Роковая звезда

Понедельник прошел тяжело. Проксима думала, что со смертью ее альтер-эго она сможет начать новую жизнь, но совесть мучила ее на каждом шагу в этом замке. Миртл, затопившая весь коридор рядом со своим туалетом, Гермиона, совершенно одинокая, прямо как на первом курсе, и Джинни, мрачная и диковатая, совсем как сразу после освобождения от дневника Тома. Ей нечего было им всем сказать, не находилось никаких утешений и оправданий тому, что она сделала – отняла у них Гарри Поттера. Возможно, ей стоило поступить так еще тогда, на третьем курсе, когда связи были не так прочны. Когда для Джинни Гарри Поттер был даже не другом ее брата, а лишь образом, который выдумала сама, по нелепым сплетням мира волшебников. Когда Гермиона еще не сблизилась с ним, разочарованная, что мальчик теснее дружил с другим мальчиком из их компании. Когда с Миртл они даже не были толком знакомы. Если бы не обстоятельства, они могли бы просто уехать с отцом – и так вышло бы намного лучше, потому что они бы не подали Питеру Петтигрю идею сбежать и отыскать своего “Повелителя”, пока мстительный Снейп до него не добрался. Нет, зная, что Блэк где-то там, в большом мире, Петтигрю сидел бы в школе, пока – пока до него кто-нибудь не добрался бы. Кто-нибудь другой, не Проксима и не ее папа. Заполнив последнюю колонку в своем свитке со “статистикой” студентов, Проксима устало потерла переносицу. Призраки прошлого были невыносимы. Еще невыносимее странной неприязни к ней от МакГонагалл или навязчивости профессора Слагхорна, который, похоже, решил, что преподавателей тоже можно коллекционировать. И напомнил ей об отце за ужином, заявив, что раз он упустил того, то ни в коем случае не позволит “секретному, бонусному” Блэку уйти от него, точно она какая-то редкая картина знаменитого художника или виниловая пластинка с автографом. Проксима улыбалась и кивала ему, стараясь ничего не обещать в ответ на приглашение на “дружеские посиделки”. Когда вообще она в последний раз социализировалась? Северус не в счет, он совершенный дикарь. И ночь в особняке Малфоев тоже – дружная семейная резня это не самый обычный светский вечер. Мысли сразу перекинулись на Фенрира Грейбека. Едва ли маньяк-оборотень и его лихие ребята цивилизованно едут сюда на поезде, скорее всего они тревожат каждое магическое и немагическое поселение на своем пути. Возможно, ей стоит пойти не спать, как очень хотелось бы после такого дня, а в патруль. Полет на метле вернет ей душевное равновесие, а если еще и удастся кого-нибудь убить, она отведет душу… Уверенный стук прервал ее размышления. Подняв глаза, Проксима к своему удивлению увидела Драко Малфоя. Зачем он-то к ней явился? Хочет узнать, почему она не тетешкается с ним, как Северус? – Я хотел уточнить, профессор, – начал он, довольно смелым, чтобы не сказать наглым тоном. – Вы ведь в самом деле из тех самых Блэков? Моргнув пару раз, Проксима отложила перо, которым делала пометки в своем свитке и воззрилась на Малфоя. Вопрос был совершенно неожиданным. – Да, Драко. Я прихожусь тебе двоюродной кузиной, – осторожно ответила она, подавив желание задать собственный вопрос, не вполне вежливым тоном – что ему до этого? Хочет каких-то привилегий или сопровождения на встречу с родителями? – И вы связаны романтическими отношениями с профессором Снейпом? – тем же требовательным тоном, точно на допросе, поинтересовался Малфой. Проксима нахмурилась. – Вы задаете мне неподобающе личные вопросы, мистер Малфой, – ее собственный тон был ледяным. – Я задаю его на правах родственника, как ваш кузен, профессор, – возразил он, и Проксима поразилась его наглости. Еще и бросает на нее такие взгляды сверху вниз – или он на нее сам виды имеет? Ее слегка передернуло в глубине души. Почему он так себя ведет? Распускает про нее слухи – она прекрасно слышала, что он сказал этим утром про нее Гермионе, – глумится над смертью ее альтер-эго, как будто так и надо. Конечно, в детстве, давным-давно, на первом-втором курсе, Проксима и ее друзья считали Хорька подлым мальчишкой, но не может же все быть так запущено? Ведь дядюшка Люциус, хоть и вступил по молодости в Пожиратели, остался здравомыслящим человеком, и тетушка Нарцисса не была лишена душевной теплоты и сострадания. – Меня беспокоит твое состояние, Драко, – вкрадчиво вбросила она, переводя тему и жалея, что маленького нахала нельзя ни треснуть, ни даже пожаловаться на него его матери. Хотя… – А что с моим состоянием? – тот слегка напрягся. Уже не такой уверенный, он незаметно сжал кулаки, прячась в рукавах ученической мантии. – Ты не выказываешь никакого раскаяния, – тихо заметила Проксима, стараясь не улыбнуться тому, как Малфой вздрогнул, как весь его ледяной наглый фасад бессильно обрушился ему под ноги. – Мои родители могли умереть, – после долгого молчания Драко все-таки нашелся со словами, злой и уже не скрывающий нервно сжатых кулаков. – Снейп, может быть, и продался Дамблдору с потрохами, и вместе с ним готов вылизывать