Роковая звезда

Вырваться и нормально поговорить им с Роном все не удавалось. В гостиной за ней ястребом следила Лаванда, чуть что готовая повторить свою угрозу. И сам Рон будто бы избегал ее, разом охладев ко всем их планам добраться до Малфоя, и Гермионе это было совершенно непонятно. Допустим – допустим, ему стало плевать на Гарри. Нет, вряд ли, но, допустим, его вполне убедили слова профессора Блэк. Но почему Рон хочет спустить на тормозах применение к себе “Круциатуса”? Пусть Непростительное и не долетело до парня, но оно вышло из палочки Малфоя. Неужели Рон сдался лишь потому, что им никак больше не доказать его применения? Или его припугнули чем-то? Может, надавили? Бывший друг так и не рассказал, что ему такого наговорила МакГонагалл в тот вечер. Лишь отмахнулся одной фразой: “не исключили”. И попросил отстать от него и не мутить больше воду, потому что они договорились. Это с Малфоем-то? О чем договорились? На счету у Малфоя было Непростительное и кража, в особо крупных, как та же профессор Блэк утверждает, размерах. А у Уизли лишь неизвестное ему заклинание из какой-то шуточной книги, как поняла девушка. Разве Рон не был в лучшем положении, чем Хорек? Но теперь Рон самолично опровергал все слухи, заявляя, что их с Малфоем конфликт был лишь на почве похищения драгоценного фиала с Феликсом. Им с Лавандой помогали остальные префекты и слизеринцы, пресекая разговоры о гибели Гарри, и единственными людьми, которым все еще было не наплевать на роль Малфоя в его гибели, были лишь Гермиона и Джинни Уизли. Сестру Рона, которую Гермиона помнила как веселую добрую девчонку, любившую квиддич, тоже будто бы подменили в этом году. На нелюдимую, угрюмую, огрызающуюся на всех, кто просто спрашивает ее о самочувствии, будто они поменялись местами со Снейпом. И, хоть они и разделяли мнение о Малфое, Джинни не спешила посвящать Гермиону в свое расследование, вынуждая ее следить за младшей гриффиндоркой тайно, опасаясь, что та, обладая вспыльчивым нравом, ввяжется в неприятности. Джинни всегда нравился Гарри, даже слишком нравился. И совсем не как знаменитость из книжек, – больше нет. Как мальчик, который защитил ее от слухов, которые непременно бы поползли, когда вернулись к жизни окаменевшие жертвы василиска. Как мальчик, который вступился за нее перед этими жертвами и рассказал всем, как было дело. Как тот, кто общался с ней, когда никто больше не общался, потому что даже болтливый весельчак Колин первое время не мог относиться к Джинни после случившегося так же, как относился до. Проблема была лишь в том, что Гарри не мог дать ей то, чего она хотела. – …да он даже не замечал тебя! – крадущаяся по коридору Гермиона припала к стене и только потом осторожно выглянула, одним лишь краешком глаза. – А вас двоих он терпеть не мог, потому что вы без конца его преследовали и снимали на камеру! Гермиона никогда не слышала, чтобы Миртл так сердито кричала на кого-то, – даже не дававшему ей прохода Пивзу так не доставалось. Несчастное привидение если и нарушало тишину, то лишь звуками безутешных рыданий. – Так что прекратите сюда приходить, разнюхивать и пытаться пройти мимо меня! Иначе я нажалуюсь на вас профессорам! Под дружный визг из туалета Миртл выскочили Джинни и братья Криви, недовольные и вымокшие до нитки. Дверь тут же захлопнулась, как от порыва ветра, оборвав звучные завывания призрачной девочки. – Джин, я честно не думал, что она так рано вернется со Смертин Ника, – прозвучал голос старшего из братьев Криви. – Ник говорил, что они будут праздновать до утра… Гермиона выглянула из-за угла в коридор, где трое гриффиндорцев шлепали по прибывающей