Роковая звезда

Поздним вечером, почти ночью в темном холле старого дома раздался громкий хлопок, и женщина на портрете мгновенно скользнула за раму. – Кричер! – тихо позвала она со второго своего портрета в гостиной, и эльф не замедлил явиться. – Убедись, что моя племянница не покинет своей комнаты, пожалуйста. Для ее же блага. – Кричер все сделает, хозяюшка, – поклонился старый домовик. – И заглуши ее, – прошептала ведьма, красноречиво распахивая темно-голубые глаза. Домовик исчез, спеша исполнить приказ. Незваная и нежданная гостья все равно не в силах разгуливать по дому: съев лишь немного горячего бульона и выпив свои лечебные зелья, она спит, обессиленная своим заключением. Все-таки, в Азкабане к ней не приходили с “Круциатусами”, и усадила ее туда не любовь всей ее жизни… Вальбурга поспешила обратно в холл, чтобы поприветствовать расстроенную внучку. Право, как будто она вернулась на тридцать-сорок лет назад: дом полон расстроенных, подавленных детей, нуждающихся в ее заботе и утешении. Внучка выглядела довольно потрепанной, словно вернулась с одного из своих ночных патрулей, и перебирала оставленную Кричером на журнальном столике почту: утреннюю газету и парочку пергаментных конвертов. Верхний, буквально только что принесенный конверт был отделан черной рамкой, а в сургуче угадывался отпечатанный герб Хогвартса. – …сердечно приглашаю вас на похоронную службу, которая состоится в замке Хогвартс, шестого числа, в пятницу, – прочитала Проксима, и хмыкнула. – Как быстро. – Что это, дорогая? – женщина на портрете старалась выглядеть не подозрительно. Словно у нее нет никаких тайн. Счастье, что она уже мертва и физически не может запыхаться, перемещаясь из гостиной в прихожую. – Приглашение на мои похороны, – деланно легким тоном пояснила младшая ведьма. Отложив письмо, Проксима принялась за следующее – чек с ее наградой за пойманных и убитых сегодня Пожирателей от Департамента Магического Правопорядка. Хоть что-то приятное. – Дорогая, не говори так, – пожурила бабушка, сразу догадавшись, о чем она, передергиваясь и укутываясь плотнее в нарисованную черную шаль. – Это похороны Гарри Поттера, а не твои… – Но я была им, – странным голосом ответила внучка, не глядя на портрет. – Это могла быть моя судьба. Наверное, впервые в жизни и после своей смерти Вальбурга не нашлась с ответом. – Дамблдор снова распорядился моей судьбой, – тем же странным, напряженным голосом продолжила Проксима. – В прошлый раз он отдал меня ненавидящим магию магглам, а в этот раз сделает из меня достопримечательность рядом с Хогвартсом, чтобы выманить желающих осквернить мою могилу. – Дитя, – мягко, чтобы не спровоцировать взрыв, начала старшая женщина. – Мы с твоим отцом забрали тебя. Давным-давно. Ты не досталась ни магглам, ни Дамблдору. Ты – наша Проксима. Всхлипнув, молодая ведьма зажала рот ладонью и через несколько прерывистых вздохов отпустила. Вальбурга изобразила тихий выдох облегчения. – Ты наша, дитя. Как ты и пожелала когда-то: ты наша, родная, не одолженная. Любимая. Ты Блэк, не Поттер. Это не с твоим телом играется директор, и не твою судьбу решает. Никто не властен над тобой, кроме тебя. Настало время отпустить Гарри Поттера. И забыть, что ты когда-то была им, – к концу речи ее голос звучал тверже и строже. В самом деле, что нашло на Проксиму. Разве она недостаточно внушала юной ведьме, кто она, и какая это честь – быть одной из них, Блэков? Разве недостаточно любила? Новый всхлип. – Спасибо, бабушка, – молодая ведьма неловко утерла край глаза кожаным рукавом. – Не знаю, что на меня нашло… Прошу, не подумайте, что я неблагодарна. Что я жалею. Что