Золотого Мальчика, но тебе-то что до Поттера! Мальчишка тяжело дышал, то хмурясь, то позволяя бровям задрожать, сложившись домиком. Его щеки покрылись лихорадочным некрасивым румянцем. Возможно, он испытывал вполне оформленное и живое раскаяние, только старался даже не скрывать, а отрицать его. – Дело не в Гарри Поттере, а в тебе. Я знаю, что у тебя не было выбора, – мягко добавила Проксима, замечая, как после этих слов он заметно успокоился и опустил плечи. – Но лишать кого-то жизни нелегко. Это не может быть и не должно быть легко. И ты быстрее вернешься к более-менее нормальной жизни, если – если примешь это. Малфой тут же вскинулся снова. – Вот уж на что-что, а на мою жизнь это никак не повлияло! Вот еще, зачем я буду лить слезы по мертвому Поттеру? Он все равно никому не нужен. Проксима вздохнула. Она уже начинала ненавидеть подростков, даже если технически Драко и был ее на месяц, вроде бы, старше. Что его так кидает из стороны в сторону? Никто не просит лить слезы, но зачем же ты на всю школу глумишься над памятью покойного и радуешься его смерти? А главное, бесполезно ему это объяснять. Может, стукнуть его “Конфундусом”? Или просто стукнуть? – Кто тебя подослал обсуждать эту чушь со мной? Мама? Отец? Или Снейп? – последнее слово Малфой произнес с каким-то особенным презрением. Странно, ему же вроде бы нравился Северус? За то, что дул в попу пять лет подряд и прощал все его гадости, и просто так, как человек и слизеринец. – Так вы с ним все-таки вместе? – с отвращением вывел Драко, тут же скривившись, как пятилетка, увидевший, как его родители целуются. – Минус двадцать баллов Слизерину, – Проксима сложила руки на груди и смерила мальчишку ледяным, и, как она надеялась, строгим взглядом. Не особо сработало, судя по вернувшейся наглой ухмылке. – Интересно, а он рассказал тебе? – вдруг ввернул Малфой с таким видом, будто знал какую-то тайну о Северусе. Может, и знал. Хотя вряд ли это любовница или тайный ребенок на стороне. Не с его образом жизни. – Неужели не рассказал? – Если ты о своем невыносимом характере, то мне все рассказал твой отец, – проворчала Проксима. – Может, мне стоит сказать? Просто чтобы все было по-честному, ведь если бы ты знала, то ни за что не связалась бы с ним, – ядовито пропел Драко, делая вид, будто размышляет над решением. – Единственное, что тебе стоит сделать, это пойти в гостиную Слизерина, пока я не отобрала еще двадцать баллов, Драко, – в самом деле, он что, вздумал с ней играть? Даже если там и есть какие-то тайны, она может спросить Северуса. Неужели Малфой не понимает, что она-то примет Северуса любым, а он потом отыграется на малолетнем слизеринце, когда вернется во втором семестре? – Я вам не помешал? – мягкий и добродушный тон Дамблдора заставил Малфоя подпрыгнуть на месте, точно испуганный котенок. – Нет, – еле слышно проскрипел юноша. Совсем уж тихо пробормотав вежливое прощание, Драко выбежал из кабинета, протиснувшись в дверь мимо директора. – Добрый вечер, мадам Блэк, – посмеиваясь, Дамблдор прошел в кабинет, к ее столу, пока она, пользуясь передышкой, откинулась на спинку стула и потерла переносицу. – Как ваш первый день? – Все в порядке, директор, – Проксима поглядывала на него недоверчиво, не зная, куда повернет их беседа. Может, он и правда лишь решил справиться о ней? Ведь она много жаловалась о том, что слишком молода для такого. – Разве что может быть проблема с младшими курсами, но, думаю, за семестр мы нагоним программу Северуса. Проблема с ними потому, что они за все время своей учебы здесь встречали разве что одного нормального учителя. В прошлом году Амбридж, в позапрошлом – эпатажный Моуди, кем бы он там ни был на самом деле. Те, что застали Люпина, были еще более-менее, хотя за два года практически безделья они подрастеряли навыки. Второкурсников сегодня не было, но, теоретически, самое полезное, что они умеют, это справляться с “Империусом”, уворачиваться от “Круцио” и распознавать по цвету “Аваду”. И зевать незаметно, это уже Амбридж научила. Первокурсники же опасались и ее, и магии – некоторые, – и их предстояло еще приручить. – И я откровенно боюсь за экзамены, особенно у пятого и седьмого курсов, – добавила она, сложив руки на столе. – Я ведь не имею представления о протоколах и… – Мадам Блэк, я абсолютно уверен, что вы справитесь с их подготовкой, – Дамблдор призвал себе кресло и присел на краешек, придвинув его ближе к столу. – Экзамены не столь важны, как необходимость защитить себя за пределами школы. Став совершенно серьезным, директор смерил ее глубоким, проницательным взглядом. – Я нанял вас – я хотел нанять вас, потому что вы знаете, как себя защитить в настоящем бою. Невольно запустив пальцы в собственные волосы, густые и достаточно длинные, чтобы препятствовать дурацкой привычке их все время ерошить, Проксима ответила ему с недоумением. – Но Волдеморт повержен. Да, на свободе остались некоторые Пожиратели и банда Грейбека, но с ними, я уверена, в два счета