. – Думаешь, у меня мало поводов? Думаешь, мне не противны ублюдки, которые ему служат, он сам, то, как он обманул меня, обещая путь в науку? – Я – убийца, – ее голос не игрив, взгляд не томен, это лишь констатация весьма неприглядного факта. – Ты пугаешь меня, – иронически замечает он, вздернув брови. – Ну правда же! – Проксима настаивает. – Замани его ко мне, или отведи меня к нему, и я все сделаю. Заманчиво, правда же: его персональная цепная девица Блэк, прямо как Белла у Лорда. Точно он, жалкий нищий полукровка из трущоб, – ровня Темному Лорду Волдеморту. Который начинал почти так же, нищим якобы магглорожденным сиротой без рода и племени. Заманчиво. Но даже тогдашний, глупый, глубоко заблуждавшийся юный Северус Снейп отказался бы. Волдеморт совсем не любит свою Беллатрикс. А он не может так разбрасываться, у него больше нет никого, кто бы знал его, кто бы чувствовал, как он, кто бы любил его… Такой красивой, маленькой, теплой, живой. – Нет! С ней тяжело спорить без одежды, но он об этом даже не думает, когда перед глазами образы Пожирателей и их мерзких отвратительных желаний… – Я не стану помогать тебе свернуть себе шею! – строго и бескомпромиссно. – Я не позволю тебе больше бросаться за ним очертя голову, без плана – нет. Он не позволит ей еще раз умереть. Прошлого раза хватило за глаза. И пусть она даже взовьется за "не позволю", как девицы вроде нее обычно делают… – Но какой у тебя в итоге план? Сидеть и ничего не делать, пока они завоевывают страну и убивают людей, которые могут ему противостоять? Не взвилась. Наверное. – Чего ты боишься? Это уже начинает обижать его. Обычно он не обижается на любимых людей, но… – Боюсь? Он кажется мертвенно бледным от ярости. – Знаешь, чего лично я боюсь? – спросил он, приближаясь к ней, сталкивая ее обратно на ковер, на спину, нависая над ней на руках. – Больше всего я боюсь потерять тебя! Слышишь? Я не отдам тебя. И если для сохранения твоей жизни понадобится приковать тебя, полоумная ты мантикора, цепями в подземном бункере, то я так и сделаю. Вот, он сказал это. А она просто молчит в ответ. Лежит, смотрит, моргает, – как кошка. Вот что у нее на уме? Злится ли, простила ли? – Что у тебя за идеи, Звездочет. Запирать меня, связывать цепями… Проксима подсекла его под локти, перевернула их одним движением, оседлав его и прижав его запястья к полу. Тоненькие, чуть ли не тоньше, чем у нее, – в пропорции, – но не хрупкие. Проксима поражалась тому, каким тонким было все его тело. Очаровательные трогательные линии, как у его серебряной Лани. И кожа почти такая же, белая, алебастровая, и сияет в темноте, отражая пламя камина. – Я-то думала, что ты светлый маг, – склонившись над ним, Проксима принимается целовать, ласкать своими мягкими губами основание шеи, грудь, пройдя так далеко вниз, как только было возможно, не отпуская его руки. Кажется, она даже может обхватить его запястье двумя пальцами. Запястье переходило в такое же изящное предплечье, локоть, плечо. Легкий намек на грудные мышцы. Он так красив, Проксима даже не знала, с каких пор он стал так красив – в детстве Северус Снейп казался ей таким же старым, как и МакГонагалл, и таким же непривлекательным. Когда он успел превратиться в молодого красивого мужчину, стройного, статного, темноволосого? – Ты в своем уме? – ворчит Северус, даже не пытаясь отнять у нее свои руки. Он мечтал об этом с самого первого утра. Теперь-то им никто не помешает – последний, кто попытался, был развеян тут, как раз над этим ковром. – А в чьем мне еще быть, – поднявшись снова к его лицу, она лукаво смотрит в глаза, целует в губы, на этот раз нежно, без укусов, и у него кружится голова. Ее пальцы скользят по его запястьям, прослеживая вены, ее колени стискивают его бока, она так сладко двигается на нем, вздыхая, приоткрывая налившиеся алые губы. – Я вижу свет твоей души, – наклоняется