луже. – А я не знал, что призраки так умеют, – с долей восхищения проговорил Деннис, пока хмурящаяся Джинни выкручивала свои длинные рыжие волосы, выжимая воду. – Что теперь делать? – в тон ей нахмурился Колин. – Миртл не пропустит нас в Тайную комнату. – Рон тоже не хочет ничего говорить, – с досадой в голосе отозвалась огневолосая девушка. – Остается только выбить это из Малфоя… – Малфой слишком хорош в боевой магии, – как непривычно было слышать такой серьезный тон, с таким знанием дела, от крошки Денниса. – Он раскатает нас в блин, снимет баллы и потом еще сдаст МакГонагалл! Остальные с ним согласились, уныло и неразборчиво признав его правоту. Пройдясь взад-вперед мимо оттягивающей взгляды двери, Джинни вдруг ударила кулаком по ладони и засверкала глазами, вспугнув тут же отпрянувшую за угол Гермиону. – Придется просить Фреда и Джорджа, – решительно, но без особой уверенности в успехе заявила девушка. – А что им-то может быть известно? – в противовес ей Колин звучал довольно скептически. – Их даже не было в школе в прошлом году… – Но они знали, где жил Гарри, – Джинни же звучала очень уверенно и громко. – Они знали, кем была его загадочная “старшая сестра”, с которой он жил, они знали, что с ним случилось и почему он оказался с ней… Гарри финансировал их магазин, они точно общались, Фред и Джордж должны знать! Слушать их становилось все сложнее, будто они удалялись, и Гермиона решилась высунуться опять. – Но как мы к ним попадем? Их магазин в Лондоне, – жаловался Колин. – И по почте они наверняка о таком не напишут, – дополнил Деннис. – Они должны прийти завтра на вечер у Слаг… Торжествующий знающий звук голоса Джинни оборвался, когда студенты свернули на лестницу. Но Гермиона и так знала, о чем она, – на очередное собрание клуба Слизней ее и так пригласили. Только как ей подступиться к Фреду с Джорджем? Их с ней ничего не связывало. А со смертью Гарри – даже косвенно. Разве что проследить за ними, – если они расскажут что-то своей сестре, Гермиона это тоже узнает. А если нет, – если нет, то и ей они ничего не расскажут. О жизни Гарри в его последний год, или о его смерти, – о причине, по которой он пошел на практически чистой воды самоубийство, зная, что у него еще есть друзья, которые его ждут, любят, хотят, чтобы он ответил… Ей нужно будет пойти на эту вечеринку. И позвать Виктора, – может, он согласится отвлекать Слагхорна и всех остальных ради нее. И ради Гарри. Если бы Гермиона осталась в коридоре рядом с туалетом чуть подольше, она бы, может, и заметила еще одну фигуру, крадущуюся по затопленному коридору. И услышала бы очередной недовольный окрик Миртл: – Кого тут еще принесло? Если вы пришли задать очередной вопрос о том, что делал Гарри перед смертью, то не трудитесь… – Я знаю, что он делал, – услышав голос профессора, не ученика, призрачная девочка мгновенно смолкла, будто бы оробела. И больше даже Гермиона не смогла бы услышать, потому что дверь снова закрылась, обрезая все доносящиеся из туалета звуки, будто бы их скрыло чарами. – …я знаю, что я слишком поздно. У меня никак не представлялось возможности, тут постоянно крутились эти любопытные дети! Но я просто не могу быть таким дерьмовым другом еще и своей последней в той жизни подруге. Проксима сидела на крышке унитаза в соседней с Миртл кабинке, обхватив колени руками, рассказывая, рассказывая, но не слыша ни единого звука в ответ. – Вау, – наконец подала голос призрачная девочка. – Тебя настоящего и правда не замечали. Все видели только очки и шрам, и больше… – Ничего. Ничего другое никого и не интересовало. Кроме, разве что, Гермионы, тебя и Чемпионов. И Рона, как мне казалось