справится Аврорат. Дамблдор глядел в ответ серьезно и вдумчиво. Опять какие-то тайны? Они точно избавились от всех хоркруксов, больше быть не могло. А Северус избавился от основы. Грейбек же просто психопат в окружении таких же психопатов, – просто отчаявшиеся и озлобленные оборотни покинут его, как только прочитают газеты в ближайшие недели. Все Министерство гудело, что скоро объявят, как Скримджер со своей командой уже начали готовить законопроект против любой дискриминации зараженных ликантропией и предоставлении им упрощенного доступа к Аконитовому зелью. И нельзя забывать проект Северуса, который, в теории, вообще их излечит. В теории. – Я не так в этом уверен, мадам Блэк, – мрачно отозвался директор. – Я не слышал о каких-либо расследованиях или чистках в самом Аврорате, а в нем наверняка осталось достаточно последователей Волдеморта, чтобы водить правосудие за нос. Пожалуй, да, но ее за нос они водить не смогут. Никто из этих пробравшихся в ДМП крыс не станет защищать тех, кто, например, неожиданно умрет. – Пусть их количество теперь существенно уменьшилось, благодаря вам, – продолжив, Дамблдор кивнул ей, точно признавая заслуги. – Обнаруженные в Министерстве мистер Руквуд и мистер Яксли были водворены в Азкабан, а многие семейные люди из числа сторонников Волдеморта повторно отреклись от него и запросили министерскую защиту либо покинули страну. – Вы считаете, что осталась какая-то угроза, о которой я не знаю? – нахмурив брови, уточнила Проксима. Угроза конечно же была, но разобраться с ней было ее работой. И она ее сделает, она была в ней очень хороша. По задумке, ученики никогда не должны были даже встретить банду Грейбека. – Вам прекрасно известно, какая это угроза. И я боюсь, вокруг Фенрира Грейбека могут сплотиться все избежавшие гибели и заключения Пожиратели Смерти. Детям нужно выйти отсюда подготовленными, способными защитить себя или выжить. Делайте то, что сочтете нужным, мадам Блэк, даже если придется отступить до поры от планов профессора Снейпа. Проксима проводила взглядом поднявшегося со своего места Дамблдора. Много он понимает. Пожиратели никогда не сплотятся вокруг оборотня – или они больше не Пожиратели, одержимые своей доктриной чистокровия. Так и до принятия магглорожденных недалеко, а если это произойдет, то для чего им сражаться? Для чего же он все это говорил? – Я попробую, директор. Но вам стоит помнить, что я не педагог, – Проксима пожала плечами. Не возражать ему и продолжать делать свое дело будет лучшим решением. Когда она убьет Грейбека, у него просто кончатся тревожные идеи. Дамблдор улыбнулся. – Все мы с чего-то начинали. Защищаться от Темных Искусств это то, что вы умеете, мадам Блэк, и я не прошу большего, кроме как научить студентов тому, что умеете вы. – Некоторым вещам невозможно научить, – отозвалась она, тоже с улыбкой, но натянутой. Не хочет же он, чтобы она учила их убивать, вышвыривая на Ноктюрн-аллею с одной волшебной палочкой? Или устраивала для них полосу препятствий с дьявольскими силками, летающими ключами, шахматами, троллями и стихотворной логической загадкой? – О, я не прошу у вас невозможного, – просиял тот, словно решил, что она его полностью поняла. – Все, не буду больше вас задерживать стариковской болтовней. Спокойной ночи, мадам Блэк. – Спокойной ночи, – Проксима растерянно поглядела ему вслед и пожала плечами. Она знает свое дело. И хотя бы он спугнул Малфоя. Покосившись на дверь, она призвала свою палочку и запечатала кабинет изнутри на случай, если тот вернется. И помассировала виски. Нет, лучше воспользоваться случаем и пойти спать. Разве что билась в голове одна тревожная мысль: если каждый день будет таким же утомительным, то как она будет летать в патрули? Балансировать учебу под личиной Гарри Поттера с ночными патрулями и схватками с преступной изнанкой волшебного мира было нелегко. Но в Гарри Поттере никто не нуждался круглые сутки. Гарри Поттера никто не звал, не требовал, до него никому не было никакого дела. Он имел возможность ускользнуть незаметно, чтобы заняться своими делами. Проксиме такая роскошь не была позволена. Пока она не учила, она должна была следить за порядком. При этом она должна была каким-то образом поддерживать свой авторитет – даже перед людьми технически старше нее, семикурсниками. Они чертовски расстроились, узнав о длительном отпуске профессора Снейпа, и прямо в лоб спросили Проксиму, каким таким образом они сдадут этот предмет и будут ли им предоставлены такие же поблажки, как прошлогодним семикурсникам. Что им может ответить человек, никогда не сдававший выпускные экзамены? Наверняка Северус все это понимал, потому и не появился, как обещал, вечером пятницы. Хотя скорее всего он просто опять забыл, какой сегодня день недели, – Северус никогда не был трусом и никогда не упускал возможности дружески поглумиться над чужими трудностями. Поди, явится в среду, думая, что пришел пораньше. Проксима не знала, злиться ли ей на него, за то что он