к его уху, шипит на грани дыхания, словно на большее у нее не хватает голоса. – И звезды в твоих глазах. Ему нечего ответить на это, и не столько потому что это чушь, – в каком месте он светлый, право же, – а потому что в голове не осталось ни слов, ни мыслей, ни единой капли крови. Приподнять ее над собой, направить, усадить с судорожным вздохом, – на этот раз, она, кажется, поняла, с какой скоростью нужно двигаться. Совсем не сложно, почти как на этой ее метле. Он даже умеет летать… – И все-таки, что мне делать дальше? – ее голос еще слаб, дыхание прерывисто. “Черная Гончая” не оставляла носителю выбора, но действительно давала ту самую возможность выслеживать. Волю преследовать, даже когда все потеряно. Силу убить, даже на пороге смерти. Теперь у нее этого не осталось. Как ей теперь находить Волдеморта и его приспешников? Она лежит ближе к камину, почти закрывая его от жара пламени, но ему не холодно. Ему становится холодно, глубоко внутри, от ее слов. – Просто дай мне подумать, – взмолился Северус, движением головы отбрасывая упрямо лезущие на глаза пряди повлажневших от пота волос, не желая поднимать руки. – Нам нужен план, нельзя же вот так нестись… Дай мне немного времени. Он жмурится, нашаривая рукой ее руку. Если она потребует новый план немедленно, а он не сможет ей его предоставить, уйдет ли она? Уйдет ли, чтобы кинуться в ночь на своей метле, ища врагов самостоятельно – и находя лишь неприятности на свою прекрасную шейку? Как ему ее остановить теперь? Он отнял у нее “Черную Гончую”, но за это Проксима вполне может его просто проклясть, и уйти от него. И Северус не мог решить, каким образом он должен будет жить без нее, познав ее тепло. – Я не спешу, – она выдыхает с горечью, он чувствует. – Что я теперь могу сделать… Да, да, думай так, думай, что ничего. Не беги на поле боя сломя голову, не лети на поиски Волдеморта. Пусть он думает, что ты правда успокоилась после того как было снято проклятие вендетты. Пусть лезет в Отдел Тайн за своим идиотским Пророчеством, лишь бы украсть у судьбы еще немного времени. Времени, чтобы провести его вот так, рядом, бок о бок, когда никуда не надо бежать, ни ему к Лорду на ковер, ни ей, за свежими душами… Только пусть бы она не злилась на него за это, пусть бы только не злилась. Им не так много осталось на этом свете. Ему уж точно, а ей, зная ее настолько же деятельную натуру, и подавно. Пусть и обидно до слез умирать в этом возрасте. Толком и не пожили. Он даже не успел прославиться как следует – стать именитым изобретателем, как мечтал в школьные годы. И она вряд ли мечтала до конца своих дней оставаться мстителем в маске. – Прости меня за это, – совсем тихо говорит Северус. – Я не хотел ни отомстить, ни обскакать тебя, Проксима, только защитить, клянусь… – Звездочет, – выдыхает она, сжимая его пальцы своими. Прижимаясь плечом и всем боком. – Успокойся. Я понимаю. Но знаешь, так, на будущее, прекрати все решать за меня. – А ты прекрати делать это такой соблазнительной идеей, – пробурчал он в ответ. Не смог смолчать. Теперь уже Проксима закатила глаза. И вот совсем ему не совестно за такое вмешательство в ее судьбу. Приподнявшись на локте, подползает еще ближе, чтобы улечься на его груди, обвивает руками шею. В конце концов, как она может злиться на него. Одного его "не отдам" хватит, чтобы компенсировать любое его "не позволю" и любое другое грубое вмешательство в ее судьбу. Пусть даже у того, что сейчас между ними, нет будущего, его забота, его отношение… грели. И если рассуждать логически, он же прав. Она не контролировала себя среди Пожирателей. Она забывала, что у нее вообще есть мозги, и как ими пользоваться. Она столько раз уже чуть не погибла. Проксима подумала о бабушке, об отце. Им бы не хотелось, чтобы она умерла, даже пытаясь убить Волдеморта. Бабушка запрещала ей ввязываться в кровную