когда-то, но потом оказалось, что, может быть, не совсем… Вздохнув, Проксима сильнее сжала руки вокруг колен, подтягивая ноги на крышку унитаза. – Я иногда думала, правильно ли я поступаю, что скрываю это от них? Но потом Рон придумал ту теорию, потом умер Седрик… А потом я стала – стала совсем не тем человеком, который мог бы запросто дружить с кем-то вроде тебя или Гермионы. Или даже Виктора с Флер. И это так дико… Не объяснять же, что она боялась осуждения. Боялась, что ее назовут извращенцем, скривившись, как сделали бы Дурсли или их соседи. Что оттолкнут, прогонят, расскажут всем, – предадут. – Ты знаешь, что я никому не выдам твоих тайн, – помолчав, отозвалась Миртл. – Я никому не рассказала, что ты… ни о чем, что происходило внизу, чем бы это ни было. Даже профессору Дамблдору! Улыбнувшись, ведьма протянула руку, чтобы коснуться ледяного плеча призрака. – Я знаю, ты – могила. Поэтому я не боюсь – не боюсь рассказывать тебе это, – Проксима сглотнула. – Я знаю, что у тебя моя тайна в безопасности. Миртл улыбнулась в ответ, засеребрившись призрачным румянцем, и у Проксимы отлегло на сердце. Приятно, что она сумела сохранить хоть одну дружбу. Она уже предала Рона и Гермиону своей скрытностью, – ну хорошо, только Гермиону. Вспомнить только отповедь друзей в тот день, когда они впервые встретились после ее превращения, после обретения ею новой семьи. Может, если бы она – тогда еще он, Гарри, – доверился им сразу, с первого дня, его судьба была бы совершенно другой… С двумя глазами и без Дурслей. Только она никогда бы не узнала о Сириусе, и тот бы погиб точно так же, один, забытый… Нет, может, и лучше, что так вышло. И, в конце концов, она не вступила в какой-нибудь священный Орден, поклявшись на крови в верности своим братьям и сестрам, она просто нашла первых школьных друзей, – первых, не последних. И ей больше не вернуть того Гарри Поттера, с которым они хотели дружить. Она больше не он, она не смогла бы им стать, даже если бы выпила то зелье еще раз и вернулась на шестой курс. Слишком много крови на ее руках, слишком многого она достигла. А самое главное, Проксима не желала терять себя, не желала отдавать свое новое имя, дом и семью, чтобы вернуть сироту, которым она когда-то была. Что-то еще царапнуло ее по поверхности сознания. Дамблдор… – А что пытался выяснить Дамблдор? – нахмурившись, уточнила она у Миртл. И зачем? Просто пытается понять, чем руководствовался Гарри, как он сбежал из школы, или – или что-то подозревает? – О, он и профессор Снейп спрашивали у меня, чем занимался, – призрачная девочка осеклась. – Чем ты занималась перед – перед смертью Гарри Поттера. Если честно, до сегодняшнего дня мне казалось, что ты связывал… лась со Звездой и давала ей подсказки, где искать Сама-знаешь-кого, потому что я подслушала, как профессор Дамблдор говорил профессору Снейпу, что Гарри Поттер, то есть, ты, мог… ла видеть, чем занимается Сама-знаешь-кто, но… – Секундочку, – а это становилось все запутаннее. Усталым жестом зарывшись пальцами в густые волосы, Проксима нахмурила брови. Что еще за новости с Северусом, – Дамблдор как-то узнал, что именно в его кабинете в последний раз видели Гарри Поттера? И что еще за видения? У нее, конечно, были видения, и она их даже использовала в своей охоте на Пожирателей, но откуда о них мог знать Дамблдор? – …Но теперь я знаю, что Звездой была ты, так что, – продолжала Миртл, не сдерживая улыбку превосходства. Наконец-то она знает больше всех, больше, чем живые друзья, больше, чем даже сам директор школы! – Миртл! – прервала ее Проксима, поднимая вверх ладонь и спуская ноги вниз. – Можешь рассказать мне