поддержал эту идею, или радоваться за него, что он наконец отдохнет от всего этого. Или скучать по нему, по часам, проведенным в его лаборатории, или в обнимку на диване с какой-нибудь книгой, или в постели… Мелькнула даже довольно трусливая мысль, вот бы она поспешила с инсценировкой смерти своего альтер-эго, и приняла бы предложение Дамблдора еще летом. Так бы они с Северусом виделись бы каждый день. И по вечерам могли бы обсуждать, как бы они избавились от кошмарных студентов, если бы им не мешали законы и моральные принципы. Когда у студентов прошел первый шок от всего произошедшего, они принялись испытывать ее нервы на прочность, нарушать дисциплину и всячески фамильярничать. Последним особенно страдал ее кузен, вообразивший, что она по-родственному будет ему все спускать. Вспомнить только их неожиданную беседу в понедельник. Мелкий поганец ничуть не умерил пыл, но хотя бы не приходил больше к ней, а просто играл бровями издалека, намекая на тот самый секрет, и продолжал распускать про нее слухи. В основном про то, как ему все будет сходить с рук, потому что они кузены, а все остальные просто чернь и грязнокровки. Хотя бы в ее предполагаемую ненависть к магглорожденным никто больше не верил, не после того, как увидели ее настоящее отношение. На этой почве к ней оттаяли Спраут и Флитвик, поначалу косившиеся на нее подозрительно вслед за Минервой МакГонагалл, словно они надеялись поймать ее на некомпетентности. А Гермиона, одна из трех беспокоящих Проксиму девушек, слегка приободрилась и уже горела энтузиазмом, и Проксима содрогалась, представляя, как ей придется проверять у шестого курса домашние работы. Гермиона всегда гордилась тем, как пишет все шесть футов, когда задали два. Субботним утром она с удовольствием вдохнула осенний воздух, даже в замке отдающий только что опавшими листьями, мокрой от дождя землей, илистой водой озера и легкими заморозками, и почувствовала, что небо, наверняка голубое и солнечное, отчаянно зовет ее. Как давно она не садилась на метлу? Только месяц, а кажется, будто прошли годы. В такую рань на квиддичном поле не было ни души. Даже птицы, казалось, еще спали в лесу. Оранжевое солнце раскрашивало землю и замковые стены в осенние цвета, наполняя Проксиму необыкновенной бодростью и силой. Она спустила тяжелую метлу с плеча и легким касанием палочки изменила форму подошв своих сапогов: каблуки свели бы ее с ума в этом месте с глубокой грязью или бесконечными замковыми переходами, а для цепляния за стремена в самый раз. Тяжелое помело послушно воспарило у ее бедра, подрагивая в нетерпении. Жаль, что это уже не та же самая метла, которую подарил ей отец. Метловище из цейлонского эбена вместо ясеня, и совершенно новые ореховые прутики, – каждую третью воздушную битву нет-нет да и оказывался кто-то, желающий спешить ночного мстителя, при этом достаточно меткий, чтобы ему это удалось. Вскочив на метлу и зацепившись каблуками за блестящие стальные стремена, Проксима мгновенно взмыла вверх, в голубое небо. Как приятно было снова летать! Вверх, вверх, чтобы облака, тонкими полосками размазанные по бледно-голубому небу, сразу стали ближе, а из-за темного рваного края леса червонным золотом подмигнуло солнце. И вниз, вниз, вниз, так, чтобы в животе сладко ухало, обратно к утоптанному песку квиддичного поля. Снова вверх, со свистом во вратарское кольцо, точно посередине, и дальше в небо. Проксима крутанулась на месте, раскинув руки, словно хотела обнять небо и землю, удерживаясь лишь коленями на помеле, вскочила на него как серфер, и устремилась вниз, скользнула обратно в “седло” и повисла на одной ноге, словно акробатка на трапеции, остановив пике почти у самой земли. Коснувшись мокрого от росы песка, она набрала высоту и принялась кружить над полем, закладывая вираж за виражом, то параллельно земле, то под углом, образуя шар, в котором могли бы быть ее беззащитные враги-жертвы, открытые ее атакам и бессильные отбиться от нее. – Вау, – выдавил новый гриффиндорский охотник, Дин Томас, поворачивая голову на грохочущую рассекаемым воздухом метлу. За ней было практически не уследить взглядом, только черным мелькнет. – Да, пилотаж, – согласился Рон, наблюдая, как седок перевернулся в воздухе на месте, просто завернув древко кверху, и, сделав полный оборот, ринулся к земле, закручиваясь по спирали. – Интересно, кто это, и как позвать его играть за нашу команду? – Что это сразу за вашу? – вдруг спросил насмешливый голос, растягивающий гласные. Слизеринская команда опять выбила себе время тренировки в ущерб соперникам. Рон скривился: его извечный соперник еще в прошлом году стал капитаном своей команды. – Какого опять черта, Малфой, поле наше до одиннадцати, – сразу взвилась Кэти Белл, старшая из гриффиндорских игроков, а Рон с достоинством взмахнул разрешением от МакГонагалл. – Ваше слово против моего, – тот в ответ козырнул таким же точно разрешением с подписью Слагхорна. Старик первый день все воротил нос, ведомый слухами