я… скучаю. Не по чему скучать. Ничего не осталось. Ничего толком и не было. Разве что друзья – Рон да Гермиона, остальные уже знали одну лишь пустую маску. И Рон, судя по его безумным теориям в ту ночь, даже и не знал Гарри Поттера. А Гермиона заранее “все” про него “знала” из книг. Она куда лучше спелась с Проксимой, намного, намного лучше. Пусть и приходилось носить личину. Гермионы будет не хватать. Хотя бы удалось ее получше пристроить – подальше от опасности. Чтобы отвлечься, Проксима потянулась за газетой и тут же пожалела об этом. С первой же страницы на нее смотрело знакомое лицо, смущенно и недовольно хмурящее выразительные черные брови и поджимающее тонкие губы. Лицо было чуть моложе, чем надо, – наверное, у них не нашлось фотографии посвежее. “Темный Лорд обезврежен!”, гласил заголовок, и дальше расписывалось в красках, как практически наступавшие Снейпу на пятки сотрудники Министерства, получившие сигнал тревоги из Хранилища Пророчеств, в пух и прах разносимого Поттером и Тем-кого-нельзя-называть, своими глазами увидели героический подвиг скромного хогвартского профессора. Колдографии разрушенного Хранилища с останками Лорда и суетящимися вокруг аврорами и невыразимцами прилагались. Мрачного зельевара на все лады превозносили, перечисляя его подвиги на поприще войны с Волдемортом и восхищаясь его храбростью и магической силой, позволившей в самом деле убить сильнейшего темного мага столетия одним заклинанием. Последним аккордом было восхваление его внешних прелестей, от “горделивой стройной фигуры” до “страстных черных глаз”. Прочитав этот пассаж, Проксима громко фыркнула. – Посмотрим, как тебе понравится слава, мистер супершпион, – пробурчала она, с долей злорадства обводя указательным пальцем контур лица фотографии. Недовольства в темных глазах стало больше, и газетный Снейп попытался увернуться. Что за хитрец, увильнул от таких толп безумных фанатов, перевозбужденных писаниной из “Пророка” и, наверняка, прочих газет, типа “Ведьминого досуга”. Проксима хихикнула, представив гоняющихся за Северусом школьниц, и перевернула страницу. О, а вот и упоминание о – не о ней, не о ней. Она больше не он. Гарри Поттеру уделили внимание только на шестой странице, поместив там большую колдографию трехлетней давности. Газетный Поттер моргал и грустно улыбался над своим некрологом. В глупости и собственной гибели его деликатно не обвиняли, – наоборот, писали, что несчастный подросток сдался под нескончаемым давлением общества, решил что-то сделать, чтобы помочь Магической Британии, и погиб, пытаясь, потому что – очевидно – школьник ничего не мог противопоставить Темному Лорду. – Теперь-то вам это очевидно, – прорычала Проксима, злобно стискивая краешек страницы. – А когда вы засыпали меня своими глупыми письмами и статейками о моем геройстве, вранье и сумасшествии… Проксима сделала глубокий вдох, чтобы успокоиться. Праздные мысли гуляли в голове. Послал ли Дамблдор письмо Дурслям, чтоб их порадовать? И кто еще будет рад, может, Малфой? Драко Малфой. Которого ее попросили защитить его родители. Почему она должна? Он ведь сам дурак. Да, он всего лишь глупый ребенок, но почему она должна терпеть неудобства ради него? Разве что тетю не хотелось расстраивать. От одной мысли в памяти возникало ее посеревшее от страха лицо, сжатые губы, напряженные плечи. Если бы понадобилось, Нарцисса бы прыгнула грудью на “Аваду”, прямо как Лили Поттер. Лили Поттер, которую Проксима в своей прежней жизни боготворила, а в нынешней предала... Совесть и ревность мучали ее вдвоем, даже не соблюдая очереди. Да, она не должна, просто она не может