все, о чем они говорили с профессором Снейпом? – О, конечно, – призрачная девочка чуть смутилась. – Только я подслушала совсем немного. Они бы меня заметили в два счета, а потом профессор Снейп вообще наложил на коридор какие-то чары, и я больше ничего не слышала… – Все, что знаешь, – выдавила из себя Проксима, стараясь не торопить подругу. Голова кружилась даже на следующий день, мешая работать. Если бы не Кричер, она бы забыла забрать свой заказ из “Твилфида и Таттинга”, – ей было совсем не до бала. Мало ей неприятного ощущения от того, что придется провести весь бал, разговаривая о деле отца с Министром, мадам Боунс и Главным аврором, так еще и Дамблдор откуда-то знает об их с Темным Лордом отношениях в невозможных подробностях. Почти невозможных, – об этом знал разве что Северус… Хотя Северус не знал об их ночных встречах у нее во снах, – Проксима не была настолько глупа, чтобы ему об этом рассказывать. В голове до сих пор звучали слова Рона, сказанные ей давным-давно: голоса и видения даже в волшебном мире были не слишком распространены. Но Северус мог догадаться. Она не раз выдавала себя перед ним. Ведь ее не было в комнате, когда он высказывал свое мнение о ее костюме из василисковой кожи до покраски в черный. И ее знания о змее Темного Лорда, и прочие маленькие проколы, – наверняка, услышав от Дамблдора про эти видения, Северус тут же вспомнил бы каждый и сложил бы два и два. Но почему он ей ничего не сказал? Что они с директором такое делают вместе? Пытается ли он увести Дамблдора от подозрений о ней, сбить его со следа, и просто не хочет расстраивать? Или наоборот, помогает ему копать. И они оба скрывают от нее, что Дамблдор уже в курсе ее происхождения. А сам Северус избегает ее в – в интимном плане, поежилась Проксима, – потому что не может предстать перед своим старым наставником как кто-то, способный на связь с малолетним Поттером, пусть он даже больше и не Поттер? Нет, нет, зачем ему выдавать ее Дамблдору? Гарри Поттер мертв. И нет никаких материальных доказательств, которые директор мог бы предъявить всему миру, чтобы выдать ее, не прослыв сумасшедшим. Нет никакой возможности использовать это ни для общего, ни для личного блага, у него нет никакой надобности в этой информации. Волдеморт мертв, как и Гарри Поттер, и Пророчество больше не применимо ни к одному из них. Она может жить спокойно, потому что ее враг мертв. А они с Северусом, – они просто до смерти устали. И вдобавок, он разочарован результатом их эксперимента. Вот поймает она Грейбека, и они сделают из него обыкновенного, не обрастающего шерстью под луной бандита, и все станет хорошо… Громкий стук в дверь заставил Проксиму подскочить на месте, словно тот, кто зашел бы к ней в кабинет, увидел все, что она скрывала. Но это, конечно же, глупость. – Войдите! Подкравшись под дверь, Гермиона прислушалась к происходящему в кабинете. К счастью, Фред с Джорджем не были параноиками и не накладывали никаких заглушающих чар, когда разговаривали. Выскользнуть со сборища клуба Слизней удалось даже слишком легко, – пораженный Виктором Слагхорн перестал замечать всех остальных. Девушка подумала, что Фред и Джордж, решившие тоже воспользоваться ситуацией, пообщаются с Джинни, весь вечер пытавшейся завладеть их вниманием, но те пошли в совершенно другую сторону. К кабинету профессора Блэк… – …что вы – настоящая владелица его вклада, – какой замечательный все-таки у близнецов был товар. Удлинитель ушей передавал звук, словно Гермиона находилась прямо рядом с говорящими. – И мы бы хотели выкупить эту долю, – вступил второй голос. Уизли, по своему обыкновению, говорили одновременно, чередуясь