о Люциусе, но с тех пор как услышал о подвиге Нарциссы, все пытался завлечь его в свою клику. Рон, доставший палочку – так, на всякий случай, – пропустил приземление неизвестного летуна. Камнем упавшая на землю метла оказалась огромной, тяжелой на вид, совсем непохожей на школьные. Насилу отведя взгляд от черненого стального наконечника в виде хищного ворона на метловище, Рон с оторопью посмотрел на седока, профессора Блэк, в необычной, кажется, кожаной мантии, слегка похожей на те, в которых они играли в квиддич, только наглухо зашнурованной от шеи до пояса. Для Драко же увидеть ее летающей было таким же точно шоком. Он успел составить о ней мнение: домашняя девочка с домашнего же обучения, из Блэков, – что гарантировало качество этого обучения, – но ничего особенного сама по себе не представляющая. Даже Снейп, волочащийся за ней, в этой картине был разве что стяжателем богатства и привилегии породниться с самым могущественным – когда-то – и самым чистокровным магическим семейством. У магглов, которых Драко не знал и не пытался узнать, такая девушка была бы и вовсе статусной вещицей, а не ценным статусным знакомством. Похоже, его кузина знает и умеет больше, чем он мог подумать. Впрочем, Драко все же не совсем недооценивал ее, зная, что та принадлежит к семье потомственных слизеринцев. Кузина была не промах, понимала же, что Снейп, пусть и грязнокровка, со своей репутацией Победителя, Орденами Мерлина и неплохими способностями, поможет возродить дом Блэк из небытия, куда он рухнул еще после первого поражения Темного Лорда. Хотел бы Драко как-нибудь застукать этих двоих вместе, – а что, повезло же рыжему Уизелу и его телке… – Прошу прощения за задержку, поле ваше, – такое чувство, будто она произнесла эти слова со смущением и неуверенностью, но ничего неуверенного или робкого не было в ее позе, когда она спрыгивала с метлы и подхватывала необыкновенно послушный артефакт, прислоняя к своему плечу. “И как она только таскает такую махину в руках,” – думал Рон, провожая взглядом маленькую женщину с тяжелой ношей. К Блэк бросился Малфой, но не с предложением помощи, а наоборот, с просьбой. – Профессор Блэк, наш новый декан, профессор Слагхорн, дал нам разрешение на тренировку, а гриффиндорская команда тут нарушает, – нажаловался Драко, лукаво поглядывая на возмущенных гриффиндорцев. Рон решительно подошел ближе, показывая аналогичный пергамент, только с подписью МакГонагалл. – Неправда, профессор МакГонагалл разрешила нам заниматься в это время, – он пытался перекричать ехидно ухмыляющегося Малфоя, наседая на единственную авторитетную фигуру. – А кто получил свое разрешение раньше? У вас есть время? – нахмурилась Проксима. – Мы! Нет, мы! – хором заорали студенты обоих факультетов, обступая ее и потрясая своими подписанными разрешениями. Проксиме совсем не хотелось бы подыгрывать Драко. К несчастью для себя, она знала заклинание определения давности подсыхания чернил – она даже не подумала, чем это обернется для нее. Взмахнув палочкой над каждым разрешением, она определила, что слизеринское действительно было подписано еще в прошлый четверг, в отличие от гриффиндорского, утвержденного в прошлую же субботу. – Простите, ребята, но Драко прав, – она покачала головой, скользнув взглядом по поникшим гриффиндорцам. Немного жаль было их всех разочаровывать, – тут и Рон, и наконец выбравшаяся наружу Джинни, и Кэти, еще из первого состава команды, в котором была и она. Еще больше ей было жаль, что Хорек получил, пусть и косвенное, но подтверждение собственным слухам. Гриффиндорцы заворчали что-то неразборчивое о фаворитизме, а обрадованные слизеринцы переглянулись, парочка даже хлопнули друг друга по ладони, а Малфой ликующе выпятил грудь, – Проксиме показалось, что он копирует этот жест не у своего отца, а у Северуса, тоже расправляющего плечи в моменты триумфа. А может, они оба копировали Люциуса на свой лад... – Вам стоило бы выносить это на какую-нибудь общую доску, чтобы больше не путаться, – предложила она капитанам, но идея не была встречена с восторгом – студенты снова принялись громко спорить и переругиваться, так что даже пришлось вынимать палочку и останавливать ссору, пока она не превратилась в побоище. Последствия ее вмешательства продолжали сыпаться и позже, за обедом в Большом зале, где Проксима повстречалась с неудовольствием профессора МакГонагалл. – Профессор Блэк, мне кажется, вы превысили свои полномочия, позволяя команде Слизерина тренироваться в ущерб моим гриффиндорцам, – не повышая голоса, но очень агрессивным тоном начала Минерва, бесцеремонно пихнув кого-то, чтобы сесть рядом с Проксимой. – Вы не можете потакать мистеру Малфою, только потому что вы родственники… Младшая ведьма вздохнула. Больше никогда она даже не выйдет на призамковые земли. – Профессор МакГонагалл, у них было разрешение, – устало возразила она. – На то же самое время… – Гораций? – не дав молодой коллеге закончить мысль, гриффиндорка перегнулась через