отказаться. Это как с великанами: кто, кроме нее, и что будет, если она не сделает это? Никто, и ничего хорошего. – Бабушка, как вы думаете, стоит ли мне отправиться в Хогвартс в качестве замены профессора ЗоТИ? Все кругом предлагают мне это, и… – Я думаю, что стоит, дорогая, – перебила ее Вальбурга. Как-то слишком быстро – она даже не успела перечислить все аргументы. Помолчав, Проксима решила их все-таки перечислить. – Министр и мадам Боунс считают, что так будет легче всего поймать Фенрира Грейбека. Директору нужна замена С… ему нужен еще один специалист. А Малфои просят защитить своего сына, который в опасности и из-за Грейбека, и из-за того, что подсказал мне – Поттеру – где искать Темного Лорда… А я даже не знаю, – она растерянно обхватила себя руками и посмотрела на портрет снизу вверх. – Соглашайся, – отрезала бабушка, поправляя шаль. – Все вышеперечисленное, и ты не будешь мотаться на своей метле неведомо где, рискуя попасть в ловушку. – Но… – Проксима, “Черной Гончей” больше нет, и она все равно не помогла бы тебе найти оборотня, потому что у него нет Метки, – быстро произнесла Вальбурга, цепляясь за уникальный шанс отвадить внучку от дома. – Ты знаешь, куда он непременно придет. Ты знаешь, за кем. Разве согласиться не будет самым разумным решением? Ей бы не хотелось, чтобы Проксима убила свою тетку, только-только вставшую на путь искупления. У Беллатрикс сейчас гораздо меньше шансов выстоять против молодой ведьмы, с ее-то здоровьем. И с другой стороны, шанс все равно был: она была старше, опытнее и быстрее. Ни одной из этих неразумных девчонок Вальбурга не желала бы пострадать. Пусть Белла спокойно исцелится и отдохнет, а потом исчезнет навсегда из этого дома, туда, где ее не найдут ни Министерство, ни слуги ее лживого грязнокровного любовника. – Но как я могу учить детей, я же ничего не знаю и не умею! – взмолилась внучка. Миссис Блэк возмутилась. – Как это так? Мы с твоим отцом обучали тебя, ты училась сама по книгам, оставленным нашими предками. Три долгих года ушло на то, чтобы превратить тебя в ведьму, которую сам Темный Лорд опасался, ведьму, которая убивала великанов и Пожирателей Смерти прошлой войны. Как ты смеешь говорить, что ничего не знаешь и не умеешь? – Но мне везло! – воскликнула Проксима, всплеснув руками. – Мне просто везло, и мне помогали, и я ловила их в удачных обстоятельствах… Это ведь не знания, не умения. Бесполезно выучить кучу разных проклятий, когда все вокруг летит и взрывается, и надо за долю секунды решить, что делать, или уворачиваться, или бить, или бежать, или поднимать щит… Молодая ведьма захлебнулась словами. – И это то, что ты отлично умеешь, – заявила Вальбурга с совершенно серьезным лицом. – Это то, чему ты научилась, то, что не пришло к тебе само собой. А значит, ты можешь этому научить. – Но этому не научиться в классе, бабушка, – возразила Проксима. – Большей части этого я научилась там, – она махнула рукой в сторону двери. – На улицах. – Вот именно, ты была там, на этих улицах, и ты знаешь, каково это, – старшая ведьма нахмурилась. Внучка приходила, или, скорее, приползала из своих патрулей зачастую совершенно избитая, израненная. Будь теперь иные времена, будь она жива, черта с два она бы позволила Проксиме вообще выйти на улицу, не то что стать ночной мстительницей. Не в ближайшие двадцать лет, и пропади пропадом весь волшебный мир. Нет, она безмерно гордилась своим ребенком, но и хотела бы оградить ее от боли и страданий. – Дитя мое, не переживай, – уже мягче проговорила она. – Ты Блэк, ты способна на все, что только пожелаешь. Помнишь, как ты училась танцевать? Где моя смелая