друг с другом. – Без обид. Просто мы имели дело именно с Гарри, а не с вами… – И мы бы не хотели, чтобы контроль за предприятием вышел за пределы нашего коллектива, – решительно закончил второй близнец. Конечно, Гермиона знала о том, что Гарри работал вместе с ними, а точнее, больше финансировал магазин Фреда и Джорджа, чем участвовал в изобретениях, но какое отношение к этому имеет профессор Блэк? – …понимаю, – задумавшись, девушка чуть не пропустила мягкий голос старшей ведьмы. – Я вышлю вам документы в ближайшее время… с символической суммой. Мне кажется, я не в праве претендовать на долю Гарри.. – Нет-нет-нет, – зачастил один из близнецов. Гермиона могла даже представить, как тот качает головой и поднимает ладони в протесте. – Мы настаиваем, – добавил второй. – Вы же его сестра… пусть и не в – в кровном смысле, но вы о нем заботились… Отозвав Удлинитель, Гермиона сползла на пол, обхватив колени руками. Ее мысли неслись в панике, точно вспугнутое хищником стадо. Каким таким образом Гарри оказался под присмотром мадам Блэк? Почему он им с Роном этого не рассказал? Рассказал же он Фреду с Джорджем… А самое главное, почему профессор во всем этом остается на стороне Малфоя, заманившего ее подопечного в Отдел Тайн, под “Аваду” Того-кого-нельзя-называть? Почему помогает его родителям, бывшим Пожирателям Смерти, почему не желает предать их сына правосудию? Может быть – может быть, дело в этих самых деньгах? Да нет, глупости, – Рон говорил, что Блэк богата… А может, дело в том, что Блэк на самом деле была на той же стороне, что и Малфои? Ей нужно, нужно поговорить об этом с Роном. Если бы он только послушал ее, если бы только… – Но разве тебе не хочется понять, что связывает профессора Блэк с Гарри? – в отчаянии почти выкрикивает она, угрожая выдать их местоположение в безлюдном заброшенном классе, куда она уволокла Рона на разговор. Тот отреагировал спокойным удивлением, приподнимая домиком медные брови и глядя на нее иронически, будто в насмешке. – Чего ты так взъелась на Рокси? Ты же ей вроде нравишься. Гермиона нахмурилась. Пожалуй, профессор достаточно часто хвалила ее. Хотя блеснуть какими-то академическими знаниями у нее пока не получалось, – им не давали никаких письменных домашних заданий или контрольных. Сплошная практика. Сплошная отработка заклинаний до полного автоматизма движений, пока у всех не начало получаться одинаково. То есть, одинаково получаться. – Что-то с ней не так. Каким вообще образом она встретилась с Гарри, почему именно она приютила его, почему – почему Гарри доверился ей, а не нам? Что-то в лице Рона напряглось, его черты словно окаменели на секунду. – Хочу тебе напомнить, что Гарри никому не доверял. Нам тем более. Он ничего не рассказывал о себе и своем прошлом, он не выдавал свои настоящие чувства и мысли. Он единственный раз вообще упомянул, что с ним делали Дурсли, и только когда мы надавили на него. Он никогда на самом деле не считал нас друзьями, Гермиона. Даже тебя. Меня-то понятно почему… – Ты строил про него бредовые теории, как будто ему нужна какая-то слава, – в голосе девушки послышались слезы. – Это ты не верил ему. А я ему верила. Всегда. Сказав, она сама пожалела об этом, – Рон выглядел задетым за живое. И вздохнул. – Знаешь, давно, перед первым курсом, когда я услышал от Фреда с Джорджем, что он едет в том купе, я захотел познакомиться с ним. Он ведь… он был на слуху, все только о нем и говорили. Даже мои родители. Они вспоминали его чаще, чем меня, а они ведь даже не знали его! Все волшебные дети были или влюблены в него, или, как я, мечтали стать его другом. Но мы мечтали о мальчике-герое, сыне