вендетту, когда она была младше. От бабушки, как и от всей семьи, остался только портрет. Но этот портрет передает страдания и страхи настоящей Вальбурги Блэк. А теперь у нее есть еще и живой, теплый Северус… Хоть ненадолго, но есть. И какое-никакое будущее. С ним или без. Старые мечты. Из того времени, когда она еще была просто Проксимой Блэк, а не смертоносной Звездой. И вообще, как ей противостоять Снейпу, как стоять на своем, как рвать то, что есть между ними, когда у нее самой такой скелет в шкафу, скелет, о котором он вряд ли хотел бы узнать. Узнал бы, сам бы ее выгнал, да еще и наподдал бы вдогонку чем-нибудь нехорошим. Проксима почувствовала ледяной укол в сердце. Ведь правда, если он после всего этого узнает, что она была Гарри Поттером, он ей такое устроит… – Ты же останешься? – казалось, Снейпа в жизни волновал один лишь этот вопрос. Останется ли – у него дома до конца дня, или в принципе с ним? Проксима снова вздохнула. – Только пообещай мне, что мы будем продолжать. Что ты не отпихнешь меня в сторону, – предельно серьезный тон. – Я не беспомощный ребенок, Звездочет. – Я знаю, – встревает он, очень стараясь не перебивать. Вот что за аргументация. Какая к черту разница, ребенок или нет, “Авада” действует на всех одинаково, вне зависимости от силы и опыта. – Обещаю тебе. Если бы не парализующий страх за нее, не бесконечные видения ее в лапах Пожирателей, которое подбрасывало ему слишком живое воображение, он бы последовал ее совету: протащил бы Звезду в резиденцию ее дядюшки Люциуса и выпустил там порезвиться. Но ему надо придумать что-то рабочее, и быстро. Надо как-то ее отвлечь. Пока мантикора не вспомнила, что она хищник, и не сорвалась с цепи. – Только и ты пообещай мне, – Северус тоже серьезно смотрит. Если она не сдержит слово, он не знает, что ему делать. – Пообещай, что не станешь ничего делать без меня. И больше не полезешь в опасность без моего ведома – и одобрения. – Хорошо. Команда? – она поднимается с его груди, садясь на колени, и протягивает ему ладонь, и слабо улыбается. И он пожимает ладонь, осторожно обхватывая, – сегодня они наставили друг другу достаточно синяков. – Команда. И рвануть ее на себя, чтобы упала обратно ему на грудь, и скрепить поцелуем. Только вот он почему-то не чувствует себя спокойным. Он не может быть спокоен, что Проксима оставит мстительскую деятельность без "Гончей", он прямо-таки слышал ее предполагаемые аргументы: "Но ты же сказал, что мы команда" или "Ты сказал, что "Гончая" заставляла меня подвергать себя опасности. Теперь у меня нет "Гончей", и я могу сражаться против Пожирателей сама". Нет, мало у него было обязанностей, захотелось еще. Мало того, что он в свободное от работы время собирает информацию для Дамблдора, дезинформирует Темного Лорда, вмешивается и саботирует деятельность Пожирателей, а теперь еще и должен изобрести способ спасти юного Малфоя от Повелителя и от него самого. Северус просто не может остановиться. Он уже решил, что будет жить на полную катушку. И брать все, что жизнь ему предлагает, от войны до любви. Итак, новая задача: отвлечь Проксиму Блэк от ее священной миссии, занять все ее время чем-то другим и убедиться, что “Гончая” действительно исчезла. Вопрос – а как ему это сделать? Можно, конечно, отвлечь ее на постель, но не могут же их отношения строиться лишь на этом, они не два безмозглых школьника. И все-таки, удивительно, что она его простила. Что с ним в последнее время происходит? Пригласил женщину на свидание, и она пришла, подстроил убийство старого врага, и он мертв… Провинился перед своей женщиной, по-хорошему, она могла бы его бросить, – даже убить, что немножко лучше, – но к его аргументам прислушались и его простили. Что будет дальше? Он баллотируется в Министры и выиграет? Нет, пожалуй, от греха подальше баллотироваться он никуда не станет. Хватит с него и Проксимы.