девочка, которая преодолела свои опасения и вышла на середину комнаты? – спросила бабушка ласковым тоном, вспоминая Проксиму в детстве. И впрямь, чего это она. Страшно было после смерти отца, – осознавать, во что она влезла, понимать, что презренный враг был куда сильнее нее. Страшно было после Турнира, должно было быть, – но опасения быстро прошли, когда она втянулась в борьбу. Страшно было тогда, с великанами. А после них уже ничего не страшно. Разве студенты чем-то сравнятся с великанами, Пожирателями, оборотнями? – Твой отец гордился бы тобой, – ведьма на портрете смахнула слезу с нарисованной щеки. Отец, что пришел за ней, пусть и с опозданием, и забрал ее, и дал ей новый дом. Он как-то сказал, что любил бы ее любую, кем бы она ни была. И, наверное, гордился бы ей, даже если бы она ничего не добилась в жизни, кроме школьного аттестата. Его уже не вернуть, но она должна что-то сделать, чтобы очистить его память. – Бабушка, сегодня мы обсуждали еще одну вещь, – начала Проксима, тут же рассердившись на себя за робкий тон. Хватит быть робкой. Гарри Поттер был робким, а не она. – Дамблдор свидетельствовал, точнее, заявил Министру и главе ДМП о невиновности папы. Если я добуду доказательства, его оправдают. – Это было бы замечательно, если это правда, – с долей скепсиса заметила бабушка. Скримджер сказал “обещаю”. Он обещал. И мадам Боунс не выглядит как кто-то, способный допустить несправедливость. – К сожалению, я, наверное, не смогу предоставить свои воспоминания о Петтигрю, – Проксима отвела взгляд в сторону. – Ни то, где я в теле Гарри Поттера, ни то, где я убиваю Петтигрю тайным ритуалом. А Северус отказался давать свои… Расстроенная, она даже не заметила, что назвала Его по имени. Хоть и избегала до сих пор, чтобы отучиться. – Проксима, дорогая, я потратила несколько лет впустую и загнала себя в могилу, пытаясь оправдать сына, – мрачно перебила ее Вальбурга. – Я не хочу, чтобы ты кончила так же. – Но если есть шанс, разве не стоит им воспользоваться? – младшая ведьма подняла глаза на портрет. Она так полна надежды. С такой же надеждой миссис Блэк встречала каждую новую идею, что возникала у нее и у ее советников. Чем сильнее надежда, тем больнее разочарование. Но они не могут не попробовать. Это ее сын, ее Сириус, – язык не поворачивается приказать Проксиме не пытаться. – Ты рассказывала, что среди вас в ту ночь был еще один, оборотень, – напомнила Вальбурга, в смешанных чувствах наблюдая за тем, как воодушевилась ее внучка. – Напиши ему прямо завтра. А еще лучше отыщи его, чтобы поговорить лично. Если он правда был другом твоего отца, он должен откликнуться. Но если его воспоминания не помогут, я хочу, чтобы ты прекратила попытки, Проксима. Ради себя и ради Сириуса. Твой отец любил тебя слишком сильно, чтобы позволить тебе растратить свою жизнь и нажить врагов в пустых попытках убедить Министерство в его невиновности. – Хорошо, бабушка, – совсем тихо ответила Проксима. – А теперь беги отдыхать. У тебя уже так много дел, – Вальбурга попыталась звучать весело, но помрачнела, едва лишь внучка скрылась из виду, поднявшись по лестнице. – Кричер! Эльф явился в ту же минуту, кланяясь. – Как там моя племянница? – Мисс Белла не просыпалась, хозяюшка Блэк, – отрапортовал Кричер, по привычке назвав вдову Лестрейндж “мисс”. Для него, как и для Вальбурги, бешеная Беллатрикс всегда останется шкодливой маленькой девочкой – пережитки возраста. – Хорошо. Проследи, чтобы она не могла покинуть покои. Это всего лишь до пятницы, пока Проксима не уедет в замок, после этого она может больше не скрываться. А как поправится, пусть идет на все четыре