своего храброго отца и доброй матери. Гарри не был им. Гарри – Гарри не был всем тем, что писали в книгах и газетах, он не выглядел блистательным и могущественным волшебником, о котором все говорили. И я понимаю теперь, его наверняка тяготило это все, что развели вокруг него. Ты сама, Гермиона, в вашу первую встречу сказала ему, что, цитирую, “ВСЕ” о нем знаешь, потому что читала, а я помню, какое у него сделалось лицо. Гарри много лет из кожи вон лез, чтобы соответствовать этим ожиданиям. Он погиб, или пытаясь им соответствовать, или пытаясь закончить их. – Мы вместе прошли через столько всего, мы доверяли свою жизнь Гарри, а он доверял нам свою! Разве нет? – воскликнула Гермиона, всплеснув руками. – Поэтому он не рассказал нам, что живет с этой теткой? – Рон скрестил руки на груди. – Очнись! Он никогда не доверял нам. И я тогда посчитал, что он врет, потому что мне правда казалось, что он пытается поддерживать имидж, который ему создали волшебники. В конце концов, это можно понять – я бы тоже так делал на его месте. И меня злило, потому что я думал, что ему нет нужды притворяться для нас, – парень так энергично указал большим пальцем на себя, что чувствительно ткнул себя в грудь. – Ты ведь понимаешь, что он не притворялся, – прошептала Гермиона. – Конечно, понимаю, – махнул ладонью Рон, и тут же сгорбился, опустив руки. – Гарри никому не доверял. Он не думал, что кто-то еще выйдет и защитит его от Сама-знаешь-кого… – Вот, и я не понимаю, почему? Разве эта Блэк не могла его защитить? – снова распалилась девушка. – С ее деньгами и – и револьвером этим… Зачем ей револьвер? И маска? – Ну, наверняка она сражалась с Темными магами, и поэтому прячет лицо, чтобы всякие Крэббы ее не узнали. И она, наверное, могла его защитить, просто Гарри в это не верил, – попытался успокоить ее Рон. – Это не ее вина, и не наша вина. Гарри сам… отправился туда. Подойдя ближе, парень положил ладонь ей на плечо и слегка сжал. – Гарри сам принял это решение, и никто в его гибели не виноват, кроме – кроме Сама-знаешь-кого. Поэтому я не хочу продолжать копать под Малфоя. Он придурок, но не убийца, у него кишка тонка пойти до конца. Как-то немного трусливо мстить ему, только потому что мы никогда не дотянемся до Того-кого-нельзя-называть и его Пожирателей? Гермиона не знала, что ответить. В ее душе бушевали подозрения насчет Блэк, непонятные, неоформленные, – она даже не знала, как объяснить Рону свои ощущения. Нормальному, старому Рону, который слушал ее, который не был на голову выше и будто бы на пять лет старше, как Перси когда-то. – Какие зрелые рассуждения, Уизел. Прямо не ожидал от тебя, – насмешливо протянул знакомый голос, заставив Рона с Гермионой подпрыгнуть от неожиданности. – Ты принес мое зелье? – парень попытался скрыть свой испуг, уверенно выпрямившись и встретив взгляд Малфоя. – Да-да, вот, – быстрыми шагами сократив расстояние между ними, слизеринец уронил в руки однокурсника крошечный полупустой флакон и подозрительно звякнувший увесистый мешочек. – Могли бы и получше спрятаться, я всего лишь минут сорок ищу тебя по всей школе, – недовольно пробурчал он. Гермиона недоверчиво сузила глаза и отступила на шаг. – Вот, значит, почему ты вдруг встал на сторону Малфоя и его – его родственницы! – прошипела девушка, прожигая взглядом бывшего закадычного друга. – Вот почему тебе вдруг стало наплевать на справедливость по отношению к Гарри. Задыхающейся от возмущения Гермионе вдруг стало ясно, что мадам Блэк не стала бы защищать Драко, если бы хоть немного заботилась о Гарри. И Рон – правильно Гарри перестал ему доверять, – как он мог! – Уймись, Грейнджер, это