Проксиму, обращая горящие фанатичным квиддичным огнем глаза на несчастного декана Слизерина, нацелившегося было на свиную котлету. – Что такое, Минерва? – тот попытался сделать вид, что не услышал, озираясь по сторонам, точно в поисках пути побега. – Ты подписал своим слизеринцам разрешение на тренировку в то же время, что и у моих гриффиндорцев? – Возможно, Минерва, – он неловко рассмеялся, уходя взглядом. – Я старый человек, моя память не та, что прежде… Прежде чем декан Гриффиндора разразилась сердитой речью, Проксима встряла в разговор. – Профессор МакГонагалл, их разрешение было подписано в прошлый четверг… – В четверг, да! – перебил Слагхорн, вздыхая с облегчением, что ему не придется продолжать разговор со страшной заместительницей директора – во всяком случае, в одиночку. – А у ваших гриффиндорцев – в субботу, – закончила Проксима, прищурившись. – Вам в самом деле стоило бы организоваться. Студенты упоминали, такое происходит не в первый раз… Не упоминали, но она помнит, как такое случалось. Впрочем, Северус тогда мог и сжульничать, подписав разрешение задним числом и нарочно на то же время, что и у Гриффиндора. Проксима бы не удивилась. – Организоваться? Как будто у нас без этого мало работы, – с долей возмущения вопросила Минерва. Внимательно слушавшие деканы Хаффлпаффа и Рейвенкло приняли это за знак и вступили в умеренно шумную, – только чтобы студенты не услышали, – полемику на стороне профессора Блэк, пытаясь переспорить друг друга. Команды их подопечных частенько подрезали как слизеринцы, так и гриффиндорцы. Даже несчастный Слагхорн, поначалу робевший связываться с Минервой, втянулся и принялся отбивать своих. – Ну хватит, хватит, – прервал их Дамблдор, вначале лишь молча наблюдавший и мирно посмеивавшийся. – Мадам Блэк, какие у вас предложения для разрешения этой проблемы? Затравленно поглядев на лукаво улыбающегося старика, Проксима проглотила кусочек, который пыталась побыстрее доесть, чтобы сбежать, – и никогда больше не приходить сюда на обед. – У меня? Директор важно кивнул, улыбнувшись, и она оглянулась на деканов. Те замерли, прислушиваясь к словам начальника – сами они так ни до чего и не дошли. – Я слышал, вы интересуетесь полетами, – ввернул Альбус, чуть не заставив ее поперхнуться. Откуда он слышал, что он мог знать? Намекает ли он только на то, что она летала с утра, или на то, что она была Звездой, летучей ночной мстительницей, или он что-то еще высмотрел? – Позвольте, полетами, но не квиддичем, – в ужасе отозвалась Проксима, понимая, что на нее могут взвалить. – Я вовсе не хочу отнимать работу у мадам Хуч. Она кивнула на сидевшую на другой стороне стола седовласую женщину, и та чуть не подавилась бифштексом от неожиданности. Мадам Хуч заозиралась, словно бы только сейчас заметив накалившуюся ситуацию. – Уважаемые деканы, если помните, лет десять назад расписание действительно утверждала я, но вы и ваши капитаны постоянно бегали ко мне возмущаться, – седовласая женщина выпрямилась и отложила столовые приборы. – Так что я соглашусь с профессором Блэк, вам самим нужно сесть и утвердить расписание тренировок раз и навсегда, поделив доступные дни поровну, а не заставлять студентов вылавливать друг друга и согласовывать их между собой. – Но что если какой-то команде требуется больше часов? – поинтересовалась МакГонагалл, вызвав бурное возмущение остальных – чего это гриффиндорцам может понадобиться больше часов тренировок, а за счет кого, и почему это вдруг. – Может быть, вам стоит выделить день, в который вы договоритесь? Мне кажется, студенты уже начали прислушиваться, – тихо намекнула Проксима. Деканы тут же замолкли, повернувшись в сторону ученических столов, для которых они стали тем еще зрелищем в прикуску к хлебу, как бы ни старались спорить потише. Под хмурыми взглядами студенты отвернулись к своим тарелкам, нет-нет да поглядывая на преподавательский стол. Доедали они в тишине – Проксима почти что выдохнула с облегчением, выскальзывая из-за стола и удаляясь, предвкушая ночь охоты, снаружи, не в этом замке. Ей совершенно не улыбалось быть втянутой в социальную жизнь профессоров, – дружеской инспекции Дамблдора за глаза хватило. Может быть, она убьет сегодня кого-нибудь… – Профессор Блэк, я всю неделю пытался вас поймать, – в почти пустынном коридоре к ней вдруг обратился Слагхорн, заставив непроизвольно вздрогнуть. – Вы всегда так торопились… Пришлось остановиться, повернуться и уважить декана Слизерина с вежливой улыбкой. Он всегда был любезен и вежлив с ней, не стоило его антагонизировать. – Вы же понимаете, у меня никакого опыта обучения, это моя первая неделя… Слагхорн расплылся в ответной улыбке. – Разумеется, мадам Блэк – Проксима, можно вас так называть? – она чуть обреченно кивнула – что уж с ним делать. – Я хотел бы заранее пригласить вас на мою предрождественскую вечеринку, вам там обязательно понравится… – Меня?.. И что ему только нужно от нее? Слагхорн собирал вокруг себя именитых, богатых или