стороны, – миссис Блэк проговаривала это больше для себя. Ей было грустно расставаться с внучкой, но так будет лучше. Почему всякий раз, когда жизнь дает ему еще один шанс, он умудряется все испортить? Северус с тоской поглядел на куда более свежую бутылку с алкоголем, чем выпитый в ночь “победы” отцовский джин: подаренный ему когда-то благодарными выпускниками настоящий Огденский огневиски. Ну нафиг, пусть стоит до лучших времен. Алкоголизм не помогает от идиотизма. У него был такой отличный шанс вернуть Проксиму – благодарная за помощь с отцом, она бы… ну, не кинулась ему в объятия, наверное, но согласилась бы на сближение. Но вспомнить только молодого Сириуса Блэка и то, что он и его дружки с ним творили, и его всего передергивает. Почему Проксима этого не видит? Почему она не видит в Блэке того, что видит он, – ограниченного тщеславного безответственного злобного садиста… В какой-то момент Северус почувствовал сильное искушение позвать ее и показать ей воспоминания. Но потом он понял, что тогда она увидит его в самом жалком, худшем свете. Будет ли она все еще считать его своим героем, если увидит его избитого, в застиранной нищей одежде, втоптанного в грязь, с мыльной пеной, сочащейся изо рта? А эти подштанники, которые еще его отец износил? Внезапно вместо гордости и жажды скрывать это от нее вечно, это стало таким же важным, горящим вопросом, каким был вопрос о ее отношении к полукровкам до первого свидания. Если она узнает, увидит, станет ли она оправдывать своего папашу? Потеряет ли она интерес к Северусу? Хотя какой там интерес… Он оттолкнул ее, насколько это было возможно. Единственное, что он может придумать сейчас, это предоставить ей эти воспоминания. И это единственное, что он не мог сделать даже для нее. Но, может, был компромисс? Это могут быть воспоминания Люпина. Если он успеет добыть их раньше нее, это будет как будто от него, правда же? И при этом ему не придется ничего делать. Надо начать сейчас же. Чтобы она не успела. Люпин не посмел бы отказать своему дружку, и наверняка не откажет дочери дружка. Люпин считал себя виноватым за его смерть. И по праву, это ведь он все испортил. Остановил руку Блэка, чтобы превратить крысу в Петтигрю, – чем изрядно шокировал Северуса, уже собиравшегося спасать Поттера, – а потом опять остановил, задавая свои дурацкие вопросы. А потом оказалось, что он не выпил зелье, сваренное для него бесплатно, от чистого сердца и почти без пожеланий сдохнуть от заворота кишок, и превратился, и дал Петтигрю сбежать и возродить Лорда… Если бы не Люпин, ничего бы этого не было. Лорд бы так и сгинул бестелесной сущностью в Албании. Проксима не стала бы убийцей. И Северус встретил бы ее потом, позже, и они бы влюбились друг в друга, и целовались бы на глазах у ее паршивого папаши, который скрипел бы зубами, пока не раскрошил бы их в пыль… Не то чтобы это было самое важное в их с Проксимой совместном счастье, но все же. К удивлению Северуса, отыскать старого недруга оказалось непросто. На письма он не ответил, Патронус с просьбой встретиться проигнорировал: пришлось выслеживать и ловить. Благо, Снейп еще помнил, как это делается. Изворотливый оборотень нашелся только в четверг, в какой-то забегаловке с неизвестной девицей, – слишком молодой, чтобы ей было уместно так прикасаться к нему, не вызывая беспокойства о своем рассудке. Впрочем, Люпин тоже не выглядел ею осчастливленным, – он всячески отстранялся и хмурился, вырывал руку, когда девица тянула его за манжету перелатанного сюртука, и поминутно оглядывался по сторонам с самым затравленным видом, точно боялся, что кто-то застанет его с ней тут, чем