всего лишь компенсация за потраченный Феликс, которую меня обязали выплатить, – Малфой иронически приподнял бледную бровь, изрядно позабавленный ее предположением. – В самом деле, как будто Уизли придет в голову требовать деньги за свое молчание. Рон покраснел, но недоумение и гнев в его глазах были направлены вовсе не на бывшего заклятого недруга, а на бывшую подругу. Ее взгляд сделался извиняющимся, а щеки тоже покрылись румянцем от стыда. – Вот, значит, как ты про меня думаешь, – протянул он, не отрывая взгляда от Гермионы, даже не моргая. – Рон, я, – пролепетала она, не зная, что придумать. – Прошу прощения, что не бросаюсь с головой в очередное идиотское захватывающее расследование с нарушениями всех школьных правил, – теперь уже парень шипел, сжимая кулаки. – Прости, что не бегаю с тобой или Джинни после отбоя, пробираясь в запрещенные места и рискуя всем, за что два года рвал жилы в учебе, пытаясь стать лучшим учеником. – Ты не рвал жилы, ты просто выполнял инструкции из того учебника! – возмутилась Гермиона. Пусть она так и не решилась пролистать чужую книгу, но Джинни достаточно громко обсуждала ее содержимое. Он криво усмехается, почти пугая ее, судя по выражению лица. – Ты просто отказываешься признать, что я взялся за ум, как ты и нудела когда-то годами, – Рон снова фыркает. – И я не просто выполнял инструкции, я выучил их, потому что Принц круто объяснял Зельеварение, как никто другой, и я наконец-то что-то хотя бы понял. Малфой, широко улыбавшийся, наблюдая за их препирательством, на этом моменте хихикнул, но Рон продолжал, не обращая внимания на старого недруга. – И да, меня отмечали, меня спрашивали. У меня наконец-то есть шанс выбраться из твоей тени… Она выдыхает, ее испуг исчезает на глазах. – Из моей тени? Хорошо, – Гермиона поднимает руки, усмехаясь через силу, словно сквозь слезы. – Конечно, ты у нас вечно в чьей-то тени. То братьев, то Гарри, то, оказывается, в моей тени. Не то чтобы ты все время мог выбраться из нее, если бы немного больше старался в учебе, как показала практика! – Я старался, и да, это было бесполезно! Бесполезно, Гермиона! – он повысил голос и подошел ближе. – Когда рядом есть всякие… избранные герои и победители, или по-настоящему талантливые люди, или… зубрила, которая может запомнить весь учебник с первого раза! По щеке его бывшей подруги прокатилась слеза, но в глазах все равно горел гнев. – Никто не увидит простых ребят, которые просто стараются! Никто не спросит простого парня, когда ты скачешь со своей рукой чуть ли не на потолке! Никто не прочтет обычное, пусть и очень старательно написанное эссе, когда ты сдаешь целую… книгу! Никто никого не услышит за твоими вечными разговорами о том, что ты знаешь, читала или слышала! Теперь он уже кричал, и вторая слеза прокатилась по щеке Гермионы, которую она яростно утерла рукавом. Шумно выдохнув, Рон прошел мимо нее к выходу из класса, обернувшись только у самой двери. – Идем, Малфой, нам еще коридоры патрулировать. Но Малфой не спешил покидать Гермиону, которая почти прокусила нижнюю губу, стараясь не разрыдаться. – Не знаю насчет захватывающих расследований, но я бы на твоем месте не лез к Рокси, Грейнджер, – вдруг заметил он совершенно серьезным тоном. – Ты и понятия не имеешь, что это за ведьма… Посмеиваясь, слизеринец вальяжным шагом покинул класс, оставляя ее наконец одну, поглощенную, оглушенную своими мыслями. Малфой не расскажет ей, что он знает, но он явно что-то знает. Что-то все-таки скрывается за этой серебряной маской. И даже если Рон… не поможет ей проникнуть в эту тайну, Гермиона справится сама. Потому что он не прав. Гарри доверял ей.