просто подающих надежды. Иногда пропуская одного-двух – как пропустил Северуса в свое время, не заметив его за сиянием Лили Эванс, тоже талантливой, но при этом не сварливой нелюдимой буки. Слагхорн избегал людей без ярко выраженных социальных навыков – или с ярко выраженным отсутствием оных, – а также людей без каких-либо талантов или полезных знакомств. Избегал он и замеченных в криминальных связях, от Пожирателей Смерти до привлеченных в прошлом за мелкое мошенничество. Ее отец определенно все еще считался персоной нон-грата – она отдала воспоминания Люпина лично мадам Боунс и дальше ДМП они пока не ушли. Блэки в целом были известны как те еще сторонники идей Волдеморта. Но, видимо, как и Дамблдор, Гораций не причислял всех Блэков к одной клике. – Да, вас, – Слагхорн поозирался по сторонам и наклонился ближе – видимо, чтобы уходящие с обеда любопытные студенты не прочли по губам, если умеют. – Альбус рассказал мне о вашей благой деятельности. Не то чтобы я одобрял экстремизм, но против этих людей… Причмокнув губами, декан Слизерина покачал головой. – Вы еще так молоды, а уже представляете собой именно то, что Блэки хотели видеть в своих детях. Вам бы не помешали хорошие знакомства, которые я могу вам предоставить. Подумайте над этим. И если Северус сможет прийти с вами, тоже будет неплохо, – ненавязчиво добавил он, стрельнув глазами в сторону. А, вот теперь все ясно. Ведь Слагхорну нужен в коллекции хотя бы один Герой и Победитель Неназываемого, раз уж первого он лишился. А она – единственная связь со Снейпом, единственный человек, по слухам, способный надавить на него. – Я не думаю, что он захочет, – Проксима старательно улыбалась. – Северус не фанат вечеринок. Словно получив подтверждение гуляющим вокруг молодой замены слухам, Слагхорн с довольным выражением лица выпрямился. – Я уверен, вам он не откажет, если вы скажете, что хотите прийти, – заявил он, почти подмигивая заговорщицки. – Я могу узнать у него, если не будет никаких планов, – вежливо отговорилась она, бочком ускользая дальше по коридору. Но Слагхорн вроде бы удовлетворился ответом и удалился, напевая под нос какую-то веселую мелодию. Проксима выдохнула и поспешила к себе, пока еще кто-нибудь не привязался. Может, ей стоит есть в своем кабинете? Кричер принесет ей что угодно, он наверняка скучает дома, бедняга. И как же хочется кого-нибудь убить… Решено, сегодня ночью она полетит в патруль. Интересно, добрались ли Грейбек и компания до Йоркшира? Но в кабинете ее встретил приятный сюрприз. – Северус! – наверное, он и сам не ожидал, что она почти прыгнет ему на шею, но крепко обнял в ответ. Он скучал по ней. – Я так ждала тебя вчера… Улыбаться ему было так приятно и совсем не сводило ей челюсть, в отличие от прочих улыбок. – Прости, я зачитался, и слишком поздно заметил, – Снейп сжал ее в своих руках. Намек на то, чего он лишился, был слишком ясен. Но они наверстают все сегодня. – Вместо тебя ко мне пришел Дамблдор, – жалуется она, приставая на цыпочках и ласково касаясь носом его открытой шеи. – Чего он хотел от тебя? – он напрягается в ее руках, хмурит брови. – Ничего особенного, просто попросил, чтобы я вымуштровала студентов, чтобы они “могли защитить себя от опасности за пределами школы”, – чуть раздраженно цитирует она, поправляя легкомысленно расстегнутый ворот его рубашки. – Вот, значит, как, Альбус, – шепчет он неразборчиво. – Я не собираюсь делиться гонораром за головы этих придурков со всей школой, – ворчит она, не замечая, что он нахмурился еще сильнее, почти зло. Помолчав некоторое время, чтобы успокоиться, он меняет тему. – Меня вчера официально уведомили, что по поводу моего награждения устроят целый прием, представляешь? – он криво ухмыльнулся. Все-таки это было приятно. Может, и не осталось никого, кому он бы утер нос этим, но он появится там не только с двумя Орденами Мерлина, но и с настоящей живой постоянной партнершей. Которую так приятно целовать. – Разве ты любишь приемы? – спрашивает Проксима, оторвавшись от его губ. Он легкомысленно пожимает плечами. – Я еще не бывал на тех, которые в честь меня. Может, мне понравится. Она хихикает сдавленно, прижимаясь к его груди. – Тогда тебе понравится “предрождественская” вечеринка Слагхорна. Он пригласил меня туда только для того, чтобы я привела тебя. Кривясь еще больше, он слегка отстраняет ее, не выпуская из кольца своих рук, – только чтобы заглянуть ей в лицо. – Да пожалуйста. Если ты правда хочешь туда пойти, я выдержу. Можешь передать ему. – Я не знаю, если хочу, – она отводит глаза. Было бы неприятно сказать, что ей не нравится Слагхорн, и наверное, это было бы не совсем правдой. Он не был неприятным или зловредным сам по себе. – Давай сходим туда, – его глаза вдруг загораются какой-то идеей, становясь похожими на распахнутые окна в черное звездное небо. – Только намекни Слагхорну, чтобы пригласил туда Дамокла Белби, старику тот не откажет. Этот сноб совершенно проигнорировал мою просьбу о встрече… Снейп