ее только расстраивал. Заметив Снейпа, он подскочил на месте, вынуждая и свою спутницу схватиться за палочку. Неожиданно изменившийся цвет волос открыл Северусу личность этой девицы: не кто иная, как мисс Тонкс, одна из самых неуклюжих и криворуких созданий, которых только мог нанять Аврорат. Только такой отбитой взбрело бы в голову влюбиться в оборотня вдвое старше себя и вдобавок с мутным характером. И не нужно тут вспоминать о них с Проксимой, – он в сто раз лучший вариант, чем Люпин, особенно для Проксимы. Вздернув бровь в попытке удержать рвущуюся насмешку, Северус невозмутимо приземлился на третий стул за их столиком. – Тебя-то я и ищу, – все-таки растянув губы в торжествующей ухмылке, заявил Снейп. – Довольно невежливо игнорировать мои попытки связаться с тобой. Договорив, мужчина смерил взглядом покрасневшую девушку, особо заострив внимание на ее палочке, которой та открыто размахивала в маггловском кафе. – Добрый вечер, Тонкс. Поняв намек, палочку она спрятала в рукав. В отличие от своего спутника, Нимфадора тут же успокоилась, поняв, что это всего лишь Снейп, то есть, свой. Максимум неприятностей от него это обидные слова и, возможно, дурные вести от Дамблдора. Но будь так, он бы не паясничал, а сразу все сказал. – Я не представляю, что ты можешь от меня хотеть, – нервно затараторил Люпин. Свою палочку он держал в рукаве, чуть более незаметно, чем уполномоченная представительница Аврората, и настороженности не сбавил. – Если ты от Альбуса, то я ему уже все сказал… Северус снова приподнял бровь, отмечая про себя этот факт. Похоже, Альбус совсем отчаялся, раз пошел предлагать профессорский пост всем подряд, в том числе и скомпрометировавшему себя оборотню. Кто был бы лучше, Люпин или Проксима? Все-таки, у обоих огромный опыт в этой сфере… И, технически, оба – опасны. Разве что мадам Блэк, бывший Гарри Поттер, опасна двадцать четыре часа в сутки каждый день, а Люпин лишь раз в месяц, при луне. С другой стороны, Проксима куда более ответственный человек. Северус определенно болел за Проксиму. Он надеялся, что им всем удалось ее убедить, и она согласилась. – Я не от Альбуса, я по личному делу, – озадаченный Ремус только моргнул в ответ на это заявление, повеселив зельевара. – Мисс Тонкс… Разочарованно вздохнув, девица сделала вид, что встает, намеренно растягивая момент, пока Люпин не вздохнул в ответ и не попросил ее покинуть их. – Нимфадора… я думаю, что нам нечего больше обсуждать, – его голос звучал холодно, почти жестко, вдобавок называя ее имя, к которому она питала столько неприятных чувств. – Но, – попыталась возразить она, снова меняя цвет волос – на тусклый мышиный оттенок. – Прошу, – почти взмолился Ремус. Северус, желая лишь досадить проклятому Мародеру, остановил Тонкс милостивым взмахом руки. – Впрочем, вы можете остаться. То, что я скажу, не является тайной для Ордена Феникса, – либерально заявил он, наслаждаясь отчаянием и досадой, вспыхнувшими в глазах своего старого недруга. Тонкс, удивленно окинув его взглядом, присела обратно, сильно подавшись вперёд, точно собиралась секретничать с ними. Снейп снова перевел глаза на Люпина. – В ту ночь, когда погиб Сириус Блэк… Он успел только начать, как был перебит судорожным вздохом. – Это насчет воспоминаний, да? Мне уже писала его якобы дочь, некая Проксима Блэк, и я отвечу тебе то же, что и ей, – нет. Прежде чем Северус сумел собраться и продолжить, Люпин добавил. – Мои показания ничего не изменят. Никто не станет меня слушать, никто в волшебном мире не доверяет оборотням. Если ей не хочется дискредитировать своего отца еще сильнее, позволив оборотню свидетельствовать в его пользу, ей лучше оставить эту идею… Северус опустил взгляд, чтобы скрыть свое торжество. Как дивно! Значит, осталось только его уговорить. И он сможет исполнить свой хитрый план. А Тонкс жадно вслушивалась, переводя взгляд с Северуса на Люпина и обратно. Еще бы, столько тайной информации. – Что, и никакой гриффиндорской взаимопомощи? Самоотверженности и готовности помочь старому другу? – вкрадчиво спросил Снейп. И покачал головой, пару раз прищелкнув языком в притворном разочаровании. Люпин на секунду прикрыл глаза. – Сириусу уже не помочь. Он мертв. Его голос почти не дрогнул. Северус наклонился ближе, сцепив ладони на столе. – Но ты можешь помочь его дочери. Ее доброе имя тоже задето из-за непутевости Блэка, ей бы пригодились хоть какие-то свидетельства о том, кто был настоящим преступником. – Она могла бы отыскать Петтигрю… – Она уже его отыскала, – перебил Северус, склоняя голову набок и глядя Люпину в глаза. Тот вздрогнул и быстро отвел взгляд. – К сожалению, наш маленький Пожиратель Сыра эту встречу не пережил. Ты ее последняя надежда, Люпин. – Но разве она не может предъявить тело? – встряла Тонкс, изрядно разрядив обстановку и тут же смутившись, когда обе пары глаз направились на нее. – Нет, – нарочито мягко заметил Снейп, смерив ее тяжелым взглядом. – Даже сам Мерлин не сумеет вытрясти то, что от него осталось, из ковра в моей гостиной. Теперь уже вздрогнула она, но Северус нарочно перестал обращать на нее внимание, обратив все его на последнего из Мародеров. – Ну, что скажешь? Люпин судорожно вздохнул перед тем, как решительно вернуть взгляд и ответить… – Ты ненавидел Сириуса, – он сощурил янтарные глаза. – Еще сильнее, чем Джеймса. Разве ты не перенес свою ненависть на его дочь по привычке, как ты поступал с Гарри? Теперь уже Северус устало прикрыл глаза и потер переносицу. – Я не ненавидел Гарри. Мальчишка раздражал меня порой, и только. Сам попробуй не спать ночами, чтобы вытаскивать поганца из очередного дерьма, я посмотрел бы на тебя тогда. Хотя, конечно, – Снейп злорадно поглядел на своего оппонента, – уж ты его явно любил и выделял. За все годы не пытался даже узнать, как живет юный Поттер, все ли с ним хорошо, не голодает ли он, не живет ли в чулане. Сын твоих лучших друзей… Ну да, ну да – гриффиндорская взаимовыручка и дружба. Напомни, дружба это ведь когда тебя терпят рядом, потому что ты заучка-префект и можешь отмазать от неприятностей или дать списать трансфигурацию, а ты потом никому ничего не должен… Люпин заметно скрипнул зубами. На минуту Северусу показалось, что тот может его ударить, но, как водится, ему не хватило духу. Просто-таки шакал, а не волк. Слабак и трус. Вдобавок, знает, что он прав. Снейп усмехнулся. – Почему ты помогаешь его дочери, какая твоя выгода? – настаивал Ремус, сокрушаясь внутри, что противник с такой легкостью перевел тему. Да еще и так неприятно… Снейп улыбнулся шире и подался вперед. Прямо как ворон, заметивший падаль. – Вопрос стоит скорее, какая выгода тебе помочь нам с ней. И стрельнул взглядом в опять навострившую уши Тонкс. Та явно понимала нужды оборотня. И судя по латаной-перелатаной одежде, тот и сам бы не прошел бы мимо бесплатного Ликантропного зелья, сваренного профессионалом. Если бы был здравомыслящим человеком. – Мне ничего не нужно ни от нее, ни от тебя, – заявил Люпин, гордо вздернув подбородок. Ну конечно, какие могут быть здравомыслящие люди на Гриффиндоре. Гордость прежде всего. – Я сам в состоянии заработать себе на зелье, – добавил он, почти шипя, склоняясь над столом и нервно оглядываясь, вопреки уверенности тона. Снейп скопировал его позу, тоже