проворчал что-то уничижительное о монополии и министерском контракте, и Проксиме пришлось утешительно коснуться его щеки. – Как, он посмел отказать самому Победителю Того-кого-нельзя-называть? – она улыбается лукаво, но он морщит нос. – Какая же ты злопамятная, просто ужас. Она смеется. И умолкает, замечая, как он едва заметно поджимает губы и тихо фыркает. – Как – как ты вообще себя чувствуешь? После этого всего… – Честно? – смотрит внимательно ей в глаза. – С одной стороны лучше. Сильнее. И... Никто не вызовет среди ночи, никто не убьет, не замучает, не скормит потом змее, красота же. Он молчит какое-то время, отводит взгляд. – Я чувствую себя… таким подлецом и полным кретином к тому же, потому что ты – ты была права. Что нам мешало взять и убить его раньше. Что мне мешало… – Хоркруксы? – она пожимает плечами и обнимает его крепче, словно это поможет. – Да, но... Без тела у него не было бы влияния. Искать и уничтожать хоркруксы без него было бы в сто раз проще. Я больше не понимаю план Дамблдора. На самом деле Северус немного понимал. Пророчество, все эти надежды на упомянутого в нем “того, кто родится на исходе седьмого месяца”, – ведь он сам только теперь понимает, что все это было заблуждением. Даже “тот” больше не “тот”, а “та”. И вполне вероятно, Пророчество исполнилось еще в тот, первый раз, когда Волдеморт и отметил его, как равного себе, и не знал всей его силы – и его собственной, и как любила его мать, – и не мог жить спокойно, пока мальчик был жив. Не то чтобы Волдеморт сейчас мог. В Пророчестве нигде не было сказано, что мальчик однозначно убьет его, или хотя бы просто победит. Только то, что может. И он смог. И все, ни к чему было дальше его мучить. Кто угодно мог победить Волдеморта, если бы только не трусил. Даже Лонгботтом мог бы отравить его лечебным зельем, например, или подорвать на своем котле. Но Альбус решил натаскивать Поттера. В свете Пророчества это казалось таким логичным, пожертвовать одним ребенком, никому не нужным сиротой, чтобы сотни других детей не пострадали. Если бы Северус не узнал всего, что узнал, он бы и сам так думал, как бы ни ненавидел себя за это. – Все же обошлось, – она гладит его по щеке, возвращая в реальность. Он нежно касается ее руки. Она не должна узнать обо всем этом, никогда. – Да, все обошлось. Могло погибнуть еще больше людей. – И ты мог погибнуть, пытаясь с ним сражаться. Волдеморт все еще старше и опытнее тебя, пусть и не сильнее. Вот опять она говорит, что он сильнее. Глупости. Он только и мог, что победить из-за угла, подло, как трус. Хотя какая разница, подло или не подло, победил и победил. Теперь тот не сможет помешать им с Альбусом отыскать оставшиеся хоркруксы, не сможет даже их перепрятать. И никто ему не поможет. – Давай не будем о нем, – он прижимает ее ближе. – Пойдем домой? Мягко, вкрадчиво, соблазнительно. Не оставляя никаких сомнений и разночтений относительно того, зачем. – У меня были планы, – с заметным разочарованием, смягчившим удар, она выворачивается из его рук. – Давай завтра? – Завтра мы должны заняться проектом, – с доле мстительности отметает он ее предложение, ловя ее за руку. – Что у тебя за планы? Снова клятое Министерство? Северус не стал упоминать Робардса, возможно благодаря этому ему удалось придать тону нейтральность. – Нет, мне нужно проверить, где сейчас Грейбек, – ее глаза загораются упрямством, и от нее веет ледяным ночным ветром. – Я иду с тобой, – заявляет он, не уступая ей в упрямстве. – Нет, – так и есть, спорит. – Да, – он тоже умеет спорить. – Нет, – она почти кричит, выдергивая свою кисть из его пальцев. – Мне нужно будет сосредоточить все мое внимание на них, а не думать без конца, как ты там… – Возможно, мне просто слава в голову ударила, но я вроде бы сильнее и опытнее и тебя тоже? – он недоверчиво приподнимает бровь. – И что, ты теперь бессмертный, я могу за тебя не беспокоиться? – она смотрит на него так, что все его обиды тают, как иней на солнце. – А как же мое беспокойство за тебя? – замечает он. – Каждая твоя ночная выходка обходилась мне в десяток лет жизни. Из-за тебя я умру как маггл, в жалкие восемьдесят лет и с деменцией. Ты хочешь, чтобы я так кончил? – А ты хочешь, чтобы так кончила я? – парирует она. – Нет уж. Тебе все равно не угнаться за мной в патруле, ты не любишь мою метлу, и она не сохраняет ту же маневренность, когда несет двух человек… – Я умею летать без метлы и просто спрыгну с нее, когда мы долетим, – продолжает разъяснять он, но она перебивает, затыкает его, касаясь его губ кончиками пальцев. – Нет. Твоя очередь быть Пенелопой. – Возьми меня с собой, Одиссей, – он перехватывает ее пальцы, целуя. – Если что, я отобьюсь от них сумочкой, ты меня знаешь. – Это всего лишь патруль. Скорее всего, я даже не найду никого. Вздыхая, он отпускает ее руку. – Потом сразу домой, – подойдя ближе, она обхватывает его лицо ладонями. Он вздыхает опять. За ней можно будет проследить, как всегда. Это еще никогда ей не мешало.