наклонившись ближе. – А что, если я могу предложить тебе больше, чем мешок галлеонов или флакончик Ликантропного? – почти шептал он, вкрадчиво, как дьявол, соблазняющий невинную душу. Конечно, тема неисследованная: он только начал варить варианты для проверки своих теорий. И еще надо как-то привлечь к делу Проксиму, потому что, во-первых, идея была ее, а во-вторых, скорее всего, без того ритуала изгнания им не обойтись. А еще проверять средство не на ком, если даже у них получится. Разве что если будут добровольцы. – Больше? – недоумевающе нахмурился Люпин. – Да, – Снейп решил играть до конца. Добровольцы нужны. Тем более, он был на семьдесят процентов уверен, что идея Проксимы сработает. – Что если я могу решить твою, э-э, пушистую проблему… перманентно? Люпин даже подался вперед, забыв как дышать. – Разумеется, средство пока еще не готово. И не проверено. Пока что это только рабочая теория, – добавил Северус более спокойным, наигранно задумчивым тоном. – Между прочим, это идея целиком и полностью мадам Блэк. И без ее участия ничего не получится. Но сам понимаешь, я – бывший враг ее отца, что я могу сделать, чтобы уговорить ее работать со мной? И моим показаниям никто не поверит, так как я предвзят. Все знают, как вы четверо мучили меня в школьные годы… Последние два предложения он сочинил, для верности. Пожелай он оправдать Сириуса, его бы послушали. Победитель Волдеморта, кавалер двух Орденов Мерлина… Да ему в рот будут заглядывать еще сильнее, чем покойному Поттеру до статеек Скитер. Тонкс же снова вцепилась своему несостоявшемуся возлюбленному в рукав. Северус слегка нахмурился. Если Люпин использовал свою “пушистую проблему”, чтобы отвадить от себя эту занозу, то вряд ли он согласится. Но тот посветлел лицом и повернулся к ней, – возможно, не все так печально, и Северуса спасет пресловутое чудо настоящей любви. – У тебя есть, куда сложить? – осипшим голосом поинтересовался оборотень, поднимая руку со спрятанной в рукаве палочкой. Северус кивнул, незаметно наводя на них магглоотталкивающие чары и протягивая оборотню емкость. Он почти с той же жадностью во взоре, что и у мисс Тонкс, следил за вытягиваемыми из серебристо-русого виска светлыми жилками воспоминаний. Для Люпина это может быть шанс на нормальную жизнь, но для него это шанс на жизнь в принципе. Что они с Проксимой найдут какие-то точки соприкосновения и смогут снова общаться. – Благодарю, – наколдованную для помещения воспоминаний стеклянную колбочку зельевар тщательно закупорил и спрятал за пазухой, поднимаясь со своего места, не забыв смерить собеседников презрительно-насмешливым взглядом. – Постарайся не пропустить мое следующее сообщение. Тот проигнорировал ехидство, ограничившись кивком, и переплел пальцы с Тонкс, мигом перекрасившей свою прическу в неистово-розовый цвет. Северус мало что чувствовал по поводу их совместной радости – его сердце грела изнутри своя. – И да, Люпин, – на ходу бросил он, уже повернувшись было к парочке спиной. Вскинувший голову оборотень был настроен куда дружелюбнее, чем в начале их встречи. – Будь добр, никому ни слова. Что-то удивительное произошло с ним. С некоторых пор все просто идет, как ему хочется, для разнообразия. Может, вселенная решила, что ему достаточно не везло? Сейчас Снейп был в настроении в самом деле взять и вылечить Люпина. Или даже отдать свои воспоминания Проксиме, если Люпин окажется прав, и его свидетельство сочтут недействительным. Осталось только дождаться похорон Гарри Поттера. Проксима наверняка придет. Должна прийти. И если он проведет все это время с ней, ему удастся увернуться от общения с Альбусом.